Овладевая судьбой

*после прогулки Avt © Билл валялся на диване, поглядывая на ушедшего с головой в работу Тома. Эртройт сидел в своем любимом кресле, раскладывал документы из одной папки в несколько папок поменьше. И что в этом было важного? Лежат листочки в одной папке или в разных? Одна хрень — бумаги меньше не станет. Билл потянулся на диване, изогнулся, вытянул руки вперед. Наклонил голову в сторону, разглядывая нахмуренного Тома. Облизал губки, издал протяжный стон от потягушек, и снова взгляд на Эртройта. Ноль внимания. Но Билл так просто не сдастся. Он уселся на коленки, медленно и тягуче, вильнул задом. Вздохнул, охнул, решил, что сейчас повернется и повторит трюк... Повернулся... И свалился с дивана. Том расхохотался в голос, откладывая бумаги в сторону: — А я все думал, навернешься ты или нет?! — Эртройт... — шипит Билл и на коленях направляется прямо к улыбающемуся хозяину квартиры, — я тебя порву. — Я работаю, Билл... — но гость уже устроился у его колен. — Утром работа, днем работа, вечером работа, а ночью СЕКС! — в пальцах сжимает его бедра, наслаждаясь рваным выдохом. — Эй-эй-эй... — Том откладывает в сторону бумаги, — ну, и что мне с тобой делать? А что тут делать, когда Билли уже расстегивал пуговицы его рубашки. Когда его влажные губки уже скользили по шее, целовали, изучали кожные покровы. — Мне нужно в душ, Билл... ну с работы ведь, потный ведь. — Идем… Водные процедуры стали тем самым моментом, когда поздний вечер переходит в ночь. Когда по всей улице загораются фонари, а на горизонте уже исчезла ярко-красная дымка. Два обнаженных тела, что наплевали и на закат, и на засыпающий город, делили на двоих тягучий поцелуй. Не было мыслей, не существовало «правильно» и «неправильно», просто два человека, которые хотели быть рядом. Мокрые, обнаженные тела падают на кровать. Переплетаясь, стирая с себя последние капли влаги... Мгновение и Билл восседает на расслабленном теле: — Хочешь меня? — ерзал задницей по возбужденному органу. — Конечно, нет, — ладонями оглаживал его живот и бедра. — Сволочь, Томми, — похабно улыбался, склонившись над другом, медленно провел языком по его подбородку. — Я ведь не траханный уже второй месяц. — Твои проблемы, Билли, — его ладони съехали на упругий зад брюнета, — я вот не так давно слился воедино с одной киской. Брюнет рыкнул, впился зубами в его верхнюю губу, теребил ее, языком проникая в горячий рот. — Томас Эртройт, ты подлая скотина, — изогнулся, растирая свою смазку о член партнера, — ты хочешь меня? — лизнул его нос, Том смешно прищурил глаза, начиная двигать бедрами навстречу движениям Каулитца. — Совсем не хочу, — и в «подтверждении» своих слов, прошелся раскаленным, словно прут, членом меж теплых ягодиц. — Значит, я сейчас встану и уйду, — улыбался, сжимая в пальцах вставшие соски юноши, — хочешь? — Тебя нет, — прижимал к себе похабного мальчика, — но и не отпущу. Брюнет склонился над мужчиной, отгораживаю их от всего мира черными волосами: — Я с тебя с живого не слезу, Том, интересно, надолго тебя хватит? Том чувствовал, что смазка с их членов уже отлично увлажнила анус Билла, от перевозбуждения были свои плюсы. — Ты мне вызов кидаешь? — прищурился Том, начиная пристраиваться к теплому анусу. — Да, но я думаю, что тебя и на два часа не хватит. — Сученыш, ты из-под меня с полным задом спермы вылезешь, — шептал, сжимая задницу брюнета в руках. — Не верю... Билл, восседая сверху, оттопырил бедра и вошел пальцами в себя. От собственного жара и взгляда, которым наградил его Эртройт, по телу прошла волна возбуждения. Том хоть и не мог видеть самого действия, но перед глазами уже горели яркие фантазии: влажная дырочка и снующие в ней пальцы. Их поцелуй и одно на двоих дыхание — как последнее предупреждение, как грань, перейдя которую, все изменится навсегда. Том задрожал, когда ощутил пятерню на члене и следующая мысль унесла его на сотни километров над землей… они сейчас сделают это. Билл приставил влажную головку к растянутой дырке и качнул бедрами опускаясь. Оба выдохнули, а затем, каждый по очереди содрогнулся. Сначала плавные и медленные движения дарили тягучее наслаждение, разжигают огонь. Они учились быть одним