Излечи меня

На качелях я каталась недолго. Занятие быстро надоело, и последние минут десять я просто сидела и пялилась, не смотрела, а именно пялилась на детей. Рыжая мамочка ходила за своей дочкой по пятам, когда её сын катался по двору на велосипеде. Как долго им ещё придётся жить в розовом мире, а? Для них сейчас всё так просто, они не знают опасности и тревог. Их защищают родители, воспитатели, учителя. У меня не было такого внимания прошлым летом, и я, оставшись одна в съёмной квартире, просто упивалась свободой. Какой же я была дурой. В тот год я как раз закончила школу. Да, пошла с шести лет, но это неважно. В моём классе было множество таких же, как я – семнадцатилетних дурачков. На тот момент у меня никогда не было парня, а я мечтала о любви, хотела побывать в объятьях любимого. Многие девушки в моём возрасте уже поменяли многих парней, но я была другой. Я хотела одного, навсегда. Самого лучшего, искреннего, доброго. Но таких не существует. Все их лучшие качества – обман. Я ненавижу парней, и причина известна. Я никогда не понимала их, и когда нашёлся один, лучший, по моему мнению, он сделал вот это со мной. Случай невероятен, воспоминания будут мучить веками. Я не могу думать об этом. Я слезла с качелей и пересела на лавочку, вытягивая ноги. Надеюсь, меня тут не испугаются, я ведь буквально клоуном выгляжу. Так считают мои родители, но всё же не запретили мне кое-чего сделать. Три месяца назад, когда я привыкла к дому вновь, я позволяла себе такие вольности, что просто не могли мои родители себе позволить противостоять. И сейчас у меня… фиолетовые волосы с ярко-розовыми концами. В стиле космос, и мне нравится. Только часто люди оборачиваются на меня, могут перекреститься, покрутить у виска пальцем, присвистнуть при этом. А мне без разницы, я всё также хожу в своей толстовке и джинсах. — Эй, — крикнули сзади. Я не хотела поворачиваться, но трава сзади зашелестела, и мне пришлось это сделать. Робко ко мне подходила девушка с русыми волосами, в джинсовой юбке и кедах. Обожаю такой стиль. Это была та самая моя подруга… бывшая. Её звали Кира, но я называла её когда-то Кирилл или Кирюша. Её парня, не знаю, встречаются они или нет, тоже звали Кирилл. Это мне нравилось больше всего. Характер у них был похож, парой были отличной. А когда они переспали, я вообще начала думать, что скоро стану свидетелем на свадьбе, а позже – крёстной матерью одного из первых детей. — Привет, — сказала девушка и подняла руки, в которых была банка колы, к груди. Всё ещё пьёт колу, не может удержаться. — Привет, — кивнула я, и голос дрогнул. Он был глухим, словно от слёз, тогда как Кирин голос звенел, как колокольчики. — Можно я присяду? — спросила девушка и обошла лавочку, чтобы я не оборачивалась на неё. — Пожалуйста. — Конечно, — буркнула я и оттянула пальцами рукава толстовки. Опустив голову, я посмотрела на свои тощие ноги и вздрогнула от прикосновения постороннего. Когда-то Кирины прикосновения меня успокаивали, убаюкивали. Мне было с ней просто. — Ты так изменилась, — начала девушка. — Я узнала тебя по толстовке, которую я тебе подарила ещё на шестнадцатилетие. Не думала, что ты её до сих пор носишь, она уже такая протёртая. — Девушка потянулась рукой к рисунку Спанч Боба на груди, но я дёрнулась от неё, и Кира ахнула. — Прости, пожалуйста. — Она прижала ладонь к губам и залилась краской. Я косо смотрела на неё, и мне не нравилась её реакция. И моя реакция мне тоже не нравилась. — Ничего страшного, — выдохнула я и села нормально, снова сгорбившись. Я положила руки на ноги и снова принялась оттягивать рукава. — Да, я люблю её. — Мне очень приятно. — Девушка скрестила ноги, а я перевела взгляд на детей впереди. — Где ты была весь этот год, милая? Тась, я так