Овладевая судьбой

Avt © Билл посадил собак на поводки, закинул дорожную сумку на плечо, чемодан схватил за ручку и пошел. Его самолет только что приземлился в Нью-Йорке, юноша шел к выходу, как обычно на ходу поправляя шарф и шапку. Тома нигде не было, Билл даже решил, что Эртройт где-то прячется. Но, увы, любовника нигде не было... Том разлепил глаза, кто-то настырно звонил в дверь, кажется, что он только-только улегся в кровать, чтобы поспать перед встречей с брюнетом. Он и не думал о том, что проспал почти пять часов и опоздал. И уж тем более он не ожидал увидеть за дверью обиженного брюнета. - Билл? - Том почесал затылок. - Ты прилетел раньше? - Ты идиот, Эртройт! - толкнул парня и прошел в квартиру. - Ты что спал? Ну, что ты за человек такой!!! - бурчал он. - Единственный раз в жизни попросил встретить! Но нет, ты такой балбес, что даже этого не смог сделать! - Ну, я уснул... - виновато лепетал Том и крутился вокруг своего любимого. - Я не виноват, что не выспался ночью, а потом уснул... - Так, - брюнет резко повернулся к любимому, - а что ты ночью делал? - Рыдал в подушку, - Том отобрал у парня его короткую куртку и тут же притянул любимого к себе,- диван, значит? - Ты хочешь спать на диване? - удивленно вскинул брови, будто это не он сегодня утром рвался на диван. - Спи! - толкнул любимого и прошел на кухню. Том довольно улыбнулся и поплелся следом. Билл придирчиво оглядел кухню, он сразу заметил, что Том тут старался убраться, но у него не очень это получилось. - И как ты вообще жил до меня? - парень сел на высокий стул, Том подошел к нему, устроившись меж раздвинутых и согнутых в коленях ног, брюнет обнял его за талию. - Ты же такой свинтус! Ты посмотри, футболка вся грязная!!! Кухня грязная... - Я люблю тебя... - уткнулся лицом в его плечо, Билл дернулся, и Том понял почему, отстранился от брюнета, треснул себя по лбу. - Прости, я балбес... - Все хорошо, - притянул к себе парня, уткнулся носом в его шею,- Том, знаешь, там, в больнице, когда ты пришел ко мне, ты так смотрел на меня. С такой жалостью в глазах... Я подумал, что теперь ничего кроме жалости я в твоих глазах и не увижу. - Поэтому решил сбежать? - они смотрели друг другу в глаза. - Ну, да, - кивает, - Том, мое плечо, оно... Мама, когда увидела его, ее стошнило. Я решил, что ото всех это можно будет скрыть одеждой, но только не от тебя, ведь я с тобой чаще без одежды... - Глупый мой... - Том трется носом о его щеку, - давай теперь я погляжу, что там такого? Тебе ведь по любому нужно перевязку сделать? - Ты уверен? - Уверен, идем... - Сейчас, достану из сумки все нужное... Том усадил любимого на стульчик в ванной комнате. Билл протянул ему перчатки. - Вымой руки с мылом и надень перчатки, - Том старательно намылил руки, сполоснул их, надел перчатки. Билл в это время открыл флакончик с чистым медицинским спиртом, плеснул жидкости на ватный диск. - Давай сюда руки... - Том протянул ладони. Юноша старательно обтер их спиртом, попутно объясняя и подготавливая друга к следующим минутам. - Доктора сказали, что все должно быть очень стерильно. Сейчас я размотаю повязку, Том, соберись и, если тебе станет плохо, я пойму. - Все нормально, давай... Билл стащил с себя кофту, следом майку. Повязка лежала плотно и закрывала все предплечье Каулитца. Белые ткани быстро слетали с погубленной кожи. Когда вся повязка была снята, Том закрыл нос и мгновенно отвернулся. Это было на