целым, изучали друг друга, продолжая ласкать ладонями. Брюнет победоносно улыбнулся, наблюдая за постанывавший партнером. Мужчина под ним больше не скрывал своих откровенных взглядов и мыслей. Он уверенно сжимал слегка влажную задницу и направлял в нее свой член ни капли не сомневаясь. На его лице кроме удовольствия теперь читалась страсть и желание обладать, забрать себе и надругаться. И спустя время Том забрал себе инициативу. Податливое тело было прижато к кровати, а подрагивающие ноги раздвинуты до предела. Мужчина полностью вышел и сильным толчком вернулся назад. Билл вскрикнул и прикрыл глаза. Толчки были плавными, но резкими и глубокими. И каждый раз, когда мошонка ударялась о липкую кожу, по комнате разносился похабный шлепок. Один, второй… выдох-вдох и снова шлепок. Билл вновь улыбнулся, взял себя под колени и еще сильней открылся для мужчины. Тот в свою очередь на мгновение отстранился, будто хотел запомнить красного, вспотевшего папаня, что без стыда предлагал себя всего и без остатка. И хоть никто не произнес ни слова, Том отчетливо услышал: «Возьми меня как хочешь и сделай со мной все, что угодно…» Эртройт склонился над молодым и красивым телом, устроил одну ладонь на шее Билла, а второй направил член в его задницу. Он думал только о том, что просто обязан утолить собственную жажду, сделать все, чтобы огонь внутри погас. Его толчки стали быстрыми, чувства усилились. Воздух вобрал в себя запах их тел и терпкий привкус естественной смазки. Тонкое тело извивалось и дергалось, от каждого жесткого движения. И каждый раз, когда член входил на всю длину, Билл уже хрипло вскрикивал. Он потерялся среди собственных желаний и непонятных, слишком извращенных мыслей. Низ тела горел и когда Том взялся за его член, Билл вздрогнул и отстранил его руку: — Позже, Том, позже, ты поможешь мне... сейчас, — его стон, — быстрее, — вдох, — хочу тебя... Эртройт принялся вдалбливать парня в кровать, ощущая бешеное напряжение в руках и бедрах. Они обменивались смазанными поцелуями, вздохами и продолжали то и дело посмеиваться, улыбаться друг другу. Том хотел было притормозить, продлить удовольствие, но поток горячей спермы ударил в горячее пространство. Мужчина вскрикнул и тут же опустился на мокрое от пота тело. По его лбу и плечами катились капли влаги, дыхание сбилось, а пышные ресницы на прикрытый глазах подрагивали. Кое-как он отпрянул от Билла и откинулся н спину, чувствуя что еще чуть-чуть и сердце выскочит из груди. Над ним тут же появился размытый образ: — Ты знаешь, что такое оральный секс? — шептал брюнет. — Я не в состоянии, Билл... Секунду... — его тело еще дрожало, а колени, то и дело, дергались от резко наступившего расслабления. — Я все сам, ты просто скажи, что мне можно, что ты согласен, что ты разрешаешь.... — Я... — он понимал, что ему сейчас придется вылизывать пах Билла. — Быстрей, Том, я больше не могу, мне больно... — Да... я, да... — он начал подниматься, но Билл нажал ему на плечо, не давая это сделать. Взгляд Тома все еще с трудом фокусировался на партнере, — но, как? — Я сам... Билл уверенно переместился на грудь Тома и повел бедрами. Он взял в руку член и провел им по приоткрытым губам. И уже от этого короткого движения он был готов кончить на красное лицо партнера. Мужчина под ним попытался отстраниться и тогда брюнет крепко взял его за волосы и притянул к своему паху. Чувства были противоречивы, но не вызывали желания остановиться. Наоборот, перед глазами снова начали мелькать картинки, образы на которых казались смутно знакомыми. Том устроил свои руки на заднице гостя и начал целовать его пах, сильнее прижимаясь к горячей коже. Он лизал небольших размеров яйца, вбирал их в рот, обсасывал. Какое-то странное возбуждение накрыло его от осознания, что он вылизывает небольшую ложбинку и вот-вот коснется губами дырки, в которую только что кончил. — Нет, мой хороший, — заерзал Билл, — я хочу трахнуть тебя в рот… Давай, отсоси мне… И Том послушно взял его член в рот. Брюнет же принялся ритмично двигать бедрами, задавая темп. — Аааа, да… — стонал он. Мужчина быстро сообразил, что дышать лучше через нос, потому что напряжённой орган почти не покидал его рта. Он ощущал, как