долго пыталась дозвониться до тебя и не один раз заходила, но твои родители говорили… — В психушке, — перебила я и пожала плечами. Кира снова ахнула, а глаза её стали огромными. — Девять с половиной месяцев в психушке и ещё чуть больше трёх месяцев дома. Это естественно, что никто не мог со мной связаться. — Я затронула больную тему? — Для меня сейчас всё больная тема. — Может, пройдёмся, Тась. Я на самом деле вышла лишь потому, что увидела тебя со своего второго этажа. Мне некуда спешить, так что… может быть, сходим куда-нибудь. — У меня нет денег и настроения куда-нибудь ходить, — пробубнила я. — Родители думают снова посадить меня в больницу на таблетки. От них ещё больше сходишь с ума, Кирюш. — Ну, вот. Я снова так её назвала. А в сердце потеплело. Я хотела рассказывать ей всё, что мучило меня в настоящий момент. Но прошлое… она и так всё знает. — Я не помню те месяцы, что лежала там. — Миленькая моя. — Кирюшка обняла меня. — Я тебя накормлю. У меня стипендия на карточке как раз за несколько месяцев. А карточка с собой. Пойдём, развеемся. — Хорошо. — Я пожала плечами. Странно, что тело не дёрнулось от её объятий. Я вновь почувствовала доверие сердцем. Может, мне не стоит бояться моей Киры? Она же любит меня и всегда бы заботилась, если бы я не отстранилась от неё? Девушка встала с лавочки и подняла меня. Лениво я пошагала за ней, почувствовав, как от долгого сидения немеют ноги. А Кира была весела, хоть и не болтала без умолку. Я любила её за её понимание и простую душу. Всегда она помогала мне советом, делала для меня лишь хорошее. В нашей дружбе мы были равны. Мне несколько раз представилось менять лучших подруг в своей короткой жизни. Одна переехала в Питер вместе с отцом-военным, поэтому мы больше не виделись. Другая оказалась какой-то подругой-шлюхой. Нас она меняла постоянно. Перейдя в десятый класс, мы с ней перестали так общаться, поэтому я её уже даже не вспоминаю. А вот Кирюшка… перешла к нам в класс из другой школы после Нового года в десятом классе. Нам понадобилось две недели, чтобы понять – мы одинаковые. Вот и ноги принесли меня к ней. Может, это и правильно. Так и надо! — Ты, кстати, изменилась, — хихикнула девушка и провела по моим волосам. — В салоне красили? — Да, — кивнула я. — В магазинах такой краски не найдёшь. Да и этот космос так просто не сделаешь. Я улыбнулась, взглянув на свои волосы. Мне они так нравятся. А люди смотрят на меня косо. Зато теперь я делаю всё, что захочу. Родители не могут мне запретить. Теперь меня никто не узнает – ту нежную девушку, что так мило всем улыбалась. А что поделать? Я верила людям, а меня предали. Теперь понимаю, что не все такие ужасные, как тот, кто сделал это. Я вздрогнула и остановилась, почувствовав боль между ног. Тогда я была девственницей. Мне было семнадцать лет, и всё, что я тогда чувствовала – боль и ужас. Вспышки паники посещают меня и сейчас. — Эй, Тась, ты чего? — Кира остановилась и посмотрела на меня. — Нет. Всё хорошо, — кивнула я и подошла к ней. — Просто иногда бывает такое, знаешь… — Можешь не объяснять. Я примерно представляю. — Не говори так, пожалуйста. — Я прикрыла лицо руками. — Все говорят, что понимают меня. Все. — Я поглядела в её глаза. — Но на самом деле они не представляют ничего подобного. Я испытывала настоящий кошмар. — Прости. Я не буду ничего подобного говорить. Я знаю, что тебе это неприятно. Поверь, я буду делать всё, чтобы тебе было хорошо. — Кирюшка улыбнулась и взяла меня за руку. — Как там Кирилл? — спросила я и поморщилась, ведь сейчас любой парень казался мне ужасным. Но тут я вспомнила, какими они были счастливыми. — Нормально вроде, — пожала Кира плечами. — Мы с ним решили пока расстаться. На время. То есть… я решила. — Почему? — Я люблю