Овладевая судьбой

Tom © Чтобы хоть как-то отвлечься от случившегося за весь день, принимаюсь распаковывать картины. Сейчас ничего не чувствую. И не хочу ни о чем думать. Вешаю «Секунды доверия» над кроватью. Это потрясающая работа, очень нравится. Но это, правда, всего лишь секунды доверия. На что-то другое наше с Биллом доверие не тянет… Я понимаю, что сам настаивал на нашем общении, но когда я это делал, не совсем понимал зачем? Есть вещи о которых ни один человек думать не хочет. У каждого есть свои табу… Самому бы понять, происходящее внутри. Меня тянет к Биллу — признаю. Я хочу делать ему приятно, проводить с ним время и я безумно рад тому перемирию, которое случилось между нами после выставки. Но вот он начал задавать неудобные вопросы, а я принялся отвечать на них. Головой я понимаю, что просить от Билла дружбы — идиотизм, потому что мы познали друг друга иначе. Но мне будто бы так легче… Будто бы я не делаю ничего плохого, если оставляю между нами дистанцию, удобную только мне. будто бы так меня не за что обвинить и… так я нормальный. Поднимаюсь с кровати, снимаю с себя одежду, переодеваюсь в домашние спортивки и огромную вязаную кофту. Она уже старая, но я себя в ней очень комфортно чувствую. Прохожу на кухню, делаю себе кружку горячего шоколада. Выключаю свет во всей квартире, залезаю в свое мягкое кресло, тело сразу же тонет в нем и мгновенно расслабляется. Огромное окно. А за ним уже зимний город. Три месяца я уже знаком с брюнетом. И я до сих пор во всех деталях помню наш первый вечер. Нет, я не говорю о нашем сексе, хотя и это тоже. Я говорю о тех коротких моментах, когда мы просто общались, просто смотрели друг на друга, касались друг друга. Это было круто. И я говорил ему о своей осени. Осень. Первая за долгое время осень, когда на меня свалилось сразу столько проблем. Звонок в дверь. Лу? Нет, не хочу ее видеть. Пусть звонит. Я уже сплю. Не знаю, как мы будем общаться дальше, и будем ли. Все, что случилось между нами сегодня... Сильно ударит по нашему общению. И надеюсь, что все закончится миром... Ну, сколько можно звонить-то? Не пойду открывать. Меня нет дома. Нет, то есть я есть, но я сплю. А сплю я крепко. Так крепко, что не слышу трели дверного звонка. Да и на что она надеется? Что я буду с ней сегодня разговаривать? Не буду! Аааа, хватит, звонить! Она настырная. Она глупая! Она... хрен с ней, начнет приставать, мало не покажется! И плевать, что о ней скажут ее друзья... — Ну, что? — открываю дверь, а на пороге, — Билл? — Верни мой кулон! — его холодный голос. Вздыхаю. Киваю. А чего я ожидал? Оставляю парня на пороге, включаю свет в прихожей, прохожу в спальню. В шкатулке со всеми безделушками нахожу злосчастный кулон. Ну, когда уже этот день закончится-то? Увидеть этот холод в его глазах — это больше, чем «отличное» завершение этого вечера. —Держи, — отдаю кулон. Смотрю, как камень ложится в раскрытую ладонь, а его длинные пальцы тут же закрывают его. Мельком замечаю перемены на холодном лице, но мне уже так все равно. Пусть все закончится здесь и сейчас. Пусть он исчезнет с этим кулоном навсегда. — С тобой все хорошо? —Да, — закрываю дверь перед его носом. Пусть все закончится. Я правда не справляюсь. Этот день настолько тщательно выбивал из меня душу, что кажется, не осталось ничего кроме жуткого жара внутри. Только собираюсь отойти от двери, как слышу стук. Снова. — Что еще? — Дай войти, — наглый брюнет толкает меня в квартиру, проходит сам, — сядь! — его