головка проникает в его горло, как бьется о стенки снова и снова. Влажные звуки одновременно и возбуждали и заставляли краснеть. Его собственный член приподнимается, выдавая свою заинтересованность в происходящем. Билл же снова хватает его за волосы и с силой прижимает к к промежности. Второй рукой он принимает к заднему проходу и входит в себя пальцами. Внутри горячо и чувствуется вязкая сперма, которая с каждым движением ладони все больше вытекает из задницы. Эртройт зажмуривается, ощущая нехватку воздуха. Отстраниться не получается еще несколько секунд, а затем в горло бьет сперма… Билл распластаться на простынях и прикрыл глаза. — Ох… Том же перевернулся и, склонившись над полом сплюнул. Он сделал глубокий вдох, а затем медленный выдох. И прислонился лбом к прохладному краю подушки. Все его тело, а особенно лицо, горели. Мысли стали постепенно возвращаться, обретая более понятные образы. Прохладный воздух, что шел из приоткрытого окна обволакивал их тела, остужал и дарил силы. — Вот же извращенец, — прошептал Том, ощущая легкую боль в горле. — Хорошо, что я могу им быть с тобой… — парень приблизился к нему и произнес на самое ушко: — Давай, накажи меня как следует… И Томас наказал. Поставил на четвереньки и вошел в него. Грубо, без предупреждений и ласк. Билл уткнулся лицом в сомкнутое одеяло и закричал, вздрагивая от каждого толчка. Напряжение в пояснице стало граничить с болью, но это навряд ли могло их сейчас остановить… Tom © Я кончил и на этот раз даже не протестовал, когда довольный брюнет, поманил меня пальчиком. Сам заглатываю его член, теперь уже сам отдаюсь в его руки. И сейчас, когда он снова берет меня в рот, я пассивно отдаюсь ему. Отдаюсь до конца, зная, что после этого я еще раз возьму его. Трахну из последних сил. Так чтобы он двигаться потом не мог, чтобы я кончил ему в зад, а он выплевывал сперму через рот. Хочу его! Как же я его хочу. Низ живота чугунный. Он снова дергает меня за волосы, я знаю, он дерет меня как последнюю шлюху. Но плевать. Блять, да что со мной такое? Я стою на коленях и не просто сосу, я даю трахнуть себя. Я повинуюсь. Но ведь я мужчина... я... Горячий поток, в этот раз я неосознанно начал глотать, воздуха не хватало, я начал захлебываться... Билл быстро вышел из меня... Bill © Хороший. Черт, какой же он хороший. Приподнимаю его лицо за подбородок, давая возможность дышать и проглотить все. Я улыбаюсь, отпускаю его и падаю на холодный пол. Тело горит. Особенно зад. И будто не сперма из меня вытекает, а лава. — Два-два, — шипит мне на ухо. Я лишь улыбаюсь. Лежу и улыбаюсь. А он заставляет меня встать и подойти к открытому окну. Ночной Нью-Йорк, вдыхаю свежий воздух. Мой Том заставляет меня лечь на подоконник животом. Я и охнуть не успеваю, как этот зверь врывается в меня. И я кричу. Но теперь на весь Нью-Йорк. Там сзади творится что-то неописуемое. Во мне всю хлюпает и хлопки от ударов его распухших яиц о мою промежность. Я истекаю смазкой. Она везде. Томас затягивает меня в квартиру, опускаемся на пол. Впивается в мои губы, гадко улыбается. Сначала не понимаю почему, а потом догадываюсь, наши органы соприкасаются. И это усиливает желание кончить. Но я должен держаться. Я должен еще раз завладеть им. Том разводит мои ноги в стороны и натурально ложится на меня, зажимая мой член между нашими телами. И снова этот марафон, когда он долбит сильно, быстро и грубо. Мне кажется, что соседи снизу останутся без люстры, потому что та не выдержит напора этого мужчины. Какой же он сейчас красивый. И уже больно, и я уверен, что без крови не обойдется, но я терплю. Я отдаюсь ему, я позволяю владеть ему своим телом, чтобы и он позволил мне. Возможно, что так мы научимся доверять друг другу. Горячее дыхание в мою шею, выгибаюсь, сам насаживаюсь. Но когда я так выгибаюсь под ним, то напор на мой член снижается. Но все равно, очень сложно терпеть, а я не сдамся. Больно. Уже натурально больно и в паху и в заднице. Но этот зверь, похоже, даже не думает кончать... Tom © Мне уже больно, кончить хочется зверски. Но я терплю. Не прикасаюсь к его члену руками, но хорошенько соприкасаюсь с ним своим телом. Трусь об него, ласкаю своей кожей. Билл громко