самом деле невыносимо... Он вылетел из ванной комнаты. Ужасных видов рана красовалась на любимом теле... Томас подлетел к раковине на кухне, еще чуть-чуть и его точно стошнит. Но он должен держаться. Он стащил с рук перчатки, включил холодную воду и начал умываться. - Соберись, Том! Соберись! - шептал он, обтекая холодными каплями воды. Он досчитал до десяти и, схватив перчатки, пошел назад к Биллу. Билл сидел, не шевелясь, будто зная, что его парень вернется. - Ладно, еще раз... - серьезный Том даже немного рассмешил Билла. - Щас, я помою руки, надену перчатки, протрем их спиртом, потерпи любимый! - они повторили всё, после чего Билл начал озвучивать необходимые действия: - Я уже приготовил все, бери первый ватный диск, на нем уже мазь, растирай ее по краю ожога, там где кожа переходит в рубцы, - Том кивнул и тут же приступил. Он старался быть аккуратным, но подавить чувство брезгливости было сложно. - Теперь бери второй ватный диск и растирай мазь по остальной части ожога. Там где... - Я понял, - Том сглотнул, прикрыл на секунду глаза, - если будет больно, говори... - Хорошо, - Эртройт принялся смазывать эпицентр ожога, - врачи сказали, что все полностью заживет только через несколько месяцев. А потом на коже останутся темно-красные следы. И с ними ничего поделать нельзя будет. Точнее, можно, но это дорого, так что... - Если ты захочешь, то я оплачу любую операцию, Билл... - Но это очень дорого, эти рубцы удаляют лазером, а потом... - Билл, - Том перебил парня, - любимый, - улыбнулся, - я все понял, как будет возможна эта операция, мы ее сделаем... Спустя десять минут все манипуляции были закончены, а Том принялся забинтовывать, Билл снова начал давать указания другу: - Начинай от... - но Том не дал ему договорить: - Я знаю, как накладывать повязку на область плечевого сустава, - Том уверенно использовал бинт, - нужно использовать колосовидную повязку, - говорил и делал. - Бинт нужно вести со стороны здоровой подмышки по поверхности груди и далее на плечо. Затем, обводим плечо спереди, снаружи и сзади, дальше бинт ведем через подмышку и поднимаем косо на плечо. Далее бинт идет по задней поверхности спины к здоровой подмышке. Далее эти движения повторяются, и каждое повторение ложится выше предыдущего. Ну, вот и все... - Том взъерошил волосы удивленного брюнета. - Откуда? Ты тоже учился в меде? - Нет, просто однажды Джордж хорошо подшутил надо мной, и я учил все виды перевязок на все части тела, - провел пальцами по острому подбородку. - Вот и пригодилось, наконец-то... - Неужели? - брюнет поднимается со стула. - Ага, я тогда три дня не спал, - утыкается лбом в его лоб, - но это херня, - обнял его за талию, - прошедшая неделя была хуже. Малыш, любимый, я тебе шею сверну, если ты еще раз откажешься от меня, понял? - Ну, Том... - хнычет он. - Я все сказал! Сейчас я приму душ, а потом в кровать. Мне нужен твой зад... - Том... - Том-Том... Все, иди, я сказал! - он выставил парня из комнаты. Bill © Прохожу на кухню, сразу к раковине. Почему так больно? Болит... Ужасно болит. Нужно будет завтра с утра заехать в клинику. Ну, что же это такое? Может, мне не стоило приезжать в Нью-Йорк, врачи же предупреждали, что подобные поражения почти нереально лечить дома. Боже, как же больно... Снова умываю лицо. Тихо, Билл... Не стоит Тому знать о боли. Он ведь не догадывается о том, как мне больно. Смахиваю слезу со щеки. Пройдет выставка, и я