Несуществующая связь

Семья – это объединение людей, которые могут быть связаны по крови, документам, общим интересам и даже душой. Душа – это 21 грамм в человеческом теле, если верить Дункану Макдугаллу. Именно эта часть нас является самой опасной. Было бы куда лучше остаться без нее, но тогда кем мы будем? Куклами? Мы уже они. - Ты меня слушаешь? – раздраженно шипел женский голос, для большего внимания его обладательница даже притопнула ногой. Но ответ на вопрос последовал не так быстро, как ей хотелось. Ведь Мелена, хоть и подпирала перила лестницы спиной, явно была не тут. Её зелёные глаза без всяких признаков интереса смотрели на ногу разговаривавшей с ней Тоши. Медленно её взгляд соскользнул вверх сначала на шею, а потом на губы. Девушка резко спрятала лицо за руками, издавая глухой стон и пытаясь прийти в себя. - Что случилось? Тебе где-то больно? – сразу же заволновалась её соседка по комнате, но все было куда хуже. Даже огнестрельное в легких было бы куда лучше нежели то, что сейчас творилось с ней. Доктор Валс мог бы констатировать «Нарушение внимания», а вот его причину он бы, скорее всего, не нашел. Да и зачем ему копаться в какой-то глупенькой девчушке, которая вовсе не знает даже что такое лоботомия. Мелания Апиана, американка с испанскими корнями, искренне любившая чтоб её звали Меленой и живущая в 87 камере вместе с Тошей. Сейчас в своих мыслях она была в той тесной камере с единственным окошком, до которого дотянуться можно было лишь пальцами рук. Она лежала на твердой кровати, прикрыв глаза и вдыхая аромат обжаренного кофе, что так приятно исходил от лежавшей на той же кровати Тоши. Латиноамериканка смотрела на лицо Мелены, скромно улыбаясь одними лишь уголками губ. Ее рука лежала на молочной коже своей соседки, плавно оглаживая бока и поднимаясь выше по оголенному телу к шее. Пухлыми губами она коснулась щеки Мелены, легонько касаясь, просто показывая нежность. Шатенка от этого лишь улыбнулась, прикрывая глаза и сильнее прижимаясь к любимой. - Мелена! – резко послышался крик, от чего девушка встала с кровати. Показалось. Да, ей только показалась, что они с Тошей могли бы быть вместе. Они всего лишь были напротив друг друга, находясь на маленькой железной лестнице. - Все хорошо, просто устала. Эти гориллы из соседней камеры воют постоянно, - быстро соврала девушка, вставая на ноги и спускаясь с лестницы. Она не хотела говорить с Тошей, ни минуту, ни даже секунду. Она любила её, а та любила этого нудного доктора Уласа. И эту цепочку надо было разорвать. «Да, хорошо бы избавиться от этой моли, как от бисеринки на бусах», - подумала она, улыбаясь этой мысли. Может, ещё не все потеряно. Шатенка обернулась, посмотрела на Тошу и, поднявшись, поцеловала ту. Латиноамериканка ей ответила, аккуратно сложа руки на её плечи. Этот поцелуй ничего не значил для Тоши. Они часто могли целовать друг друга: на прощанье, за хорошую идею или просто балуясь. Но он многое значил для Мелены. Вместе с ним она дала старт своим попыткам завоевать соседку по камере и избавиться от Уласа. Широко улыбнувшись, шатенка ушла, оставив Тошу на лестнице. Её надо много что придумать, может, даже спросить совета у Алекса. Брат ей всегда поможет, всё же, у него должно было быть девушек побольше, чем у неё. С этими короткими приступами, она и позабыла о его просьбе. Что ж, лучше времени все ровно не найдешь для чистки барашка. В камере Искариот сидела лишь сама Летти, уткнувшись носом в книгу и пробуя так игнорировать всех. На этот раз Мелена спокойно окликнула её, а не как всегда врывалась в личное пространство многих. - Собирайся, барашек, мы идем тебя купать, - радостно пропела она. - Я тебя не понимаю, - казалось, за эти пару недель, а может и месяцев Летти наконец-то перестала труситься при виде других заключенных. И даже могла дать хоть маленький, но