орет, уже не стонет, а натурально орет. Громко и с чувством. Боже, лишь бы никто полицию не вызвал. Больше не могу... голова кружится... Замираю. Бью в него, сильно прижимаясь к нему. Обнимаю, целую, что-то шепчу... но уже не хрена не вижу... Что-то приятное разливается по телу. Я откидываюсь на холодный пол. Как же хорошо. Вздыхаю. Брюнет лежит рядом, широко раскинув ноги, дышит через раз. Я слышу его дыхание. И утопаю в его запахе. Но вот он вновь приставляет к моим губам член, лежит на боку, снова его пах перед моим лицом. А меня ломит усталость. И сонливость... Но он начинает меня трахать. Чертов оральный секс, я завтра говорить не смогу. Глотку саднит, жжет. Но он только ускоряет темп вхождения. Я не переживу. Но Билл кончает быстро... глотаю... Его вкус... его член... сон... Avt © Том проснулся со странным ощущением, точнее желанием — бежать. Внутри что-то бурлило и рвалось наружу. Его тошнит – сообразил Том и рванул в туалет. Он жмурился и жался от неприятных ощущений, как во рту, так и в животе. Желудок вообще завязывался в узел, он нервно охнул, когда на его плечо легла теплая ладонь. — Том? — Не смотри, уходи... — прохрипел мужчина. Билл сначала метнулся к Томовой аптечке, но наткнувшись там, на аскорбинку и крем от геморроя, матернулся и полетел к своей сумке. Том сидел, откинув голову на кафель. Закрытые глаза, бледная кожа лица. Его глаза были закрыты, а лицо бледным. — Выпей, — Билл впихнул ему в рот несколько таблеток и чуть ли не силой влил почти целый стакан воды. — Что это? — хрипел Том, морщась от вкуса не до конца проглоченной таблетки. — Это поможет, — он коснулся губами лба Тома, — температура нормальная, все обойдется. — Спать хочу... — уже шептал Эртройт. — Да... Давай я поменяю белье, и мы ляжем, а? — Нет, пошли так...- он, не открывая глаз, поднялся и побрел к кровати, сбивая по пути вазу с полки. Он даже не шуганулся от звука разбитого стекла. А Билл дернулся, не зная, как ему сейчас быть. На часах почти шесть утра, он знал, что Тому сегодня к обеду, а значит, мужчина мог спать еще хотя бы четыре часа. Том просто упал в кровать, уткнувшись лицом в подушку. Несколько секунд и он уснул. Билл устало огляделся. В комнате творился бардак, раскиданная одежда, разбитая ваза… Каулитц прошел на кухню, решил попить воды, наклонился к бутылке, что стояла на полу и в голос охнул. Поясница болела, задница тоже. Он подошел к зеркалу. Скривился от увиденного. Его бедра, задница, талия, шея, были покрыты синяками и красными отметинами. А на бедрах виднелись кровавые подтеки. Все-таки Эртройт его повредил. Билл прямо перед зеркалом упал на колени. Все это ему напомнило самый страшный день в его жизни, случившейся почти два года назад. Но страх снова окунуться в воспоминания сработал быстро, он заставил себя не думать об этом. Хотя сердце билось очень быстро, щеки тут же покраснели, а пальцы предательски задрожали. Сейчас парень встал под прохладные струи воды, пытаясь отмыться от крови и запахов этой ночи. Он провел пальцами по анусу, тот был сильно растянут, и даже толком не смыкался. Такое бывает после большого траха. Со временем мышцы затянуться. Билл сжался, напрягая зад, по пальцам потекли остатки Томовой спермы вперемешку с кровью. Ровно час Билл отмывался. Затем надел боксеры и Томкину футболку. Собрал осколки вазы. На скорую руку сложил их одежду и протер полы. Вроде ничего. Затем позвонил в круглосуточную аптеку и заказал кое-какие лекарства. В дверь позвонили, Билл дернулся к двери с кошельком в руках. Несколько минут удивленных взглядов посыльного и заказ получен. Первым делом Билл вставил себе в зад свечку, которая обеззараживала и заживляла раны. Затем выпил пару таблеток обезболивающего. Потом ему пришлось полностью раздеться, стоя в ванной комнате, он начал тщательно смазывать синяки, засосы, царапины. Дорогие мази, которыми он пользовался уже не раз, избавят его тело от этих отметин уже через трое суток. — Билл? — дверь медленно открылась, брюнет вздрогнул, разворачиваясь всем телом к проснувшемуся хозяину квартиры. Они молчали, точнее, Том разглядывал побитое страстью тело парня. — Это я тебя так? — шипел, жмурясь от едкой боли. — Все нормально, Том... — постарался улыбнуться. Только Том уже не смотрел на него, кусал и без того искусанные и опухшие губы. — Прости... — его хрип, и он скрылся за дверью. Tom © Вот это да. Десять утра, за окном еще темно. Я не могу нормально говорить. Горло болит, и голоса нет. Но это херня. Там на Билле столько синяков. Будто я его избивал. Черт...