NC-17, имейте в виду
Руки Гарри тяжело лежат на его плечах, но Луи чувствует себя легче гребаного пера. - Итак, - Луи нарушает молчание, - завтра ты идешь на войну. Они идут уже несколько минут и уже оставили позади громкую музыку и заполненные улицы, и сейчас они на крошечной улочке в тихом районе города, в котором Луи никогда раньше не был. Сейчас очень темно, и, наверное, очень поздно, но каждый раз, когда они проходят под фонарем, Луи бросает взгляд на лицо Гарри, загорелое и сияющее, и все становится неважно. Гарри закусывает губу, и тени на его лице говорят о чувстве вины. - Эм, честно говоря, нет, - признается он. - Ах ты засранец, - Луи приходилось говорить намного не искренние слова намного менее симпатичным парням, но он напускает на себя обиженный вид и притворяется что совсем не рад тому факту, что незнакомец рядом с ним не окажется завтра с утра в военной пустыне, - а я-то согласился пойти с тобой только потому что я думал, что ты храбрый солдат - а ты просто соблазнил меня! - Я и есть солдат, на самом деле, - быстро говорит Гарри и тянет с шеи серебряную цепочку, и конечно, на ней крошечная табличка со словами «РЯДОВОЙ СТАЙЛС», - и я уезжаю завтра. Но я просто сопровождаю миссию по мирным действиям в Палестине, в составе охраны для посла - я останусь там до августа. Для пущего эффекта Луи притворяется, что он обдумывает его слова около минуты, замедляя шаги, как будто раздумывая над тем, а не вернуться ли обратно в клуб, перед тем, как пожать плечами и зашагать вперед. - Это все еще очень благородно, - уверяет он Гарри, - защищать нашего храброго израильского посла, который, я уверен, милый, бледный паренек, откуда-нибудь из Йоркшира, который даже от обычной бритвы бежит как от огня. Гарри снова смеется, и Луи раздумывает над тем, а не перейти ли ему на отделение Романтической Поэзии, правда. - Твой акцент похож на йоркширский. - Не говори ерунды, мой акцент просто роскошный, - дразнит его Луи, морща нос и слыша еще один взрыв смеха, на этот раз, больше похожий на легкое хихиканье. - А сейчас ты говоришь прямо как я, - шутит Гарри. Становится холодно и Луи прижимается к нему немного ближе, потому что эффект, который Гарри производит на него, подобен рождественским огням и лету, и возможно, другим теплым вещам. - Так получается, ты здесь один? - Эм, нет. Мы с моими друзьями решили провести наш последний выходной у моря, - мы уехали из нашей базы в Харрогейте только сегодня утром, и мы только неделю назад вернулись из Кувейта, - они ушли из клуба раньше, да, но я, - Гарри как бы краснеет и это как бы прелестно, - я увидел тебя и я остался. - Какой ты очаровашка, однако. - Правда? - улыбается Гарри, смущенно и дерзко. - О, конечно, - бормочет Луи, - эти твои ямочки, эти губы, и все твое геройство, - на тебя работает много всего, Гарри Стайлс. И если бы твое имя не было бы таким смешным, то ты сражал бы наповал всех и каждого. - Как ты - Луи указывает на табличку вокруг его шеи, и Гарри стонет: - Эта гребаная собачья табличка разрушает весь мой стиль, знаешь, приятель, - Гарри драматично вздыхает и на этот раз, смеются уже они оба, громко и рядом, в самой середине ночи. В комфортной тишине они переходят на другую дорогу, и Луи решает спросить: - Куда мы идем? Наступает пауза, и потом Гарри откашливается. - Я, эм, - я снял комнату на ночь, честно говоря, рядом с крошечным пабом, это всего в двух кварталах отсюда? Он на самом деле, черт его дери, спрашивает, как будто это вопрос, как будто все зависит от Луи, захочет он или нет, и Луи не сдерживается и громко смеется над абсурдностью того, что хоть кто-то может сказать ему «нет». - Что? - Гарри звучит почти обеспокоенно. Все еще смеясь, Луи качает головой, поднимается на носочки и целует Гарри, прямо сейчас, поздней ночью, под уличным фонарем в Блэкпуле, для того, чтобы ответить на его вопрос. Губы Гарри потрескавшиеся, но для Луи они мягче бархата, и он такой, такой высокий, что Луи приходится выгибать шею под непонятным углом, чтобы дотянуться, и руки Гарри сжимают его талию, всего один раз, и это не глубокий поцелуй, это не обещание и это не начало, и не конец, - но это ответ. - Ох, - говорит Гарри, после того, как Луи отстранился. - Это нормально? - спрашивает его Луи, мягко и радостно. Гарри целует его снова, и да, Луи понимает.***
