Мицуми
— Чудовище-е-е! — Сердце стучало так быстро и, кажется, оно вот-вот выпрыгнет, прорвав мне грудную клетку, и убежит куда подальше от этого страшного места. — Пора бы уже успокоиться, — несколько раздражённо произнёс Итачи, восседая на поваленном кем-то или чем-то стволе дерева. Перестав лежать на земле лицом вниз и держать руки на затылке, я осторожно выглянула из кустов. — А если оно сейчас ищет нас? — От страха мой голос стал совсем тоненьким. Я, поднявшись, скованно направилась к парню и остановилась в метре от него. — Вряд ли, — на этот раз более равнодушно отозвался нукенин. — Медведь не преследует людей, а нападает лишь при проникновении на его территорию. — Медведь? Какой ещё медведь? — Я нахмурилась, пытаясь понять, причём здесь дикий зверь. — Итачи, я имела в виду Тощего монстра из рассказа Ику, а не… — Это был медведь. А вашего монстра, как видимо, вовсе и не существует. Не существует? Как так? Но раз Итачи говорит, что это медведь, то… то велика вероятность, что так оно и есть, точнее, исключительная правдивость. Итачи Учиха просто не может быть не прав. — Ам… д-да… точно… — Стыдливо потеребив свои волосы, я попыталась улыбнуться, но получилось это у меня, наверное, криво и натянуто. И вправду ведь, рёв, который издало найденное Пейном существо, был схож с медвежьим, то есть им и являлся. И чего это я все стрелки на Слендермена перевела? Как же неловко теперь перед Итачи… Он, скорее всего, сейчас считает меня глупой, наивной и пугливой дурочкой… — Я не считаю тебя глупой или трусливой, — выдал он как ни в чем не бывало. Боже, неужели я сказала это вслух? Или он телепат? — И нет, я не читаю твои мысли. Как он это делает? Я же молчу! — Глаза и лицо выдают все эмоции. Ты абсолютно не умеешь их скрывать, так что и предстаешь передо мной, как открытая книга. — Я… особо и не стремлюсь скрывать свои эмоции… — Вновь моя попытка простодушно улыбнуться не увенчалась успехов. На этот раз получилось что-то вроде смущенно-нервного поднятия уголков губ. Боже, лучше вообще не буду улыбаться, Итачи испугается моей страшной улыбки… — Мне нравится твоя улыбка. Хочется сказать «прекрати», чтобы он прекратил, но я так не могу! — Ам-м-м… — Поэтому и спрятала лицо в ладонях и замычала. Стыдно, неловко! Провалиться бы сквозь землю! Почему он говорит такие вещи? Зачем читает мои мысли?! Раздалось хмыканье. Если переводить с итачивского, то это значит, что он насмехается надо мной, над моей глупостью и… — Смотри на дорогу, а то упадёшь. — Ай! — Камень. …и рассеянностью. Тупой камень. Тупой! К чему он оказался под моими ногами?.. Или это мои ноги предстали пред камнем? Пришлось убрать руки от лица и краем глаза взглянуть на Итачи. Тот молчит, равнодушно смотрит вперёд, держит лико кирпичом. А в душе, скорее всего, угарает… Вот были бы здесь Колоонзо с Аи, точно сказали бы, что я безнадёжна. Эх, а ведь я это даже не отрицаю…***
Роскошная зелёная трава, густые деревья, красочные цветочки, искрящиеся тоненькие ручейки — вроде всё прекрасно. Но купол, которым накрыта вся эта природная изысканность, несколько напрягает. Было бы куда лучше, если бы небо было насыщенно голубым — цвета стереотипного нежного неба, а не таким раздражённым тёмно-синим. Сердце замирает. Всё очень, очень плохо! Это горы, а значит, что небо вот-вот станет чёрным. И фиг что увидишь потом! Надо скорее валить и… — Ай! — Ветка. Ну почему я не могу не спотыкаться на ровном месте? — Такая неуклюжая, — мило констатировал Итачи. Я неловко улыбнулась (в который уже раз за эти полтора часа нескончаемой ходьбы?) и вперила взгляд в землю с мыслью больше не поднимать его, потому что стыдно. Ну, хоть буду смотреть себе под