отпор. - Мыться собирайся и побыстрее. И да, это подарок Алекса, - услышав имя Карнавелла, заключенная вздохнула. Уж лучше быть его игрушкой, чем вторым игроком. По крайней мере сейчас. А потом, через какое-то время, можно будет дать ему отпор. Возможно, Цербер не будет на её стороне, а возможно, с холодом посмотрит и пойдет за ней. Всё же, Летти собралась, а потом ещё ждала Мелену, которой тоже нужно было собраться. Идти на третий этаж было даже весело, если только не учитывать, что им пришлось выйти на улицу и подниматься по железной лестнице сбоку здания наверх. Мелена подобрала время отлично, ведь многие знают, что в пятнадцать часов дня обычно Джим Керто уступал место ребятам Джея Лоурена. И всегда это сопровождалось некой суматохой, на которую сбегались многие чтоб посмотреть, в том числе и охранники. Им удалось пройти незамеченными; отперев ключом душевую, Мелена быстро скинула с себя одежду. «Она даже не удосужилась сложить свою одежду», - заметила Летти, сама раздеваясь. Душ хоть и плохо работал, но это было куда лучше, чем их женский на втором этаже. - За что ты тут? – вдруг поинтересовалась стоящая под струйками воды Мелена. Она стояла ровно, держа осанку, и впервые Летти могла хорошо разглядеть её. На молочной коже были десятки родинок, похоже, она была ими любима. Но больше рассматривать себя девушка не дала, окинув требовательным взглядом Искариот. - Я убила отца, - тихо произнесла она. Гордиться тут нечем. - Я тоже. Этот короткий ответ могло заглушить все. Вода, ровное дыхание и наконец-то громкие мысли в их головах. Каждая из них думала о совсем ином, но обе сейчас стояли под душем, чувствуя, как струйки бегают по телу. А потом тишина. Глупая, будто давние друзья встретились после долгой разлуки и не могут начать этот нужный разговор. Им надо было поговорить. Летти нуждалась сейчас в Мелене, а Мелена в Летти. Они были похожи своим преступлением. Обе носили его тихо в сердце, как переживающая мать не давала на руки своего ребёнка. И они начали его. Но уже стоя напротив друг друга, одетыми. Никто из них не просил жалости, им нужны были лишь уши, а не глаза. Долгий в тысячи слов или короткий в одно слово рассказ начала Мелена. Её взгляд был прикован к пальцам на ногах, не таким ровным как на руках, они сжимались будто в кулачок. Она хотела начать, показать, что не так уж и тяжело это. - Его звали Бенджамин, как Бенжджамина Франклина, в семье мы звали его просто Бен. На вид он был частичной копией этого политика с купюры. Пивной живот, эта ужасная лысина, когда волосы выпадают в части лба, и мозолистые руки. Он был из тех мужчин, которые проработали около десяти лет на тяжелой работе и потом их просто списывали. Получив отказ на двух-трех работах, он въелся в кресло своим «свиным» тельцем, а в руках вечно держал то пульт, то пивную бутылку. Наверно, он думал, что в моих глазах будет королем, гордо восседавшим на своем «троне». Но нет, каждый раз, когда он кричал своим хриплым голоском мое имя или презрительно как с вещью обращался к моей матери, я его ненавидела. Он стал таким, когда мне исполнилось двенадцать. Каждый год напряжение между нами росло. Я видела в нем мудака, который никогда не встанет и даже не возьмет себе бутылку сам. А он в нас с матерью - нахлебников. Утром моя мама убирала дома у наших соседей, и смотря, как нехотя она заходит в их дома, я вспоминала, как пару лет назад они сами приходили к нам. Сидели за столом, ели пирожные и пили чай. Раз у нас даже проходило собрание книжного клуба, куда любила ходить моя мама. Но никто из этих «друзей» не помог ей. Никто элементарно не мог даже дать кров, когда отец приводил своих друзей и напивался. Но они, по крайней мере, были лучшими друзьями, чем мамины, менее лживыми. Апогей, как говорила моя учительница литературы, настал, когда мне было семнадцать. Наверно, это