Гарри двигается в нем как полная противоположность, но Луи всегда любил антитезы. - Мы пришли, - говорит Гарри, пинком распахивая дверь, и они переступают через порог. Это маленькая, тесная комнатушка над маленьким, тесным пабом. Звуки пьяных болельщиков этажом ниже проникают сквозь половицы, смешиваясь со старым хитом «Thin Lizzy» (ирландская рок-группа, основанная в Дублине, в 1969 году - прим.перев.), - дом, милый дом. - Он смотрит на Луи пару секунд, рот изогнут в усмешке, словно это шутка, которую Луи не может понять, и затем он обводит рукой пространство: - После тебя, дорогой. Луи переступает через порог, краем уха слыша, как Гарри делает то же самое. Дверь тихо захлопывается позади них, и они погружаются в темное пространство, одни в таком крошечном помещении и Луи внезапно обеспокоен тем, что Гарри - самый симпатичный парень, с которым он оставался когда-либо наедине в кромешной тьме. - Добро пожаловать, - низко шепчет Гарри ему на ухо, и Луи просто - Не готов к этому. - Устрой мне экскурсию? - спрашивает он, но его голос слегка ломается, и игра началась. Гарри смеется, его смех глубже на этот раз, и он медленно тянет Луи за собой, используя его рост и размер в свою пользу, до тех пор, пока Луи не впечатывается в стену и молится о том, чтобы его глаза привыкли к темноте и он бы мог видеть губы Гарри по-настоящему. - Ну, - начинает Гарри, - это стена. - Хорошая стена, - отвечает Луи. Рука Гарри, возможно, может накрыть лицо Луи полностью, и Гарри ласкает его щеку своей ладонью, большой палец касается его губ. - Еще лучше, когда ты рядом с ней, - бормочет Гарри. - Знаешь, это чертовски банально, - выдыхает Луи. Сейчас Гарри так близко, что их ресницы соприкасаются. - Я исправлюсь в следующий раз, - обещает он, и затем, неожиданно грубо, он быстро и толкает Луи влево, и он натыкается на стол, угол больно касается его спины, и удивленный вздох вырывается из его рта. - Не так сильно, - протестует он. - Это письменный стол, - игнорирует его Гарри и скользит своим бедром между его ногами, и тихо смеется, наблюдая за тем, как Луи непроизвольно выгибается вперед. «Какой он крепкий», - хочет сказать Луи, но Гарри наклоняется и целует его шею, и от этого, наверное, можно умереть, думает Луи, и все, что он может сделать, схватить Гарри за футболку и обнять его. Джинсы Луи становятся все плотнее, и Гарри двигается с ним в унисон, выводя круги своим членом на его бедрах, огромные ладони скользят вверх и вниз по рукам Луи, и, собрав всю силу в кулак, Луи запутывает пальцы в его волосах и тянет голову Гарри вверх. - Что? - медленно спрашивает Гарри. В комнате темно, и все, что Луи может видеть, это губы Гарри, мокрые и опухшие. Луи наклоняется вперед, чтобы поцеловать его и Гарри встречает его посередине. Гарри целует так, как будто у него осталось двадцать секунд до конца жизни, но двенадцать с половиной вечностей, как будто он тонет и пытается унести Луи вместе с собой вниз, на глубину, как никотин, и ментол и свежий воздух. Они долго и развязно целуются, и это горячо, горячо, горячо, то, как Гарри захватывает его нижнюю губу между зубами, как он вылизывает его рот, доминируя на каждом миллиметре, как его большая ладонь ласкает тело Луи, массируя сосок, отслеживая линию талии, до тех пор, пока не встречается с его задницей и Луи чувствует усмешку у него на губах. «Последний автобус давно ушел» - напевают «Thin Lizzy» с нижнего этажа и рука