***
Сегодняшний день не прошел для меня даром. Когда я немного успокоился от разговора с Али, в кабинет ворвался Джордж. Именно ворвался! Он влетел в мой кабинет хлопнув дверью. - Или ты бросаешь этого пидора, и мы все забываем или я рассказываю все твоей матери! Эти слова звоном застревают у меня в голове. Я даже не сразу успеваю среагировать. А он стоит и бешенными глазами смотрит на меня. Но я прихожу в себя. - Больше ничего нет! - говорю и утыкаюсь в документы. Пусть проваливает. - Том? - М? - оказывается, что в этот месяц мы сбавили пол процента. Нужно будет поговорить об этом с Мэттом. - Ты сказал, что ничего нет... Ты с ним расстался? - Да! - киваю, что же такое? Ну, ведь пол процента не так много, но все равно... - Том? - Я тебя слушаю, - но где пол процента, там и все остальные проценты. Нужно проверить статистку отделов... - У тебя все хорошо? - Нет, я расстался с любимым человеком, чего ты так сильно хотел, - а по статистике можно увидеть какой отдел сдает позиции... - Том, я думаю, что так будет лучше для тебя... - Да, ты волен думать, как хочешь... - а потом вздрючить менеджера этого отдела, который портит нам всю статистику. - Ну, Том... Поднимаю на него глаза, он улыбается, а в глазах волнение. - Не стоит, Джордж. Я ведь уже не с ним, я ведь больше не позорю тебя. И вот что, если горишь огромным желанием, расскажи все моей матери. Я остался без любимого человека, останусь и без работы, и без матери. Я был поганым любовником, хотя отдавался весь отношениям. Я стал плохим сыном, ведь из-за меня погибла вся моя семья. Конечно, я плохой друг, пидарас! Да и директор я хреновый, ведь я пидарас. Мне плевать! - в глазах стояли слезы, лишь немного, но я с улыбкой поднимаюсь со своего места, прохожу мимо сидящего друга, хлопаю его по плечу. - Удачи тебе, Джордж! Я больше не буду пятнать ни чье существование. Я ухожу. Я устал. Вот опять. Ну, я ведь прав? Я такой хреновый во всем, что самому тошно. Я мечтал о добрых родителях, но одним своим криком разрушил всю идиллию. Я никудышный сын. Я хотел долгих и крепких отношений, но девушка меня предала, ведь я занимался работой. Я ведь хотел бы обеспечивать ее во всем. Зато мне досталось место директора, хотя и тут я провалился с треском. Конечно, никто бы мне не дал этого места, если бы не Элена Эртройт. Потом появился Билл, я влюбился, но так и не смог сделать его счастливым. А теперь мой единственный друг, и того я опозорил. Я ведь пидарас. Одинокий, глупый пидарас. И нет во мне ничего хорошего. Все-таки стираю слезу со своей щеки. Да, я плачу. Да плевать мне на это. Теперь прогулки с псом не такие длинные и веселые. Я просто выхожу в парк, сажусь на скамейку, отпускаю Скотти с поводка. Ему кстати одному тоже не очень-то нравится гулять. У него, по-моему, даже взгляд какой-то затравленный. Он как никто другой меня понимает. Ведь он провел с Биллом времени еще больше, чем я. Это его Билл постоянно купал в ванной, его купал, а сам выходил мокрый, будто это Скотти его купал. Он кстати тогда очень сексуально выглядел в моей серой майке, тем более, что он был полностью мокрый... Ммм... От воды на его коже постоянно появлялись мурашки. Абсолютно везде. И он всегда очень вкусно пах, везде. Он следил за собой. И меня заставлял следить за собой. Он был идеальным... Однажды где-то прочитал, что любовь без слез - не любовь. Но, с*ка, почему я опять реву? А зима уже подходит к концу. Растираю дорожку по щеке. А слезы соленные. Я это понял, когда в моей жизни появился Билл. Неужели это конец? Конечно, нет. Черт дернет меня, и я поеду на эту выставку... Знаю, что не нужно. Что я поведу себя как тряпка, но вот такой вот я. Али прав в том, что я в принципе могу разобраться в этой ситуации. Для этого только нужно придти на его выставку и хорошенько оттаскать его там за волосы при всех гостях. Вот тогда он точно поймет, что я люблю его. Но я не вижу в этом смысла. Ну, правда? Мы ведь не вчера познакомились... Я прекрасно понимаю, что он беспокоится из-за этой кислоты... Черт, да я даже не думал об этом все эти дни. Его уход стал для меня страшнее этого покушения на моего брюнета. Мне не важны его шрамы. Тело не важно. Ну, лицо же у него в порядке, задница тоже, пах не тронут. Да, я сейчас говорю как собственник и эгоист... Как потребитель. Ну, черт с этим плечом... Скотти уже замерз, да и мои руки уже окоченели. Нужно идти домой.***