был заезженный конец ужастиков, но, как ни банально, я взяла топор у соседа и просто ударила. Его черепушка хрустнула как яйцо, разбивающееся о сковородку. Только вместо желтка потекли его маленькие, ненужные мозги. Она остановилась снова прячась в свои мысли, а потом с иронией и усмешкой произнесла: - 4 июля, День независимости соединенных штатов Америки. Я стою в гостиной с топором, у моего отца проломлена голова и кровь уже впиталась в его белую майку, его дружки разбежались, а через два часа придет моя мать готовить куриный пирог. Это, наверное, было получше парадов и папиного гимна в трусах перед телевизором. Мелена тихо засмеялась и её смех был заразителен – он передался Летти и та, улыбнувшись, тоже засмеялась. Впервые её рассмешила смерть человека, даже не так - её рассмешила ситуация, это непродуманное убийство и то, с каким облегчением она закончила свой рассказ. - Теперь ты. - Джим Искариот. Начать - самое трудное. О нет. Самое трудное - это продолжить рассказ, когда несказанные слова, сомнение и боль пережитого осколками впиваются внутри шеи. Безумно хочется выпить стакан воды, а потом, прикрыв глаза, начать свою исповедь. Но Летти сильнее, чем ей кажется, и сейчас она просто соберется и продолжит свой рассказ. А Мелена буде молча слушать его, иногда кидая взгляды с ног на стоящую перед ней девушку. И через некоторое время исповедь закончится. Они соберут вещи и разойдутся по комнатам, каждая думая о своем. А на следующее утро Мелена будет так же ненавидеть Искариот, как и всегда. Но день не заканчивался на ужине, точно не для Мелены. Во время ужина из «вкуснейшего» в мире пюре, которое, похоже, было приготовлено слепым, безъязыким преступником, пришел доктор Валс. Своей любимой гордой походкой он сначала подошел к столу Мелены, легко коснувшись её плеча, и начал в своей манере спокойно, убаюкивая бдительность, говорить. - Приятного аппетита, Мелена. Давно мы с тобой не виделись, как ты поживаешь? Не жалуешься на здоровье? Никто не обижает? Казалось, поток его вопросов нельзя прервать, но способ быстро нашелся. Сначала быстрой походкой в столовую зашел Алекс, а потом показался и сам Цербер. Медленно «вплывая» в зал за своим шустрым другом. Мелена точно знала, что взгляды доктора Валса и Цербера ненадолго, но встретились. Это было её спасением. - Зайдешь ко мне, после того, как доешь. Или оттягиванием смерти от сотни вопросов и тысячи заумных слов. Настроение было хуже некуда, ещё и Тоша не явилась на ужин. Наверно, снова сидела с Уласом, в его царстве мертвых бабочек. Доев свою порцию, Мелена специально медленно шла к кабинету доктора. В здравом уме ни один человек сюда не пойдет по собственной воле и ни один не станет отказывать Валсу. Постучав, она зашла в его кабинет. В нос сразу ударил аромат апельсинов, который ещё с детства нравился девушке. Он напоминал зиму и Новый год, запах елки и набитые до отвала праздничные столы. Доктора не было и Мелена просто села на место всех «пациентов». Её глаза прошлись по бумагам, что лежали на столе. В ровных стопках можно было заметить выбивающуюся картонную папку. Руки потянулись к ней, аккуратно придерживая бумаги, она вытянула эту папку. Сначала прошлась рукой по её краю, а потом с интересом прочла имя, что было написано на ней. Интерес и вправду взял вверх над ней, и она открыла её, сначала глазами читая общие данные, такие как возраст, а потом чуть ли не выпуская папку, вгляделась в фотографию, что была вклеена внутри. На миг ей показалось, что она нашла сокровище, а уже в следующую минуту внимательно читала все. Казалось, она даже не дышит, лишь читает, глотая каждое слово. - Мортимер Ленгли, сокращено Мор. Скажи, он интересный кадр? – с усмешкой спросил доктор Валс, стоя за спиной девушки. Мелена выпустила папку, повернувшись лицом к мужчине. Её руки начали искать что угодно на