голос груб и все так же холоден, но в глазах волнение. Он наклоняется, губами по моему лбу, — у тебя градусник есть? Кажется, у тебя температура. Avt © — Нет у меня температуры, — Том поднимается на ноги, — а даже если и есть, не тревожься, — парень прошел в гостиную, — будешь уходить, свет погаси! Том уселся в свое кресло, входная дверь хлопнула. Ушел? Куда там. Уже через тридцать секунд в гостиной загорелся свет: — Где у тебя градусник? Где аптечка? И вали в кровать! И какого хрена у тебя так холодно?! Совсем с ума сошел?! — Билл отобрал у обалдевшего хозяина квартиры кружку с горячим шоколадом, — че смотришь? — повысил голос, — где аптечка? Градусник есть? Вали в кровать! — Я... ты... Билл... — он поднялся на ноги, после чего Билл дотолкал его до спальни. — А я тебе говорил, что нельзя ходить без шарфика! Говорил же? — укрыл Тома одеялом, когда тот улегся в кровать, — вечно ты меня не слушаешь! А потом вот... так, где у тебя аптечка? А градусник есть?! — В ванной... — только и смог сообщить Том. То, что сейчас происходило на его глазах, его не просто шокировало. Билл вел себя так, будто это не он сегодня отказался от их дружбы. Да, что вообще происходит?! — Отлично, — парень опустил на тумбочку возле кровати аптечку, — ничего стоящего нет. Даже градусник, и тот, можно на помойку! Ты что, совсем не думаешь о своем здоровье? В аптечке всегда должны быть жаропонижающие, антибиотики, от боли в голове, от запоров... — Том хмыкнул, — что? Смешно?! Вот сожрешь что-нибудь не то, по большому неделю сходить не сможешь и сдохнешь. А я посмеюсь. Лежи, сейчас что-нибудь придумаем. Bill © Это же нужно быть таким тупым, что не заметить, что заболел? Неудивительно, что у него в аптечке только аскорбинка и крем от геморроя. Кстати, не думал, что у Тома проблемы с задницей. Не замечал. В медицинском нас учили, что иногда случается так, что под рукой нет нужных таблеток или лекарств, тогда есть несколько хитростей. Например, кофейные зерна в кипяченом молоке с медом и капелькой горчичного масла — это именно то, что сейчас нужно Тому. Наутро он будет в норме. Ну, я исхожу из того, что с утра он был здоров. Возвращаюсь в его спальню с кружкой спасительного напитка, смешно, но Том послушно лежал под одеялом. — Выпей это, — я впихнул ему в руку кружку, — только не обожгись ради бога! Мелкими глотками, но до дна. — Что это?! — Самый отвратный коктейль. Зато бесплатный. И не заболеешь. Зачем я это делаю? Ведь ехал сюда за кулоном, ведь ехал, чтобы показать Тому, что я не нуждаюсь в нем. Что я могу легко отказаться от него. Но на самом деле... вру. Волнуюсь за него. Переживаю. Когда увидел его усталые глаза, его бледное лицо. Черт, даже не это... просто... его общее состояние. Он печален. Даже не противится, делает все, что говорю. Но я ведь сейчас как идиот... Возвращаюсь в спальню. Том в этот момент опускает кружку на тумбочку. Молчим. Вздыхаю. — Спокойно ночи. Говорю и выхожу из спальни. Нужно уйти. Нужно прямо сейчас взять и уйти навсегда. Он просил погасить свет. Выключаю его на кухне, останавливаюсь в прихожей. Щелкаю выключателем, темнота. Подхожу к входной двери. Кулон у меня. Больше у нас не будет поводов для встречи. Никогда. Дергаю ручку входной двери. Tom © —Стой, — опускаю руку на поверхность двери, закрывая ее, стою за его спиной, немного касаюсь грудью его спины, — Билл... — выдыхаю, что же мы делаем, — если уйдешь, мы ведь больше никогда... — мои губы прямо около его уха. — Может