Гарри сжимает бедра Луи немного крепче. - Дай мне попробовать кое-что, - бормочет Гарри напротив его губ. Луи слишком ошеломлен, чтобы ответить ему, поэтому, он дает слабый звук одобрения, и вдруг Гарри поднимает его вверх, и Луи инстинктивно обхватывает ногами его талию, а руками - его шею, и затем испускает испуганный возглас, который перерастает в оглушающий смех, и их глаза уже привыкли к темноте, и Луи может видеть улыбку Гарри, улыбку Чеширского кота, и это уже через край, и Луи нужно, чтобы Гарри уже был голым. - Ты сумасшедший, - смеется Луи, почти не дыша, потому что Гарри обнимает его за задницу. - Готов увидеть кровать? - спрашивает он. - Давно готов, - фыркает Луи, и это выходит немного отчаянно, но это не важно, потому что Гарри, черт его дери, аккуратно несет его, обходя углы и двери, и прислонив колени к каркасу кровати, опускает Луи на простынь. - Что ты - шепчет Луи сквозь темноту, когда не чувствует теплого тела рядом. - Ш-ш, - голос Гарри витает где-то неподалеку, и Луи опускает голову на подушку, и позволяет себе поверить ему. «Зейн бы гордился мной», - начинает размышлять Луи, но так и не заканчивает мысль, потому что на удивление нежные руки снимают с него Томсы, разводя его ноги в стороны, поглаживая бедра, и затем лицо Гарри показывается между ними, зеленые глаза дьявольски сияют, а длинные пальцы расстегивают пуговицы на его ширинке. Он мучительно медленно тянет вниз молнию и снимает джинсы так медленно, как будто у него есть вечность на то, чтобы это сделать, и Луи чувствует горячее дыхание Гарри над его эрекцией, и он просто уже не может больше. - Да поможет мне бог, - задушено говорит он, - если ты не - блять, Гарри, просто - черт - дерьмо - - Так какое там волшебное слово? - подсказывает Гарри, слишком застенчиво и слишком самодовольно, и Луи уже не может себя сдержать. Гарри уже на коленях, выводит круги на его бедрах, наклонив голову достаточно низко, чтобы увидеть тень от его ресниц, когда он поднимает голову с выражением «кот-который-поймал-мышь» на лице, и Луи лежит под ним, голый и разочарованный. Гарри выглядит так, как будто не может дождаться того, чтобы сломить его, и он выглядит как нечто самое сексуальное, что Луи когда-либо видел в своей жизни. - Ты маленький - Луи выдыхает, но когда Гарри наклоняется и оставляет крошечный поцелуй на его члене, стягивая вниз его боксеры, он сдается, - пожалуйста, ладно, блять, пожалуйста. И Гарри, благослови господи его душу, срывает с него боксеры, и берет его в рот одним, смертельным махом. Луи не может думать, или видеть, или чувствовать что-нибудь, кроме горячего, мокрого рта вокруг своего члена, и Гарри как будто рожден делать это, как будто делать Луи минет - это то, чего он всегда хотел. Он не теряет времени, когда заглатывает его, горло сжимается, когда член Луи касается самой глубины, но он не останавливается, сам выбирает безжалостный ритм, потому что Луи не может должным образом контролировать свои толчки. Он выдает абсолютно грязные звуки, тихие стоны и бормотания, и Луи чувствует глубокие вибрации, и превращается в нечто абсолютно неуправляемое, руки ищут утешения в его кудрях, и он практически жалобно скулит. - Черт побери, - благоговейно шепчет он, когда Гарри, наконец-то отрывается от него и часто дышит, пробегая языком по внутренней стороне бедер, облизывая головку, и затем берет Луи снова, - черт побери, черт, черт, блять - господи! - Просто Гарри, на самом деле, - Луи может услышать усмешку в его голосе, и еще то, как грубо он звучит, как сломлено, и он поднимает голову, чтобы посмотреть на Гарри, на распухшие губы, очерченные скулы, и черт, он не может ничего с этим поделать, он стонет и Гарри слышит его, потому что он улыбается вокруг его члена и поднимает глаза, чтобы посмотреть на Луи, сквозь ресницы и с такой страстью, что Луи взмаливается к богу, или Иисусу, или еще