Игра со Смертью

Я считал минуты. Я жил от полнолуния до полнолуния, и ничего не мог с этим поделать. Король был просто сам не свой, он срывался на мне, срывался на других и не подпускал к себе никого из гарема. Я понимал, что он просто не знает, что со мной делать. Сначала он снова пытался найти ко мне подход, затем угрожал и приказывал. Отказать в приказе я не мог, но он всё видел и прекрасно понимал, поэтому никогда не доходил до конца. Все в замке понимали, в чём вина плохого настроения короля и тихо меня ненавидели. Только когда правитель уезжал, эта ненависть была ощутима: кто-то задевал меня плечом, толкая, а кто-то якобы случайно опрокидывал мою тарелку во время трапезы. И много-много других проявлений. Я чувствовал себя не менее паршиво, был полностью опустошён. Король был мне по-своему близок и, видя то, как он всё воспринимает, я чувствовал себя ужасно. Как-то ко мне зашёл Аркадий. Он сел подле меня, подал бокал вина. — Что же с тобой происходит? — тихо спросил мужчина. — Будь со мной честен. Ты же знаешь, этот разговор останется между нами. — Ничего, — я сделал глоток и взглянул в его карие глаза, полные теплоты. — Он тебя любит, Владлен. — А я его нет. — Но раньше тебе это не мешало. — Я влюбился. Мужчина все прекрасно понял и вопросов больше не задавал. Мы вообще больше не говорили об этом, и весь оставшийся вечер старались избегать тем чувств и короля. С момента моей свадьбы я стал намного меньше проводить времени со старым другом, и не удивительно, ведь теперь у всех свои дела. А я скучал. Со временем поведение Аесара в очередной раз поменялось, он перестал быть напористым и заметно успокоился. Это напоминало затишье перед бурей, но я был не прав. В один из вечеров мужчина позвал меня к себе, и я, ожидая чего-то плохого, принял это приглашение. В тот вечер король сидел в своем любимом кресле возле кровати, в его глазах уже привычно блестели искорки грусти. На близстоящем столе расположились два наполненных бокала и бутылка вина. — Давай просто поговорим? Как раньше, — тихо произнёс мужчина. Я осторожно взял бокал вина и сел в соседнее кресло. Всю оставшуюся ночь мы действительно проговорили, как самые добрые друзья. В такой манере и стали проходить наши последующие вечера и ночи. Он дал мне свободу, больше ничего не требовал. Наверное, это было для него своеобразной попыткой расположить меня к себе. Возможно, у него даже получилось. По крайней мере, мы стали проводить больше времени вместе, пускай не как любовники. Но Аесара, видимо, устраивало и это — он практически стал таким как раньше. Но я всё равно слышал жалобы от его супруг, что он всё так же никого не пускал в свою постель. Наступило долгожданное полнолуние. Я не сомкнул глаз и лежал, смотря в потолок, пока часы не пробили нужное время. Я снял венчальную серьгу и выскользнул из замка, едва за горизонтом только-только начинал алеть рассвет. Помня указания Люциуса, я нёс в руке подбитый кроличьим мехом плащ, и сам был одет немного не по погоде. Только раннее утро спасало меня от участи взмокнуть под теплыми одеждами. Смерть встретил меня на площади такой привычной и уже родной тёплой улыбкой, и я, не задумываясь, бросился к нему объятия. Большие и сильные руки обхватили меня за плечи, а горячие губы прижались ко лбу. С каждым разом дожидаться момента встречи становилось всё сложнее и сложнее. — Я скучал, — тихо шепнул мужчина, и от его слов сердце пропустило удар. — Пусть это прозвучит жестоко, но мне жаль, что ты стал умирать не так часто, — он