another hazy may

Луи встречает Гарри в клубе, в Блэкпуле. - Луи, придурок, живо тащи свою жирную задницу сюда! Луи прижимает свой стакан к груди и оглядывается в поиске знакомого голоса. Он проталкивается сквозь толпу, но не может разглядеть ни одного лица. Ему все равно, на самом деле, потому что он пьян, и ему жарко, и ему нравится эта песня. - Найл? - кричит он в ответ сквозь массу потных, танцующих тел. Все сияет. Луи счастлив. - Слева от тебя, приятель! - Луи пробирается к нему, сталкиваясь спиной с другими людьми, пока он не находит Найла, в рубашке, спадающей с плеча, гордо стоящего на одной из шикарных клубных стоек и размахивающего рукой - Луи полагает, что Найл таким образом отбивает ритм, или что-то типа того. - Твои сиськи болтаются, Ни! - кричит Луи, перекрывая басы, спотыкаясь и складываясь пополам от смеха. Найл пьяно улыбается и тянет свою майку вниз, обнажая грудь и пупок: - Давай вместе со мной, Лу! - Купи мне еще виски и колы, и я согласен! Сейчас самое начало лета. Луи и его безнадежные, бесцельные, прекрасные друзья выжили месяцы своей учебы обходясь без самоубийства или секса с одним и тем же профессором дважды; совсем не задумываясь о будущем и беззастенчиво напиваясь до потери сознания. Влажность июня поглощает все вокруг, воздух становится тяжелее, и это прекрасная погода, для того, чтобы просто жить, замерев во времени. Они проснулись около часа и выехали из Манчестера в два, все вместе, втиснувшись в пятиместный грузовик Зейна, с тонной алкоголя и полным равнодушием к своему собственному будущему. Когда они добрались до Блэкпула, то расстелили одеяла на влажном песке, и сделали глубокий вдох, заполнив легкие морским воздухом. А потом играли в футбол, пока мяч не улетел в прибрежные волны, и тогда Зейн запрыгнул на спину Лиама и погнал того в океан, сопровождаемый смехом всех остальных. Они вылепили хвост и грудь русалки из песка и закопали туда Найла, и оставили его там скулить и стонать, в то время, как они ели крошечные бутерброды, которые сделала Элеонор. Перри и Найл нанесли на свои лица полоски солнцезащитным кремом, как у военных, и стали гоняться за Лиамом, требуя снять с него скальп. Луи с Зейном спорили о старых и новых версиях фильма «Человек-Паук», доказывая какая из них лучше, и Эль предложила сыграть в шарады, которые, каким-то странным образом превратились в неприличную версию игры «Что бы вы сделали…» Когда над ними сгустились сумерки, и джинсы Луи уже были завернуты до колен, и в карманах гремели ракушки, и ветер трепал его волосы, они с Перри решили прогуляться по побережью. - Мистер Томлинсон, - непринужденно начала она, закуривая, - вы понимаете, что это - начало конца? Луи покрутил сигарету между пальцами и задумчиво затянулся: - Нам говорил об этом каждый встречный, мисс Эдвардс. - Я не могу заставить себя думать об этом, - призналась она ему, - а ты? Он замер, наблюдая за грохотом волн, обхватывая деревянные перила и слегка наклоняясь вперед, противореча своим же правилам безопасности: - Я тоже. Около одиннадцати, после того, как их алкоголь закончился, и Элеонор с Перри стали жаловаться на отсутствие Натуралов, Которые Не Найл, они налили морской воды в пустые бутылки от водки, чтобы потушить крошечный костер, который они развели; и сгрудившись вместе, пошли по направлению к пляжу и улицам, заполненными людьми. Там горели огни, и звучала музыка, и было много-много народа, и кто-то предложил: «пойдем танцевать», и они протолкнулись в первый попавшийся клуб, с громким смехом, с сердцами, готовыми выпрыгнуть из груди. Элеанор и Перри растворились в толпе, надеясь подцепить какого-нибудь загадочного незнакомца, который, возможно, будет играть за их команду, Зейн и Лиам (как предсказуемо!)отправились на танцпол, Зейн почти инстинктивно прижался к Лиаму, спиной к груди, так, чтобы их тела полностью соприкасались. Луи почти минуту наблюдал за ними, удивляясь, с какой легкостью они двигаются, как идеально подходят друг другу, и он сам уже не помнит Зейна без Лиама, или Лиама без Зейна, поражаясь тому, как им удается быть такими - как они есть, настоящими. Когда они потерялись в толпе и Луи упустил их из виду, он подумал, что, может быть, они пришли сюда не просто так, может, они пришли сюда для чего-то еще. Но сейчас, когда Найл тянет его на стойку рядом с собой, Луи думает, что все это не имеет значения. - Я король клуба! - невнятно кричит