Все, что есть

4. Ривер, конечно, любит детей. Они славные. Хотя Ривер еще не разу не сталкивалась с ними по-настоящему близко, у нее нет ни племянников, ни подруг-мамочек, ни малейшего желания их заводить. Но сама она была ребенком по меньшей мере дважды, так что некоторый опыт у нее есть. И она, конечно же, хочет детей, хотя и не представляет себя матерью, а Доктора – отцом (и в то же время не видит в этой гипотетической роли никого иного). Дети у Ривер всегда ассоциируются с Доктором. И в то же время, часто дети пугают ее, вот как сейчас – вооруженные, какие-то ненастоящие. А Доктор крутится вокруг них волчком, предлагает мармеладки из большого бумажного пакета, сам их ест с большим удовольствием, и жужжит своей звуковой отверткой. Потом выпрямляется, уперев руки в бока. - А где ваши родители? - Что ты делаешь? – шепотом интересуется Ривер. Доктор ее игнорирует, совсем как ее Доктор. Он достает из жилетного кармана часы, внимательно смотрит на них, а потом говорит почти строгим, почти родительским голосом с едва уловимой ноткой озорства: - Разве не поспело время обеда? Что у нас сегодня? А-а! Вишневый пирог! И горячий шоколад с маленькими зефирками. И много-много мармелада. Дети, словно по команде, срываются с места и бегут в темноту коридора. - Доктор! – Ривер готова потребовать объяснения, но как всегда не успевает это сделать. Доктор бежит следом за детьми, и Ривер вынуждена бежать за ним, на всякий случай убрав в кобуру только один бластер. Никогда не знаешь, чего ждать от темноты, в которую Доктор кидается с таким энтузиазмом. Они бегут некоторое время в почти полной темноте, воздух становится все тяжелее, и Ривер снова начинает нервничать. Обычно приключения с Доктором доставляют ей удовольствие, но не сейчас. Сегодня она не может отделаться от жуткой мысли, что с ним что-то случится, что он попадет в беду, что он окажется в смертельной опасности, а она не успеет защитить его. Ривер не представляла даже, что этот страх сидит в ней. Слабым утешением служит лишь то, что если с еще-не-ее Доктором случится что-то непоправимое, то и ее не будет. Они тесно связаны, их судьбы переплетены, над чем Доктор иногда посмеивается. А потом вдруг мрачнеет и меняет тему разговора, от чего Ривер всегда становится жутко. - Может быть ты объяснишь, Доктор? – кричит Ривер, искренне надеясь, что у него есть план. - Разве ты не видишь? Мэл, о Мэл, это же так очевидно. - Что очевидно? – Ривер всегда теряет терпение, когда Доктор начинает говорить загадками. Иногда он, очевидно, забывает, что не все способны мыслить со скоростью миллион данных в секунду и понимать основы Вселенной. Иногда Ривер так хочется стукнуть его. - Тебе ничего не показалось странным? Дети перешли с бега на шаг, и Доктор теперь идет рядом с Ривер, освещая дорогу фонариком. Луч его то и дело выхватывает покрытые красной жидкостью стены коридора. - Эти дети… - Доктор морщится, словно пытается подобрать слова. – Играют. С тем же успехом у них в руках могут быть ветки, бананы и шариковые ручки, и все, что при хорошем воображении сойдет за оружие. - Играют?! – Ривер смотрит на детей, вышагивающих впереди. Больше всего они похожи на опасных маленьких роботов. - Если я прав, ты сейчас сама все увидишь, - кивает Доктор, верный своей привычке никогда ничего не объяснять заранее. Они добираются наконец до двери, настолько тяжелой, что детям ее открыть не под силу. Доктор передает фонарик Ривер и некоторое время возится с каким-то потайным механизмом, а потом радостно, словно нашел клад, восклицает: - Ага! Вот и бункер! Бункер тесный, довольно грязный, и в нем есть все то, за что Ривер всегда ненавидит бункеры: много людей и мало путей к отступлению. За то время, что она путешествует с Доктором, Ривер привыкла к тому, что возможные пути отхода следует искать заранее, чтобы потом не мешкать в суматохе. А то им как-то пришлось покидать сонтаранский корабль через воздухоотвод, и Ривер больше не собирается повторять это сомнительное приключение. В бункере полно народа – в основном женщины и дети, но есть и пара мужчин, и даже старики (хотя их совсем