Переменчивое настроение (The Temper Between)

Джон и раньше был зол на Шерлока множество раз. Фактически, это было в порядке вещей: консультирующий детектив может сказать что-нибудь жестокое, равнодушное или быть внимательным к своему собственному состоянию до критического мало, но для этого Джон мог найти соответствующую реакцию. Обычно это был либо воинствующий крик, либо безмолвное порицание, со всеми вариациями, которые могли быть между. По правде сказать, злиться на Шерлока было не просто ожидаемым событием, но основополагающим аспектом их дружбы. Это было привычно и временно и обычно заканчивалось так же скоро, как и начиналось, где каждая сторона понемногу, по возможности, уступала другой. Этот раз был другой. Джон ещё никогда так не злился на другое живое существо, как когда стоял там, под ливнем, который вымочил насквозь его одежду, и не сводил взгляда со своего соседа. Он наконец-то достиг своей финальной точки. В течение одной долгой недели ему пришлось мириться с худшей версией Шерлока Холмса, которую он только имел неудовольствие лицезреть. Сперва он решил приписать это к одному из его «настроений», мимолётная фикция, принесённая осложнением в текущем расследовании, но когда оно не проходило, продолжаясь изо дня в день, что-то внутри Джона начало изводить его. Джон всегда считал себя терпеливым человеком. Но ничего не могло подготовить его к конкретно такому виду мучений. Джона просто игнорировали. И «игнорировали» ещё было мягко сказано. Более точно можно было сказать, будто Шерлок удалил существование Джона из своей головы, в частности, когда они были на расследовании. Его оставляли позади, не вводили в обсуждение, держали в неведении и, что было хуже всего, никогда не смотрели прямо в глаза. Даже самым тупым бесперспективным наблюдателям из органов правопорядка было видно, что что-то было не так, а они даже не были посвящены в практически бессознательное состояние Шерлока, которое он демонстрировал в их квартире. Он не спал, не ел, не хотел уходить с дивана (несмотря на все протесты Джона) и определённо не собирался включать Джона ни в одно из своих занятий. Самое большее, что Джону удалось из него вытащить с тех пор, как Лестрейд позвонил с информацией о деле (утро после того дня, который Джон ласково обозначил как «День великого похмелья»), было ворчание, молчаливые отказы есть и нормально спать и, если уж ему очень везло, требования абсолютной тишины. Джон изо всех сил пытался убедить себя, что внезапная перемена в отношении Шерлока к нему не была связана с той безвинной ночью, которую они провели в обнимку в его кровати, но получалось слабо. Ему было совестно, и он страшно сожалел, будто что-то в их партнёрстве было запятнано и не подлежало восстановлению из-за его простого желания делиться теплом тела. В результате он сам избегал высказывать какое-либо недовольство по поводу отношения к нему (или его отсутствия) Шерлока, что только потихоньку усиливало его раздражение, подобно инфекции. Чем больше Джон закрывал глаза на пренебрежение Шерлока, тем больше кровоточила его ярость. Он следовал за Шерлоком вдоль Темзы под обильным ливнем в течение нескольких часов, когда все его запасы терпения иссякли. Он замерзал, промок насквозь и был истощён, что ударило по нему ещё сильнее из-за мыслей о том, как сильно могла сказаться погода на здоровье Шерлока. Украдкой кидая короткие взгляды на лицо консультирующего детектива, Джон подумал, что Шерлока можно было описать только словом «нездоровый». Его острые скулы выпирали больше, чем обычно, взгляд пожелтевших глаз был болезненным, а кожа побледнела до синевы. Доктор в Джоне начинал сходить с ума. – Шерлок? – окликнул его Джон в очередной попытке. Ничего. – … Шерлок? – попытался он снова. Когда консультирующий детектив не обернулся от той кучи мусора, через которую пытался продраться в этот момент, маска осторожности Джона дала трещину. – Да что с тобой, чёрт побери, такое? – взорвался он, чувствуя, как отчаянно стучит в его груди сердце. Шерлок не обернулся. – Что? – спросил он таким тихим и