он, обнимая Найла, поднимая бокал, салютуя толпе. - Каждый должен кланяться нам, - орет Найл, показывая пальцем на незнакомую пару, танцующую в нескольких футах, - Эй, вы! Поклон! Они не слышат его, но это абсолютно неважно. - Я люблю тебя, приятель, - говорит ему Луи, очень серьезно. Найл обнимает его за плечи, ненароком проливая пиво на его футболку: - Я тоже люблю тебя, парень, - кричит он, - ты один из моих самых любимых - Найл обрывает сам себя на полуслове, как он обычно делает, когда пьян, и по-волчьи усмехается, не отрывая глаз от другого конца зала. - Ты что, заметил девчонку, которая тебе понравилась, Ни? - дразнит Луи, вытягивая шею, зная этот взгляд достаточно хорошо, чтобы попытаться найти объект, который привлек его внимание. Найл качает головой и возбужденно машет рукой в направлении бара: - Нет, приятель, я думаю, сегодня твой счастливый день. - О чем ты говоришь - Ох. Там, прислонившись к бару спиной, стоит парень, высокий, с темными локонами, и сияющим взглядом, которые так блестят, что их видно за 20 футов, потягивая пиво сквозь грешные губы и поедая Луи глазами. Ох. - Ох, - говорит он Найлу. - Иди, - говорит ему Найл. И дело вот в чем: Луи знает, что в этом клубе яблоку негде упасть, - он чувствует жар, исходящий от толпы, гремящие басы, трясущийся пол. Он знает, что кругом люди, люди, которые совсем не тот парень за барной стойкой, парень, к которому он сейчас идет. Но он немного пьян от ликера и безбожно пьян от самой жизни, и вот - этот парень, вот он, и Луи первый раз в своей жизни мечтает написать стихотворение о нем, или извиниться за тысячи банальностей, которые будут о том, что происходит, когда их глаза впервые встречаются. Но, на самом деле, Луи не верит в любовь с первого взгляда, и поэтому он хотя бы должен понять, что же такое с ним сейчас творится. И когда Луи подходит к нему, это как-то вот так: - Хей, - говорит он, потому что какая-то великолепная фраза буквально висела у него на кончике языка, но у этого парня зеленые глаза, которые отражаются красным в свете клубных огней, и он просто не может вспомнить себя самого и собственную развязность. - Хей, - отвечает парень. Даже, несмотря на то, как тихо он это говорит, Луи слышит его так ясно, как будто они разговаривают ясным днем на пустой улице. -Итак, на что ты смотрел? - Луи заикается, потому что до сих пор не может придти в себя. Парень слегка усмехается, и этот вопрос абсолютно бесстыдный, потому что они оба точно знают, на что он смотрел, и затем, медленно и глубоко, как - да пошли они все, Китс, Стивенсон, Дикенсон, Уитман и Каммингс, - как песня, которую Луи выучил наизусть: - Я иду на войну завтра. - Правда? - Луи растягивает слово, позволяет ему повиснуть в воздухе между ними - почему воздух все еще есть между ними? Парень торжественно кивает, но его глаза яркие и озорные, и он, вероятно, нечто самое прекрасное, что Луи видел когда-либо в его жизни. - Я рискую своей жизнью, спасая твою задницу, дорогой, я самый благородный парень, которого ты встречал в своей жизни. - Эта задница стоит спасения, - говорит ему Луи, - или ты не заметил? Парень запрокидывает голову назад и смеется, и его смех глубокий, словно рычание льва, и он звучит, как капли дождя и секреты, и Луи все еще абсолютная бездарность в поэзии, но он хочет заставлять его так смеяться всю оставшуюся жизнь. - Это точно, - тон его голоса нежный, интимный. Он выпрямляется, ставит пиво на стойку и стоит, высокий и большой прямо напротив Луи, и протягивает ему ладонь: - Я Гарри. - Луи. И нет сияющих искр, когда рука Гарри, теплая и широкая, охватывает его собственную ладонь целиком, потому что такая хрень происходит только в книжках - так сказали ему несколько человек, чтобы он больше не думал об этом. - Луи, - Гарри улыбается, пожимая его руку еще раз, перед тем, как отпустить ее, - Луи, ты не хочешь уйти отсюда? Это уже через край. От звука динамиков вибрирует все, даже мурашки на спине Луи, его сердце отбивает удары в такт раздающимся басам, и люди толкают его со всех сторон, и Перри, быть может, кричит его имя откуда-то справа, и он абсолютно жалок, но в тоже время, почти что счастлив, и самый красивый человек на планете просто предлагает ему уйти, так что - - Благородный, благородный Гарри, - говорит Луи, - веди меня. Гарри улыбается снова, накрывает маленькую ладошку Луи своей огромной, мозолистой рукой, и тянет его вперед.