Утро. За окном падает снег. Сегодня выходной. И завтра. Ну, и что? Зачем мне столько выходных? Ну, да... Хотел, вот и получил. Звонит телефон. Но зачем мне это? У меня выходной. Я не хочу брать трубку. Не хочу... - Але? - я еще сплю. - Привет. Открываю глаза, да-да, это мой мучитель. Это мой засранец!!! Откидываюсь на подушках: - Каулитц, я замерз уже спать один, может, ты уже поумнеешь и вернешься? Ну, хотя бы второе. - Том... - он растерян? А что мне еще ему говорить... - Ты в Нью-Йорке уже? - Я прилечу сегодня ночью... - Во сколько? - В 11 вечера... - Ну, мне можно приехать за вашей королевской задницей, или вы все еще воротите нос от меня неуклюжего? - Да, встретишь меня? - А нужно? - Том... Мне негде жить, а у тебя есть диван... - Ах, ты претендуешь на диван, да? Выбираешь диван, когда есть кровать с таким красавцем, как я... - Да, Том. Или так, или никак!!! - Тогда удачи тебе! С таким успехом ты можешь переночевать на лестничной площадке! У тебя мужчина неделю нетраханный, некормленый, замерший! А ты про диван! - Ну, Том... - Любимый, я тебя встречу только при том условии, что ты прекратишь меня отталкивать... - Я не люблю тебя... - Я тебя тоже! Но трахать не перестану! - ТОМ! - вскрикивает моя гадючка. - Твой Том устал, малыш, пожалей меня... - Все кончено, - он пытается говорить холодом, но лишь сильнее разжигает во мне желание овладеть им. Да и он придуривается. - То, что ты собрал свои трусы и крема для депиляции еще не значит, что все кончено! - Все кончено! - монотонно повторяет он. - У тебя со мной может и кончено, но у меня с тобой нет! Дай и мне возможность кончить... - двусмысленно говорю я. - Значит, ты меня не пустишь на пару дней? - Или на всю жизнь или никак! - Я же говорю, что все кончено. - А если ты выберешь второй вариант, то я приду на твою выставку и хорошенько оттаскаю тебя за волосы. - Тогда пока! - Трус! Гудки, но он услышал мое последнее слово! Сорванец мой!!! Господи, ну, ведь любит меня! Любит и вредничает. Страдает там, тянется ко мне. Черт, пойти подрачить на это сволочное существо... Bill © Улыбаюсь. Мой хороший, мой нежный, мой страстный. Бл*ть, я бы его сейчас... Ну, что такое... Неделя... Адская неделя. Эти дни я словно на Американских горках: вниз-вверх. Местные врачи сразу же меня уложили в клинику. Странно, но тут, в Берлине, у меня совершенно другие результаты обследования. Или я просто быстро восстанавливаюсь. Оказывается, что меня облили не кислотой, а легкой смесью из химикатов, которые и сложились в во что-то очень похожее на кислоту... Плечо выглядит ужасно, но доктора обещают, что останется минимум шрамов, хотя и полностью восстановиться, никогда не получится. Он назвал меня трусом. Он прав. Конечно, я повел себя как идиот. Ну, а что мне было делать? Он с такой жалостью на меня смотрел. Придурок. Это он во всем виноват! Это он... Мой мужчина. Ну, мой же... Набираю его номер по-новому. - Мой принц передумал? - любимый голос. -Я займу диван, а ты, если влезешь, можешь пристроиться где-нибудь! Отключаюсь. Он поймет... Но... Он перезванивает. - Але... - Хочешь секрет? - Том сейчас по любому улыбается. - Ну, и? - Мой диван раскладывается! Теперь он отключается первым, оставляя меня наедине с моими мыслями. Вот чертенок! Мой любимый черт! Его голос и у меня уже стоит, вот, что значит недельное воздержание. Снова набираю его номер. - Да, моя нетраханная попка? - ну, наглец!!! - К одиннадцати в главном аэропорту. - Поцелуешь меня? - В рот трахну!!! Говорю и отключаюсь! Ух, как я хочу его, сжимаю член сквозь ткань трусов. Ммм, черт... Почему он мне не перезванивает? Ну, что