***
Дайчи был взволнован. Эта нервозность началась еще задолго до замужества, но чем дольше он жил рядом с неприятным ему альфой, тем сильнее было внутреннее беспокойство. Прошлой ночью Император был встревожен и, заметив кого-то в своем саду, вышел из спальни. Дайчи тоже не мог спать. Что-то внутри него требовало изменений. Или он сам менялся. Омега понять не мог, но временами на него накатывало ничем не объяснимое чувство страха, паническая апатия, а потом все сменялось агрессией и жаждой насилия. С прогулки Хоши вернулся пропахший чужим омегой. От этого у мужа Императора снова проявилось беспокойство и внутри он чувствовал дикую ревность, хотя влечения к Хоши никакого не испытывал и почти каждый вечер занимался любовью со своим телохранителем. Ревность была голодной и властной, требовала выплеснуть чувства наружу и сделать это поскорее. На следующий день Император велел привести на время обеда в залу отца Сачико, и Дайчи сразу понял, чьи запахи вчера принес муж. Внутри него все жгло от возмущения, хотелось устроить истерику и показательную сцену ревности прямо на глазах у сотни слуг и придворных. Хоши, к счастью, никаких особых знаков внимания Кайи не оказывал, но изредка поглядывал, отчего Дайчи чуть не сломал свои фарфоровые палочки для еды. Когда обед был закончен, Дайчи вышел следом за раздражающим его омегой, тот направился к додзё и там встретился с Соширо Дзином. Дайчи вышел на площадку и, стараясь не обращать внимания на Кайи, попытался спокойно размяться, но омеги, что практиковали красивые грациозные движения школы Соширо, привлекали слишком много внимания и многие солдаты пришли полюбоваться на парочку, вызывая у Дайчи еще большее раздражение. Когда Кайи закончил с тренировкой и сообщил, что пошел навстречу с Сачико, Дайчи пошел следом. Почему-то чесались ладони, и он тер их об кожаную неровную рукоять своего меча. В какой-то момент Дайчи понял, что ножны держат оружие недостаточно крепко и еще мгновение - и оружие само выпрыгнет ему в руку, чтобы наброситься на Кайи со спины. Но, к счастью, навстречу им вышли двое слуг с маленьким Императором и, вручив ребенка омеге, они оставили его, встав чуть в стороне. Кайи подхватил мальчика на руки и тот звонко и радостно засмеялся. Вместе они сели рядом с фонтаном и стали тихо переговариваться, рассказывая что-то друг другу. Маленький Император тревожил Дайчи не меньше, чем Кайи. Ведь даже если он сможет родить Императору сына, его ребенок не будет наследовать вперед Сачико и юный альфа виделся теперь угрозой будущему его нерожденного ребенка. Осторожно приблизившись к ним, Дайчи привлек к себе внимание и Кайи поднялся навстречу мужу Императора и низко почтительно поклонился. — Привет, Дайчи, — крикнул Сачико. — Это невежливо, сын, ты должен говорить: «Доброго дня, муж Императора», — поправил его Кайи, все еще не выпрямляясь. — Доброго дня, муж Императора, — хихикнул Сачико и тоже поклонился. Дайчи был уверен, что Кайи таким образом пытался отстранить от него ребенка и он раздраженного бросил: — Пусть говорит мне «привет». Это приказ! — Как пожелаешь, — качнул плечами Кайи и Дайчи разозлился еще сильней – этот омега говорил непочтительно. Но Сачико уже забыл о приличиях и полез обниматься к Кайи, омега сел рядом и, снова улыбаясь, стал что-то шептать ребенку на ухо. Дайчи, с трудом сдерживая свой гнев, хотел было уйти, но тут заметил странный взгляд маленького Императора. Сачико повернулся к Дайчи и омега заметил, как сузились зрачки ребенка, сначала они превратились в змеиные, а потом растеклись по всему белку, превращаясь в демонические глаза. — О боги! — воскликнул Дайчи и выхватил свое