Несуществующая связь

- Летти Искариот признана виновной в смерти Джима Искариота. Приговор: двадцать лет без права обжалования. Процесс завершен, – стеклянные глаза зелёного цвета, будто желая провалиться в бездну, смотрели на судью. Вот так просто, сейчас её судьба была решена - Летти Искариот, девятнадцать лет от роду, впервые была осуждена этой осенью за убийство своего отца и приговорена к двадцати годам лишения свободы. Она могла врать, крича, что не виновата, но это её бы не спасло. Девушка сжимала руки в кулаки: хоть сейчас, под ненавистные взгляды семьи, она хотела казаться уверенной, сильной – той, кому любая беда кажется всего лишь жизненным уроком. Но за закрытой дверью, когда уже не видишь этих злых взглядов, спину пробирает дрожь, но не от ощущения ненависти родных, а от звериного страха, что так часто испытывают люди. Он заставляет закрыться в себе и пробуждать движение одной и той же мысли кругами, пока ты не сможешь упасть на колени от нервов. - Эй, ты меня вообще слышишь? - зло произнёс мужчина в форме, Летти не придала внимание его внешности, когда её садили в фургон вместе с другими преступниками, а сейчас было так много времени разглядеть каждую складку на его рубашке. - Да, - неуверенно кивнула девушка, на что две девушки напротив неё начали обидно глумиться. И только тогда к девушке пришла уже совсем другая мысль: времени катастрофически мало. Это душит, нагревает температуру в фургоне и просто заставляет глаза бегать по каждой мелочи, надеясь хоть как-то остановить и так уходившее время свободы. - Не стоит так бояться, - произнёс мужчина, сидевший рядом с Летти. Девушка могла, даже нет, она хотела бы ему верить, если бы не подняла голову, что бы посмотреть на такого «доброго», как ей казалось в то время, человека. Сгорбившись и сжимая руки в замке до посинения и до выворачивающего хруста в голове самой девушке. Его лоб был покрыт потом, а губы шептали настолько тихо, неразборчиво, но всё же одно слово Летти смогла услышать - «спасение», перед тем, как его заглушил уже знакомый для девушки голос. - Пару правил безопасности, мы же не хотим, что бы вы умерли на первой неделе, - издеваясь, произнёс охранник, было видно: он получал удовольствие от страха в глазах «свежего мяса». – Тюрьма делится на множество подгрупп, но все они были поделены между тремя королями. Трое сильнейших, но можно так же назвать их умнейшими или же хитрейшими заключёнными. Первый из них - Джим Керто, - девушка вздрогнула, услышав имя своего отца. «Просто имя, не стоит так переживать» - уверяла себя девушка, закрывая глаза. В фургоне было настолько жарко, что девушке казалось, будто её вьющиеся с детства волосы ещё сильнее закрутятся, делая из неё уже барашка. – Вторая - Ари Гроу: вот тут задействована женская хитрость, но про это позже. Вам, девушки, я думаю, будет лучше сразу к ней идти. Даже нет, это для вас лучший шанс не пойти по кругу. Третий - Джей Лоурен, убил больше ста человек на воле, а тут в тюрьме может дойдёт и до тысячи. Если Джим кабан – тупой, но опасный, то Джей - волк, скалящий зубы на каждого. У него есть огромная стая, которая оторвёт вам башку, если что. Девушки, которые недавно смеялись, стали о чём-то перешептываться между собой, вызвав лишь раздражение у рассказывающего мужчины. - А его разве не второй раз засудили? – произнесла блондинка, похоже, оказавшись смелее своей собеседницы. - Да, но первый раз он был не в этой тюрьме. А теперь по поводу некоторых личностей. В тюрьме есть человек, которого можно ассоциировать как стражника, он защищает Гроу и именно из-за него она стала королевой. Тихий, спокойный, просто мимо вас пройдёт, но за свою хозяйку