Психушка

POV Ксавье Я никогда не думал, что конец моей деятельности придет так скоро, неужели все возьмет и так резко закончится? Да, я не верю, этого не может быть, я вложил столько денег и потратил столько времени… Годы жизни, мои нервные клетки, и за все это я словно получаю удар ножом в спину! Никогда не думал, что моя мечта может быть разрушена из-за какого-то единственного человека, да еще и про которого ничего не известно. Блять, я в заднице! Мои родители всегда ко мне хорошо относились, они поддерживали меня во всех начинаниях и в любой ситуации. Я их любил и не мог понять, почему другие родители не относятся так к своим детям. Когда я был ребенком, то всегда хотел помогать людям разбираться с их проблемами, выяснять, что с ними не так, и почему они стали не такими, как все, и почему общество отворачивается и пытается избавиться от них. Ведь на самом деле они почти такие же, как мы, лишь немного другие, со своими тараканами в голове. Да, не всегда они ведут себя подобающе, но и адекватные люди бывают другими... Когда мне было 15 лет, мы жили с родителями в небольшом доме. По соседству с нами располагался довольно старый коттедж, в нем никогда не было постоянных жителей - каждый раз кто-то новый. И вот однажды туда переехала семья, в которой был мальчик примерно моего возраста, у него были короткие черные волосы, бледная кожа и разного цвета глаза: один синий, а другой зеленый. Его завали Никки. Первое время я не решался с ним познакомиться, так как это у меня не особо получалось, но как-то раз, когда я вышел на прогулку со своей собакой, я столкнулся с ним, в то время как он выносил мусор. Никки был довольно застенчивым, и поэтому разговор начал я, но в нем не было ничего особенного. Я узнал его имя, сколько ему лет и откуда он. После этого он спрашивал меня, чем я увлекаюсь. Получилось так, что мы оба были заинтересованы в музыке: Никки умел играть на синтезаторе, что меня очень заинтересовало. В том момент я понял, что, может быть, у меня и появится друг. На следующий день он пригласил меня к себе, чтобы показать, как он играет на синтезаторе, и я с радостью согласился, так как считал, что вживую музыка особенно прекрасна. Дом их был двухэтажным: на первом этаже находились гостиная, кухня, столовая, спальня и туалет, а наверху была комната Ники, гостевая и ванная. У него была достаточно большая спальня, в которой стояло достаточно много всего, за исключением кровати. Около окна стоял стол, небольшое кресло, а на противоположной стороне был шкаф, по одну сторону от которого находилась дверь в комнату. Кровать же располагалась между, а напротив нее был синтезатор. Так же стены были обклеены фотообоями, и смотрелось это довольно красиво. Света в комнате было не особо много, за счет чего спальня казалась мрачной. Мы начали много говорить о музыке. Многих исполнителей, которых он называл, я знал, и некоторые были одними из моих любимых. После он сыграл мне пару песен, первая была ""Lacrimosa dies illa", вторая "Beauty in sinking ships" а третья, которая понравилась мне больше всего, была написана им самим. Она была медленной, такой спокойной, хотя в ней и присутствовали резкие моменты. Этот мотив словно застрял у меня в ушах, и я не хотел, чтобы мелодия останавливалась, она была прекрасна. Никки не ожидал, что на меня так произведет впечатление его песня, и он даже засмущался, отчего на его щеках показался слабозаметный румянец. Уже прошел месяц, как я познакомился с Никки. Я стал меньше времени проводить в одиночестве, ведь теперь у меня был друг, а кроме него мне никто не был нужен. Он казался мне не таким, как другие, он был особенным - я верил в это. Все время, что мы были вместе, было дорого для меня. Он снова пригласил меня к себе, я был рад, так как это происходило не часто. Как только мы вошли в его комнату, я попросил Никки сыграть его песню, ведь она до сих пор не выходила у меня из головы. Он встал за синтезатор и принялся