а эти упаковки от анальных свеч. Помню, моя девушка такими пользовалась, после нашего первого и не совсем удачного опыта анального секса. Я порвал Каулитца. Как же ему было больно, почему он допустил это? На душе погано. — Эй, — садится рядом со мной на кровать, — Том, давай ты будешь говорить со мной, и не будешь накручивать сам себя? — Больно?— провожу пальцами по его запястью, на нем следы моих пальцев. — Терпимо, Том, — говорит быстро, будто отмахивается от меня, — слышишь меня? Мне было хорошо с тобой. Мне голову сорвало, так же как и тебе. Ты на себя посмотри... Только сейчас понимаю, что у самого дела обстоят не лучше. Шея болит, колени болят, горло тоже. И живот еще не до конца пришел в себя. Это как-то снижает мою тревогу по поводу этой ночи, улыбаюсь: — Хорошо потрахались... — Билл обнимает меня: — Том ты великолепный любовник. Отдаваться тебе это невероятно. Мне было слишком хорошо с тобой. — Прекрати, — шепчу, голоса нет,— еще два месяца без секса! — смеемся и падаем назад на кровать, обнимаю его, притягиваю к себе, утыкаюсь губами в его волосы,— эту ночь мог кто-то не пережить. — Если только ты,— усмехается, склоняется надо мной, — Эртройт, сегодня же я наполню твою аптечку всеми необходимыми лекарствами.— Киваю, касаясь пальцами его щеки, — скажи, а зачем тебе крем от геморроя? Делаю серьезное лицо: — Ну, как ты думаешь, для чего нужна мазь от ГЕМОРРОЯ? — Я знаю, — улыбается, касаясь пальчиками моих губ, — но как-то у тебя этих проблем не замечал? А зад твой я хорошенько помял этой ночью... Снова срываемся на смех, он утыкается лбом в мою грудь, смеется гад. — Ну, так наверно, потому что мазью пользовался... — он перестает смеяться, снова смотрит на меня: — Ты врешь сейчас... — спокойно говорит Билл. — Да, вру, — обнимаю его за шею, — просто я не слишком люблю ходить по магазинам, ну, точнее, я не очень люблю выбирать костюмы, хотя мне в них каждый день ходить приходится. Однажды я выбирал костюм, и под них нужно было выбрать ботинки, знаешь, строгие такие, черные классические, — Билл кивает, — ну, я выбрал. Потом натер в них огромные мозоли... — вздыхаю, — ну, и, короче друг мой любимый посоветовал, натирать мозоли гелем от геморроя, типа там в этом геле есть акулий жир, а он отлично лечит мозоли. Брюнет заливается смехом: — Он тебя развел, ты знаешь? — Знаю, — недовольно бурчу я, — я никогда себя так не чувствовал большим идиотом, только в день, когда покупал эту мазь. Захожу в аптеку, а там мне девушки сразу глазки строят, даже продавщица так задорно улыбалась. До тех пор пока я не попросил эту чертову мазь.... Билл опять ржет, смешно ему, а мне до сих пор стремно. — Бедный ты, Том. Твой друг еще тот выдумщик... — Это да... Лежим, он опустил голову мне на грудь, урчит, как кошечка, милый. Он очень милый. Пальцами блуждаю в его немного влажных волосах. Закрываю глаза, а Билл обнимает меня, закидывает ногу на мое колено. — Тебе на работу скоро... — шепчет он. — Ты останешься у меня? — спрашиваю и замираю, вдруг откажется. — Угу, и с собаками погуляю, и ужин приготовлю, приходи скорей, хорошо? — приподнимается, зачем-то очень нежно заглядывает в мои глаза. Черт, он сводит меня с ума... Дальше я начал собираться на работу. Скотти кружил вокруг меня будто у него в заднице пропеллер. А я даже прикрикнуть на него не мог, потому что голос так и не восстановился. Это же надо так. Интересно, а обычные средства, которые люди принимают когда простудят горло, помогут в моей ситуации? Черт, меня отымели в рот. Хорошенько так. Смотрю на довольного Каулитца, он меняет постельное, встаю в дверном проеме с кружкой горячего чая: — Ты ляг поспи, не мучай себя, я сам с собаками погуляю и на ужин из ресторана что-нибудь закажем. Билл улыбается, кивает, подходит ко мне и, улыбаясь, обнимает. Нежный мальчик. Обнимаю одной рукой, опускаю ее на его