Tenderness

Тсуна от осознания дальнейших действий Джессо каменеет. Оцепеневшее от страха тело не слушается и не желает подчиняться своему хозяину. Из горла вырывается лишь жалкий хрип, когда омега чувствует, как к его ягодицам прижимается немалых размеров член альфы. В пульсирующем от боли и страха сознании Тсуны зарождается огромная волна паники, что неосознанно заставляет его вдыхать и выдыхать чаще. Бьякуран проводит несколько раз сочащейся головкой между половинками Савады, одной рукой хватается за ягодицу и тянет ее в строну, пристраивается поудобней, прижимается настолько близко, насколько это возможно. Омегу же в этот момент накрывает еще большая волна страха, а от учащенного до предела дыхания и переизбытка кислорода мутнее рассудок. Тсуна не знает, что делать — стараться ухватиться за остатки сознания и продолжать пытаться давать отпор, что скорее-всего не принесет никакого результата, или же сдаться, впасть в темноту, но зато не чувствовать всей этой боли, страха и дальнейшего унижения. Однако ответ приходит в тот момент, когда альфа направляет рукой головку прямо ко входу омеги и надавливает ею. Тсуна так напряжен, что член тут же соскальзывает. Несмотря на шум в голове, Савада дает себе установку, что он не будет сдаваться до последнего. — Расслабься, — Бьякуран чертыхается, пробует еще раз, но оцепеневшее тело так и не позволяет ему войти. — Я сказал тебе расслабиться! — звереет Джессо и ударяет омегу в солнечное сплетение туда, куда уже попадал до этого. Удар был слабым, но даже такой силы хватает, чтобы омега захлебнулся новой порцией воздуха, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть. Тсуна чувствует, что не может пошевельнуть даже частью своего тела, полностью обмякая в руках альфы. Он снова делает попытку вдохнуть, но все, что ему удается — часто хватать ртом воздух, без возможности протолкнуть его дальше в легкие. Сознание уплывает, и последнее, что видит омега перед собой — как тянется к полу тоненькая ниточка слюны из его рта. А дальше лишь спасительная темнота. *** Сознание возвращается неохотно, мысли какими-то слабыми урывками вспыхивают в мозгу и снова угасают. Словно в бреду из омеги вырывается несколько жалких стонов, тело неосознанно дергается и начинает дрожать, будто от холода, однако разум возвращаться до конца не желает. Казалось, что темнота просто не хочет отпускать его во избежание боли и опасности. Спустя некоторое время сознание проясняется, и первое, что чувствует Тсуна — это боль по всему телу. Он не чувствует сейчас источника этой боли и не помнит фактора ее возникновения. Возможность пошевелиться возвращается не сразу, даже глаза открыть кажется трудной задачей. Проходит несколько минут, прежде чем Тсуна понимает, что может пошевелиться. Омега чувствует, как гудит все его тело, однако спустя время ему удается немного свыкнуться с этой болью. Он пытается проанализировать положение, в котором находится и понимает, что лежит на чем-то твердом. Глаза открыть все еще не решается, но вместо этого делает попытку приподняться. Однако удачно сесть было не судьба — Тсуна срывается с какой-то поверхности и падает, больно ударяясь плечом. Омега скулит куда-то в пол и пытается переждать новую вспышку боли. В голове тут же начали проноситься недавние события, которые все расставляют по своим местам. Он вспоминает Джессо, удары обо все поверхности и побои, оставленные на слабом теле. К горлу подступает ком, омегу сильно тошнит и сознание моментами все еще куда-то уплывает. Ему хочется расплакаться как маленькому, уткнувшись лицом кому-нибудь в колени. Например, маме или… Хибари-сану. От этой мысли омега резко открывает глаза. Точно, Хибари-сан же ждет его. Эта мысль словно из ниоткуда придает сил и заставляет действовать. Савада все так же видит перед собой лишь один полумрак, поэтому предполагает, что Джессо его так и оставил в раздевалке. Немного