безжизненным тоном, что Джон едва смог его расслышать сквозь гул воды дождя и реки. – Ты меня слышал, - жёстко ответил Джон, крепко сцепив зубы. – Занят. –Мне плевать. Мы промокли до нитки, и это длится уже часами, Шерлок. Это совсем недопустимо. Ты замерзаешь, ты истощён, ты едва ли съел что-нибудь за эту неделю… время идти домой, – Джон и сам был удивлён, как это у него получилось говорить таким рассудительным спокойным тоном в то время, как ярость внутри него ревела и царапалась на самой поверхности. Шерлок выпрямился во весь рост, но так и не обернулся к нему. – Иди домой, доктор, – сказал он. Слова задели Джона и своим значением, и тем безэмоциональным тоном, каким они были сказаны. Они звучали машиноподобно на фоне тихого гула дождя. – Хорошо, но ты идёшь со мной. – Нет, не иду. Джон никогда в своей жизни не одаривал чужой затылок таким презрительным взглядом. Он чуть ли не кинжалы вонзал в эти слипшиеся от влаги кудри. На краткий момент ему подумалось, что это большее, что сказал ему Шерлок за всё то время, как началось дело. Он ощутил невероятное облегчение, хотя и ненавидел себя за это. – Шерлок, мы не приблизимся к решению, если будем продолжать мокнуть под дождём. Я знаю, что это дело было… подстёгивающим, но ты никому не сделаешь лучше, если останешься здесь и сделаешь себя и меня больными, – он умудрился даже звучать сочувствующе, хотя был очень близок к тому, чтобы вцепиться Шерлоку в горло. Иногда та его часть, что была солдатом, брала главенство без всякого разрешения. – Оно не подстёгивающее, – выплюнул Шерлок, его голова дёрнулась в сторону, будто он собирался посмотреть на Джона, но снова повернулся лицом вперёд. Губы Джона дрогнули, когда он услышал раздражение в голосе Шерлока. Раздражение – это хорошо. Он может с этим справиться. Что его ставило в тупик, так это полнейшее отсутствие всего. – Тебе в этот раз понадобилось гораздо больше времени. – Меня отвлекают. – Чем? – Оставь, Джон, – в его тон вернулась незаинтересованность и равнодушие. – Нет! – Да. Ты мне не нужен. Иди домой. – Прекрати это! – закричал Джон, тяжело опустив ногу в грязь, оставляя разводы стекать вниз по штанине. Он закрыл глаза. Частые вздохи сжимали грудь, и бешеное биение сердца чувствовалось ещё сильнее. Когда Шерлок продолжил молчать, Джон снова открыл глаза, смахнув дождевую влагу, скопившуюся на ресницах, и взглянул на своего соседа. – Шерлок? В ответ тёмная фигура только наклонилась вперёд, явно более заинтересованная в гниющей куче мусора, чем в Джоне. – Шерлок! Он увидел, как Шерлок отмахнулся этой своей длинной бледной ладонью, чтобы пренебрежительно дать ему знак через плечо, будто желая сказать «заткнись». И это единственная вещь, которая понадобилась Джону, чтобы официально сорваться. Внезапно охваченный первобытным гневом, он накинулся на Шерлока, атакуя его спину и посылая их обоих в полёт на кучу мусора и грязи. Несмотря на то, что Джон был военным человеком, у которого за плечами было достаточно боевой подготовки в рукопашном бое, Шерлок был мастером-самоучкой в стремительных манёврах и тактических блоках. Как только они упали на землю, Шерлоку удалось развернуться в руках Джона лицом, хотя Джон продолжал держать левую руку крепко сжатой вокруг шеи Шерлока. Он крепко сжал в кулак лацканы пальто Шерлока, встряхивая того. Немедленным ответом было то, что Шерлок схватил Джона за запястье и, оттолкнувшись от земли, перевернул их таким образом, что смог достаточно сильно прижать того сверху. Джон корчился, пытаясь найти ногами опору для толчка, но не находя её в скользкой грязи. Шерлок прижал предплечьем его грудь. Расстроенный всхлип сбежал из горла Джона, когда он откинул голову назад. Усилив хватку на шее и пальто Шерлока, он пытался показать, что ещё не проиграл и заглянул горящими глазами в лицо Шерлоку. Шерлок отвёл голову в сторону в явной попытке избежать взгляда Джона. Одним стремительным движением Джон выпустил лацканы пальто и схватил Шерлока за подбородок, притягивая его лицо к собственному. – Смотри на меня! – скомандовал он, подобно капитану, звучно