ноги… — Просто… немного нервничаю… — честно ответила. — Я… впервые так далеко от дома. Тем более в такое время да в таком месте… …в такой компании… Молчание. А мы всё идём, сопровождаемые противными скрипами кузнечиков. Романтика? Не совсем. — Ты родилась и выросла здесь… — Внезапно раздавшийся голос Итачи заставил меня вздрогнуть. Краем глаза я взглянула на обладателя низкого баритона, такого прекрасного и чарующего… Чёрт. Увлеклась мыслями и прослушала, что он сказал. Чёрт! Теперь выжидающе глядит на меня, ожидая ответа. Что сказать? Чем ответить? — Ам… ага, — киваю, точно болванчик. Итачи промолчал и, думаю, мысленно закатил глаза. Судя по всему, я промахнулась с ответом. — Я спросил: раз это твоя родина, почему ты так плохо ориентируешься здесь? — Ну… ам… странноватый вопрос… — Я замялась, в растерянности ища ответ. — Я просто немножко городская. Он многозначительно приподнял бровь. Спешу объяснить: — Ам… понимаешь, я всю жизнь жила и живу в Бишкеке. И в горах, а тем более в… ам… в подобном лесу я нахожусь впервые… ам… — «Ам»? — спросил шиноби. — «Ам»? — И я туда же. — Почему ты всегда добавляешь это? — Разве? — недоуменно проморгала. — Ой… тогда прости, что действую тебе на нервы. Он хмыкнул. Я вконец смутилась. Что, реально так часто издаю «ам»? Надо бы поймать себя на этом. Устало вздохнула… и заметила, что от тёплого дыхания появился пар. Боже, когда здесь успело похолодать? Как же ненавижу эту горную погоду, она хуже бишкекской — может кардинально поменяться за доли секунд! Только бы дождь или снег не пошёл… мы же тогда не выживем здесь! По крайней мере, я. За Итачи не ручаюсь, точнее, это он не ручается за меня, и когда он бросит меня, чтобы выжить самому, моё тело останется лежать в этом страшном лесу, никто не найдёт меня, а потом… — Ай! — Корень дерева. Да что же ты будешь делать! К чему я такая неловкая? Почему каждый раз спотыкаюсь?! Итачи едва слышно страдальчески вздохнул. И всё равно я умудрилась это услышать. Эх… надеюсь, когда-нибудь я перестану так лажаться. Но, чувствую, это произойдет точно не этой ночью. Впереди у меня ещё много препятствий, которые, возможно, в буквальном смысле снесут меня с ног… Мы ещё долгое время шли молча, и это меня почему-то дико смущало. Кажется, что дело во мне, будто я делаю что-то не так. Я ведь не делаю что-то не так? Или всё же…. Ах, чёрт возьми. Только заметила, что мы сравнялись — теперь я шагаю наравне с Учихой. Так, думаю, стоит о чём-нибудь поговорить. Только вот о чём? Могу ли я задать ему вопрос о Мире Шиноби? Или он сочтёт это странным и подозрительным? А вдруг я потерплю фейл и он что-то заподозрит? Вдруг поймёт, что я и мои девочки что-то (точнее, всё) знаем о них, об Акацуки? Ой-ой, вот тогда полный капец будет… мне. — Слушай, Итачи… — Надеюсь, я не пожалею об этом разговоре. — А ты… что ты называешь родиной? Расскажи, откуда ты родом, если не сложно. Пожалуйста. Ох, ну да ладно. Пускай у меня и есть девяносто девяти процентный шанс того, что я где-то проколюсь, но зато смогу услышать немножко о Конохе. Как же будет зашибенно, если Учиха не зажмётся и даст мне подробный ответ! Всегда мечтала услышать о подобном месте от того, кто был там. Кто жил там. Кто в будущем два раза жизнь свою отдаст за… — Деревня Скрытого Листа, — еле слышно промолвил. — Коноха. Коноха… такое родное слово, причём для нас обоих. Аж сердце невольно екнуло. Так жаль, Итачи ведь не подозревает, что попасть в его родную деревню — предел наших с подругами мечтаний. Был, по крайней мере. Мы большую часть жизни грезили о том, чтобы оказаться там, познакомиться с Узумаки Наруто, поесть рамен в Ичираку, чудным образом забраться на каменные