оно и к лучшему... — шепчешь. А я понимаю, что нет, не лучше... — Я столько раз возвращал тебя, Билл... — почему я шепчу? — Верни и ты меня... в этот единственный раз... Касаюсь свободной ладонью его живота, он вздрагивает. И я вслед за ним. Что же мы делаем? Я стою и обнимаю парня, прошу его остаться. Остаться со мной. Черт. Осень, мать твою, я тебя ненавижу. Дрожу сейчас. Вдруг уйдет? — Я же просто друг... я же шлюха... я же никто... Прижимаюсь к его спине, обнимаю всеми руками. Глупый. — Билл, я буду любить в тебе все… Несколько секунд и Билл разворачивается и сам обнимает меня. Дышит мне в шею. А я понимаю, что мне хорошо. Вот так вот. Рядом с ним стоять и обниматься. — У тебя просто жар, — шепчет он, — вот и говоришь ерунду, завтра все станет на свои места. — Если утром я сделаю что-то не так, ударь меня. Но для этого... идем... Защелкиваю дверной замок, беру его за руку, проходим в спальню. Несколько минут возни и залезаем в кровать, обнимаю его со спины, утыкаясь носом в его висок: — Доброй ночи, Том. — Доброй... Я обнимаю парня. Я не дал ему уйти. Кто неисправимый идиот? Я неисправимый идиот. И... Как идиот улыбаюсь.

***

Утро. Первое за долгое время, когда я просыпаюсь не один. Под боком спит и корчится от мелодии будильника, брюнет. — Ну, выключи... — кривится он. Выключаю. Сгребаю парня в кучу, прижимая к себе. Как же он чудесно пахнет. Какой же он теплый и липкий. Гибкий. Немного потный. И такой красивый. — Мне на работу нужно, соня... останешься у меня? — Проваливай, Эртройт... — приоткрывает один глаз, прижимается губами к моей щеке, — у меня такса дома не кормлена. Заедь, накорми ее, а... — Ключи где? — В кармане куртки... — зевает, прохожусь губами по его шее, — а вообще, привези ее сюда, чтобы мне спокойней было. — Со Скотти погуляешь? — целую его в ушко, он улыбается, вытягивается в моих руках. — Эртройт, проваливай. Погуляю, ужин приготовлю и даже в квартире уберусь. Только дай поспать. Усмехаюсь и оставляю соню в кровати. Быстрый душ. Побрился. Высушил волосы. Черт, как же я хочу себе дреды. Но жалко и волос и своего статуса в компании. Пью кофе, заглядываю в холодильник, а там жрать вообще нечего. Оставляю на барной стойке свою кредитку, пишу записку: «Еды нет, не дай умереть нам с голода!» Tom © — Том, — Али махает перед моим лицом ладонью, вздрагиваю, — ну, что с тобой сегодня? Не слышишь меня, а в комнате отдыха спит такса. Ты нормальный? — Неа, — допиваю кофе, ставлю чашку на стол, — по-моему я больной. — О, друг, ты влюбился? Громко начинаю кашлять, просто остатки кофе не в то горло попали. — Ну, конечно, просто как-то хорошо. Давно так хорошо не было. Али, чего нам печалиться? Мы работаем в одной из лучших фирм, на улице замечательная погода, кофе наивкуснейший, а дома меня ждет собака. Верный друг. — улыбаюсь, ведь дома меня ждет не только собака. Ммм... брюнет. — Вот-вот, влюбленные тоже все в розовом свете видят... — Да иди ты, как у тебя дела? — Да как обычно, — пожимает плечами, — дочка у меня красавице растет, жена сказала, скоро нужно будет жениха выбирать. — Ваши традиции не для меня, конечно… Лучше скажи мне, как обстановка в коллективе? — Ты про Мэта и Пауло? — со знанием дела спрашивает он. — Вроде все спокойно. удивительно, что Элена Эртройт встала на твою сторону. Ты обычно не очень хорошо отзываешься о ней. — Али, — нахмурился я, — в завещании отца четко указано, что вся фирма будет разделена между его детьми: мной и Джесс, как только