Лабиринт

Молли бежит, ветки царапают лицо, и ветер шепчет ей древние предания. Где-то здесь должно проходить шоссе, но она, видимо, ошибается: ночь поглотила всё. Кто знает, что ждет женщину впереди. Но останавливаться нельзя, иначе он настигнет её. Тот, у которого огонь в глазах и лёд в венах. Ангелы не спасут её. Ангелы всегда приходят слишком поздно. — Проснись! Да просыпайся! Бархатистый голос Шерлока служит ей нитью, за которую она хватается, чтобы выбраться из лабиринтов своего сна. Молли открывает глаза, чувствуя подступающие слезы. Шок прошел, и мозг пронзило осознание того, что её жизнь — в красивых руках больного человека, который может с ней сделать всё, что угодно его темной душе, и папа больше не придет, не обнимет, не скажет: "Эй, это всего лишь сон". Кошмары, снившиеся ей последние несколько лет, начинают воплощаться, но как? Неужели её душа предчувствовала такой конец, или она мистическим образом связана с Шерлоком? Не зря, увидев его, она ощутила ту силу, которая заставила не противиться ему, пойти с ним, забыв обо всём на свете. Или она падка на красоту? — Тебе от кофе всегда хочется спать? Нет, Молли не должна показывать ему боль, не должна рассказывать о сновидениях. Он будет использовать это в своих интересах, будет мучить её так же, как и там, в том мире, где не действуют законы логики и физики, где всё подчиняется древнему, сакральному, чувственному. — О, милая Молли хочет заплакать, — нараспев произносит Шерлок, а потом начинает наматывать на кулак её волосы. — Сделай это для меня. Пожалуйста. Я очень редко прошу о чём-то, но для тебя сделаю исключение. — Отпусти меня, отпусти! — Молли не выдерживает: хочется вновь себя разозлить, ввести в состояние злости, чтобы дать отпор, но она слаба. Слишком. — Что за крики, — презрительно бросает мужчина. — У меня есть предложение. Я развязываю тебя сейчас, ты ложишься на кровать. Тебе будут немного мешать наручники, но зато сможешь поспать несколько часов, пока я буду занят. Как тебе? Её шанс. Она может резко выскочить, схватить вон ту лампу на столике, дать по голове. Но скорее всего не успеет, так как он схватит её... за волосы. Или можно наброситься с ударами, но такой смешной бой получится. Молли решает бить в глаз. Шерлок ослепнет на несколько секунд, у неё будет возможность выбраться в коридор. Осмотреться. — Я согласна, — слишком резво отвечает она. Мужчина отпускает её волосы, но ей невдомек, что он прочитал всё в глазах, таких живых, таких не подходящих для совершения преступных дел... Зато он доверил бы ей тайну. Молли Хупер хранила бы её, даже если бы смерть была близка и дышала в затылок. Что же? Давай поиграем. Он начинает с ног, делает всё нарочито медленно, затем переходит к рукам. Молли решается. Кулаком в глаз. Сознание заполняет: "О Господи, я сделала это", — но где-то на задворках мелькают подозрения, что всё слишком просто. Женщина бежит к двери и слышит: — Дрянная девчонка. Не обращая внимания, она выбегает. Направо или налево? Двери, двери, двери... Кругом всё открыто: виднеются книжные полки, колбы, карты, здесь кухня, еще одна спальня. Дом — невероятно огромен. И вот заветная дверь, которая, конечно, оказывается запертой. Молли оборачивается. Как он успевал так тихо, будто тень, скользить за ней? Шерлок стоит возле парадной лестницы, ведущей на второй этаж, прижимая руку к лицу. — Твой удар пришелся на кость. Довольно болезненный, не ожидал. Но кровоизлияние всё-таки будет. Надо было бить в пах, так ты бы выиграла больше времени. — Я учту в следующий раз, — отвечает Молли и в панике берет зонт, висящий на крючке рядом с дверью. — Не надо подходить ко мне. — Тебе стекла даже выбить нечем, они особой прочности. Этот выход — единственный, ключ у меня. На что ты надеялась, я не представляю. — Может, я бы смогла убить тебя. Очистить мир от такого подонка, как ты. — Не смеши меня. Миру нужны и демоны. Как бы вы знали, что непорочны? Всё, мне надоел этот спектакль. Он вырывает зонт с её рук, даже не замечая, как она пытается им защититься. — О Боже, нет. — Бог не любит тебя, Молли. Иначе ты бы не попала ко мне. Шерлок прижимает женщину к стене с такой силой, что она чуть не ломает себе позвоночник. От его тела исходит тепло, и он будто пахнет пламенем. Но Молли не может отвлечься от его глаза, который медленно наливается кровью. — Если бы мир рушился, где бы ты провела последние минуты? — Что? — спрашивает она, ошеломленная такой близостью мужчины и неожиданностью вопроса. — Прекрати. Ты слышала. Я не люблю повторять. — Мне было бы всё равно, в каком месте, но главное, чтобы там были люди, которых я люблю. — И кого же ты любишь, Молли Хупер? — Почему ты задаешь такие вопросы? Не лучше меня сразу прикончить? Шерлок продолжает испытующе смотреть, сжимать её руки сильнее, показывая тем самым, что он ждет ответ. — Родители. Джон. Мэри. Миссис Хадсон. Мой кот. — У тебя слишком много таких людей. И животных. Рано или поздно кто-то может воспользоваться этой слабостью и причинить вред. — А что сейчас делаешь ты? — насмешливо вопрошает Молли. — Просто ты — слабость Ватсона. К твоему же несчастью. И мужчина дает ей пощечину. Первый раз, когда он откровенно применяет насилие. Остается красный след. И боль. — Это не за то, что ты ударила меня. Это за то, что попыталась сбежать. Сколько раз Молли читала о жертвах сексуального насилия; сколько раз Молли общалась с ними и слушала истории, которые рассказывали шепотом и с испуганными глазами; сколько раз женщины, избитые, использованные, мертвые, лежали у Молли на столе и она всегда поражалась жестокости этих нелюдей, но она и представить не могла, что подобное произойдет с ней. Он искусал ей губы, оставив незаживающие багровые ранки; подарил синяки, сказав: "Они будут хорошо смотреться на твоей коже"; дал почувствовать боль, не утихающую и сейчас. И он ударял по лицу, когда она теряла сознание: "Не бросай меня, Молли Хупер". Сидит сейчас, умытый, пахнущий пеной для бритья, полон жизни, когда она мечтает с ней расстаться. — Ты унизил меня. Зачем? Зачем? Шерлок достает сигарету. — Мне этого захотелось. Я же обещал тебе море боли. — То есть когда ты захочешь причинить мне боль, ты будешь меня насиловать? — Молли утыкается в подушку, мокрую от её слез. Он смеется. Этот ублюдок смеется над ней. — Ты сопротивлялась. Мне тоже досталось, — и он поворачивается к ней спиной, где видны длинные красные полосы от её ногтей, уже обломанных. — Как ты смеешь говорить, что тебе досталось? — шипит Молли. — Ты получала удовольствие. Удовольствие, которое было на моих пальцах. — Мне противно даже подумать об этом. — Мазохистка. Подчиненное положение тебе нравится. Шерлок протягивает к ней руку, но Молли отстраняется настолько, насколько ей может позволить кровать и наручники, которыми она прикована к ней. — Ты тоже видишь эти сны, милая Молли?