перегрызёт глотку. Второй кадр, хотя... - мужчина вздохнул, было видно, что он никак не мог подобрать слов. - Пусть будет кадр. Алекс Карнавелл: странен, опасен и просто неизвестно, что у этого придурка в голове. Только за два года пятнадцать соседей - двенадцать покончили с собой, остальные трое во время бунтов подохли. Его стоит опасаться, да и бунтов раньше не было. Иногда эту обезьяну хочется по-простому расстрелять. - Это не тот, который съел свою девушку? – спросила уже вторая девушка, ужаснувшись. - Мари, ты перепутала, он детей украл и заминировал детский сад, - сказала, не ожидая ответа, блондинка. - А ещё любителей распускать сплетни, - закончил свой рассказ про Алекса охранник. Стало понятно, что он вовсе и не крал детей или же занимался каннибализмом. - Ну, а теперь о Цербере: этому парню плевать на все законы тюрьмы, все, что ему важно - получить власть. Он может убить вас при первой же встрече либо совсем пройти, - похоже, на этом рассказ мужчины закончен. Для Летти просто не хватало времени: ей хотелось встать, открыть дверь фургона и просто остановить время хотя бы на пару секунд, чтобы вдохнуть воздух лёгкими и поднять свои зелёные глаза наверх так, что бы видеть прекрасное солнце, не задумываясь, что следующие дни она проведёт в душной камере, пока не пройдут двадцать лет её безнадёжной жизни. Тюрьма, куда направляется фургон с заключенными, имеет свою историю и огромное различие с обычными тюрьмами. Лэк-Даит была построенная восемь лет назад в качестве эксперимента. Это была первая разнополая тюрьма, без разделения женщин и мужчин. Можно, конечно, назвать эксперимент удачным, если она стоит уже восемь лет, но если считать, сколько за год умирает преступников, то хочется просто выкинуть из головы эту тюрьму и забыть. Похоже, именно это и сделало государство, закрыв глаза и дав преступникам волю. И всё привело к многочисленным бунтам, жертвам, побегам – в конечном итоге, работникам тюрьмы тоже развязали руки. Это привело к большим жертвам: за первые четыре года количество убитых возросло на 30%, но именно это заставило преступников бояться поднять бунт, сбежать или просто начинать драться при надзирателях. Лэк-Даит забыла бы, что такое бунты и вовсе, но два года назад всё стало повторяться. Преступники будто забыли о страхе и шли против надзирателей, в конечном итоге, обе стороны отвернулись друг от друга: преступники делали всё, что им вздумается, пока надзиратели курили сигареты и получали свою зарплату. - Выходим, - крикнул всё тот же человек в форме. Летти казалось, что она не в своём теле, её кожа была бледна, живой вид придавали лишь тонкие губы, которые выпускали воздух при каждом выдохе. Ей было трудно дышать, страшно поднять голову и больно идти. Надежда умирала, царапая душу и хватаясь за что-то внутри из последних сил, ей хотелось просто заплакать, чтобы услышать от мамы ласковую фразу «Хорошо, можешь этого не делать», но тут нет мамы, нет тёплой кровати, нет друзей в социальных сетях и нет ничего – лишь ты сам для себя. Это выворачивало, заставляло опустить голову, показывая свою никчемность. Девушка шла за всеми, смотря лишь на свою обувь. Неосторожность равна слепоте, а в тюрьме это может привести к тяжёлым последствиям. Девушка ударилась, столкнувшись с мужчиной в форме точно такого же цвета, что и у неё. Он выглядел недовольным, что пугало девушку, ей хотелось просто сбежать, что она и попыталась сделать. - Куда идёшь? – девушка сжала зубы от боли, её руку держала крепкая ладонь мужчины. Снова она ушла в себя, доверившись чувствам. Наивно, глупо и уже без помощи кого-либо она понимала - это всего лишь первый день. На неё не смотрел