играть, а я погрузился разумом в мелодию и лег на кровать, закрыв глаза. Песня все играла и играла, а я все наслаждался ей, словно впервые. Когда она закончилась, Никки лег на бок рядом со мной. Я перевернулся в его сторону и смотрел прямо в его изумительные глаза, они словно завораживали своей необычностью. Пряди его волос свисали на лоб, и я аккуратно поправил их пальцем, убрав за ухо, а потом провел ладонью по его холодной бледной коже. Я чувствовал, как его щеки становятся теплей от моих прикосновений, убрав руку с его лица, я взял его ладонь и сжал в своей. Никки улыбнулся, и я почувствовал, как он разжал ладонь и положил ее мне на талию. По моему телу пробежала легкая дрожь, и на руках появились мурашки. Меня влекло к нему, и я не мог с этим ничего поделать. Мы придвинулись друг другу, смотря в глаза, не отрываясь. На его лице показалась улыбка, а в уголках губ появились маленькие морщинки. Улыбнувшись в ответ, я прикрыл глаза. Внезапно я почувствовал холод на своих губах. Разомкнув губы, я слегка прикусил губу Ники, а после провел кончиком языка вдоль его губ. Он положил мне руку на щёку, я же притянул его за талию к себе поближе. Наши губы, то размыкались, то смыкались. Я чувствовал дрожь по всему телу, мне хотелось прижаться к Никки, обнять его и никогда не отпускать его. Я понимал, как он был дорог мне. Но внезапно мы услышали стук в дверь, и сразу после этого она открылась. В комнату вошел отец Никки: он стоял как в копаный и не мог осознать, что происходит. Он быстрыми шагами подошел к сыну, взял его за руку и начал тянуть на себя, крича, что он «гребаный пидорас, которому надо лечиться» и, что «немедленно отправит его к психиатру». Я был напуган и все не отпускал руку Никки. На моих глазах появились слезы, я кричал, что он здоров, что просто напросто не такой, как все, но, когда моя рука выскользнула из руки возлюбленного, его отец оттащил Никки от меня и начал выводить его из комнаты. Последней фразой, которую я услышал от Никки, была «Я люблю тебя и буду любить. Главное - не забывай меня». Я рыдал и кричал, что люблю его, и мне больше никто не нужен, я не мог поверить в то, что происходит. Его отец кричал, чтобы я проваливал из его дома сейчас же, иначе он вызовет копов. Через минуту меня уже не было там. Как только я оказался у себя в комнате, то рухнул на кровать и продолжал рыдать, я не мог успокоиться, думая о том, почему же его родители считали своего сына больным. Это неправильно! Родители должны любить своих детей любыми. Я лежал на кровати молча, не произнося ни слова. Было слышно лишь тихое дыхание и тиканье настенных часов. Я пролежал в таком состоянии до самого утра. Когда ко мне пришла мама, она поинтересовалась, что случилось, и почему я не спустился на завтрак, но я все продолжал молчать. Она не стала меня расспрашивать, так как знала, что, если я захочу, сам расскажу. Через час я вышел из дома и направился в сторону, где жил Никки, но, когда я пошел, у коттеджа уже не было машины, свет ни в одном окне не горел, а стояла лишь табличка "продается". На моих глазах снова навернулись слезы, ведь это был конец дружбы, любви… Всего того, чем я так дорожил... В течение месяца я практически ничего не ел и поэтому очень сильно исхудал. Единственное, что я делал - это лежал и молчал. Во всех разговорах я молчал, на все просьбы - молчал, на телефонные звонки - молчал, на все я молчал. Родителей это беспокоило, и они решили записать меня к психологу. Первую неделю сеанса я молчал, но потом уже отвечал, кое-как вел разговор. Не могу сказать, что эта терапия мне помогла, но я узнал много интересных вещей о психологии. После месяца походов к психологу моя жизнь снова пришла в норму: я читал свои книги, все так же сидел дома и слушал музыку. Теперь я все больше хотел понять тех людей, у которых свои странности, которых общество отправляет в психушки. Но я все так же надеялся найти Никки, хоть это и было практически безнадежно.