сфокусировав взгляд, он рассматривает рядом с собой невысокую лавочку, с которой прежде свалился. Омега устало трет ладонями лицо, пытаясь привести себя в чувства. Ощущает на лице корки подсохшей крови, аккуратно ощупывает затылок и натыкается на слипшиеся от крови волосы и шишку с запекшейся ранкой. В голове безумно гудит и кажется, словно изнутри там бьют в колокола. Тсуна боится, что это может быть сотрясение, но не хочет в это верить — тем не менее, тошнота не отступает, поэтому надеяться на лучший исход особого смысла нет. Омега пытается дальше осмотреть и ощупать себя, чтобы понять последствия полученных травм. Практически первое, что Тсуна замечает — на него снова надели и даже застегнули штаны. Отсутствие сильной боли между ног толкает на мысль, что альфа не захотел продолжать свою игру с бессознательным телом. Омега чувствует только легкую ноющую боль между ягодиц, которая мешает, но все же не сравнится с остальной частью увечий. Парень даже не знает — радоваться ему этому или нет, ведь, если Бьякуран не закончил начатое, то значит, он снова вернется и последствия могут быть куда серьезнее. Также Тсуна понимает, что два удара в солнечное сплетение бесследно не прошли и ему очень тяжело и дышать. Быстрые вздохи сопровождаются тупой болью где-то в груди, поэтому ему приходится дышать медленно и ровно. Омега делает еще одну попытку встать, приподнимается сперва на локтях, а после ему удается с коленей встать на дрожащие ноги. Однако его тут же ведет в сторону от резкой смены положения и Тсуна чуть не заваливается, но вовремя успевает ухватиться за спортивные шкафчики сбоку от себя. Стоит так около минуты, дает себе время, чтобы прийти в чувства, а потом все же решается оттолкнуться от стены и дойти до выключателя. Шаги даются с трудом, но омега стоически пытается вытерпеть боль в теле. Парень чуть ли не на ощупь находит выключатель, щелкает им, зажмуривается от ударившего по глазам света и снова пережидает несколько мгновений, прежде чем пытается их открыть. У Тсуны нет никакого плана действий, поэтому он даже не знает, что предпринять дальше. Омега понимает, что в таком состоянии идти на встречу к Хибари-сану — это сродни самоубийству, внешний вид омеги он ни за что не оставит без внимания. Поэтому первым делом Тсуна решил отказаться от совместного похода в кино. Омега взглядом ищет по раздевалке свой рюкзак и находит его брошенным куда-то в угол комнаты. На неустойчивых ногах он плетется к рюкзаку, достает из него телефон и на скорую руку набирает смс: «Здравствуйте, Хибари-сан, сегодня не удастся встретиться. Мне пришлось остаться на дополнительные занятия в школе. Простите.» И сразу же отправляет в надежде, что это не вызовет подозрений. Подойдя к зеркалу, омега осматривает свой жалкий внешний вид и думает, что не может заявиться так домой. Недолго думая, Тсуна закрывает дверь раздевалки изнутри на щеколду и направляется в смежную с ней душевую комнату. Обычно Тсуна и его одноклассники здесь никогда не купаются, так как урок физической культуры у них всегда был последним, поэтому всем проще было дойти до дома. Тсуна быстро скидывает с себя рубашку с брюками и пытается не смотреть на свое избитое тело. Однако внимание все равно падает на натертые до красноты запястья. Омега шумно сглатывает, он примерно представляет, на что сейчас похоже его тело — на один сплошной синяк. Те несколько ударов по ребрам все еще ноют и не дают нормально вдыхать, передавленное горло саднит как снаружи, так и изнутри, словно в него налили кипятка, а темные пятна от настойчивых рук еще только начинают расцветать своей синевой по всему телу. Завтра все эти увечья могут напомнить о себе с еще большей силой. Это не считая нескольких ударов головой об стены, которые наверняка могли привести к сотрясению. Несмотря на жалкий внешний вид и непрекращающуюся боль, на данный момент омегу затопила странная