усмехнулся. — Или кто-то в твоём окружении. — Ты такой эгоист, — рассмеявшись, я отстранился от Люциуса и заглянул ему в глаза. — Какой есть, — он улыбнулся и взял меня за руку. — Пошли, у нас каждая минута на счету, — произнёс брюнет и повёл меня в сторону выхода из города. За воротами нас ожидали две лошади. Люциус сразу предупредил, что путешествие будет долгим, и надо будет запастись терпением. И он не обманул. Я ни разу не ездил верхом на большие расстояния, и это действительно далось мне с трудом. Пришлось даже сделать передышку и остановиться передохнуть в придорожной таверне. Всё ужасно болело: и ноги, и попа, и спина, но всё это определённо того стоило. Даже не из-за места, куда привёз меня Люциуса, а просто из-за того, что это приключение я переживаю с ним. Мы проехали поля, леса, и впереди уже виднелась горная местность. Время приближалось к полудню, когда мы остановились у подножия горы. Стало более зябко, и мне пришлось накинуть на плечи плащ. — Нам наверх? — поинтересовался я. — Да, — мужчина кивнул, — но ты не волнуйся, подъем не сложный и достаточно быстрый. И мы выдвинулись вверх по высеченной в горе дороге. Не прошло и часа, как мы достигли вершины. С каждым пройденным метром становилось всё холоднее, ледяной ветер пробирал до костей, несмотря на тёплый плащ. Люциус был одет легко, и я поражался, как он совершенно не обращал внимания на холод. Смерть, что сказать. Но на вершине погода была поистине замечательной, даже несмотря на колючий мороз. На небе не было ни единого облачка, с него лишь иногда спускались редкие снежинки. Ветер стих, и уже не доставлял дискомфорта, а тёплые лучики солнца приятно пригревали. И всё это в совокупности сделали вид, открывшийся мне ещё прекраснее. Я спрыгнул с лошади, прошёл немного вперёд и внимательно огляделся. Грудь переполнял восторг, желающий вырваться наружу. Впереди был обрыв, открывающий вид на горный хребет, заботливо укрытый снегом, словно одеялом. Не было видно ничего, кроме возвышающихся горных вершин. Под лучами солнца снег отливал серебром, красиво поблескивал. И не было тут никого, кроме нас и огромной полной луны, прятавшейся за одной из вершин, будто безмолвный наблюдатель. На краю обрыва одиноко расположился небольшой ветхий домик, в котором недавно явно кто-то гостил — об этом дали понять остатки сгоревшего костра. Я обернулся на Люциуса. Мужчина стоял позади меня и наблюдал, мягко улыбаясь. Встретившись взглядом с его голубыми глазами, я почувствовал, как грудь просто разрывается от самых разных эмоций и чувств. Они бушевали внутри, ища выход наружу. И нашли. Я подошёл к самому краю и взглянул вниз. Легкий порыв ветра обжог лицо, а от высоты закружилась голова. Закрыв глаза, я запрокинул голову и вскинул руки, не сумел сдержать рвущийся из груди крик: — Я люблю тебя, Люциус Элистер, — мой голос эхом отразился от скал и не утихал ещё, наверное, несколько секунд, повторяя сказанное вновь и вновь. И только когда горы снова накрыла тишина, я рассмеялся и развернулся на каблуках сапог. Люциус стоял позади меня — он подошёл так бесшумно, что я даже не заметил. Закрыв глаза, я поддался вперёд и уткнулся носом ему в шею, а он в ответ обнял меня за плечи. — Я люблю тебя, Владлен, — тихо, чувственно выдохнул мужчина, сжимая меня ещё крепче. А потом он отстранился, подцепил пальцами мой подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза, и поцеловал. И этот поцелуй был таким обжигающе горячим, что мне стало жарко. То ли от мороза, то ли от переполняющих меня чувств.