вернусь в клинику. Мне очень больно. Все жжется и колется, это действует мазь. Как мне спать эту ночь? - Билл? Ты чего тут? Идем в кровать... - он тянет меня за руку, - сказал же, что хочу видеть тебя в кровати, почему я должен ждать? - Иду-иду, - тащусь за ним, по пути стираю слезы. - Иди ко мне, - мы входим в спальню, притягивает меня к себе. Целует в здоровое плечо, я впиваюсь зубами в его шею, ладонью обхватываю затылок, пальцами сжимаю дреды. А Том все-таки поймал мои губы, ласкает... А я... Мне больно. Он взял меня за руку, а больное плечо заныло еще сильней. Я сжал его пальцы, я впился зубами в его кожу. Он шипит, но целует все так же, осторожно и нежно. А я не могу переключиться от боли на его ласки. Никак не могу. Тяну его за дреды, открываю для себя его шею, впиваюсь в нее губами, кусаю, сжимаю кожу меж зубов, до такой степени, что чувствую вкус его крови. Но Том не отталкивает меня, лишь сильнее прижимает меня к себе. - Сильнее, Билл, сильнее, - шепчет он, подставляя свою шею, обнаженные плечи, - малыш... И я кусаю. Снова и снова. Слезы по щекам, а я сжимаю челюсти на его коже. Его кровь, я вижу, как она струится из укусов. И снова. Мне больно. И ему. Любимый... Сжимает мое лицо в ладонях, Господи, по его щекам мокрые полоски, ресницы склеены, плачет... Мой Том плачет. - Ну, Том... - смеюсь, только с ним могу смеяться со слезами на глазах. - Хочешь, я скажу красивую пафосную штуку? - Том... - смеюсь. - Разделим твою боль на двоих? Давай мой хороший... - надавливает на мой затылок, я прижимаюсь губами к его шее, по ней уже текут струйки крови. Слизываю их, его кровь во мне, он во мне, вот таким вот изощренным способом. Мой хороший, мой любимый, моя судьба... - Возьми меня... - шепчу, сам тяну его к кровати, толкаю его, тот неуклюже приземляется на кровать, выдыхает, сдергиваю с его бедер полотенце, неужели, у него уже стоит. Ползу к нему, а он широко расставляет ноги, и смотрит... Так преданно смотрит. Склоняюсь над его пахом, утыкаюсь носом в его колом стоящий член. Вдыхаю его запах. Неужели это мой мужчина? Мой мужчина пахнет как властный зверь. Смотрю, как из крохотной дырочки появляется капля смазки, растираю ее носом. Обжигаю дыханием его трепетную плоть. Снова глубоко вдыхаю запах. А он ласкает кожу моей головы пальцами. Мягко растирает, совсем невесомо прижимается подушечками пальцев. Поднимаюсь выше по красивому телу, кусаю сладкие соски, сильно сжимаю их зубами, затем облизываю. Мой любимый выгибается, его ладони тормозят на моей спине. Одна из его рук натыкается на мою повязку, по которой он легко проходится пальцами. Боже, это даже приятно. Это больно, но под его руками приятно. Приятная боль. Наконец-то склоняюсь над его губами, глаза в глаза, он меня любит. Никто другой так на меня не смотрит. Он меня любит. Огромной любовью. Улыбается, пальцами проводит по моей щеке. - Ты меня или я тебя? - Выбирай сам, но бери в расчет то, что я практически не могу двигать рукой... - Ну, я тогда сам все сделаю... - Но я тоже хочу в тебя... - Ну, - он отводит взгляд в сторону, - я могу попробовать сверху... - Я согласен. Он легко, быстро, но аккуратно переворачивает нас, у него в руках уже смазка. Его пальцы привычными для меня движениями разминают мой зад. Недолго. Еще мгновение и он смазывает свой член, чтобы войти в меня. Еще секунда и он входит. Медленно, но стремительно, сразу же, задевая простату. Выгибаюсь. И снова мне