кому-нибудь, когда он запрокидывает голову назад и звезды появляются у него под веками, руки отчаянно дергают локоны Гарри, потому что это не так, как он хочет кончить, не в этот раз. Получив сообщение, Гарри выпускает его изо рта, медленно, пальцы сжимают его кожу, когда он прислоняется головой к его бедру. - Что ты хочешь? - шепчет Гарри в его тазовую кость, выводя круги на его мокром, напряженном члене. Луи едва может думать, потому что рука Гарри мягко движется вокруг него, и его прикосновения такие приятные, и Луи кажется, что его вены в огне. - Я - тебя - внутри, - ему, наконец, удается что-то сказать, и кажется, что дыхание Гарри задерживается на секунду, но он кивает и затем встает, такой высокий, снимая с себя рубашку, и Луи медленно повторяет за ним. Луи мутно замечает, что Гарри уже раздет, и его член тяжело лежит напротив его живота, и понимает, что Гарри должно быть, снял с себя брюки сам, когда делал Луи минет, и Луи просто уже не может бороться с этим дальше, и в полной прострации падает на кровать. Он закрывает глаза, пытаясь не обращать внимания на фейерверки, взрывающиеся в его голове. Он чувствует, что Гарри переворачивает его, нежно сжимая колени, и ему становится холодно, когда Гарри неожиданно исчезает на секунду. Луи слышит звук открывающегося ящика, и понимает, почему Гарри нет рядом, и через минуту, он чувствует тепло, и Гарри заползает на кровать, садясь между его раскинутых ног, руки по две стороны от головы и потрясающее чувство от их эрекций - все это сводит Луи с ума. - Эй, - слышит он тихий голос и медленно открывает глаза, замечая Гарри, нависшего над ним. Его глаза неторопливо блуждают по лицу Луи, исследуя каждый миллиметр, перед тем, как остановиться на его губах. Луи уже на последнем издыхании, но он все еще может усмехнуться в ответ. - Эй. - Я просто - я хочу, - блять, ты такой красивый, и - Гарри теряется в словах, и Луи прикладывает палец к его опухшим розовым губам. - Ты можешь трахнуть меня сейчас, - говорит он ему, и Гарри по-настоящему светится, наклоняясь, чтобы поцеловать его, быстро и развязно, перед тем как отстраниться и удобно расположиться на его бедрах. Сквозь ресницы Луи видит, как Гарри тянется за смазкой, срывая крышку большим пальцем и выдавливая немного на ладонь. - Тебе будет так хорошо, - обещает он, целуя внутреннюю сторону его бедра и закидывая ногу на плечо. Осторожно, он обводит круги вокруг Луи своим мокрым пальцем, а затем толкает его внутрь, и черт. Если Луи и раньше восхищался руками Гарри, сильными, большими и нежными вокруг его члена, то сейчас это несравнимо ни с чем, потому что ничто не похоже на то, как его длинный палец сейчас находится внутри у Луи, и его кровь кипит, и этого мало. - Еще, - требует он, - еще, пожалуйста, - боже, Гарри... - Шшш, малыш, сейчас, - бормочет Гарри и двигает пальцем, замирая и не дыша, наблюдая за тем, как Луи изгибается вперед, толкаясь бедрами вверх, - черт, Луи, блять, ты такой красивый - Луи выпускает длинный стон в ответ, когда Гарри дотрагивается до его простаты: - Черт, да, снова - Тень понимания и решимости скользит по лицу Гарри, а потом, недолго думая, он добавляет третий палец, другой рукой сжимая член Луи, лаская пальцем, и одновременно беспощадно дотрагиваясь до простаты. - БЛЯТЬ! - кричит Луи, не в силах больше молчать, и торжествующий смех Гарри абсолютно сломленный, и он замолкает, когда Луи выдыхает: - Сейчас, пожалуйста, чертчертчерт, я готов. Гарри карабкается вверх быстрее, чем можно было подумать, и Луи так сильно хочет его, что вполне может расплакаться, но не может удержаться и слегка усмехается, когда поднимает голову для того, чтобы посмотреть как Гарри возится с презервативом, дважды разорвав его в спешке, шипя, когда он раскатывает его, и практически выливая на себя всю бутылку смазки. Луи протягивает руку, чтобы дотронуться до Гарри, и по