головы Хогаке, а дальше просто сидеть и смотреть на этот эдакий городишко, которого, наверное, очень хорошо видно с монумента… Резко остановилась, как и Итачи. Я замерла, боясь хоть как-то пошевелиться. Внутри всё провалилось вниз. Ведь где-то неподалеку послышались странные звуки: не то шуршание листвы, не то топот, не то чей-то низкий приглушенный голос. «Белочка пробежала!» — оптимистично подбодрил меня внутренний голос. «Слендермен явился!» — вернуло меня к реальности подсознание секундой позже. Отстой. Полнейший отстой. Я не хочу быть убитой непонятного рода созданием… не хочу! Я ещё много чего не сделала! Не услышала подробный рассказ Итачи! Не вытрясла из него все ответы! Не могу просто так умереть от щупалец безликого лешего! — Итачи… — еле-еле выдавливаю, голос жутко дрожит. — Т-ты… ты тоже это в-видишь? Тёмная фигура. Вдалеке. Движется прямо на нас. — Вижу, — сказал человек-флегматик. Итачи что, серьезно нестрашно?! Тёмная фигура. Она расплылась. Её… стало две! Сама и не успела до конца всё переварить, как вдруг обеими руками вцепилась в рукав фирменного акацучьего плаща. Мне впервые не неловко от этого… мне страшно. Не могу дышать, не могу стоять. Трясусь всем телом и мысленно молюсь на лучший исход. Пожалуйста… пусть лучше это будут лесники, а не монстры. Пожалуйста! — С… С… С-слендермен! — Жуткая походка созданий заставила меня пискнуть и в ужасе уткнуться лицом в кусок чёрной ткани, ища спасения там. Неразборчиво промычала: — Он размножился! — Не спеши с выводами, — равнодушно произнёс Итачи, думаю, и глазом не моргнув. — Лучше присмотрись. Подняла голову. Присмотрелась. Испугалась пуще прежнего. — Это… это… это… — Меня переклинило. В удивлении я даже склонила голову набок. — Верно, — кивнул Учиха. — И… Ику… Реально. Смотрю и в свете яркой луны вижу лучшую подругу и… Хидана? Господи, как я могла не узнать Икуроми? Точно, это же её фигура, её странная походка. «Нет тебе прощения!» — сказала бы Шизуй, будь она вместо Учихи. Хорошо, что её нет… ой, нет, нехорошо! И вовсе нехорошо! Плохо, очень плохо! Шизу мне сюда, Шизу! Я пошутила, я так хочу её увидеть! По обречённому виду Итачи, смотрящего на косо идущего Мацураси, я пришла к выводу, что он был бы рад лучше встрече с Тощим человеком, а то и с двумя за раз, чем вот так столкнуться с джашинистом. Очевидно, в своём мире они совсем не видятся и не общаются. Но, так или иначе, хочет мой напарник или нет, позвать тех двоих всё же надо. А то кто знает, вдруг они так и не заметят нас и завернут не в ту сторону? — Ику! — Слишком тихо. Они вряд ли услышали. Нужно немножко поднажать… — Ику! Хидан! Остановились. Явно смотрят на нас и пытаются признать… Старшая Колоонзо, подобно мне, склонила голову набок: точно щурится и недоумевает. Но ничего, сейчас она меня узнает. Определенно узнает… Она слишком резко схватила Хидана за локоть. Ам… неужели Икуроми… — Слендермен! — На последнем слоге у неё даже охрип голос. — Ику! — в надежде кричу. — Икуроми! — Он тебя знает! — грубый вскрик Мацураси. Он-то чего шугается? Шиноби же как-никак! — Икуроми! Это я! — СЛЕНДЕРМЕН! — Нет! — СЛЕНДЕРМЕН, МАТЬ ВАШУ! — Нет-нет! — растерянно трясу столбом стоящего Учиху за руку. — Итачи, они думают, что… — ИХ ДВА! — Да нет же! Икуроми! Иди сюда! — БЕЖИМ! И они кинулись наутёк. Ушли, оставив нас с Итачи в гордом одиночестве. Как же так? Ику слишком серьёзна и догадлива, чтобы принять нас за чудовищ из крипи-историй! Как так получилось? Может, она пошутила? Может, они с Хиданом сейчас вернутся? Или не вернутся? — Догоним их! — в отчаянии произнесла я. — Бесполезно. Если пойдём за ними, они всё равно будут от нас убегать. — Но… почему? Что с ними не так? — Хотелось бы знать.***
