Пламя или...

«Дела плохи…. Остановись уже!.. Тебе это не нужно!.. » - отголоски сознания впивались обрывками в мысли, в то время, как Моринага яростно вбивался в беспомощную плоть. А тело то надрывно вопило, срываясь на выдохах, то издавало всхлипы сквозь натирающую скулы повязку, к чертям ломая нервы. Увеличивая этим садистское наслаждение насильника. «Семпай…как вы прекрасны… Брать или забрать… Я не хочу так, здесь… Это не я?!..» Расхождение в собственном же мнении выливалось наружу волнами не обдуманных действий, ломавших все на своем пути. Первым их пунктом назначения стал самый близкий и родной человек на земле… Глухой удар в мгновение вывел юношу из апатичности. Внезапное прояснение мысли, возвращение в реальность привело его в чувство. Барьер иллюзий сломался. А последствия остались, и рушиться не собирались. Тацуми, распластавшийся на полу, не подавал признаков жизни. Судорожно развязав узлы и нащупав пульс на руке, брюнет облегченно выдохнул. Жив, значит, не мертв. Это в любом случае лучше, чем ничего. Зрелище было невыносимым, страшным и, в некотором смысле, отвратительным. «Это…! Это сделал... это сделал я…?!» Ссадины кровоточили, окрашивая прозрачную воду, делая ее мутной. В глазах все закружилось. Кое-как, взяв себя в руки, без того дрожащие, Моринага попытался поднять тело. Максимально стараясь не навредить, он возложил свою ношу на плечо. «Черт…черт! Черт! Что я творю!?! Я?! Что я делаю? Ладно, Тецухиро, давай все обдумаем. Раз уж ты сорвался, ты и отвечай… Ха… какой он горячий… черт, нужно найти что-то, чем можно сбить температуру… Боже, боже!..» Живую куклу быстро доставили на мягкую поверхность, по-хозяйски укрыв одеялом. Перед этим заботливо осмотрели и бережно замотали бинтами и заклеили пластырем везде, где могли. «Тааак… думаю, стало намного лучше…» - давал себе надежды парень, когда разминал посиневшие кисти своего сенпая. «И все же мне нужно уйти, я не хочу так… Ему больно… Я точно сошел с ума, если смог сделать подобное…» - истина медленно вползала в его сознание, безвозмездно съедая совесть. «Иди, пока можешь идти… Время вспять не вернешь, значит нужно идти дальше. Здесь остаться я не могу, не имею права… Безумец… Придурок…» - самобичевание, немного успокаивало, одновременно бескомпромиссно жгло. «Я обещал не оставлять его, ничего не сказав… я должен... но…» Резко вскочив с места, брюнет схватил первый попавшийся на столе чистый листок. Размашистым резким почерком он написал записку. Присев на краешек кровати, начал теребить в руках измученную бумагу: «Сенпай. Сенпай, простите меня. Я не хотел! Я опасен! Не думаю, что это пройдет. Это действительно ужасно. Я не могу больше оставаться с вами. Не знаю причины. Я не хочу еще больше навредить вам. Постараюсь, очень постараюсь избегать вас. Прошу, если увидите меня, бегите прочь! У меня паника. Не думал, что буду умолять об этом, но забудьте меня! Не ищите. Вам больно. Не хочу делать вам зло. Простите. Я люблю вас» Обняв за талию, закутанного в одеяло, сенпая и вдохнул запах его тела. Моринага последний раз полюбовался бледным лицом своего любимого и, кинув записку в дальний конец комнаты, ушел туда, куда глаза глядят. «Сенпай… я правда… люблю вас…»