никто, она сама виновата в том, что случилось. – Не хочешь поиграть? – предложил мужчина, что стоял рядом с ним. Летти вздрогнула её глаза метались, а ещё живая до сих пор надежда заставляла вырываться из последних сил, пока её просто не ударили свободной рукой по лицу. Щека налилась красным цветом, но уже было не важно, как это смотрелось, ведь гораздо сильнее была боль физическая, с горьковатым вкусом обиды и ненависти. Она не умела скрывать чувство боли, что прекрасно смотрелось в её глазах. - Отпустите, - впервые за весь день она произнесла слово, но то, по-каким причинам, не давало ей радости. - Смотри, она ещё говорить умеет, - смеялись над девушкой заключённые. Именно заключенные, не только те двое, что были рядом, а и те, что сидели в камерах, стояли вдалеке. Очередной удар, но не физический. Он был моральным, показывая новую неприятную грань реальности для неё. Летти зажмурилась, будто пытаясь выкинуть эти чувства. Но ведь это невозможно? Резкий толчок, ладонь мужчины ослабла, и девушка просто упала, на её лице было что-то влажное. Медленно открывая глаза, она замечала, как фигура в полосатой форме падала, пока её не пнули ногой к стенке. - Жива? – голос у спросившего был холодный, безэмоциональный. Из-за чего Летти наклонила голову, было чувство, что он спросил это не у неё. Было не сложно догадаться, что у девушки на бледном лице. Это заставило впервые за всё время после назначения приговора появиться слезам на её глазах. - Цербер, ты что, довёл девушку до слёз? Изверг, - перед Летти стоял высокий паренёк с весёлой улыбкой. Его тёмные волосы были растрёпаны, он нагнулся, вытирая кровь с лица девушки рукой. Но сейчас её не волновало это: тело задрожало лишь от одного упоминания прозвища Цербер. Летти перевела взгляд на спасшего её парня, он с безразличием вытирал скальпель об форму уже мёртвого заключённого. Если девушка сейчас от страха была бледной, то он всегда был таким. Летти казалось, что ему не было места в тюрьме, у него была прекрасная осанка, длинные собранные в хвост волосы и мёртвые голубые глаза, единственный его недостаток заключался в губах – они были искусаны. - Цербер, я ж тебе говорил будет интересно? – снова произнёс тёмноволосый парень. Когда девушка его второй раз осмотрела, то ей, почему-то, стало как-то спокойнее, его улыбка заставляла довериться, а горящие глаза показывали, что он не собирается никогда сдаваться. - Карнавелл, что здесь происходит? Снова твои выходки? – угрюмо произнёс подошедший охранник, он был молодым, а когда стал впритык с Алексом, то девушке и вовсе стало казаться, что они одного возраста. - Ну что ты, Том, - смеялся парень, жестикулируя. От первого мнения и следа не осталось, девушка вздрогнула, поняв, кто перед ней стоял. – Мы же всего лишь хотели помочь. Летти встала на ноги, медленно шагая назад, пока её взгляд не столкнулся со взглядом Цербера. Она остановилась, ей стало страшно, было ощущение, что внутри всё перевернулось. - Том, помоги найти ей камеру, - с той же интонацией безразличия произнёс Цербер, поворачиваясь спиной к девушке, что бы уйти, не кинув больше ни одного взгляда. - Не указывай мне, - поспешно произнёс надзиратель. Было видно, что Алекс занял всё его внимание. - Не груби Церберу, Том, а то у него три головы, укусит, - весело произнёс Алекс, резко отклоняясь назад, чтобы потом подставить одну ногу и не упасть. – Прощайте, мадемуазель! - послав девушке воздушный поцелуй, темноволосый поспешил за заключённым, крича каждые две секунды его прозвище. Это был всего лишь один день из 365 дней первого года заключения Летти Искариот, девятнадцатилетней девушки, посаженной за убийство родного отца.