— Переночуем там. — Итачи тыкнул куда-то очень далеко. Да так, что я сначала подумала, что речь идёт о тех несимпатичных камнях где-то на скале. Но правда оказалась недалека: немножко правее от камней находилась дырка. Точнее, пещера, которую я без луны ни за что не увидела бы. Господи, как же повезло, что сегодня такое ясное полнолуние! — Пещера так далеко… — тяжело вздыхаю. Вообще, я люблю ходить пешком. Даже дома постоянно мечусь туда-сюда, чем нервирую неподвижных Колоонзо и нерасторопную Аи. Однако мы с Учихой до этого ещё долгое время шагали, и я заметно устала. А до нашего вероятного ночлега столько идти… Эх, я точно загнусь. Точнее, не я, а мои ноги. Бедняги… Только и делаю шажок, как Итачи вдруг прыгает. Да так сурово, что оказывается в паре метрах от меня. Как… как так? Дело в длинных ногах? Разве у Итачи они такие? Недоумевая, я направилась вслед за Учихой. Но что-то больно он уж быстрый… когда только успел таким стать? Ну и скорость! Может, его это… на Олимпийские игры отправить? Там он уж точно победит, возьмёт первое место в забеге. О чем я вообще думаю в такой-то ситуации?! — Итачи, подожди меня! — взмолилась я, пытаясь забраться на один камень для того, чтобы после перескочить на другой, а после на ещё один, и вот только тогда забраться на скалу, в которой находилась пещера. Моя жалкая попытка так же круто подпрыгнуть, как и нукенин, ожидаемо не увенчалась успехом… — Давай руку. — Подняв голову, я узрела Учиху и его протянутую мне ладонь. Отказываться было бы глупо — я вложила свою ладошку в его и, не успев даже понять, что к чему, внезапно оказалась на его руках. Он держал меня так легко, будто я весила меньше голубиного пера. — Я… могу… ам… сама… Итачи… я… — Ноль внимания на это. Учиха продолжал меня нести. — Спасибо, — заикаясь, поблагодарила я, когда меня опустили на землю. Я скованно огляделась, пытаясь понять, где мы на этот раз: тёмная, сырая, грязная и полная страшных горных насекомых пещера встретила нас идеальной тишиной. — Мы переночуем здесь, а утром отправимся искать остальных, — сказал мой сегодняшний напарник и герой. Я снова оглядела пещеру, поёжилась и едва не всплакнула. Лучше бы нашли себе уютную юрту… — А у меня есть выбор? — спросила я на пожарный, хотя ответ был очевиден. Итачи почти усмехнулся: — Нет. Ладно, ничего, во всём нужно видеть плюсы: мы хотя бы не будем спать в чащобе среди диких зверей, к тому же здесь не воняет и нет (или пока что просто не видно) летучих мышей. От нечего делать я осматривала пещеру и пыталась ей обрадоваться, но отчего-то настроение всё равно понижалось и мне хотелось всплакнуть. Никогда раньше не находилась почти одна в лишь богу известном месте в такое позднее время суток. С родителями, да, бывало приходилось ездить в людные жайлоо и ночевать в юрте, но в подобной ситуации я ещё никогда не оказывалась. Да и не думала, что когда-нибудь окажусь. Итачи же были невдомёк мои переживания по поводу грязного и мокрого пола — он присел у самого выхода нашего убежища и стал задумчиво наблюдать за густеющей ночью, будто она говорила ему что-то интересное, а не держала идеальное молчание. Его ни капли не волновала как обстановка, так и наша ситуация в целом, ибо шиноби на своих крутых заданиях всегда сталкиваются с подобным. Стоя истуканом посреди пещеры, я почувствовала себя дурочкой и потому, поборов брезгливость и страх, села напротив нукенина. Согнула колени и обняла их, словно в попытке сохранить собственное тепло. Меня не совсем прельщало наблюдать за луной или жуткими в темноте деревьями, а вот исподтишка смотреть на иномирянца — да, это приятней. Он, скорее всего, думал