ему сложно? Тупой что ли? Стягиваю боксеры, делаю фотографию своего красавца и кидаю ему в сообщении. Пусть видит! Пусть облизывается. Поглаживаю свои бедра, пах, но член не трогаю. Ммм, мне нужны его руки, его губы и его член. Черт, ну, почему я такой идиот! Уехал от своего мужчины из-за нескольких шрамов... Черт с ними с этими шрамами! Он меня итак будет любить! Любого меня будет любить! А если и попытается отказаться, я пристегну его к себе наручниками! Телефон звенит. Что? Отошел от шока? Открываю смс... Ну, не с*ка ли? Две фотографии. Его задница с моим любимым резиновым членом, черного цвета, а вторая, его лицо, искривленное гримасой страсти. Тут уже я ему звоню. Он берет трубку, но не произносит, ни слова, я только слышу жужжание резинки и его стоны. Громкие такие... Сладкие... - Подрочи со мной... - просит он. Я сжимаю в ладони свой член, оглаживаю его, большим пальцем размазываю смазку по всему стволу. Черт, похоже, я совсем разучился сам себя ублажать. Без его рта уже мало, что выходит. Но меня возбуждает та мысль, что он сейчас там трахает сам себя. И его крики, и охи я слышу отчетливо... - Малыш...- его громкий шепот. Он кончил. - Я люблю тебя... - всхлипываю, размазывая сперму по своему животу. - А я тебя люблю... Билл, как ты? - Я хорошо, - выдыхаю, как же я по нему соскучился, - а ты? - Я тебе говорил, что я трус. Так вот, я не просто трус, я еще и тряпка. И я буду сейчас ныть. Мне плохо без тебя, любимый мой, возвращайся... - Том... - у меня мурашки по коже, как же он там страдает. И он не стесняется говорить о том, что ему плохо. Он не боится, что о нем подумают плохо или посмеются. Он настоящий! - Мой Том, ну, что ты... - Возвращайся, пожалуйста... - его всхлип, Господи, он, что плачет?! - Том, ты плачешь, ну, Том? - подскакиваю в кровати. - Да, я плачу! И плакал всю эту неделю! И дома, и на работе, и когда с собакой гулял! Билл, я не могу без тебя! Я не хочу без тебя... Ну, как ты можешь решать за нас двоих? Что за дурная привычка? Я ведь искренне тебя люблю! Всем сердцем, душой и задницей!!! Ну, Билл. И если ты боишься своих шрамов, хочешь я себе такие же сделаю? Котенок мой, ну возвращайся... У меня у самого слезы по щекам. Эти слова... Такие настоящие, искренние, естественные... - Том, любимый, прости... - шепчу, - прошу тебя, не плачь! Я сегодня приеду! Приеду со всеми вещами... - И собаками... - ... и собаками! Том, только не плачь, ну, не разводи сырость в нашем доме! Ну, ведь мне же потом убираться! Эртройт, ну, совсем ни о ком не думаешь, только о себе! Ну, хватит! Что мы потому будем делать с плесенью на стенах от сырости? М? - Я лежу и жду тебя, Билл, - говорит он, - и твой резиновый член еще во мне... - В аэропорт тоже с ним поедешь? - Да, я вставлю его тебе в рот, как только ты приземлишься в Нью-Йорке, чтобы глупостей не говорил! - Ну, Том... Будь нежен со мной на людях, а дома я разрешу тебе все, что твоему сердцу угодно. - Договорились. Тогда я встречу тебя сегодня? - Да... Том, мне пора собираться уже. - Я буду ждать тебя. Я нажимаю на кнопку отбоя. Tom © Струи воды сегодня мало расслабляют, тело напряжено в ожидании любимых рук и ласк. Я никчемный человек без него. Это неправильно, но это так. Мне не по себе от того, насколько сильно я жажду с ним быть. Я ведь шаг за шагом отступал. Сдавался в его руки, отдавался полностью. Шаг за шагом. Ступень за ступенью. Я изменил себя ради него. Я влюбился. Я беспросветно влюбился. Ну, что за напасть? Вылезаю из кабинки, наматываю полотенце на бедра. Скотти с печальной мордой лежит на диване, подхожу к нему, сажусь на корточки. - Эй, друг, ну не печалься, Билл возвращается!!! - чешу ему за ухом, тот поднимает голову. - Да-да, и две писклявые тушки вместе с ним!!! - прикасаюсь губами к гладкой шерсти собаки. - Представляешь? Малыш мой, мой мальчик, он возвращается! - Скотти подскакивает, гавкает. Я же говорил, что он меня понимает! Обнимаю его, тот гавкает, упирается, пытается вырваться. Но я крепко обнимаю