оружие. — Это проклятый ребенок! — Ты ума лишился! — Кайи в ответ вытащил свою катану и встал перед Дайчи, защищая Сачико. — Я видел его истинную суть, Сачико демон и его надо убить! К двум омегам сразу сбежались слуги и охранники, Сачико испуганно встал в стороне и хлюпал носом. Хотя Кайи в обращении с катаной был весьма плох, а Дайчи всего несколько месяцев назад получил титул Топазового чемпиона, ни один, ни второй отступать не собирались. — Что здесь происходит? — прозвучал грозный голос Императора. С ним к омегам прибыли еще стражники, казначей и новый телохранитель Хоши – Матсу Кури. Кури был значительно моложе Науко и имел плохую привычку всюду следовать за Императором, не понимая, что охранять Хоши требуется лишь в определенные моменты, но сейчас он был как нельзя кстати. — Сейчас же опустите оружие! — приказал ёджимбо и встал между омегами. — Этот ребенок – демон! — крикнул Дайчи, не отступая. — Я видел, как он превращался, его нужно сейчас же уничтожить. — Что за глупость! — воскликнул Хоши. — Дайчи, кажется, у тебя течка скоро начнется, и ты выдаешь желаемое за действительное! — Я все видел! — еще громче закричал Дайчи и сделал шаг в сторону Сачико. К ребенку бросился Акайо и быстро подхватил мальчика на руки, Кайи поднял свое оружие, готовый отразить удар Дайчи, если он станет атаковать ребенка. К слишком оживленному саду выбежали и Инквизиторы. При виде Токай у Акайо сузились глаза и он стал понемногу отступать от вооруженных омег. — Что здесь происходит? — поинтересовался Нефритовый чемпион, подбежав к дуэлянтам. — Сачико – демон! — снова стал повторять Дайчи. — Я видел это в его глазах! Вы должны его уничтожить. — Прекратите этот балаган! — строго крикнул Император. — Никто не притронется к Сачико, а моего мужа обезоружьте и отправьте в монастырь, кажется, у него лихорадка! — Мы все обязаны проверить, — усмехнулся Куни Токай и почти незаметным движением кинул заклятье одновременно и в Акайо, и в Сачико. Казначей вздрогнул, Сачико тихо вскрикнул, а потом удивленно посмотрел на Токай: — Я видел зеленых духов, — произнес ребенок немного испуганно. — Сачико шугенья! Но вовсе не демон! — очень довольным голосом сказал Токай. Император подбежал к Акайо и подхватил своего сына на руки. — Ты безумец, Токай, как ты посмел использовать магию на юного Императора. Собирай своих людей и убирайся! — от гнева Хоши забыл с кем говорит. — Я имею даже больше прав, чем ты, находиться в этом замке, — холодно ответил Токай и, более не обращая ни на кого внимания, вернулся во дворец. Смущенного и подавленного Дайчи слуги также увели из сада и Кури вслед громко прикрикнул, чтобы никто не смел болтать лишнего, а мужу Императора дали успокоительного. — Благодарю, — сказал Хоши, обращаясь к Акайо. Тот медленно кивнул, стараясь не поднимать глаз. Его внутренняя сущность с бешенством рвалась наружу, ему пришлось принять боль Сачико на себя и силы, что скрывались в его теле, теперь жаждали мести. Акайо был уверен, что легко смог бы справиться с Токаем и его прислужниками, но, раскрывшись, он потерял бы влияние в замке, а для этого время пока не настало. Для того чтобы противостоять магии земли, а тем более столь сильному заклятью из уст самого чемпиона, Акайо потратил много сил и сейчас ему хотелось просто лечь и расслабиться, позволяя своей крови возобладать над телом и проявляя свою суть. С трудом передвигая ноги и не обращая более на взволнованных самураев внимания, Акайо направился в свои покои, запершись, он вытянулся на постели и его сжатые пальцы выпрямились, вытягиваясь и покрываясь черными чешуйками. Лицо потемнело, зубы заострились, а тело удлинилось и стало уже. Полностью обратиться Акайо не мог себе позволить – превращение назад было крайне болезненным, но так, проявляя себя лишь частично, он чувствовал облегчение. — Еще немного, Сачико, еще немного, Кайи… и мы все станем семьей.***