и не оставляя выбора. Время внезапно остановилось. Впервые за всю неделю Шерлок по-настоящему встретился глазами с Джоном. И Джон был ослеплён этим взглядом. Он мог различить каждый оттенок зелёного, голубого и серого в зрачках Шерлока, их лица были всего в сантиметрах друг от друга, ближе, чем когда-либо. Внезапное шокирующее облегчение прошило всё его тело от того, что он вновь был центром внимания Шерлока. Часть его сознания, которая была взвинченной и напряжённой, расслабилась, будто говоря: «да, именно это». Джон всегда сбивался с толку, когда глаза Шерлока пронзали его таким внимательным взглядом, а пробыв без подобного целую неделю, ощутил эффект даже сильнее. Они оба тяжело дышали в сантиметрах от чужого рта, посылая усиливающееся покалывание к каждому нервному окончанию Джона. Он мог почувствовать дыхание Шерлока на кончике собственного языка, в своём горле. Взгляд Шерлока метнулся к губам Джона, и когда вернулся к его собственным глазам, то был ещё более проницательным, чем прежде, заставляя Джона тяжело сглотнуть от того, как пересохло во рту. В то время, как земля была леденящая, а тело Шерлока прижимало его холодную мокрую одежду к каждому миллиметру тела, Джон чувствовал себя будто охваченный пламенем. Пара завитков волос Шерлока падали ему на лоб, роняя капли, которые в воображении Джона должны были шипеть, испаряясь от контакта. Вскоре дыхание их вернулось в нормальный темп, и Джон закрыл свой рот, всё же не разрывая зрительный контакт. Напряжение уменьшилось, и они постепенно ослабили хватку. Джон прекрасно осознавал тот факт, что они дышат в унисон, а грудные клетки синхронно поднимаются и опускаются. От этой мысли его начало трясти, и как только это началось, казалось, уже не могло прекратиться, но зато передалось Шерлоку. Или он просто не заметил этого раньше? Его сознание было слишком затуманено, чтобы сказать наверняка. Постепенно Шерлок убрал руку, прижатую к груди Джона, и погрузил в грязь рядом с головой Джона, толкая себя вверх. По несчастной случайности этот толчок прижал его бёдра сильнее к джоновым всего на мгновение. Джон прикусил губу, чтобы не вскрикнуть; пальцы соскользнули с подбородка Шерлока, и рука упала в сторону, как только тот поднялся на ноги. Он протянул руку, которая была не испачкана в грязи, к Джону, наклоняясь к нему. Джон уставился на неё, временно теряя способность двигаться, но всё же принимая её и позволяя поднять себя с земли. Долгую минуту они просто стояли рядом, позволяя грязи и мусору соскальзывать с их спин и плюхаться на землю. Они не встречались глазами, что Джону не нравилось, но он боялся, что не смог бы вынести реакции Шерлока на то, что тот мог обнаружить в его взгляде. И всё же выбора у него не осталось, когда Шерлок сказал невероятно тихим тоном: – Голова кружится. Будто по команде он пошатнулся, закатывая глаза. Джон кинулся вперёд, хватая того за талию, возвращая тому равновесие, ожидая, когда серые глаза снова сфокусируются. – Мы идём домой прямо сейчас, – авторитетно заявил он. И пока он доставал свой, к счастью, сухой телефон из внутреннего кармана куртки и набирал Лестрейда, Шерлок не пытался спорить. До тех самых пор, пока Джон не оповестил Лестрейда и не повёл Шерлока обратно к дороге, он не осознавал, как сильно они оба дрожали. По причине ли того, что он имел изрядный врачебный опыт, либо же потому, что в нём говорил глубокий человеческий инстинкт, Джон мог поклясться, что почувствовал, как заболевает. Горло начало покалывать, а кожа горела, хотя внутренности казались ледяными. Шерлок казался более устойчивым, хотя ему нужно было больше, чем просто широкая ладонь Джона, придерживающая его за нижнюю часть спины, чтобы подняться к тротуару. Даже через толстую шерстяную ткань Джон мог почувствовать, как дрожит Шерлок. Он досадливо прикусил щёку, жалея, что не уволок Шерлока раньше. Дождь, к счастью, успокоился до лёгкой мороси, пока они ждали полицейскую машину Лестрейда, но Джон всё равно знал, что был нанесён сильный ущерб. Не оставалось ни единого шанса, что они не заболеют.