его лицу расплывается улыбка, которую он не смог бы остановить, даже если захотел бы. - Эй, - улыбается он и Гарри выдыхает, кажется, весь воздух, который задержался у него в легких, и выкидывает пустую бутылку на пол, снова располагаясь сверху над Луи. - Готов? - спрашивает Гарри, и Луи целует его и поднимает бедра вместо ответа. - Твою мать, - выдыхает Луи. Гарри начинает медленно, но в темноте Луи не было видно, насколько он большой, и сейчас Луи чувствует, как его мускулы растягиваются по всей длине члена Гарри, и ему на мгновение становится страшно, но Гарри вздыхает и тихо шепчет «черт», и он может развалиться на части. Но Гарри шепчет нежности в изгиб его шеи, и он потный и тяжелый, и как только Луи привыкает, ощущения сражают его наповал, все, что он может сделать, просто захныкать и обвить ноги вокруг его талии и отчаянно зацепиться за его плечи. - Давай, двигайся - просит он, и Гарри стонет в ответ, замирает еще на одну секунду и затем начинает толчки. Гарри выходит почти полностью, а потом снова резко входит обратно, и спинка кровати бьется о стену. Луи ничего не может поделать и просто, мать твою, кричит, потому, что Гарри стискивает зубы и делает так снова, и снова, и снова, и снова, и снова, вылизывая ключицы Луи, язык порхает по соленой коже, и «блять, блять, блять», «черт, черт, черт» и «узко, узко, узко» - вырываются как мантра из его губ. - О господи, блять, Гарри - Гарри, Гарри, Гарри, - повторяет Луи, и ругательства летят из его рта всякий раз, когда их бедра соприкасаются, беспомощно царапая его спину, когда Гарри снова попадает по его простате, оставляя следы ногтей на бледной коже, и кажется, это заводит Гарри еще сильнее. В глазах Луи, он словно одержимый, костяшки белые от крепкого захвата спинки кровати, бледная колонна шеи выгнута, и Луи не сдерживается и оставляет на ней засос, языком и зубами, раскрашивая этот шедевр в яркие цвета. - Твою мать, ты такой горячий, - вырывается у Луи и Гарри наклоняется к нему, целуя, язык сражается за доминирование. - Черт, Луи, - выдыхает Гарри ему в рот, - так - черт - узко - Луи двигает бедрами вверх, прижимаясь к нему сильнее, создавая трение о его плоский живот, сжимаясь вокруг Гарри, и тот натурально кричит: - Я близко, - срывающимся голосом шепчет он, - черт подери, я так близко - Луи закрывает глаза, сдаваясь ему, и Гарри двигается в нем абсолютно безжалостно, попадая по его простате каждый раз, кусая и целуя его челюсть одновременно. - Черт, черт, черт, Гарри, я тоже, я хочу - хочу, чтобы ты- Луи просто не в состоянии закончить предложение, но Гарри его понимает и он плотно обхватывает его член, двигая рукой все быстрее и быстрее, и это просто уже слишком, и - - ЧЕРТ! - кричит он, пачкая их животы, и Гарри все еще двигается в нем, пока звезды танцуют вальсы под его веками, и Луи почти не отвечает, но Гарри продолжает толчки, до самого конца, и выкрикивает его имя - луилуилуи и Луи плотно сжимается вокруг него, и - Твою мать. Это все Гарри, который начал смеяться первым, низко и медленно, абсолютно бездыханно и очаровательно, смеяться в то место, где шея Луи встречает его плечо, место, которое, кажется, он заклеймил как свое собственное. Луи борется где-то секунду, слишком усталый и слишком отстраненный, но это невозможно, и скоро он присоединяется к Гарри, удивленный, обнимая его руками за шею и нежно прижимая его к себе, пока они оба дрожат в беззвучном хохоте. Луи прячет свое хихиканье в кудри Гарри, вдыхая его. Он пахнет как пот и секс и ваниль. Луи смеется сильнее. - Это было - выдыхает Гарри, слегка приподнимая голову и улыбаясь невероятно широко. - Интересно, - заканчивает за него Луи и они снова хохочут, так сильно, что у Луи начинает болеть живот. - Ох, - стонет он в плечо Гарри. Тот осторожно выходит из него, с драматичным вздохом и связывает презерватив неуклюжими пальцами, выбрасывая