немного, в молодых земных колониях стариков почти не встретить). Все эти люди ведут себя странно, двигаются хаотично, натыкаясь друг на друга и словно не замечая, шевелят руками (ладно, это не странно; Доктор, к примеру, все время шевелит руками), передвигают и перекладывают с места на место невидимые предметы, заливисто смеются, а то – замирают, уставившись в пространство пустым взглядом. И Ривер, кажется, начинает догадываться, в чем дело. - Они галлюцинируют! - Это объясняет, почему так нервничают колонисты, - Доктор ловко проскальзывает между людьми, светит им в глаза фонариком, исследует их при помощи своей звуковой отвертки. – Но не объясняет, почему нас приняли за агентов ГалаДримКорп и встретили так нелюбезно. Все эти люди, десятки людей, они практически в кататонии! Никакой реакции на свет, мышцы расслаблены, температура тела падает. Они на грани атонической комы! И спросить, что происходит, и насколько давно, как всегда не у кого! - Неделю, Доктор, - жестко отвечает Дженкинс, появление которого Ривер самым позорным образом проморгала, залюбовавшись «танцем» Доктора между коматозниками. Дженкинс стоит в дверях, перекрывая выход, еще один выход занят двумя его помощниками, которые теперь вооружены длинными лучевыми винтовками, против которых глупо выходить с простым бластером. - Ну вот опять, - стонет Доктор. * * * Доктор славится своим умением договариваться, ему случалось примирять галактические империи. Он пару раз даже договаривался с собственными сородичами (а любой подтвердить, что это не так-то просто). Он даже с самим собой, случалось, пребывал в мире и согласии. Просто иногда этот дар… сбоит. Особенно, когда люди настроены так враждебно, так бурно на все реагируют и тычут в спину лучевой винтовкой. У Мэл наконец-то забирают ее бластеры. Для Доктора несколько неожиданно, что это не приносит облегчения. Отчего-то, пока женщина была при оружии, он чувствовал себя куда увереннее, словно знал, что может ей довериться. Словно знал, что она надежна. Доктор напоминает себе, что ТАРДИС не принимает послания от опасных незнакомцев. Ну, почти. Ладно, в последнее время не делала ничего подобного. Его мучает любопытство, так и тянет расспросить Мэл, вызнать у нее правду, но он не сомневается, что лишь услышит это странное слово – «спойлеры». И то верно, не следует перебивать аппетит перед едой. Дженкинс и его колонисты ведут своих пленников новым металлическим коридором с проржавелыми стенами. По ним стекает та же красноватая жидкость. - Дженкинс, послушайте меня, - говорит Доктор со всей убедительностью, которая только у него есть. – Вам нужно уходить отсюда, выбираться на поверхность. В домах безопаснее. Дженкинс, похоже, не желает изменять его привычкам, и дуло пистолета (о, Доктор ненавидит пистолеты!) утыкается в лоб. Мэл дергается, словно намеревается заслонить собой Доктора, и приходится ловить ее за руку. Доктор уже в четвертый раз за сегодня отодвигает пистолет от своего лба. - Дженкинс, то что происходит с вашими людьми, идет отсюда, из-под земли. Вы должны уходить. На поверхности гораздо, гораздо безопаснее. В домах, где есть кондиционированный воздух и система очистки воды, и всякие фильтры, и радиоточка. Выбирайтесь, вызывайте с орбиты шаттл и улетайте. Это единственный шанс для вас. - Мы не оставим эту планету ГалаДримКорп! – выплевывает Дженкинс. - Я уже говорил, мы не из ГалаДримКорп! Мы никак не связаны с какой-либо корпорацией. Дженкинс, поверьте мне. Послушайте, я вообще ни на кого не работаю! Ну, работал однажды, но мне не понравилось, - Доктор встряхивает головой. Лишние подробности. У него никогда не получалось избегать лишних подробностей. Иногда болтовня помогает, но сейчас куда лучше подойдет лаконичность и убедительность. Все верно. Лаконичность и убедительность. – Галлюцинации ваших людей, их источник здесь. Вода, воздух, испарения. С каждым мгновением атмосфера этой планеты наполняется ядовитыми газами. Скоро улетать будет уже поздно! Дженкинс игнорирует его. Конечно! Куда проще запереть человека в крошечной подсобке и отправиться на битву с воображаемой