~*~

– Интересно, сколько времени понадобится Лестрейду, чтобы заметить, как много грязи мы натащили на его сиденья, – пробормотал Джон, распахивая дверь в их квартиру. – Это единственное, что сделало поездку на его транспорте того стоящей, – ответил Шерлок, спихивая пальто с плеч, позволяя ему упасть на пол. Джон вздохнул, поднимая его, ничего не говоря, и повесил вместе со своей курткой на крючки, где они не могли задеть их менее грязную выходную одежду. Шерлок отбуцнул свою грязную обувь, тем самым вызывая стон у Джона, который поместил её аккуратно рядышком со своей парой. Прежде, чем Джон успел что-то возразить, Шерлок плюхнулся на диван лицом вниз в промокшей одежде и с невысушенными волосами, его рубашка была не многим суше, чем его штаны. – Что… нет! Ты промочишь весь диван! – Всё равно. – Ну, мне не всё равно. И ты заболеешь, если не сменишь одежду. Разумеется, сейчас очень мала вероятность, что удастся этого избежать. – Не важно. Мне нужно подумать. – Шерлок… – Тишина. – Снимай одежду! – закричал Джон, и тут же к его щекам прилил румянец. Шерлок повернул голову, чтобы взглянуть на него, прижав щеку к подушке, а в глазах его явно читалась усмешка. – Тебе сначала придётся купить мне ужин. На короткий момент Джону подумалось, а так ли уж сильно ему не нравилось то, что Шерлок с ним не разговаривал. Разумеется, сильно, но это не делало его желание придушить дрожащего детектива меньше. – Если бы ты не выглядел сейчас так ужасно, я бы… – Я никогда не выгляжу «ужасно». Джон начал тереть лицо руками, чтобы заглушить стон, который сорвался с его губ. – Я собираюсь в душ, – сказал он, роняя руки по бокам. – Когда я вернусь, тебе лучше переодеться во что-нибудь сухое. – Нет. – Что? – Расследование ещё не окончено. Прогулка к реке была тупиком, сейчас это понятно. Не существенно. Мне нужно подумать. И чтобы не отвлекали. Злость, которая, казалось, улетучилась после пристального взгляда серых глаз Шерлока там, на берегу Темзы, вернулась с новой мощью. – Мне наплевать на идиотское расследование! Если ты хочешь и дальше меня игнорировать, ладно, но если ты перестанешь заботиться о себе, так же, как ты делал это на протяжении этой недели, то клянусь своей жизнью, я… я… – Что, Джон? – спросил Шерлок, и вся игривость пропала из его тона, заменившись скучающим, тревожащим растягиванием слов. – Я не знаю. – Как страшно… – пробормотал Шерлок саркастично. – Я не ребёнок, чтобы надо мной трястись, Джон. – Нет, но я доктор. Как ты можешь ожидать, что сумеешь раскрыть это дело, если запустил себя до такого состояния? Бога ради, посмотри на себя! Ты весь дрожишь. – Так же, как и ты. Джон был немного сбит с толку этим ответом, но быстро нашёлся, что возразить. – Потому что я пытался тебе помочь! – Мне не нужна твоя помощь, – заявил Шерлок, разворачиваясь на спину и прикрывая глаза рукой. – Мне нужно подумать. Джон развернулся и, показательно топая, штурмировал кухню. Он распахнул дверцу комода, взял чашку и стукнул ею по кухонному столу настолько сильно, насколько это возможно, чтобы не разбить её при этом. Пока он метался вокруг, чтобы взять чайник и заварить чай, стараясь при этом шуметь как можно громче. Он грюкал ящиками, бросал столовые приборы и пинал холодильник. – Что ты там делаешь? – спросил Шерлок, раздражение явно сквозило в его тоне, и Джон развернулся, чтобы увидеть его в дверном проёме. – Делаю чай, – ответил Джон сквозь сжатые зубы. – Ты специально шумишь, чтобы отвлечь меня? – С чего бы я это делал? – спросил Джон нарочито невинно. – Я думал, что никогда не смогу быть для тебя отвлечением. Он понял, что его злость спихнула его на опасную почву, ту, что была далека от его контроля. Он сразу понял, что Шерлок узнал слова, которые были наполненны таким большим весом, сказанные во время их совместной ночи в пабе. Шерлок сощурил глаза. – Наоборот. Джон удивленно уставился на него. – Что ты имеешь ввиду? – Я думал, ты собирался в душ. – Не переводи тему, – Джон пытался говорить куда более властно, чем он чувствовал себя на самом деле. – Вот почему ты игнорировал меня с тех пор как мы… с тех пор, как у тебя появилось дело? Потому что думал, что я тебя отвлекаю? – Если ты не идёшь в душ, то я пойду, – хмыкнул Шерлок, сверкнув глазами, прежде чем побежать в свою комнату и захлопнуть за собой дверь. Джон схватил ближайшую к нему вещь, которая оказалась пустой колбой, и кинул её так сильно, как только мог через всю комнату. Она врезалась в стену, разлетевшись всплеском осколков, рассыпавшихся по полу и столешнице. Лучше он себя не почувствовал. К своему большому раздражению, Джон едва ли мог заварить чай, потому что его руки дрожали слишком сильно, сознание плыло от усталости и головокружения. Только ему удалось наполнить чашку, как он начал так сильно чихать, что всё его тело начало сильно трястись, и он уронил чашку на пол, которая разлетелась каскадом осколков и обжигающей жидкости. Долгое время он разглядывал растекавшийся на полу беспорядок бездумно, трясясь от холодной одежды. Он практически смеялся от просочившейся в голову мысли, что ещё буквально неделю назад он полагал себя счастливым человеком. Сейчас это казалось абсурдом. Он подпрыгнул, когда телефон завибрировал рядом с дверью, всё ещё находясь в кармане куртки. Отпихнув кусок разбитой чашки в сторону, он пошёл за телефоном. Раскрыв его, он увидел сообщение от Лестрейда. Убийца на Темзе сдался властям. Дело закрыто. Сообщи об этом Шерлоку помягче. Несмотря на своё текущее состояние, Джон улыбнулся немного маниакально, пока читал светящиеся буквы. Возможно, его удача переменится.