бедолагу и тот сдается, мирно расслабляется в моих руках. Мой славный... Нужно навести порядок в квартире. А-то гадюка снова разорется! А может и не убираться? Пусть орет! Пусть вредничает и ворчит! Мой хороший. Но я все-таки меняю постельное белье, отправляю его в стирку. Потом собираю по всей квартире свои грязные футболки, штаны, носки, кидаю их в корзину, тоже постираю. Навожу порядок в шкафах, ибо мой вредина любит чтобы тут было чисто. Да и ему нужно будет куда-то сложить все свои вещи. Мыть полы я не стал, сам помоет. Ну, и так, убрал всякие фантики и упаковки от готовой еды, выкинул мусор... На прогулке Скотти бесится, прыгает, носится туда-сюда, пришлось спустить его с поводка. Дак, этот балбес начал кусать меня за штанины, прыгать на меня, развеселился мальчик. Я только вернулся домой, не успел раздеться, как раздался дверной звонок. В принципе так мог быть кто угодно, но только не... Полицейские. - Томас Эртройт? - мужчина с зачесанными волосами на бок смотрел на меня сканирующим взглядом. - Да... - Можно войти? - Конечно. Офицер прошагал в гостиную, прямо в обуви. Я как чувствовал, что не следует мыть пол. Хорошо, что не мыл. - Так в чем дело? - я усаживаюсь в свое мешковатое кресло, когда мужчина садится на диван. - Меня зовут Ник Эмс, я офицер полиции и пришел к вам по делу о вашей соседке. - Из-за нападения на моего друга? - От части, да. Томас, мне нужно знать за что она выплеснула кислоту на вашего друга, у вас есть предположения? - Нет, - быстро отвечаю, - я вообще не думаю, что они как-то общались между собой. Точнее, я никогда не видел их вместе. И он никогда ничего мне о ней не говорил. - А кем вам приходится потерпевший? - он задает вопрос, но на лице у него уже написан ответ, он знает, но молчит. - Мы с ним пара... - говорю я. Офицер реагирует спокойно, кивает, что-то записывает. - А кем вам приходится Лу? - Когда я переехал сюда и прожил тут некоторое время, она первая с кем я познакомился. Она как-то пришла ко мне, потому что захлопнула дверь своей квартиры, а ключи не взяла. Она ждала у меня прихода своей матери. Лу отдала мне одного из их щенков, вот тот лось, что спит рядом с вами был когда-то пухлым щеночком. Мы стали с ней общаться... И...- говорить или нет об этой истории с ее одноклассницами? - Что и, Томас? Говорите как есть, это может помочь вашему другу... - В общем, у нас были дружеские отношения. Однажды мы с ней шли по парку, она дернулась, остановилась, в глазах испуг. Лу, сказала, что на скамье сидят ее одноклассницы, которые постоянно ее задевают тем, что у нее нет парня. Когда мы проходили мимо ее подруг, то сделали вид, что я ее парень... - Между вами были сексуальные отношения? - Нет. Я никогда не смотрел на нее как на девушку, только как на друга... Офицер снова что-то пишет. А я вздыхаю. Что случилось с той Лу, которую я знал? С которой я познакомился? - Я должен вам сказать, что у девушки сильнейшее психическое расстройство. Мы пытаемся установить, с чем оно связано, но пока ничего не выходит. И еще, ваш друг собирается подавать в суд? - Если честно, я не знаю... Мой друг приезжает сегодня вечером, завтра у него выставка, а послезавтра вы можете приехать и мы поговорим, хорошо? - Хорошо, Томас. Тогда до встречи. Я провожаю его, закрываю за ним дверь. Внутри что-то медленно опускается на самое дно. Мне жаль Лу. На самом деле очень жаль. То, что она сделала, никак у меня в голове не укладывается. Ведь по идее я должен ее ненавидеть, она же сделала очень больно моему Биллу. Только нет злости, я знаю, что мы с брюнетом со всем справимся. Но Лу мне очень жаль. Только почему она выплеснула этот раствор в Билла, а не в меня? Нужно поспать немного. Я опять не выспался сегодня. Я снова видел того человека. Того мужчину. Эти сны, они словно воспоминания, только реальные. Мы с ним разговариваем, я влюблен в его зеленые глаза. Но одновременно с этим, мне очень страшно. Этой ночью я чувствовал нереальный страх. И боль. Ай, что за ерунда! Нужно уснуть...