мы достигнем совершеннолетия. Джесс погибла, а я, как видишь, сижу в одном из филиалов, а не в главном офисе. Так что Элене просто не выгодно лишать меня этого места, так как в противном случае, я лишу ее места генерального директора. — Точно-точно, я и не подумал об этом. Эта женщина коварна… как впрочем и все остальные, — хитро улыбнулся он. Когда я вернулся в свой кабинет, то обнаружил, что на моем рабочем месте сидит такса. Мелкая собачонка с добрыми глазами очень забавно смотрелась в огромном для нее кресле. Вместо того чтобы согнать собаку, я беру бумаги и усаживаюсь на один из стульев. Ничего страшного со мной не случится, если я поработаю тут. Bill © Я даже стараюсь не думать о том, почему я сегодня покупал продукты на кредитку Тома, пылесосил его квартиру, гулял с его псом, а сейчас готовлю ужин. Что меня тут держит? Решил же закончить все? Кулон у меня… Можно открыть дверь и… свобода? В прихожей натыкаюсь на еще не распакованные картины. Снимаю с них упаковочную бумагу. А где «Секунды доверия»? Хотя... кажется я догадываюсь ... Полотно висит над кроватью в спальне. Есть в этом что-то метафоричное… От мыслей меня отвлекает звонок в дверь и лай Скотти. —Тихо ты! — бурчу на пса, проходя мимо него в коридор, — иди на место, у тебя ведь тут есть свое место. Да? Открываю дверь, на пороге стоит девушка лет двадцати, она вытягивает лицо, когда видит меня. — А где Том?— заглядывает мне за плечо. — Он на работе. Будет вечером, мне ему что-нибудь передать?! — Передай ему, что он козел, и что мы с ним растаемся! Она уходит. А я так и стою у раскрытой двери Внутри что-то лопается. Неужели у него все это время была девушка? Поэтому он принимал меня только за друга? Или? Нет-нет, нельзя ничего сейчас думать. Нужно дождаться Тома. Нужно поговорить с ним. Да и что с того, что у него была девушка... уж мне-то не на что жаловаться. Он обходился со мной по чести, не тащил меня в кровать... А вот эту малышку жалко. Но неужели Том встречался с такой... ну, она хоть несовершеннолетняя? Том расстался с ней? Неужели из-за меня? И когда успел? Не думать об этом, не думать. Возвращаюсь на кухню. Нужно развесить картины и заправить кровать. Тогда какого хрена я приперся на кухню? Спотыкаюсь об... — Скотти? Ну, что ты маячишь под ногами? А если бы я упал? А если бы шею сломал? Ты бы ведь даже скорую вызвать не смог. Да? — сажусь на корточки возле довольного пса, — глупый ты, да? Да не обижайся, моя такса тоже умом не блещет. Та вообще может забраться на полку шкафа и спать там. Ну, ненормальная, да? Насыпаю в миску собачьего корма. Я его выгулял, но только сейчас сообразил, что его нужно накормить. По-моему это я умом не блещу... Tom © Подъезжаю к дому. Сижу в машине, просто сижу. Уже улыбаюсь, ведь там, наверху, дома, меня ждет брюнет. Такой красивый. Своенравный. Ласковый и вредный. Одним словом Каулитц. С заднего сиденья раздается лай. — Да, не бойся, не украл я тебя! Сейчас увидишь тушку своего обожаемого хозяина. Прохожу в квартиру. Свет горит. Это хорошо, значит, он не смылся никуда с моей кредиткой. — Неужели? — брюнет выходит мне на встречу, — ты даже раньше. — улыбается. — Я спешил. Очень. — снял обувь, повесил куртку. — Ты опять без шарфа и шапки, Том? Ну, вчера же почти помер, что ты за человек такой, Эртройт?! — отрицательно мотает головой, цыкает и исчезает на кухне, а от туда кричит: — Мой руки и иди сюда. Появляюсь на кухне, где меня уже ждет накрытый стол. Боже, как я давно так