столе Константина, чем можно будет отбиться. - Ну что ты, не бойся. Ты узнала кое-что, а теперь и я хочу узнать от тебя то, что мне надо. Мужчина медленно шел на девушку, уже стоя чуть ли не впритык к ней, он улыбнулся, показывая ряд ровных зубов. Он казался слишком идеальным для всех в этой тюрьме и именно этот факт заставлял всех ненавидеть его. Стоило Валсу протянуть к ней руку, как Мелена ухватила крепкую железную табличку с именем доктора и ударила того по голове. Он отшатнулся, хватаясь рукой за лоб, потекшая по руке кровь явно разозлила его. В один прыжок он набросился на заключенную, повалив ту с ног и устроившись на её бедрах, Константин крепко сжал горло Мелены. На её глазах выступили слезы, а руки разомкнулись, выпуская табличку. Она медленно задыхалась, смотря, как вся комната расплывается перед её глазами. Наверное, последнее, что она будет помнить - это этот чертов кабинет идеального доктора Константина Валса и ту табличку, которую она схватила и из последних сил ударила мужчину. Он ослабил хватку, падая на ковер. Мелена поспешно попыталась встать, но дрожавшие руки не помогали и она тоже упала в этот кофейного цвета ковер. Под её пальцами ворс уже начал впитывать кровь доктора и она даже вспомнила майку отца, которая так же жадно «пила» его кровь. Вторая попытка встать вышла удачной, медленно, все ещё не веря в происходящее, она приходила в себя. Оглянувшись на лежавшего Валса, она мысленно нацепила ему бирку «трупа»: мало кто может выжить от двух ударов острым краем по голове. Опираясь рукой о стену, она решила поскорее вернуться к себе в камеру и сделать вид, будто не знает, что случилось с доктором. - Ты не сможешь уйти так просто. Этот голос разбивает тишину, её мысли и, в конечном итоге, надежды. Мелена опустила руку, оборачиваясь и смотря на Карнавелла. Тот стоял у двери, бросив свой взгляд на Валса, а потом на Мелену. - Что произошло? - Он пристал ко мне, я огрела его табличкой, чтоб успокоился и не трогал. Но..но он взбесился, начал меня душить, я чуть не умерла, Алекс. Он гребанный извращенец, я же тебе говорила! Девушка чуть ли не плакала, смотря на парня. Она солгала ему, но лишь ради того, чтоб защитить его от таких как Валс. Она знала Алекса, как никто другой не знал, за что он сюда сел, почему так старается, помогая Церберу, и почему он присматривает за Летти. Правда могла сыграть жестокую шутку с Карнавеллом и лишь ради него она лгала. Эта мысль успокаивала её. - Ты мне врешь. Все тот же ровный голос. Он тоже прекрасно знал её. За несколько шагов он поравнялся с Меленой. - Но я даю тебе ещё один шанс сказать мне правду. Подумай внимательно. Мелена..ты ведь помнишь, что я хотел? Хотел, чтоб мы вышли отсюда, жили как брат с сестрой. Забыли обо всем. Ты ведь тоже этого хочешь. Его голос дрогнул. Впервые без фальши, без улыбок лишь глаза в глаза. Они оба резали друг другу горло. Она – своей ложью, а он – рассказами о их будущем. Это можно было даже подать как месть, но она бы не смогла. Мелена слишком любила своего названого брата. - Я не лгу тебе. Тихо произнесла она, надеясь, что он поверит. Он ей поверит. И они вместе уйдут отсюда, оставив труп Валса потихоньку гнить. Все будет хорошо. Улыбка. Такая простая, даже не обнажающая зубы, пугала и передергивала её насквозь. Цербер умел убивать, не раздумывая над жизнью его жертвы. Он резал их, чтоб закончить все как можно быстрее. А Алекс не умел прощать. Особенно за ложь. Бледная ладонь легла на губы девушки, зажимая, он затащил её обратно в кабинет, закрыв ногой дверь. Лишь тогда руки разомкнулись, отпуская Мелену, которая упала на пол. - Не надо. Прошу! Чуть ли не кричала она, на что парень приложил палец к её губам в знаке тишины. Говорить будет он. - Мортимер Ленгли, именно о нем ты хотела умолчать. Знаешь, я его встретил пару лет назад, ещё до того, как меня