***

Весело смеясь, мы бегали по плато и перекидывались снежками. Я уже был весь сырой, раскрасневшийся, а Люциус, даже несмотря на свою обычную бледность, не был больше похож на мертвеца. Он был взъерошен, в волосах запутались комья снега, а голубые глаза искрились радостью. Мужчина был не менее сырой, чем я, но вот только ему не доставляло это совершенно никакого дискомфорта. Я запустил в спутника очередной снежок, а он умело увернулся и рванул ко мне. В одно мгновение он сбил меня с ног, и мы рухнули в мягкий сугроб. Мужчина навис надо мной, облокотившись локтём о землю возле моей головы. Его мокрые пряди щекотали моё лицо, а горячее дыхание обжигало губы. От близости по телу пробежала дрожь, и это не ускользнуло от внимания Люциуса. Он наклонился ещё ближе, так, что наши губы едва не соприкасались. — Пошли в дом, он наверняка уже прогрелся, — тихо выдохнул брюнет. Мне не хотелось прерывать сейчас этот момент, но я кивнул, понимая, что уже давно не чувствую от холода руки и ноги. Люциус поднялся на ноги, и помог встать мне, а потом мы отправились в дом. Из трубы шёл тёмный дым, а в окнах горел свет. Люциус почти что сразу разжёг небольшой камин, чтобы мы смогли согреться после прогулки. Открыв дверь, он пропустил сначала меня, а затем зашёл следом. Этот дом, как я понял, служил ночлегом для одиноких странников, держащих путь сквозь эту местность. В нём были небольшая кровать, потрёпанный диванчик, камин напротив него, стол со стульями, и одна масляная лампа. Окна были небрежно зашторены тряпками. Несмотря на всю простоту, тут был какой-то своеобразный уют. Или же я просто видел одно хорошее во всем, что сегодня происходит. Люциус усадил меня на диван и подбросил несколько дров в огонь. Несмотря на сильный жар, исходивший от камина, тело забила крупная дрожь. Вся одежда была насквозь сырая, и совершенно не держала тепло. Без слов Люциус снова подошёл обратно ко мне и ловко расстегнул пуговицу плаща, снял его, затем стянул с меня свитер и сапоги. Я не сопротивлялся, позволяя мужчине меня раздевать. Хоть в этом не было совершенно ничего пошлого, мои щеки горели от неловкости. Когда на мне не осталось практически ничего, Смерть достал из сумки предусмотрительно взятый с собой плед и накинул его мне на плечи. — Лучше? — поинтересовался он. — Да, — я кивнул. — Спасибо. Мужчина мягко улыбнулся и коснулся моих пальцев. — Руки холодные, — тихо произнёс он и опустился передо мной на колени. Я удивленно вскинул бровь и хотел спросить, что он делает, но слова встали комом в горле, едва Люциус коснулся горячими губами моих пальцев. — Люциус… — только и смог выдавить я. — Тихо, — выдохнул он и принялся растирать мне руки. Эта его забота меня просто поражала, заставляла сердце биться чаще. Тело изнутри наполнялось жаром от каждого нового его касания. Прикрыв глаза, я из-под полуопущенных ресниц наблюдал за тем, как Смерть палец за пальцем аккуратно растирает мои руки. А когда в перерывах он изредка касался губами костяшек, сердце падало вниз. — Люциус. Мужчина, оторвавшись, снизу вверх посмотрел на меня. Каждый раз я просто тону в его глазах. — Поцелуй меня… Дважды просить его было не надо. Одним рывком мужчина встал с пола, и в следующую секунду он навис надо мной, жадно приник к губам, притягивая ближе к себе за затылок. Зарывшись пальцами в ещё влажные тёмные волосы, я ответил на поцелуй. Но едва я это сделал, Люциус отстранился и посмотрел на меня затуманенными глазами. Непроизвольно я потянулся вперёд навстречу манящим губам, но вместо желанного, я получил короткий, едва ощутимый поцелуй. Потом снова. И снова. И снова… Он отстранялся так быстро, что я едва ощущал его губы на своих. Рваные, быстрые касания дразнили, распаляли всё тепло, и я сдерживался, чтобы не схватить его за волосы и не поцеловать нормально. Но в один момент, когда он приблизился, я обхватил пальцами его лицо, не желая снова отпускать. Наши глаза снова встретились, и каждый из нас понял, чего мы оба хотим. Развязав завязки на плаще Люциуса, я скинул его и принялся за пуговицы рубашки, которые никак не хотели подчиняться. Отбросив ненужный предмет гардероба в сторону, я