не... не ужинал. Ловлю на себе заинтересованный взгляд брюнета. — Ну, чего? — подхожу к нему вплотную, — чего ты так смотришь? — Ты как ребенок, Том. — Касаюсь губами его щеки: — Накорми ребенка, а... Он хочет меня поцеловать, но ему это не удается. Снизу доносится рычание, опускаем взгляд в пол, такса схватилась за его штанину. — Вот ты противная дворняга, — шикнул на собаку. Я спускаюсь к собачке, беру ее в руки: — Видишь, ты так по нему скучала, а он тебя дворнягой называет... — Ну, куда ты ее на руки взял? Ну, ведь только, что руки мыл, она же грязная! Том! — вскрикивает брюнет и забирает у меня таксу, — иди руки мой по-новому! — Хорошо, мамочка... — смеюсь, за что, наверно и получаю толчок в плечо. Блин, это так круто, когда ужинаешь не один. Когда просыпаешься не один. И... засыпать я сегодня точно не буду один. — Ты развесил картины... — сажусь за стол, — и даже постельное поменял. —Брюнет кивает, — и за продуктами сходил. — Наверно мне стоит предъявить тебе счет? — тихо смеешься. — Попробуй. Даже не знаю, как я буду с тобой расплачиваться... — жую запеканку, черт, восхитительно, — мммм, ты мастер кулинарии. Черт, мамочки, как же вкусно! Ах... На самом деле, это самое вкусное, что я когда-либо пробовал. Волшебно. — Там на противне еще есть, будешь?! — Буду! Брюнет откармливает меня весь вечер. Мы почти не разговариваем, но улыбаемся, обмениваемся взглядами и ржем над таксой и Скотти, которые мило беседуют о чем-то своем. В итоге, под самый вечер мы выходим в парк, гулять с собаками. А брюнет, мать его, навязал мне шарф на шею и шапку на меня напялил. И тоже с помпоном. Черт. Кто бы увидел меня? — Билл, я глава филиала, а хожу в шапке с помпоном и в огромном шарфе? — Какая разница, кем ты там работаешь? Рано или поздно ты перестанешь там работать. А здоровье это то, что не вернуть ни за какие деньги. — Ой, да ладно! Ты придумал имя таксе? — Нет, — тянет меня на скамейку, — а у тебя есть идеи? — Может Сара? Расчищаем скамейку от снега, садимся, наблюдая за веселящимися четвероногими друзьями. — Хорошо, будет Сара, — улыбается, смотрим друг на друга. Аккуратно накрываю ладонью его руку. — Том, можно вопрос? — Какой? На лице брюнета пропадает улыбка. — У тебя девушка есть? Или была? Хмыкаю. — Ну, конечно, у меня была девушка. И не одна. Но к чему ты это? —Сейчас у тебя есть девушка? — Нет. — Сегодня днем приходила девушка и просила передать тебе, что ты козел, и вы больше не встречаетесь. — Хах, — усмехаюсь, — серьезно? И меня все равно ждал ужин, а не скандал? — Не смешно, — толкает меня в плечо. — Молоденькая такая, с кудряшками. — О, мой бог, Билл ты даже не представляешь, как я вчера сходил на день рождение… Я рассказал, что мне пришлось пережить за вчерашний вечер. И реакция Каулитца меня порадовала: — Вот, сучка! Если бы я знал, спустил бы ее с лестницы, дурная. — Да ладно тебе, видишь, она же меня уже бросила, так что… Теперь я одинокий рыцарь, мчусь навстречу своей принцессе. — Принцессе? — Да, к послушной, милой принцессе, которая не будет на директора филиала цеплять страшный шарф. — Ой, Эртройт, — зашипел он, — смотри как бы я не прилепил чего к твоим яйцам, да? — Да уж, лучше шарф… К нам подлетает Скотти, гавкает, прыгает. — Пора домой уже, — поднимаюсь со скамьи. Цепляю на поводок Скотти и таксу, Билл толкает меня задницей, я чуть не падаю в сугроб. — Сученыш... — шиплю, а этот длинноногий уже далеко впереди, бежит и заливисто смеется. Вот и кто из нас ребенок?!