Доброволец

Нас ведут по коридору. Гейл молчит. Наверное, вспомнил, как мы с ним и Китнисс были здесь. Когда произошел взрыв в шахте, сюда меня привели Прим, Китнисс и миссис Эвердин. Я ничего в этот момент не соображала, когда мне вручали медаль за мужество. Надо сказать, мэр удивился, что моя мать не присутствует, но я ответила ему. что ей нехорошо. Он поверил, вернее, мне так показалось. Мы заходим в очередной коридор. -Сюда, пожалуйста. Я захожу в комнату. Ничего подобного я не видела.Все в бархате. Абсолютно все. Я сажусь в кресло. Слез нет. "Возможно, я поражу распорядителей своей хладнокровностью"- мелькает мысль, и я тут же начинаю реветь. Не знаю, сколько я так просидела, но дверь вскоре отрывается, и входят Прим, Китнисс и миссис Эвердин. Китнисс заплаканная, наверно, только что попрощалась с Гейлом. Прим до сих пор плачет. Миссис Эвердин держится. -Послушай-начинает Китнисс - ты можешь победить. -Это что, шутка?! Не смешно, Китнисс, я всего лишь тринадцатилетняя девчонка. -Нет. Ты гораздо лучше их. Ты ловкая. Ты смелая. Ты умеешь стрелять из лука. -И что? Все это не поможет мне в борьбе с семнадцатилетним парнем, особенно, если у него в руках копье. -Да, но ты сможешь. Я в тебя верю. -Спасибо - шепчу я. Мы обе знаем, что это билет в один конец, но все же... Она отходит. Заходит миротворец и говорит, что время вышло. Их выводят. Прим, напоследок, сует мне что-то в руку. Цепочка скользит по ладони. -Пообещай, что вернешься! - кричит Прим. -Прим, я... -Пообещай! -Обещаю Это было самое худшее прощание на свете. Через минут десять заходит миротворец. Меня отводят к машине. Я никогда не ездила на машине. Сопровождающая сидит в машине и жестом подзывает меня. -Меня зовут Эффи Бряк, и я буду твоей сопровождающей вплоть до самых Игр. Конечно, жаль, что все так получилось, но я хочу тебе сказать, что ты очень храбрая, потому что вызвалась добровольцем. Итак, наше расписание очень плотное. Мы приезжаем утром, а потом... -Где Гейл? - я перебиваю ее. Ее лицо меняется. -М-м-м... Он... Э-э-э-э... Не беспокойся... -Но... -О, вот и поезд. Мы выходим из машины. Я в недоумении. С Гейлом что-то случилось? Успокаиваю себя тем, что он уже в поезде. На станции стоит много народу. Больше всего с камерами. Я отворачиваюсь от них. Мне неприятно это все. Они снимают нас, делают знаменитостями, а потом выводят на арену, где все сражаются, пока не перебьют друг друга. Как противно. Я захожу в поезд. Тут столько всего! Дом Правосудия не сравнится с роскошеством вагона. Сиденья обиты бархатом, хрустальные люстры висят над столом. А на столе... В жизни не видела столько еды сразу. Иду в направлении стола, но на пути вырастает Эффи. -Но-но-но. Сначала переоденься. Твой вагон следующий. Иди туда. Я злюсь на нее. Разве мне не осталось жить всего какую-то неделю? Почему я не могу делать, что захочу? Но я слушаюсь ее и бреду в свой вагон. Захожу. Эта роскошь мне уже надоела. Усмехаюсь про себя. Надо же, как я быстро привыкаю к роскоши. Снимаю с себя мамино платье и бросаю на пол. Что-то стукается об него. Что-то твердое. Я вспоминаю подарок Прим. Надо же, как я могла про него забыть. Роюсь в платье, пока не нахожу, что искала. На золотой цепочке висит подвеска. Простая, неброская подвеска. Стрела. Золотая стрела. Долго разглядываю ее, а потом надеваю поверх одежды, в которую я переоделась. Иду в вагон с едой. Там уже сидят Эффи и Хеймитч. -Подходи и бери что хочешь, но не налегай на жирное- говорит Эффи. Хеймитч, похоже, спит или без сознания. Я подхожу и беру кусок хлеба, щедро намазываю его маслом и отправляю в рот. Собираюсь сделать еще один, но тут дверь открывается и входит он. Сказать, что я удивлена, значит, ничего не сказать.