апатия к своему телу. Не было истерики и рыдания. Да, избили и практически изнасиловали, но все же хорошо? Тсуна пытается тешить себя мыслями, что Бьякуран не успел довести начатое до конца, поэтому это не было в полной мере изнасилованием. Ноющая от пальцев задница и удар по психике не в счет. Ведь так? Омега до боли впивается ногтями в ладони и старается отвлечься от произошедшего. Он быстро смывает с волос засохшую кровь и при этом устало наблюдает за стекающей в сток светло-красной водой. Смотреть на это не очень хочется, поэтому Тсуна зажмуривается и начинает активно умываться. Пальцами цепляет ранку на виске, неосознанно вздрагивает, замирает на мгновение, тяжело вздыхает, а после яростно, до болезненной красноты начинает тереть кожу головы и тела. В голове резко проносятся настойчивые, жгучие прикосновения альфы, его руки, которые смогли пробраться во все самые сокровенные места, укусы и засосы куда-то в районе шеи, ключиц и лопаток, жгущие кожу шлепки и болезненно растягивающие его пальцы. Вот теперь все произошедшее волной накрывает дрожащего омегу, заставляет его усерднее натирать свое тело жидким мылом, скрести короткими ногтями по коже и при этом не обращать внимания на собственную боль и злые слезы, срывающиеся с глаз и стекающие в водосток с общим потоком воды. Он трет кожу до побелевших костяшек на руках, практически раздирая те места, которых недавно касались чужие настойчивые руки, но это не помогает. Не помогает отделаться от мыслей, что теперь он грязный и что прикосновения чужого альфы уже никак нельзя смыть. Тсуна всхлипывает, пытается взять себя в руки, хочет убедить себя в том, что он себя лишь накручивает и с этим можно жить. Он все это понимает, но осознать не может. Внутри что-то больно скребет, не дает успокоиться и принять произошедшее как факт. Омега боится даже пытаться мыть у себя между ног. Стыдится перед самим собой. Тсуне до дрожи противно осознавать от чего ему приходится отмываться, но выбора все равно не было. Он приседает на корточки, рукой аккуратно приходится по входу, но все же морщится от боли. Замечает на руке небольшие разводы крови и быстро отводит взгляд. Противно. Стыдно и противно. И как же ему просто хочется об этом забыть… Тсуна резко закрывает кран и вздрагивает от холода. Он вспоминает, что не взял с собой из шкафчика полотенце, поэтому ему приходится нагишом медленно возвращаться обратно в раздевалку, захватив с собой школьную форму. Уже там он вытирается и пытается промокнуть полотенцем волосы, но из-за того, что оно больно цепляет раны встречи со стеной, решает оставить эту затею. Савада медленно одевается, поворачивается к зеркалу и скептически рассматривает свой потрепанный внешний вид в зеркале. Уставшее лицо, мокрые волосы, помятая одежда с каплями крови на рубашке. Хорошо хоть за густыми каштановыми волосами не видно ссадин. Тсуна думает, что делать с волосами. И единственный вариант, который у него есть — это попытаться высушить их под сушилкой для рук в туалете, что он и решает сделать. Проведя себя в относительно нормальный вид, чтобы не вызвать лишних вопросов, омега забирает свое пальто из шкафчика общей раздевалки, там же переобувается и повязывает вокруг своей шеи широкий темно-красный шарф, связанный для него мамой. Тсуну не хило так шатает при каждом шаге, поэтому он не знает, сколько времени придется добираться до дома. Он выходит из здания школы под подозрительным взглядом охранника — уже было около семи часов вечера, поэтому даже многие члены клубов разошлись по домам. На улице уже темнело. Школьный двор был освещен парой тусклых фонарей, которые были установлены перед самым входом в здание школы, поэтому, когда погруженный в свои мысли омега выходит из-за ворот, он даже не замечает припаркованную рядом машину. И лишь неожиданный голос заставляет его испуганно дернуться и обернуться: — Привет. Я ждал тебя, Зверек.