перевели сюда, да и вообще отослали в тюрьму. Я скажу даже больше, мы не друзья, но оба питаем некий интерес к друг другу. Я даже восхищаюсь им. А теперь мы оба в этой тюрьме. Не находишь это стечение обстоятельств очень радостным? Ведь я провожу с ним каждый день, смотрю, как медленно, не торопясь, он убивает тут людей и вскоре станет королем. Ему идет кличка Цербер, но и его имя тоже несет в себе смерть. Я думал, он станет королем и мы выберемся отсюда. Начнем новую жизнь, ты станешь моей сестрой. Но с твоей смертью мои планы рушатся, один за другим. Его карие глаза встретились с полным испуга взглядом зеленых глазниц. Он любил их, они напоминали ему о свободе. О траве, что могла бы быть сейчас у него под ногами, о деревьях, которые можно было бы посадить, отгораживаясь от всех. Он приблизился к ней, опускаясь на колени. Его рука легла на её щеку, нежно поглаживая, успокаивая. Он смазал слезу, которая намеревалась прикоснуться к её красным щекам, а потом и вовсе скатиться по шее, спускаясь ниже. - Как же я смогу тебе доверять? Тихо спросил он, придвинувшись к ней ближе, рука спустилась на её шею, нежно поглаживая, будто стирая пальцами следы доктора. - Как? Повторил он, уже сжав руками её шею. Мелена плакала, смотря на Алекса, одной рукой она ухватила ладонь парня, пытаясь отвести, а другой потянулась к нему, хватаясь за рукав и по нему скользя ближе к лицу парня. Вскоре её попытки иссякли, а тело, с помощью Карнавелла, приняло лежачее положение. Она умерла, смотря своими зеленым глазами на Алекса и не оставляя попытку дотянуться до него. Теперь же она лежала на ворсе ковра, уставившись своими безжизненными глазами в потолок. А Алекс полностью сел на пол, плотно сжав губы. - Ирония судьбы не правда ли, доктор? Я во второй раз убиваю свою сестру, но теперь я специально сжимал её шею. Знаете, убивать человека голыми руками – это что-то интимное, ведь тогда ты чувствуешь покидающее его тепло, пульс и даже страх. Время шло и надо было заканчивать эту историю. Доктора Валс родился в рубашке. Скорая успела его спасти и даже обещала, что потребуется меньше месяца и тот вернется на работу. А вот Мелена родилась без неё. Тюремщики даже не стали разбираться как и полиция, списав все на то, что заключенная была слабоумной и набросилась на Валса, но тот успел её убить раньше. Эта история мало кого поразила в тюрьме, все шло как и должно было. За исключением жизни пары людей. Таких как Тоша и Алекс. Если первая долго оплакивала её и кричала, что Мелена была вменяема, то Карнавелл заткнулся. Около недели он провел в камере, игнорируя всех, кто пытался с ним заговорить, а то и хуже. Надзирателю Тому он разбил нос, когда тот начал говорить что-то о Мелене. Конечно, Алекс и сам от него получил, но из этого «моря» его вытащил лишь Цербер. Который все время приносил ему поесть, иногда даже выводил из камеры, а иногда они просто молчали. - Цербер. Тихо позвал друга Алекс, все так же сидя на кровати спиной к решёткам. - Я убил свою сестру, когда мне было десять. Больше всего свете я ждал, когда она родится. Тогда я подумал, наконец-то что-то изменится. Но нет. Ей было девять недель, когда отец взялся за нож и набросился на нас. Я схватил её и спрятался в шкафу. «Все обошлось» думал я, но нет. Я неправильно её взял, все время, пока я был в шкафу, она была лицом повернута ко мне. Задохнулась. Маленькие дети слишком хрупки. Парень замолк, смотря на свои пальцы. Сначала был один тихий шаг, неуверенный, а потом ещё несколько. Цербер сел на его кровать, молча ждал, что ещё скажет Алекс. - Забудь об этом. - А мне надо? На лице у Цербера появилась легкая улыбка, которая переросла в смех Алекса. Он пришел в себя. На следующий день Летти поняла, что жизнь идет. А умирать вместе с дорогим тебе человеком не стоит. Да и для этого она хотела пережить свой тюремный срок.