о многом и важном (хотя Итачи так и так просто не может думать о всякой фигне), я же от подавляемого стресса и отчаяния не думала ни о чём. Просто сидела, смотрела и моргала. Чуть позже Итачи принёс дрова и разжёг маленький костёр. Огонёк будто оказался моим старым другом: обнял меня своим теплом и стал внушать, что не всё так плохо. Как завороженная я смотрела в его искры и сама не заметила, как мысли закрутились вокруг моих подруг. Как там Икуроми выживает в лесу с Хиданом? Зная её раздражённость и буйный нрав, а ещё беря во внимание характер и лексику джашиниста, смею предположить, что они вряд ли стерпят общество друг друга, особенно в таком месте. У обоих уже мозги набекрень — чего одно их неадекватное поведение при нашей недолгой встречи стоит! А Шизуй… Господи, помилуй и спаси нашу Шизуй! Если она сейчас не в компании серьёзного и адекватного иномирянца, то всё, капут ей, капут! С её невнимательностью и легкомыслием она легко угодит в реку или же в лапы медведя! Только бы за ней сейчас присматривал какой-нибудь Пейн, Какузу или Сасори!.. За Аи мне не так страшно, как за Колоонзо. Рациональность — её почти второе имя, она осторожна и предусмотрительна. Однако глаза запросто могут её подвести. Пускай Аи и отрицает, но в добавок к минусовому зрению у неё определённо идёт куриная слепота. Эх, сейчас бы мне быть как Итачи: не переживать и на расслабоне смотреть в пространство. Сидит себе, согнув одну ногу в колено, а другую вытянув вдоль тела, и смотрит на огонь так, будто у нас нет никаких проблем. Вот бы перестать думать об этом тёмном лесе, о страшной ночи, о висящей над подругами опасностью и просто… просто… отвлечься. — Итачи, — подала я решительный голос, чем привлекла внимание Учихи, — не расскажешь мне о своём мире? «Зачем тебе это?», «для чего?», «тебе не всё равно?» — как хорошо, что Итачи не из тех, кто задаёт такие вопросы презрительным тоном. Я рада, что потерялась в горах именно с этим человеком. — Хорошо, расскажу. — Он поправил упавшую ему на лицо прядь чёрных волос. — О чём именно ты хочешь узнать? Если бы я знала, что к нам на голову свалятся Акацуки, то заранее бы подготовила кучу вопросов. А сейчас… А что сейчас? Без понятия, что спросить. Кажется, я и так всё знаю об их мире и о них самих. Но нельзя себя выдать. Нельзя палиться так, как мы с девочками умудрились тогда с плакатом. — Ам… Расскажи, пожалуйста, о странах вашего мира. — Весьма хороший вопрос для той, которая якобы ничего не знает о чужом мире. — У нас страны являются феодальными государствами, многими из которых правят даймё. — Даймё? — Я ничего не знаю, ничего не знаю, ничего не знаю. Если внушить себе, что я действительно не владею никакой такой информацией, то, может, Итачи и не заметит моего притворства. — Это человек, обладающий самой большой политической властью. — А у нас таких называют президентами, — добавила я и вдруг подумала о главе нашей страны. В принципе, особой разницей между ним и даймё нет: все они главные только формально, за ними всегда стоят кукловоды, дёргающие за ниточки. — Прости, продолжай. — Самые большие страны называются «Шиноби Годайкоку». — Что? Шиноби Года… кто? Это Итачи только что на японском языке заговорил? Странно, Акацуки ведь как попали в наш мир, так и говорят только на русском. Хотя в речи Хидана и Тоби иногда тоже проскальзывали родные им суффиксы, типа -сама или -чан. Наверное, это у них вырывается неосознанно и они даже не замечают этого. — «Пять великих стран Шиноби», — повторил Итачи. Действительно, будто и не заметил, как только что говорил на двух разных языках. Подождите, «пять великих стран»… А, дошло! Годайкоку — большие страны, а Шококу — маленькие. Я где-то об этом читала раньше. — В Шиноби Годайкоку находятся сильнейшие Какурезато. Все они имеют Каге — человека, являющимся главой деревни. Многие страны конфликтуют друг с другом, поэтому часто идут сражения, войны. Величайшие из этих войн называются мировыми Войнами Ниндзя, а… — И у нас такое есть! — И вновь Итачи оказался перебитым. — Были две мировые войны, мы также называем их великими отечественными. Неловкая пауза. Ну, или же не совсем неловкая. Итачи, видимо, не понял, почему войны именно отечественные. А может, и понял: умный парень, как-никак. — Ам… прости, сама не знаю, почему так часто перебиваю. Ты продолжай, продолжай… — Я уже всё рассказал. — И этом всё? Ам… то есть… тогда, может… расскажешь о правителях? — О Каге? — Если они так называются, то да. — У каждой страны есть свой Каге. Страной Огня правит Хокаге, Страной Молнии — Райкаге, Казекаге правитель Страны Ветра, Мизукаге правит Страной Воды, а Тсучикаге — Земли. Старая информация. Эх. Чего бы мне ещё такого спросить?.. — Ам… Пейн говорил нам, что вы из Страны Дождя. Тогда… кто правит ею? — Да, Акацуки из Амегакурэ. Пейн и является главой этой страны. — Ох, ваш Лидер крут! — Я улыбнулась. Даже если бы рыжий и не был бы главным на деревне, он всё равно оставался бы крутым и мега пафосным. — Так, хорошо… Ам… О, ты ведь говорил, что родом из Конохи? В какой она стране? — Верно. Конохагакурэ — деревня в Стране Огня. — Получается, ей правит… Хокаге? — В голове сразу всплыл почему-то именно голубоглазый блондин из клана Намикадзе. Моим девочкам всегда нравился Минато: Икуроми называла его самым достойным Хокаге из всех семи, Аи говорила, что он — «один из самых красивых мужчин в этом аниме», а Шизуй величала самым «ащащным» (и понимай потом это слово, как хочешь). — Да. — Расскажи о нём. Как зовут, например? — За всю историю Конохи было пятеро Хокаге. Первым был Сенджу Хаширама, после него правил его брат — Сенджу Тобирама… Хаширама, отец всея шиноби, запомнился мне битвой с Мадарой в Долине Завершения, и именно поэтому при упоминании его имени в голове сразу возникло то самое место со статуями двух легендарных ниндзя и водопадом между ними. С Тобирамой ассоциируется только геноцид Учих (я неловко отвела взгляд от Итачи, потому что он-то и закончил геноцид, осуществив его и уничтожив весь свой клан), а также его непростой характер. Братья Сенджу чем-то отдалённо напоминают мне сестёр Колоонзо. Хотя, возможно, у всех братьев и сестёр одногодок (двойняшек, в случае моих подруг) такие одинаковые различия в характерах: один весёлый, другой — серьёзный; этот дурашливый, тот — ответственный. — Третьим был Сарутоби Хирузен, четвёртым — Намикадзе Минато… Если с Минато всё ясно, то с Хирузеном, наоборот, неоднозначно: для меня он был великим персонажем, Шизуй сравнивала его с Дамблдором и относилась снисходительно, мол, все совершают ошибки, а вот Икуроми и Аи более чем презирали Третьего. «Чем может быть хорош тот, кто позволил свершится уничтожению целого клана и становлению своего же ученика ТАКИМ?» — я прямо видела образ двух таких похожих, но разных подруг, морщившихся и качающих головой в неодобрении. У нас четверых почти никогда не совпадало отношение к персонажам. То есть… к людям Мира Шиноби, раз уж всё это теперь реально. — Сейчас Страной Огня правит Сенджу Тсунаде. — Итачи всё-таки не телепат, раз уж не смог прочитать мои мысли и продолжал говорить о своём. — Женщина? Ого! — Я показала удивление. — Давай поподробнее? — Она внучка Первого Хокаге. Известна миру своим мастерством в медицине. — А на внешность какая? Боже, что за вопросы я задаю… Мне лишь только что-нибудь спросить!.. — Ей