За каплю крови платят большей кровью. Оплата производится с помощью несменного предательства, ненависти и холодной стали. Эти компоненты испокон веков рушат и разрывают человеческие связи, семьи, союзы парабатаев. Предательство еще можно простить, если оно не несет за собой кровавые последствия, если оно просто уплывает в пучину времени.
Вот поэтому о прощении Валентина Моргенштерна не может быть и речи. Ради достижения собственной призрачной цели «очищения» рода нефилимов он идет по трупам, в жилах которых еще не остыла жизнь, а глаза пытаются запомнить синеву безоблачного неба.
Ненависть кипит огнем. Отражение ее пламенных языков видно в глазах Клариссы. Стрелы из арбалета девушки, вылетая одна за другой, каждый раз поражали противников в самый центр их жизнеобеспечения – сердце. Лязги боевого кнута, шум полета стрел и звуки трескающихся костей соединились в одну ужасную мелодию, под которую поют свою песнь боги войны, как молвится в легендах. Все силы населения Идриса были возложены на берег озера и рядом находившийся лес. На этой кровавой арене заядлые в прошлом враги становились лучшими друзьями, доверяя друг другу свои мечи и произнося немые клятвы верности.
Пока Клэри пробивала себе путь к Валентину, ее руки и одежда всё больше окрашивались в алый цвет. На клинке Моргенштерна уже была кровь сына – Джонатана, теперь же он хотел вонзить его в плоть своего второго ребенка – Клариссы. Валентина разрывало противоречия на счет того, кого убить первым: дочь или же группу нефилимов и мага, которые жаждали призвать Ангела.
- Схватить ее! – Скомандовал своим приспешникам Валентин, указывая на Клариссу, и теперь почти вся армия двинулась в сторону девушки, которую, словно щит, в данный момент оберегал Джэйс.
- Нет! – Вырвалось с груди Вэйланда, когда он отбил атаку меча, что чуть было бы не вонзился в спину молодой охотницы. Его рефлексы и чутье сейчас работали в тысячу раз мощнее и быстрее.
Кларисса и Джэйс кружились в танце битвы, в котором процесс ведет смерть: она и стимул, она и безысходность. Казалось, что кто-то замедлил время. Охотники четко видели движения противников и это, словно, давало дополнительную концентрацию и возможность противостояния.
Алек закрывал собой Иветту и из последних сил защищал ее, пока кровавое пятно на собственном боку все больше разрасталось. Огненные шары, что рождались в ладонях мага, становились всё меньше, но запал, с которым она метала их во врагов, давал последнюю надежду рядом стоящему Александру.
Чем быстрее Валентин пробирался к озеру Лин, тем ближе оказывалась к Моргенштерну и Кларисса, пока Джэйс прикрывал ее со спины. Девушка чувствовала каждый новый порез и прокол на ее коже, она ощущала, как становится беднее на каждую каплю крови. Этот путь по коридору войны казался ей дорогой через колючие тернии: физические ощущения практически одинаковые, а цель, с каждым шагом, все более привлекательна и желанна.
Валентин раскидывал какие-то распоряжения своим приспешникам рядом, направляясь к воде, и, непосредственно, к Иветте. Он ликовал от того, что Ангел не откликнулся на призыв охотников. Валентин считал, что Разиэль пойдет на контакт только с избранным «очистителем рода». Лихая ухмылка иллюзорной победы освещала лицо Моргенштерна ровно до того момента, пока кто-то не выбил с его руки меч Ангела – орудие смерти.
Ловкость была и есть одной из самых сильных сторон Клариссы. От ее удара снизу меч взлетел вверх, и не успел Валентин его перехватить другой рукой, как Джэйс, появившийся с другой стороны, что есть мочи нанес удар по ногам мужчины.
Через секунду одно из орудий смерти было в руках рыжеволосой охотницы. Клэри без промедлений сделала то, чего от нее никто не ожидал: охотница кинула меч смерти в синеву озера таким движением, словно бросала бумеранг.