поясницу: — Спасибо, — шепот. Я в ответ лишь целую его в шею. Дальше прогулка с собаками. Времени мало, я уже почти опаздываю, ну, да ладно. Сегодня я решил, что... точнее, я это не сегодня решил, думал об этом долго, но... в общем, я решил, что мне нужен мой заместитель. Ну, это нормальное дело, когда у главы есть заместитель. Да и это даст возможность мне больше отдыхать... Интересно, да? Я вдруг понял, что работа занимает очень много времени в моей жизни. А я бы хотел тратить это время на другое. Например, на одного очень интересного молодого человека, из-за которого я теперь не знаю, когда смогу нормально разговаривать. Меня пугает лишь одно, как спокойно я со всем этим смирился. Как спокойно принял это. Секс с парнем… Загоняю собак домой. Билла нахожу в спальне, парень спит. Улыбаюсь. Bill © Просыпаюсь. Темнота. Сколько же я спал? Дотягиваюсь до светильника, включаю свет. Улыбаюсь. На кровати, возле меня лежит букет роз. Огромный букет. Боже. Том уже дома? Я проспал целый день? Поднимаюсь с кровати, прохожу в гостиную, пусто. Нахожу Тома на кухне, он подпевает, точнее подвывает песне из Титаника, играющей на ноуте и что-то делает у плиты. Как это смешно выглядит, улыбаюсь. Несколько шагов и прижимаюсь к его теплой спине, он вздрагивает: — Проснулся соня? — я заглядываю за его плечо, он жарит картошку. — Угу, — целую его в шею, — ты проголодался? — Очень, но в моем любимом ресторане сегодня забастовка, поэтому я ничего не купил. Вот, но я сейчас быстро пожарю картофель, не переживай. Укладываю руки ему на живот, прижимаюсь всем телом к его телу. Стоим так. Вижу, как он прикрыл глаза, вижу его улыбку, так тепло. — Спасибо за цветы... Он оборачивается ко мне, теперь мои руки ложатся ему на поясницу, а он обнимает меня за плечи, прикасается губами к моему уху: — Спасибо за ночь... Смеюсь: — У тебя появился голос, это хороший знак. — Ага, а ты как? — его ладони ложатся на мой зад, — болит? — Да, больно еще... — утыкаюсь носом в его шею. — Маленький ты извращенец,— трется носом о мой висок. Обнимаемся и медленно целуемся. Я в его руках чувствую себя защищенным. Давно этого не чувствовал. И не хочу, чтобы эта защищенность вновь аукнулась мне дикой болью. Нет, не такой болью как сегодня ночью. Ночью мы играли друг с другом. И я знал, что как только я попрошу остановиться, он остановится. Да и что таить, я сам кайфовал от этой боли. Только эта ночь всколыхнула во мне воспоминания того дня... вздрагиваю. — Ты чего? — обнаруживаю, что Том пристально смотрит мне в глаза, сжимаю глаза, плачу? Черт! — Ничего... — утыкаюсь лицом в его шею. Чего я? Расплакался дурак. — Больно? — отстраняет меня, сжимая мои плечи, — где болит? — опять отрицательно качаю головой. Успокойся Билл, тише, все в прошлом. Когда же это пройдет? — Все хорошо, — обнимаю его, — щас умоюсь, и нормально будет. Ухожу в ванную комнату, сразу к раковине, умываюсь. Глаза не успели покраснеть, а слезы уже прекратились. Дыхание нормализовалось. Все хорошо. Tom © Он возвращается, когда я уже накрываю на стол, парень виновато улыбается: — Прости, просто я дурак. — А, ну ладно, — пожимаю плечами, — ты спал весь день, что теперь ночью делать будешь? — ставлю перед ним тарелку с картофелем. — Спать, Том, — улыбается, — ммм, а я не думал, что ты умеешь готовить. — Билл, я одинокий мужчина, я умею все, даже окна мыть, не говоря уже о стирке, глажке и уборке квартиры, — смеемся, разливаю по бокалам красное вино. — Почему же такой хороший мужчина как ты до сих пор одинок? Пожимаю плечами: — Видимо не настолько хорош... — поджимаю губы, смотрим друг другу в глаза, — а почему ты одинок? — спрашиваю, а Билл роняет вилку. — Черт... — гость поднимает её, кидает в мойку, берет новую, садится на место. Несколько секунд молчит, будто решая, говорить или нет, затем смотрит мне в глаза. — Да как-то знаешь… Все так глупо и предсказуемо. Влюбился и разочаровался настолько, что сбежал из Германии сюда, желая забыть обо всем. Было настолько больно, что я решил что больше вообще не хочу отношений с мужчинами… Мне хочется расспросить его больше, но понимаю — сейчас не ответит. Отвожу взгляд в сторону, с трудом сглатываю. Билл отодвигает тарелку