скользнул руками по его стройному телу, внимательно его рассматривая. Подушечками пальцев, я очертил рубцы на груди, рёбрах, полученные в давних сражениях. Дыхание Люциуса сбилось, и он перехватил мою руку, слабо сжимая запястье. — Что же ты творишь со мной, — прошептал брюнет. И он снова жарко поцеловал меня, не давая сказать ни слова. В этот момент все оставшиеся мысли покинули голову, оставляя лишь желание. Такой страсти и жадности я не испытывал никогда в жизни. Я не хотел останавливаться, жаждал, чтобы этот момент не прекращался. Но Люциус продолжил свою пытку, скользнул губами по моей щеке и спустился к шее. Тихий стон сорвался с моих губ. Я откинул голову, подставляя шею под дразнящие поцелуи, легкие укусы. Люциус уже стянул плед и руками вовсю исследовал моё тело. Каждое прикосновение его пальцев заставляло тело содрогаться от удовольствия, а я непроизвольно подавался навстречу желанным ласкам. Когда его руки спустились к паху, я не смог сдержать очередного стона. Впервые удовольствие старались доставить мне, и тело охотно на это отзывалось. Я снова поймал его лицо и притянул мужчину к себе, целуя, покусывая и посасывая его губы. За страстными ласками я даже не заметил, как мужчина перенёс меня на кровать. Мы оба уже были полностью обнажённые и горящие от желания. Только вот страсть отошла на второй план, уступив место нежности и любви. То, что происходило между нами с Люциусом, не было простым перепихоном, в книгах такое обычно называют занятием любовью. Казалось, он покрыл поцелуями всё моё тело. И я не сопротивлялся, не пытался перехватить инициативу. Пусть это и было эгоистично, но я хотел почувствовать себя любимым и желанным. Комнату наполняли тихие стоны, томные вздохи, а воздух, казалось, просто закипал от жара. Мы оба уже были на грани. — Я так хочу тебя, Люциус… — тихо выдохнул я в искусанные губы и снова поцеловал их. Мужчина, больше не в силах сдерживаться, аккуратно приподнял мои бёдра и стал медленно входить. Он был со мной максимально нежен, и как бы ему сейчас не хотелось сорваться, он ждал. И вскоре движения стали быстрее и глубже, и я тихо стонал ему в плечо, впиваясь пальцами в крепкую спину. В этот момент, казалось, не существовал больше ничего — только он и я. С губ Люциуса срывались хриплые стоны, и действовали они на меня сравни электрошоку. Хотелось заставить стонать его ещё громче, свести с ума, и я знал, что сегодня я ещё отыграюсь. Сейчас я хотел побыть эгоистом и насладиться самому. Мужчина водил руками по всему моему телу, затрагивая все эрогенные зоны, которые были возможны. В глазах потемнело, и я не соображал уже больше ничего, я только стонал, кусал его и непроизвольно двигался навстречу толчкам. В один момент моё тело содрогнулось и я, до синяков впившись Люциусу в плечи, кончил. Казалось, я даже отключился в этот момент на несколько секунд, потому что, когда я пришёл в себя, Смерть лежал на мне и тяжело дышал мне в шею. Не открывая глаз, я запустил пальцы в его волосы, стал ласково перебирать пряди. Тело до сих пор била мелкая дрожь, я чувствовал места, где он касался, чувствовал его в себе. Спустя несколько минут, когда в себя пришёл и Люциус, он перевернулся вместе со мной, и я оказался у него на груди. Издавая звук похожий на урчание кота, я наслаждался мягкими поглаживаниями. И всеми фибрами души, я хотел, чтобы этот момент никогда не заканчивалось. Я хотел остаться в этом домике, находившимся будто бы на краю света, на всю жизнь, чтобы вот так лежать и заниматься любовью. Но мечты, к сожалению, не имеют свойства сбываться. И через несколько часов нам надо было выдвигаться обратно. Прежде чем мы выехали, я заставил Люциуса стонать, показал ему всё, чего умел: губами, руками и телом. Мы упивались друг другом до последнего, понимая, что снова придётся ждать чёртового полнолуния. Обратно я ехал обессиленный, едва сидя в лошади. А прощание было самым тяжёлым за всё время. Я так не хотел возвращаться в замок в эту ночь. И если бы я знал, что скоро там меня ждёт, я бы остался в том доме навечно и больше никогда бы не возвращался. Этот день был затишьем перед бурей, а дальше всему пришёл конец.