жарко. Будто в меня раскаленное железо вливают. Больно, ужасно больно. Плечо ноет. Том медленно и так мокро проводит языком по моим щекам. А я выцарапываю на его плечах кошачьи автографы, я ему делаю больно. А он звереет. Я вижу, как его карие глаза разливаются лавой, как они возгораются, а я выгибаюсь под ним. Я хочу, чтобы он знал, что я принадлежу ему. Весь. Его тяжелое дыхание по моей шее, мне так больно, широко распахиваю глаза, когда Том старательно вдалбливает меня в кровать. Сильно, теперь зад ноет, и мне нравится. Мне нравится эта боль. Если уж и испытывать боль, то лучше там. Он скользит ровно по простате: и больно, и хорошо. Опять по лезвию ножа. И жжется и хочется. И он кончает, будто нарочно подставляя свою шею для моих укусов. И я кусаю, черт, я раздеру ему кожу... Том тяжело дышит, лежит на мне, утыкаясь лицом в подушку, а я вылизываю его кровь. Соленная, но такая... Черт, хочу его. Меня возбуждает это. Tom © С*кабл*тьнах*йбольнокак. Как же саднит шея, меня никогда так не кусали. Я думал, что ударю его от боли. Но терпел. Любил его зад и терпел. Ибо понимаю, что ему больно. Он терпит мои прикосновения. Его плечо болит так сильно, что все остальное для него мало имеет значения. А он еще и на секс согласился. Это был самый невероятный секс. Я брал его с огромным желанием ударить. Я сам позволил ему делать мне больно, за что и поплатился разодранной шеей. Слезаю с него, укладываюсь спиной на кровать. Так, себя удовлетворил, теперь нужно удовлетворить это лохматое существо. Он улыбается, уголки глаз блестят, целую его щеки, тот хмурится. - Мы можем продолжить. - Как скажешь... Я много раз видел, точнее, как видел, участвовал в этом. Билл так умело насаживался на мой член сверху, так красиво извивался, а я? Я ведь такой неуклюжий. Ладно, если брюнет хочет, то я залезу на него сверху... Билл немного разводит ноги, аккуратно усаживаюсь на его бедра. - Нет, стой... - тормозит меня и как-то хитро улыбается. - Ну, и что ты придумал? - Развернись ко мне задницей, я хочу видеть, как ты сам себя растягиваешь. Я тихо смеюсь, но исполняю его желание. Бл*ть, как же мне стыдно. Ладно, Том, давай, соберись. Выгибаюсь, устраиваясь пятой точкой на его груди. Тут же на мои половинки ложатся его пальчики. Билл быстренько проходится ими меж моих ягодиц, а потом разводит ягодицы в стороны. Я в это время выдавливаю себе на пальцы гель, мысленно подмечая, что пора бы купить новый тюбик. Выдыхаю и пристраиваюсь ладонью к сжатым мышцам. Сегодня утром я хорошо поигрался с резиновым членом, так что, в принципе, мне не сильно нужна растяжка. Я делаю это лишь для того, что бы смазать себя и порадовать брюнета. Провожу пальцами меж раздвинутых брюнетом ягодиц, сверху вниз, рвано выдыхаю... Ввожу сразу два пальца, холодный гель приятно холодит мой «внутренний мир», улыбаюсь, я чувствую, как Билл разглядывает меня. Смотрит, гад. Растягиваю анус, все глубже проникая в себя пальцами. Странно, но я почти не чувствую боли, если не брать в расчет укусы на шее и царапины на плечах. - Ну, все хватит... - хлопает меня по ягодице. Я послушно переворачиваюсь, усаживаюсь на его пах, трусь задом о стоящий член. Так, сейчас самое сложное. Приподнимаюсь, беру его член, приставляю головкой к своему отверстию. Чуть опускаюсь, но влажный орган соскальзывает. Я заметно волнуюсь и повторяю действие. Его головка вновь скользит меж ягодиц... - Давай я... - тихо просит