Сачико чувствовал сильную слабость, от удара зеленых духов его тело сильно сжалось, но твердые пальцы Матсу Акайо что-то сделали с его кровью, и в мгновение боль сменилась слабостью. Вечером же, укладываясь спать, Сачико заметил большие синяки в тех местах, где Акайо сдавил его. Руки от этого немного болели, но Сачико намного больше интересовался своими внутренними ощущениями. Казначей никогда раньше не брал его на руки, и за столь непродолжительное время, что маленький альфа был рядом с придворным, у него внутри образовалось твердое чувство покоя и умиротворенности. В руках Акайо было хорошо, приятно, даже лучше, чем с Кайи. Рядом же с папой-омегой кровь ребенка начинала бурлить. Сачико очень хотелось обнимать папку, целовать его вкусно пахнущую шею и даже облизывать. Сачико очень нравился вкус Кайи, иногда в его маленькой голове появлялось желание укусить омегу и попробовать его на язык. Он не понимал своих желаний, не понимал мир вокруг себя, но кто-то сильный внутри него говорил, что все так и должно быть. А потом станет еще лучше.***
Дайчи отвели в его комнату и заперли. Очень скоро к нему пришел Нахоко, который в момент инцидента занимался в додзё и не успел помочь любимому. Но наверно это было к лучшему, потому что Нахоко бы за подобное казнили. Дайчи же все списали на приближающуюся течку. Омега действительно чувствовал себя странно – ему было то жарко, то холодно, его то переполнял страх и агрессия, то хотелось смеяться и бегать. И он никак не верил в то, что подобное поведение может быть вызвано течкой. Его папа ничего подобного не рассказывал. Напротив, омеге говорили, что перед началом цикла у него будет слабость, сонливость и желание быть со своим альфой. Желание быть рядом с Нахоко было всегда. Он даже предположил, что альфа его истинная пара, но они не ощущали мысли друг друга, не знали, где каждый из них находится и им пришлось смириться, что их связывает обычная любовь. Обычная, но сильная и страстная. — Ты в порядке? — альфа нежно обнял юношу, заметив, насколько тот расстроен. — Даже не уверен. Как можно объяснить то, что демон справился с заклятьем земли? — Если это очень сильный махо или демон полностью подчинен его крови, то сильные проклятые способны сопротивляться этому, — объяснил Нахоко, хотя сам точно не знал. — Не зря же Инквизиторы используют и альтернативные способы. — Я уверен, что Сачико – демон. Я знаю, что я видел, мне не показалось! — Дайчи бросил отчаянный взгляд на альфу, надеясь, что хотя бы он поверит. — Если ты так говоришь, — сказал Нахоко и Дайчи внезапно расплакался, обнимая единственного человека, который его поддержал. — Мы должны что-то сделать, Император не поверил мне и Сачико всегда защищают. Но то, что случилось с Матсу Науко – я уверен, это его вина. Мы должны убить демона! — твердо сказал юноша. — Убить? Это безрассудство. — Мы сделаем все незаметно. Ты сможешь достать яд? Такой, чтобы никто из магов не смог излечить и обнаружить? — Я постараюсь. — Спасибо, — Дайчи прильнул к альфе и тот нежно поцеловал его. — Хочу быть с тобой, — шепнул юноша и стал спешно снимать с себя одежду.***