Валентин отбросил Джэйса в сторону, а дочери подарил сильный удар в район диафрагмы, чем выбил из ее легких весь воздух, такой нужный в данный момент. Вены на коже Моргенштерна еще больше вздулись от злости, а тело самого мужчины сотрясали «микро-конвульсии» ненависти.
- Тупая сука! Никчемное отродье! – Каждое слово он выплевывал, будто яд, сопровождая их точными ударами по телу девушки. В его грудь и руку вонзились стрелы Алека, но он с легкостью вынул одну из них и всадил в плече Джэйса, который вот-вот пытался подняться. Следующим ударом Моргенштерн отправил Вэйланда в нокаут.
Агрессия. Адреналин. Моргенштерн.
- Иди, забери его, пока мы перебьём остаток твоего войска, - фраза Клариссы была негромкой, звук терялся в крови, что переполняла рот охотницы. Валентин одернул ее за волосы, заставляя смотреть прямо себе в глаза.
- Вы можете перебить всех, ведь это всего самая малая часть моих людей, а демоны еще даже не выступали в битве, если можно ее таковой назвать. Вы жалкие детишки просто пытаетесь отдалить время своей страты, - Валентин, сильнее схватив девушку за волосы, приложил ее голову о свое колено.
Красная пелена застелила глаза, заставив каждый объект в поле зрения охотницы раздвоиться. Кашель сдавил горло, пока легкие пытались возобновить работу хотя бы в половину силы. Дрожащей рукой Кларисса дотянулась до щеки Джэйса. Его веки были закрыты, но напряжение мышц лица свидетельствовало об усердной борьбе охотника за возвращение в реальность.
- Её план должен сработать. Потерпи еще немного, любовь моя, - пелена начала спадать с глаз, так как слабость дала о себе знать: кожа под глазами внезапно увлажнилась. Силы на исходе. – Еще есть надежда, - Кларисса медленно повернула травмированную голову в сторону воды и увидела, как приспешники Валентина схватили Алека и Иветту. Гольдрим вовсе лежал не дыша. Жизнь покидала знакомые лица. Смерть ходила между рядами уже лежащих и еще бьющихся людей. Ее запах был сладок и тошнотворен.
Разъяренный Валентин вбежал в воду. Он заметно нарушил покой озерной глади, и поэтому сейчас ничего не мог рассмотреть на дне: ни жену, ни меч. Звериный крик раздался с его глотки. Вода подступала ему под шею, а песок так и уходил с-под ног.
***
Она была на таком расстоянии, что видела его тело, но в то же время почти полностью прильнула ко дну. Организм нефилима мог вынести еще более сильные нагрузки, чем задержка воздуха на 15 минут. Джослин не знала, что произошло на берегу, жива ли ее дочь и сможет ли Клэри узнать об искуплении вины матери? Мать умрет, так и не узнав, прощена ли она своим ребенком, или же самобичевание настигнет ее и в загробном мире?
Пора. Джослин, как по плану, оговоренному за несколько секунд с дочерью тогда в замке, достала последний кусочек лунного базальта, что напоминал ей о том, кто она есть на самом деле, и привела его в действие.
Портал. Всем известно, что при входе в портал нужно четко представить в сознании то место, куда хочешь попасть, но, если бы Джослин перенесла их в самую лучшую тюрьму, то Валентину потребовалось бы меньше недели для побега. На самом деле, страшно ничего не представлять, но пути назад нет.
Сияние окутало Джослин и Моргенштерна теплым сиянием. Вода делала портал чем-то сказочно красивым. Только вот эта сказки закончится в лимбо. Они не увидят больше ни солнца, ни луны.
***
Джослин Фрэй спасла два мира. Она возложила свою душу и тело на алтарь всеобщего блага и мира. Эта битва была выиграна и вошла в историю сумеречных охотников.
Джослин Фрэй был присвоен титул матери-вызволительницы.