Билл, я киваю. Он умело берет мой член, одновременно, пальцами этой же руки нащупывает мою дырку, направляет головку в нее... - Опускайся. - просит, я расслабляю колени и медленно насаживаюсь на горячий орган. Мышцы тут же пронзает легкая боль, вместе с горячим членом Билли мило улыбается и отнимает руку. Теперь во мне только его горячий орган. А в такой позе это совсем по-другому. Ноги наливаются железом, а я до конца насаживаюсь на его ствол. Как же хорошо, но признаю, это не так удобно... Поднимаюсь по члену, выгибаюсь в пояснице, чуточку больно. Очень сложно держаться в таком положении, утыкаюсь руками по обе стороны от его ребер, мой малыш улыбается. Сладко так, протяжно. Одна его рука лежит на простыни, сминает ее, комкает, а второй рукой он скользит по моему торсу, останавливает ее на бедре. Приноровившись, я начинаю двигаться быстрее, наблюдаю за тем, как мой собственный член смешно подпрыгивает и бьется о живот моего любимого. Улыбаюсь, склоняюсь над его повязкой, прикасаюсь губами к бинтам. Мой хороший, мой любимый... Теперь целую его в губы, а подлец сжимает в ладони мой член, я укладываюсь грудью ему на грудь. Двигаюсь задом по его члену, по его пылающему органу... Bill © Немного спорим с утра с Томом. Ему приспичило поехать со мной на выставку, а я был категорически против. Если нас с ним вместе где-нибудь сфотографируют, родители сразу все поймут. А потом я еще прикрикнул на него и надавал подзатыльников. Ведь этот герой нагло сплевывал в нашу раковину! Совсем идиот! Плеваться в раковину, где я мою руки, лицо, посуду. Но это только начало, дальше он начал кушать яичницу руками!!! РУКАМИ!!! Видеть это нужно было! А потом этими жирными ручищами полез ко мне! Конечно, я не выдержал! И наорал на него! Невыносимый. Том, конечно, обиделся, буркнул, прокряхтел что-то, но поспешил исправиться. В обычное утро я бы сдержался, но только не сегодня. У меня болит плечо. Кажется, что болит еще сильнее, чем вчера. В итоге я уехал, не попрощавшись с ним, пусть знает. Выставка проходит скучно и ужасно долго. Я уезжаю сразу после открытия и представления всех своих картин. На аукцион мне не хватило нервов и сил. В больнице доктор открыто называл меня глупцом! Ибо я ненормальный, раз рискнул с подобными ранениями летать в самолете туда-сюда, да еще и сексом занимался. В общем, как я и предполагал, меня оставили в больнице. Я сообщил об этом Тому, позвонил, и попросил привести личные вещи. Конечно, Эртройт тут же поехал ко мне. И вот, он бесцеремонно зашел в палату, где в это время мне делали перевязку. - Молодой человек, - полная негритянка в белом халате, уставилась на вошедшего, - выйдите! Я тут перевязку делаю... Но Том только прошел в палату и сел на мою кровать. - Все нормально, я его друг, я уже видел, что там у него. Женщина больше ничего не говорила, хмыкнула только что-то себе под нос. А я смотрю на Тома, тот осторожно улыбается, касается пальцами моей руки. Я это расцениваю что-то вроде как: «Я с тобой». Киваю, улыбаюсь. Вздрагиваю, зажмуриваю глаза, эта дура сильно перетягивает повязку. - Вы ему больно делаете, ослабьте повязку... Благодарно смотрю на любимого и только сейчас понимаю, что сжимаю его пальцы с ужасной силой. Ну, да, вцепился в него так, словно во мне живет бульдог. Женщина снова хмыкает, но ослабляет повязку. Когда она уходит, Том оборачивается на дверь, а потом смотрит на меня. - Ты снова меня оставил одного... - Ну, милый... - провожу ладонью по его скулам, он целует губами мои пальцы. - Что, милый? Билл, я...