Хоши сильно расстроился из-за случившегося. Переживал за сына, но Сачико после происшествия быстро успокоился и отправился спать. Зато Кайи просто взбесился. Требовал убрать Дайчи из замка, Хоши с радостью бы согласился, но Токай опять вмешался, требуя от Императора осеменить своего мужа. По уверению Куни, у омеги скоро должна была начаться течка. Перспектива трахать Дайчи императора не радовала. Хотя омега продолжал принимать свои настойки, запах Нахоко сопровождал его всюду и Хоши уже на дух не выносил ни мужа, ни его любовника. Решив поговорить с Дайчи насчет случившегося, Император направился к покоям омеги. Но у дверей замер и его глаза с ужасом расширились – Дайчи снова развлекался с ёджимбо, уже совершенно этого не стесняясь. Благо охраны у своей комнаты Дайчи не держал. Дернув двери, Хоши заметил, что засов был приставлен неплотно, подцепив его ножнами, Император быстро отодвинул двери и вошел в спальню, сначала с гневом, а потом уже просто с раздражением глядя на парочку. Они его даже не заметили. Император сначала кашлянул, потом громко на них гаркнул и парочка удивленно на него обернулась, быстро прикрываясь и стыдливо пряча глаза. С некоторым внутренним удовольствием Хоши отметил, что у Нахоко член намного меньше, чем у него. — Мне надо поговорить с тобой про Сачико, — спокойно произнес альфа, с презрением посматривая то на одного, то на другого. Дайчи кинул нервный взгляд на любовника, а потом твердо произнес: — Я был введен в заблуждение изменениями в своем организме. — Вот как? — Император искренне удивился, уверенный, что сейчас придет убеждать неврастеничного ребенка в его неправоте. — Что ж, я рад, что ты пришел в себя, — на мгновение стиснув зубы, Хоши продолжил, — завтра тебя приведут в мои покои для зачатия ребенка. — Нет, — расстроено прошептал омега. — Можешь его растянуть перед этим, — кинул Хоши перед выходом Нахоко, мысленно радуясь, что заставил обоих страдать. Сам он в этой ситуации считал себя большей жертвой, ведь эти двое были друг у друга, у Хоши же не было Кайи. Сегодня во время обеда, на который пришлось с боем вытащить у Кокецу дозволение пригласить Избранного, Хоши передал юноше записку, где предложил ночью вновь встретиться на том же месте. И теперь ожидание ночи превратилось в пытку. Еще несколько раз заглянув в покои к сыну, Император убедился, что ребенок в полном порядке и отдыхает после стресса, затем отвлек себя делами империи и поговорил с магами, чтобы те проверили состояние мужа и удостоверились, что омега действительно созрел. В душе он надеялся, что что-то пойдет не так и Дайчи признают бесплодным и Императору никогда не придется быть с ним вместе. Отправит тогда ненужного мужа в провинцию Львов и пусть радуется жизни с любовником до конца их дней. Подмывало также рассказать про неверность омеги, но он прекрасно понимал, что это приведет лишь к казни Нахоко. И скорее всего, осуждению самого Императора, что он не смог удовлетворить своего мужа. То, что Дайчи совершенно не способен удовлетворить Хоши, никого в замке не волновало. У Императора же есть гарем – но Хоши было скучно с бетами. Когда замок наконец опустился во тьму, Император выбрался из своей спальни, велев охране держаться подальше. Выгнать ее не удалось, стоило Императору сказать Кури, что тот может его не сопровождать, как молодой Лев опускался на колени и молча ждал, когда Император продолжит свой путь, и шел следом. В конце концов, махнув рукой на своих слишком усердных слуг, Хоши вышел в сад. При виде Кайи, сидящего на скамеечке, у Императора бешено заколотилось сердце – вот с кем хотелось быть рядом, а не с мужем. Стараясь не бежать, Хоши подошел к юноше и тот перевел на альфу взгляд – все такой же холодный, строгий и немного отрешенный взгляд светло-карих глаз. С трудом сдерживая свои эмоции, Император опустился на колени рядом со скамьей и трепетно коснулся руки омеги. Внутри бушевала ярость от несправедливости своего