его сильно, Тась. Но он изменился, стал хотеть лишь секса. Я бы сейчас всё, что угодно, отдала бы за то, чтобы просто полежать с ним на траве, посмотреть на небо. Я хочу романтики, а не постоянного секса. Но он всё также пишет мне В контакте, целует, когда видит. Но встречи наши стали гораздо реже. Я даже не знаю, что думать. Я не хочу его терять. Но он общается с другими девушками, и я не знаю, что мне делать. — Не пойму я этого никогда. — Я почувствовала слезинку на щеке. Я думала, что понимаю парней после того, как познакомилась с ним. Я подружилась с ним, полюбила его. Я даже говорила ему, что люблю его. Я верила, что жизнь моя станет лучше, и я, наконец, найду того, кто будет со мной всегда, к кому буду относиться с заботой. Мечты-мечты. Нет таких прекрасных людей, как я думала. Все предают. Я села за столик в пиццерии и посмотрела в окошко. Тут огромные окна, за которыми видно каждого. Но они тебя не видят. — Я сейчас в туалет сгоняю, — сказала Кира и смоталась. А я погрузилась в свои мысли. Одной мне всегда было уютнее, но сейчас… Я вновь посмотрела в окошко. Там шагали люди, которых я даже не знала. Серая толпа, которая никогда не улыбается. Люди, совсем не яркие, тусклые. Как можно выздороветь в таком окружении. И вдруг я заметила человека, который был чернее всех. Он пугал меня. Весь в чёрном, словно гот, смотрел точно на меня, словно мог что-то рассмотреть сквозь тонированное стекло. Я не замечала никого вокруг, кроме его серьёзного лица. Подняв бровь, он взглянул вдруг на светофор и направился на нашу сторону дороги. И что-то мне подсказывало, что он направится прямо сюда. Я сжалась от страха и быстро побежала в сторону туалета, к Кире. Меня затошнило, когда я его увидела. Стало вдруг плохо, а вспышки в голове вновь начались. Схватившись за голову, я села на пол перед кабинками и вновь заплакала. Я обещала себе этого не делать, но сейчас воспоминания полетели в голове. Почему сейчас-то? Почему я не могу находиться среди людей спокойно? Я хочу быть такой, как раньше? Я хочу доверять людям. — Тась, ты чего тут? — спросила Кира, которая вышла из кабинки. — Мне не стоило тебя оставлять, так? Прости, пожалуйста. — Нет-нет. Просто… я лучше пойду домой. — Я встала и направилась к двери. — Тась, а может, закажем пиццу на дом, купим колы и поедим у меня или у тебя? Прошу. Я так давно тебя не видела, что просто не могу сейчас отпустить. Мне нужен кто-то, с кем я могу не скрывать чувств. — Ладно, — кивнула я и вместе с Кирой вышла из туалета. Там не было никаких чёрных парней. А я так боялась. Почему именно на него я посмотрела? И как он увидел меня? Может, мне показалось, и он смотрел не на меня, а на пиццерию? Паранойя? Посидев десять минут за столиком, мы забрали нашу пиццу и отправились ко мне. Пешком тут было десять-пятнадцать минут ходу. Я накинула капюшон от толстовки на голову и наслаждалась ароматом пиццы, которую несла. Кира несла двухлитровую бутылку колы. Мы шли не так уж быстро и в основном молчали. Как давно я ходила за пиццей. Наверное, я сейчас счастлива. Я так долго давно уже не улыбалась. Может, мне стоит вспомнить что-то, что было до этого чёртового изнасилования? Я ведь была счастливой девочкой, постоянно улыбалась… Мы с Кирой пришли ко мне, и родители тут же побежали к нам. — Где ты была? — спросил папа, а мама подошла к нему сзади. — К Кире ходила, не видишь? — кивнула я на девушку. — Мы идём ко мне в комнату и будем там есть пиццу. Не беспокойте нас. Я заметила, как мама улыбнулась, а папа ахнул. Может, они поняли, что я всё-таки с кем-то могу поговорить, что я теперь не одинока. Мы с Кирой до девяти просидели у меня, но потом она уехала домой. Жаль, что она не осталась на ночь. Может, и во сне бы ко мне не пришёл кошмар?