- он смотрит в потолок, будто слезы пытается сдержать, - я ведь люблю тебя. Я ведь... Я... Я не знаю, что хотел сказать мой плакса, но я видел, что ему это сложно дается. Не хочу видеть его слез. Поэтому тяну его на себя, обнимаю. Он утыкается лицом в мою шею. Любой другой человек выслушал бы его, но я не могу. Мне итак больно, а видеть его слезы еще больнее, но теперь я еще и слышу его слезы. Я и не думал, что Том может не бояться своих слез. Вот так вот плакать у меня на груди, громко всхлипывая... Он облизывает мокрые от слез губы, отстраняется, смотрит на меня, немного смущенно улыбается. - Дай слово, что ты не исчезнешь, как в прошлый раз... От понимания причины его слез я осторожно выдыхаю. Все эти дни меня гоняет из стороны в сторону. Я не знаю, что мне с ним делать. Я люблю его, но побороть свой страх перед ним не могу. Тем более, что доктор сегодня сказал о том, что следы останутся в любом случае. Хоть с операцией, хоть после. И кожа все равно будет страшной и мне до конца жизни придется прятать плечо от других людей. Мы смотрим друг другу в глаза, Том улыбается, и ждет моего ответа. Я тоже улыбаюсь, но вся правда в том, что я не собирался возвращаться к Тому... - Послушай, - смахиваю слезы с его лица, - ну, чего ты... - тот сжимает глаза. - Я же тут... Он смотрит на меня, отстраняется от меня, садится на кровати. - Зачем ты играешь со мной? - задает вопрос в никуда. Я ведь и сам понимаю, что играю с его чувствами. Я не смог смириться с тем, что сам ушел от него. Эта ночь была чем-то вроде прощального танца... Не знаю, я запутался. А он сидит такой бедный, жалкий. Но я не могу быть с ним только потому, что мне его жалко. - Ну, Том... - смотрю, как он кусает свои губы, растирает слезы по щекам. - Я не достоин любви, да? - Том... - Том-Том.. - тихо смеется, грустно так смеется. - Мое имя не изменит ситуации. Зачем была нужна эта ночь? Зачем ты волок собак через столько стран? Зачем, раз не собирался ко мне возвращаться? - Это были эмоции... - говорю, а у самого внутри все сжимается. Он ни в чем не виноват, это я не могу переступить через себя. Мое тело изуродовано, Тому нужен другой человек, идеально-красивый. Парень или девушка. - Ммм... - он кивает, - а я? Кем я был в твоей жизни? - Зачем эти громкие слова, Том? В моей жизни ты такой же человек, как и все другие, пришел-ушел...- выдыхаю,- все уходят... -Ну, да...- потирает ладонью свой подбородок, накрывает пальцами губы,- кто я такой. Извини, что оказался всего лишь человеком в твоей жизни, - поднимается. - Как решишь уезжать, можешь заехать забрать свои вещи, за собаками я присмотрю, не переживай. И, если что-то будет нужно - звони. Я хоть и простой человек, но всегда готов помочь. По крайней мере, тебе. И та операция, о которой ты говорил, я оплачу ее, как обещал. Выдыхаю. А он уходит. На несколько секунд тормозит у двери. Вижу, как его плечи дергаются. И мне больно. И я чувствую себя таким идиотом. Несчастным идиотом. Я сам загнал себя в угол. Я сам прогоняю от себя любимого мужчину. Ведь понимаю, что так, как он, меня никто не полюбит. Том выходит. Накрываю ладонью глаза. Три. Два. Раз. Слезы. Раз слеза. Два слеза. Три. Поток. Дверь со скрипом открывается, вздрагиваю... Avt © На пороге стоял Том. По его лицу можно было определить на раз, что он зол, он недоволен. Биллу