пятьдесят лет, но выглядит на тридцать. — Она пьёт эликсир молодости? — Использует омолаживающую технику. — Красивая? — Техника? — Цунаде. Итачи приподнял бровь. Я смущенно отвела взгляд. И всё же, я обязана была задать этот вопрос. — Вполне, — кратко дал он ответ. — Значит, тебе нравятся такие женщины? — Что? — Что? Немая сцена. — Ам… забей. — Забить? — Эх, неважно. Тишина затянулась на несколько минут. Хочется ещё немного поболтать с Итачи, да вот в голову ничего не лезет. Может, мне попросить его рассказать поподробнее об Акацуки? Или об их рыжем Лидере? — Расскажи теперь ты о своей родине, — произнес он так внезапно, что даже испугал меня. К тому же в пещере такое эхо… — Колоонзо обычно говорят, что Кыргызстан — мелкая страна, полная вонючих маршруток, не менее вонючих мырков, семечек и, конечно же, простых смертных кыргызов. Итачи хотел что-то спросить, но его снова прервали. На этот раз рёв, раздавшийся снаружи пещеры. Что, неужели снова медведь? Или Слендермен? А может, это Хидан и Икуроми? — Волки. — Прости? — Бежим. — Что? Моргнуть не успела, как Итачи подорвался с места, оказался возле меня и, схватив и потянув за руку, ринулся прочь из пещеры. Но выход нам загородили. Секунда — и до меня наконец-то дошло, что имел в виду мой напарник. В нескольких метрах от нас стояло семеро крупных волков. Злобно рыча и скалясь, они медленно начали приближаться к нам. Неужели мы с Итачи забрели к ним в логово?! Итачи оттолкнул меня, чтобы не задеть (или чтобы я не мешалась под ногами), а после достал что-то из своего плаща и кинул в диких собак. Так, минутку. Это что, сюрикены? Вау, круто! Но стоп… Сюрикены?! Откуда у Учихи оружие?! Мы ведь с девочками все их шинобивские прибамбасы отобрали и спрятали! А их ниндзя-сумки с режущими предметами Акёми, вынув из небезопасного и слишком очевидного тайника Колоонзо под кроватями, положила в нижнюю полку шкафа в их комнате и закрыла на ключ. Неужели Итачи смог открыть её?.. Тупой смышленый ниндзя! Но каким бы метким Итачи ни был, сюрикена у него только три. И то, он уже запустил их в волков и убить всех сразу не смог. Трое представителей семейства собачьих взвыли от боли, а после упали на землю, судорожно дыша. Оставшиеся четверо разозлились и побежали на нас с диким желанием разорвать в клочья. Вот и настала моя смерть. Вот я и уйду в мир иной к своей бабушке. Эх, а ведь она никогда не любила собак и им подобным. А я ей всегда твердила, мол, хорошие они, няшки… Вот тебе и няшки. Ноги сами принесли меня обратно к Итачи. Я вцепилась в него, как за последнюю надежду в своей жизни и, ничего хорошего больше не ожидая, зажмурилась и приготовилась к адской боли и море крови, собственной крови. Раз. Два. Три. Четыре. Пять… Долго. Какие нерасторопные волки. Почему ничего не происходит? Открыв глаза, обомлела, кажется, на всю жизнь. Волки лежали на полу пещеры и корчились от… боли? Но ведь физических повреждений у них нет, если, конечно же, не считать тех троих бедняг с сюрикенами в брюхах. Тогда что же с этими?.. Я собралась было спросить у Итачи, уже разинула рот и повернулась к нему… как снова лишилась чувств. Неосознанно сделала шаг в сторону от моего напарника по приключениям. Закрыла глаза. Да быть того не может. Показалось, не иначе. Вновь открываю очи в надежде, что то, что я увидела несколько секунд назад, — неправда. Но страх покрыл меня с головы до ног, стоило мне вновь взглянуть на Итачи. Итачи, смотрящего на волков внеземными нечеловеческими алыми глазами — Мангекё Шаринганом. Шок заставил меня лишиться всякой реакции: я лишь стояла и молча смотрела, как шаринган, точно костёр, горит передо мной; как воняет кровью, плотью или, боже, как