и уходит. Я заставил вспомнить его что-то больное для него... Буду ли я прав, если скажу, что мы оба прощупываем почву для будущих отношений? Буду. Мы узнаем друг о друге все больше. Мы уже вторые сутки живем вместе. Но никто из нас так и не заикнулся о том, что же происходит между нами. Я не позволю себе встречаться с парнем. Нет, нужно знать разницу. Разницу между простыми играми и ответственностью двух людей, которые согласились на отношения. Тем более, что эти люди — мужчины. Глупо и безрассудно связывать свою жизнь с человеком одного пола. Каким бы Билл не был хорошим и нежным, понимающим человеком... он не тот, с кем я вижу свою будущую жизнь. Это просто нереально. Я директор одного из лучших рекламных агентств, я зарабатываю достаточно денег, чтобы содержать любую девушку, чтобы содержать наших детей. Я не могу так упасть в глазах окружения. Если кто-то узнает о моей связи с парнем, наверно, пошепчутся-пошепчутся и перестанут. Ведь это все можно свалить на желание попробовать что-то новое. Но вот если меня уличат в отношениях с парнем, то от этого уже не так просто будет отмыться. И скорей всего, если мама об этом прознает, она полностью отвернется от меня. Я потеряю работу, я потеряю друзей. Стоит ли это все брюнета? А если кто-то узнает о том, что парень еще и шлюхой подрабатывает? Нет. Я не хочу... Bill © Зачем мы об этом заговорили? Внутри все скрутилось, больно. Я вспоминаю того урода и понимаю, что до сих пор к нему что-то чувствую. Я не хочу называть его имя. Даже в мыслях - не хочу. Том, он хороший. Только я уверен, что ничего путного у нас с ним не получится. На первых порах все будет очень красиво. Когда я буду ждать его дома, а он будет спешить ко мне. И мы будем вместе ужинать, засыпать и просыпаться. И секс между нами будет шикарным. А в его редкие выходные мы будем где-нибудь гулять. Там, где нет людей, где никто из его знакомых не увидит нас. Ведь он будет скрывать меня от всех. И я готов с этим смириться. Но что дальше? А дальше будет так. Работа затянет его, а он отдастся ей. Ведь я уже под его крылом и ко мне можно не спешить. А я буду проводить все дни в глубоком одиночестве, делая работу по дому, гуляя с собаками. Рано или поздно даже секс станет редким явлением в нашей квартире, в нем не будет страсти, он будет просто так, для галочки. А редкие выходные Тома мы уже не будем проводить вместе... И то, что начинается между нами сейчас, это начало конца. Мы слишком разные, чтобы между нами возникло что-то глубокое. С моей стороны это всего лишь сексуальное влечение и чисто человеческий интерес. С его стороны тоже самое. Быть может еще и тяга к новому. Ведь я у него первый парень. Повеселиться со мной несколько месяцев, и я ему надоем. Нет. Не хочу. Чего я? О чем я вообще? Какие отношения? Да, Том очень печется за свою работу, он не рискнет всем ради меня. А в нашем с ним случае это именно так. Ему придется отказаться от всего, если мы захотим быть вместе. Ему придется бороться не только со своим окружением, но и с самим собой. Гетеросексуал в нем не спит, и не уснет еще долго. Я знаю. Мужчины, подобные ему, очень редко становятся натуральными геями. Поэтому он будет бегать на сторону. По бабам. А я буду сидеть дома и плакать... — НЕТ... — всхлипываю. Почему я об этом думаю? Столько дней рядом с ним и только сейчас задумался. Понял, что наше с ним общение не приведет ни к чему хорошему. Пусть все остановится на хорошей ноте. Пусть останутся только приятные воспоминания. Выдыхаю... нужно остановить все сейчас, чтобы потом не было слишком больно. — Билл? — Том появляется в дверном проеме, — пойдем с собаками погуляем? Поднимаю на него глаза. Так тепло смотрит. В его глазах волнение, а может испуг... Он держит меня за руку, мы идем по темному парку, собаки бегают вокруг нас и громко гавкают. — Завтра я работаю до обеда, а потом свободен, давай посмотрим какие-нибудь фильмы? — А какие ты любишь фильмы? — спрашиваю, а мысленно уже соглашаюсь на его предложение. — Любые. Какие тебе нравятся? — Фильмы ужасов, — говорю, а Том поправляет мою шапку, которая немного сползла на лоб. — Отлично, посмотрим фильмы ужасов, съедая всякую вкусную гадость, давай? Мы останавливаемся: — Ты самая вкусная гадость, Том... — смеюсь и толкаю мужчину, это неуклюжее тело путается в своих ногах и падает в снег. А я смеюсь. На него тут же налетают собаки, которые кружат вокруг него, гавкают, прыгают... — Билл... — смеется, — Билл, ну помоги! И я решил, что я просто обязан помочь собакам, прыгаю в эту кучу, прямо на грудь Тома: — Помогаю...