даже пришла яркая ассоциация - разъяренный лев. Огромное животное, которое одной своей лапой могло переломать все ребра, если бы ударил. А острыми, белыми клыками на раз перекусит глотку, если вцепится в горло. - Я тебе шею сейчас сверну, - шипит Том и надвигается на брюнета, - я тебе язык вырву! - мужчина склонился над брюнетом. - Ты мой!!! - схватил парня за волосы, крепко так взялся. - Ты меня слышишь?! Неверный! Сколько можно от меня отказываться? Я заберу тебя домой и буду сам за тобой ухаживать... - Том... - хнычет больной, сжимая в руке кулак парня, которым он держится за волосы. - Ты не уйдешь от меня... - слезы стояли в его глазах, - я клянусь, если ты снова сбежишь от меня, я сам оболью себя кислотой, понял? Только чтобы ты не страдал. Билли, ну, умоляю тебя, выкинь эту ерунду из головы... Билл кивнул. - Пообещай... - просит Том. - Пообещай... - Обещаю, любимый... Эртройт отпускает его волосы, притягивает к себе, забирает его на колени и укладывается с ним на кровать, как с маленьким ребенком. - Ты мой, Билл, чтобы не произошло, ведь я поклялся... - Тогда в аэропорту? - Да. И я верю в эту клятву, - его била мелкая дрожь, - малыш, ну, хватит.... - Но, Том, я уродлив. Мое тело уродливо, ты достоин большего. - Глупый, - баюкает в своих руках, целуя его лицо,- ты мой. Любой, в любом виде. Ты мой. Хоть без ног, ты мой. Ну, хватит малыш... - Том... Ты понимаешь, что мое тело, оно... - А ты понимаешь, что без тебя я не смогу существовать? Милый, мы одно целое, ну, не отказывайся больше от меня... - Там будут ужасные шрамы, - все еще хныкал брюнет. - Я буду целовать их, буду вылизывать их, каждый день, каждое утро... Билл. Билл терялся в сомнениях. Том, его Том. Он говорил и обещал настолько интимные вещи, что хотелось плакать. - Ты уверен, Том? - Билл мял в своих пальчиках его свитер. - А как ты думаешь? - возмутился парень. - Эртройт... - рассмеялся Билл. Так искренне, открыто, немного по-детски. Том даже залюбовался таким зрелищем. - Я люблю тебя, - потерся носом о его кончик носа. - Малыш... - Всё-всё! - решил Билл. - Всё! Я согласен! Согласен! - уткнулся лицом в вспотевшую шею любимого. - Тогда до самого конца? - Ну, конечно... - Том сейчас так счастливо улыбается, ведь видит, что брюнет сдался.- Наконец-таки... Мужчина начал покрывать его лицо мелкими поцелуями. Так быстро и невесомо, улыбается, как сумасшедший кот, оборжавшийся сметаны. - Ну, Том... - Билл ворочался в его объятьях. - Я же возбуждаюсь... - И что? Хочешь меня? Хочешь, прямо тут? - Идиот, - шипит Билл, - не тут, придется терпеть несколько недель. Мне запретили любые физические нагрузки на организм. Телефон Тома затрепыхался в его кармане, парень недовольно отстранился от любимого, поднес трубку к уху: - Алё... В трубке слышалась подозрительная тишина. - Алё, кто это? Алёёё... Шуршание и чьё-то дыхание, Том явно напрягся от этого. Что-то щелкнуло где-то в потайных уголках его души. - Говорите... Билл видел, как лицо парня исказилось в непонятном волнении. А Том сосредоточенно слушал чужое дыхание. Он нахмурил брови. На том конце послышались гудки. - Кто это? - Билл внимательно смотрел на всё ещё напряженного юношу. - Если бы я знал... - Ты побледнел... - Не знаю, что это со мной... - он уткнулся лицом в плечо больного. - Я умираю, всё, любимый, я умираю. Ты высосал из меня все нервные клетки... Всю мою жизнь высосал... - Не преувеличивай... - тихий смех.