ещё могут пахнуть проткнутые сюрикенами волки? Температура будто провалилась под ноль. Пот стал ледяным. Я не знаю, что обычно делают в таких ситуациях, но мне безумно хочется позвонить девочкам, чтобы хоть кто-то помог и успокоил, или хотя бы в полицию… Вскрик так и не вырвался из меня (шок ещё не вернул мне дар речи), когда я потеряла из-под ног землю и уже во второй раз оказалась на руках у Учихи. Неужели ему так нравится таскать девушек? Моргаю. Пещеры больше нет. Волков тоже. Вокруг… лес. Лес? Лес?! Как мы за мгновенье перенеслись из пещеры в лес?! — Итачи, какого… — Вырвалось из моего рта неожиданно даже для меня. — Где… почему… как… Стоило ему опустить меня на землю, как меня стало бомбить: эти красные глаза, нападение и быстрая смерть волков, та пещера и всё ещё горящий костёр, за долю секунды оказавшиеся в пол километре от нас — слишком много всего, слишком! — Мы были в пещере! — я в возмущении, непонимании и ужасе указала на покинутое в миг убежище. — Мы были в пещере!!! Как, КАК мы оказались так далеко от неё?! — Успокойся, Мицуми. — Успокоиться?! У тебя в глазах шаринган горит, как здесь успокоиться?! Дышу, как чёрт, правда, не от злости. Так, не заводись, Мицу, не заводись, посчитай в уме барашек, посчитай и приди в себя… Постойте, что я сейчас ему сказала? Я что, упомянула шаринган?! — Откуда ты… — не успел Итачи и договорить, как я во вспыхнувшей в мыслях панике выпалила ответ: — Гугл! — в добавок истерично закивала. — Это всё он! Он виноват! — Гугл? — Ам… помнишь, мы рассказывали вам о нём? Ну, это место, где много информации… тьфу ты! Какое ещё место? О чём я вообще говорю?! Я взвыла и от безысходности спрятала лицо в ладонях. Спасите меня, боже, хоть кто-нибудь… Пингвины, боже, где мои пингвины?.. Убрав ладони от лица, я надеялась обнаружить, что всё произошедшее — сон, обман, иллюзия, но как не так: Итачи всё ещё стоял и буравил меня упомянутым мною же шаринганом. Боже, как можно было так облажаться и спалиться? — Это… база данных нашего мира, — наконец выговорила я и вздохнула от разочарования в себе. Скорее нужно сменить тему: — Получается, твоя чакра заработала? — Вероятно. — Он призадумался. — Стоит позже посмотреть в вашем Гугле, почему она появилась. Это действительно чудо, что Итачи поверил в Гугл. Или он только сделал вид, что поверил?.. — Думаешь, он сможет дать ответ? Это, по-твоему, что, всезнающая машина? Блин, глупость сказанула. Почему я так туплю? — Ам… Нет, Итачи, не думаю, что Гугл знает такое… — исправилась я. — Думаю, на твою чакру повлияла местность. — Местность? — Видимо, чакра — как wi-fi. — Что? — Кажется, ещё чуть-чуть и Учиха точно мне врежет за всякие непонятные слова. — Это такая штука, которая иногда где-то работает, а где-то нет. Чаще всего всё зависит от людей, устанавливающих её. С чакрой тоже самое: в горах работает, а в городе — нет. Но вот здесь зависимость уже идёт не от людей, а от местности. — Понял. Чакра вернулась весьма кстати. — Не хватало её? — Ещё как. Ах, а ведь как мы, Шикуцуёми, мечтали уметь управлять чакрой! Или хотя бы просто иметь её. Однажды в далёком-далёком детстве Колоонзо забрались на турник, а мы с Аи не смогли. Сидят себе сёстры на турнике и говорят нам, что могут и без рук сидеть, не падая. Спрашиваем их: «Как вы так делаете?», а они нам: «Много чакры в попу влили!». Воспоминания помогли мне приободриться и даже улыбнуться. Не стоит мне так цепляться за произошедшее с волками, шаринганом, нашим перемещением и моим фейлом. Сейчас главное отыскать подруг и остальных Акацуки. Что может быть важнее? — Давай найдём другое место для ночлега, — предложила я Итачи. Претензий не было. Учиха кивнул.