— тот смеется, его руки скользят по моим бедрам, — Том, ты такой ребенок... Тут Скотти прыгает на меня, и я тоже падаю в сугроб. Тут же от Тома прилетает подарок в виде щепотки снега. Tom © Я поднимаюсь, сажусь возле парня на колени, начинаю щекотать его, он смеется, громко и протяжно. Склоняюсь над его лицом, целую. Медленно, глубоко, проникаю в его ротик. Мальчик отвечает мне, обнимая за шею. И кто-то третий начинает лизать наши щеки: — Сарааа... — смеюсь, отрываясь от пухлых губ, — девочка моя, ты тоже хочешь целоваться, да? — начинаю целовать ее в лохматую мордочку. Билл толкает меня в плечо: — Эртройт, она же заразная, она твоему Скотти яйца вылизывала и свои половые органы тоже... а ты ее целуешь, а потом еще и ко мне лезешь целоваться, фу! — Да, и к тебе лезу целоваться,- обнимаю его и снова валю в снег, на силу врываясь в его рот. Брюнет лупит меня ладонями в грудь и по плечам, но я лишь сильнее прижимаю его лицо к себе. Несколько минут борьбы и он все-таки отвечает. Это было мое самое долгое завоевание чьего-то рта. — Я ненавижу тебя... — шипит он, — подними меня!!! Встаю на ноги, подаю ему руку, брюнет кряхтит, но встает, и... толкает меня. Я снова оказываюсь в снегу, а подо мной что-то копошится. — Ты упал на Сару! Ты ее придавишь! Встань! — орет брюнет, я подскакиваю. Такса обиженно гавкает и убегает в сторону. А я поднимаюсь на ноги, начинаю отряхиваться. Вернувшись с прогулки, мы вдвоем ввалились в душевую кабинку. Нужно было согреться. Перед сном мы уселись в мое любимое кресло, перед огромным окном. У наших ног лежали собаки, а свет во всем доме уже был погашен. В руках кружки с чаем. Билл уложил свою голову мне на плечо. — Красивый город, да? — разглядываем ночной Нью-Йорк. — Ага, — Билл делает несколько глотков чая, — помнишь, что мы в этом кресле делали? — Помню, я тогда я сильно удивился. — Я вообще-то думал, что ты выкинешь меня за дверь, когда только поймешь, кто я есть. — Ну, я может быть и выкинул, когда понял, только я до сих пор еще не понял, кто ты есть на самом деле... — Да? — смотрит на меня, а я смотрю на пургу за окном. — Да, — поворачиваю лицо к нему, касается лбом моего лба, трется носиком о мой кончик носа. — Кто же ты есть на самом деле, Билл Каулитц? — Я сам не могу ответить на этот вопрос. Он громко вздыхает, откидывает голову назад и спрашивает: — Завтра ты работаешь до обеда, а послезавтра выходной? — Да… — Я уеду в понедельник, Том... Внимательно смотрю на него, киваю: — Хорошо, а почему так резко? — Резко? Я у тебя уже двое суток прожил, собираюсь еще на двое остаться, это ты называешь резко? - он улыбается, хотя я понимаю, что это не искренняя улыбка. Он взволнован. Ну, мне так кажется. — Ну, ладно-ладно, идем спать?! Bill © Он обнимает меня со спины, его вторая рука ложится на мою грудь, а я опускаю свою ладонь на его руку, переплетаем пальцы. На электронных часах горят цифры: 02:57. Да, я проспал целый день, но уснуть не могу из-за своих мыслей. Я решил, что закончу это в понедельник. Специально не говорю ему о своем решении, ведь не хочу портить эти два дня. Хотя зачем? Зачем я все усложняю? Мог бы уехать сегодня. Я же знаю, чем больше времени я проведу с ним, тем сложнее будет уезжать. Но я смогу. Том спит. Я вижу лишь легкие очертания его лица, а остальное скрывает темнота. Повезет же той счастливице, которую он полюбит и чьей руки он однажды попросит. Его жизнь — великолепная мазайка: красивый и умный Том, с образованием и приличной работой, живущий в собственной квартире в Нюю-Йорке… ему не хватает только той самой, что очарует его, родит ему детей. И сели у меня есть хотя бы маленький шанс, что я могу его очаровать, то уж со вторым точно не получится. Испорченный пазл и к его картинке совсем не подхожу, как ни крути. Поэтому я должен это все закончить… В понедельник.