межгалактической корпорацией! Доктор не может сдержать своего раздражения, он почти стонет: «Дженкинс!», но колонисты предпочитают не решать проблемы, не прислушиваться к умным людям, я запирать их и отправляться в свой бессмысленный караул! Мэл кладет руку ему на плечо, успокаивающе поглаживая. - Ты уже разобрался, что происходит, Доктор? – спрашивает она. - А сколько у меня на это обычно уходит? – спрашивает Доктор. - Ну, ты довольно шустрый, - улыбается женщина. - Это ведь просто, Мэл. Подумай сама, - говорит Доктор и принимается за дверь. Она, по счастью, металлическая. Для его звуковой отвертки справиться с такой дверью – пара пустяков. - Дело в этой жидкости? – Мэл указывает на влажную стену. – Ты так и не сказал, что это. - Ну же, подумай, Мэл! Берналиум, криптон, ксенон, железо, глобулин. Что это может быть? Мэл закатывает глаза. - Глобулин? Хорошо. Единственное, что приходит мне в голову: кровь. - Умница! – Доктор выпрямляется и щелкает ее по носу. Мэл отчего-то бледнеет и отстраняется. - Хорошо, - сухо говорит женщина. – Кровь. Чья? - Мэ-э-эл! Это же просто! - Ты невыносим, - бормочет Мэл. – Онейры? Доктор протягивает руку, чтобы снова щелкнуть ее по носу, но оказывается остановлен хмурым взглядом. Тогда он просто открывает дверь и пропускает Мэл вперед. - Именно. Онейры, спящие где-то в недрах этой планеты, или же… - или же сами-по себе планета, но об этом Доктор пока предпочитает умолчать. Люди всегда странно реагируют на такие восхитительные вещи. – Пошли, надо выбраться и запросить эвакуацию. Судя по тому, как атмосфера нестабильна, у нас не так уж много времени. И постарайся не трогать кровь. Я не знаю, какая доза опасна для человека и как она должна быть получена, но лучше не рисковать. Коридор безлюден. Колонисты, похоже, вылавливают агентов ГалаДримКорп у входа в шахты. Во все стороны расходится совершенно одинаковый, обезличенный коридор, без каких-либо пометок на стенах. - Как мы найдем выход? – спрашивает Мэл. Руки ее непроизвольно ложатся на пустые кобуры от бластеров. - Радиокомпас, - Доктор роется в карманах, и как всегда находит необходимый предмет на самом дне. – Настроен на ТАРДИС. Обычно я могу отыскать ее и так, но в шахтах он оказывается порой просто необходим. Мэл хмыкает, смотрит на мигающую стрелку и говорит: - Нам налево, полагаю. - Нам в противоположную сторону, - качает головой Доктор и убирает радиокомпас обратно в карман. – У шахты должно быть два выхода. У левого караулит Дженкинс, а правого должно быть значительно меньше бестолковых людей с пушками. - Ты уверен? – с подозрением уточняет Мэл, не веря ему ни на гран. Доктор кивает. Мэл это не убеждает, и, нагнувшись, она вытаскивает из-за голенища сапога крошечный репульсорный пистолет. У него нет регулятора мощности, и при неразумном использовании эта вещица способна разнести половину планеты. Доктор все еще не уверен, что «разумный», это слово, адекватно описывающее Мэл Уильямс. - Постарайся никого не пристрелить, - просит Доктор. - Я буду хорошей девочкой, - хмыкает Мэл. – Но для начала мы выберемся отсюда и увезем колонистов с этой планеты. Неприятные люди, но именно из-за этого мы здесь. - Довольно необычное занятие для археолога, - замечает Доктор. Они идут по коридору, направление верное, и почти не требуется смотреть на показания радиокомпаса. Дышать становится труднее, но это скорее указывает на то, что они приближаются к поверхности. Доктор смотрит на часы. Они ходят под землей уже почти два часа. На поверхности, скорее всего, очередная… тут слово подобрать сложно, но пусть будет криптоновая буря. - Археологи обычно выкапывают из земли всякие бессмысленные вещи и неверно их интерпретируют, - говорит Доктор, стараясь отвлечь Мэл, пока она не сообразила, что где-то поблизости ходят не только колонисты, но и агенты ГалаДримКоп, почти наверняка вооруженные. – Чем археологи совершенно точно не занимаются, так это спасением людей. Хотя, я знал одну ученую даму, изучающую кромлехи. Она неплохо справилась. Мэл? Мэл молчит уже некоторое время, и Доктор наконец-то оборачивается. И коридор за его спиной пуст.