положения. Он император, ему все дозволено! Все, да не все. Брак с любимым непозволительная роскошь для знатных родов. Хоши понимал это еще будучи маленьким мальчиком. Его отец-омега вышел замуж совсем ребенком, своего мужа боялся до дрожи и с сыном своим почти не разговаривал. После смерти Тотури II муж Императора уехал в свое родовое поместье. Он все еще считался вдовцом Императора, но власти никакой не имел. Тотури II же своего сына воспитывал в суровой строгости. С пяти лет Хоши жил при школе и воспитывался учителями и монахами. Когда он стал изучать искусство Матсу, у будущего Императора появились друзья, но наставники постоянно напоминали Хоши его положение – у него не должно быть близких сердцу людей, для всех Император должен быть одинаково добрым, внимательным и уважаемым. Хоши следовало показывать пример, вести себя подобающе и принимать серьезные решения уже будучи подростком. Его никто не любил как человека и он не имел возможности любить. Люди уважали и восхищались его статусом, титулом, но не им самим. И Хоши привык быть тенью своего имени. Как и привык к душевному одиночеству. Тотури II умер в военном походе, когда Хоши было девятнадцать. С того момента никто ни разу не сказал ему ни одного искреннего слова. — Встань с колен, это смехотворно, — фыркнул омега и Хоши щелкнул его по носу. — Это было мое признание твоей красоты, — усмехнулся Император и сел рядом. Всего пару месяцев назад они часто так сидели. Пусть при этом Кайи молчал, но Император мог, протянув руку, коснуться его. Поддавшись этому желанию, Хоши взял в свои руки ладонь юноши и сжал ее невольно слишком сильно. Кайи лишь зубами скрипнул, а потом откинулся, положив голову Императору на плечо, и Хоши затаил дыхание, боясь спугнуть свое чудо. — Вот удивительно, в своей комнате мне не заснуть, а рядом с тобой сразу хочется спать. — Ты спал со мной рядом почти каждый день. Кайи тихо рассмеялся и Хоши было от этого очень тепло. Этой простой гармонии в душе и теле не хватало с того самого дня, как отец отправил его в школу и сказал, что теперь он взрослый и сам по себе. Обхватив юношу рукой, он усадил его к себе на колени и крепко сжал. — Засыпай, Кайи, вот так, рядом, я буду оберегать тебя. — А кто будет беречь тебя? — ласково шепнул омега Хоши на ухо, и у альфы все внутри наполнилось жаром - с Кайи было слишком хорошо. — Ты так вкусно пахнешь, не дразни меня, ведь я могу и не сдержаться... — Да знаю, — Кайи махнул рукой на Кури, — твоя охрана не даст тебе далеко зайти. — Придешь сюда завтра в это же время? — Ты же будешь занят с мужем! Хоши внимательно посмотрел на юношу, он говорил это спокойно и альфе стало обидно, что Кайи никогда его не ревновал. Возможно, потому что никогда и не любил. От этой мысли сразу стало больно и плохо. Ведь Хоши был уверен, что любит этого омегу по-настоящему, простая влюбленность прошла и переродилась в крепкое чувство, не желающее отпускать Императора из своих болезненно цепких лап. — Ты любишь меня? — тихо спросил Император, ласково касаясь ушка Кайи. Омега не ответил, а Императору безумно хотелось бы услышать его признание. Пусть даже оно разобьет ему сердце, но он устал ото лжи, подхалимства и лести, которыми окружали его придворные. Хоши был уверен, что Кайи всегда будет с ним честен и сейчас он жаждал его ответа. — Ты любишь меня? — повторил он строже и громче. Он сам понимал, что его голос звучит как приказ и Кайи, с привычным ледяным блеском в глазах взглянул на альфу, гордо подняв подбородок и, нисколько не стесняясь, произнес: — Люблю. Но пользоваться собой больше не позволю! — И я не позволю, — с безграничным облегчением произнес Хоши.