его куда-то туда, где по мнению Луи, должно стоять мусорное ведро. - Ты отвратителен, - морщится он, и Гарри смотрит на него, почти бесстрастно. - Разве мама не учила тебя, что ругаться не хорошо? - очень серьезно говорит он. Это истерика. Сам Гарри - истерика. Целая ночь - истерика. Луи заставляет себя принять вертикальное положение, опираясь головой на прохладную спинку кровати, закрыв глаза и глубоко вдохнув, чтобы успокоить самого себя. Он словно совершил забег, и адреналин бежит по его венам, он словно под кайфом от этой ночи, от секса, от этого парня. - Я не устал, - говорит он с закрытыми глазами, - я знаю, что должен, но нет. А ты? - Тоже, - голос Гарри звенит в его ушах, - нисколько. Луи открывает глаза. Гарри сидит на кровати и Луи видит его профиль, и господи, этот парень красив с любой стороны. Его щеки горят, волосы светятся от пота, и его длинное тело немного свисает с кровати - гребаные длинные ноги, конечно, - и он улыбается в потолок как идиот. Луи пинает его пяткой и Гарри переводит взгляд на него. - Эй, - говорит он. - Эй, - улыбается Луи. - Хочешь закурить?***
Они разговаривают всю ночь напролет. - Так откуда ты? - спрашивает он Гарри немного позже. Они сидят на полу, абсолютно голые, прислонившись спиной к кровати, передавая друг другу уже пятую сигарету - Мальборо - потому что, Гарри, конечно, военный; красная упаковка - потому что, Гарри, конечно, хипстер. - Какой твой знак зодиака? Какая у тебя мама? Какой у тебя отец? Что значат твои татуировки? Почему ты пошел на войну? Если бы ты мог сделать все, что угодно, чтобы ты сделал и почему? Какой чай ты любишь? Чтобы ты сделал, если бы в мире настал зомби-апокалипсис? Гарри двадцать, и он из Чешира. И он водолей. - Это совместимо с - подожди, а ты кто? - Козерог, - сообщает Луи. - Ох. Так это совместимо с козерогом? Луи понятия не имеет. - Это союз, заключенный на небесах, - говорит он, и Гарри верит ему. Бесстрастным голосом он рассказывает, что его мама печет лучшие имбирные пряники в мире, что его первый отец давно ушел, но Робин - отличный парень. Он рассказывает о том, как было больно, когда он делал татуировку ласточек на ключицах, но как это стоило того, потому что теперь он никогда не одинок. Он пошел в армию, потому что, отчасти, он хочет мира, и отчасти оттого, что не любит учебу в Университете, и еще, потому, что война превращает мальчиков в мужчин, и еще, конечно, из-за его отца, и когда служба закончится, он хочет открыть собственную пекарню. Он любит крепкий чай и в случае зомби-апокалипсиса, он будет вместе с гиками, потому что они всегда побеждают в конце. - Моя очередь, - сказал Гарри, после того, как Луи отсосал ему, быстро и грязно, в вознаграждение за его проницательный план выживания, - теперь моя очередь узнать о тебе все. Они возвращаются в кровать и запутываются в простынях, и все вокруг окрашено шелковистым темно-синим цветом. - Мне мало о чем есть рассказать, - пожимает плечами Луи, откинувшись на руки Гарри, прислонившись головой к его груди, так, чтобы можно было наблюдать за его бабочкой - молью - на плоском животе. Гарри качает головой: - Я не верю тебе. - Нет, правда, я очень скучный, - уверяет Луи. - Мне все равно, - настаивает Гарри, - ну тогда придумай что-нибудь, если тебе правда не о чем рассказать. Луи смеется и наклоняется вперед, чтобы взять еще одну сигарету. - Ты такой дурак. - Я просто хочу узнать тебя, - искренне говорит Гарри, и может быть, это просто, и Луи тоже хочет, чтобы Гарри узнал его. Он садится, затягивается и начинает рассказывать. Он рассказывает Гарри о людях, которых он любит - его мать, сестры, и Зейн и Найл и Лиам, и иногда даже Ник. Он рассказывает Гарри о его детстве в Донкастере, о Стэне и футбольной команде, и двойках по математике, и первых разбитых очках, и о том, как он понял, что не такой, как все. Он рассказывает Гарри, что хочет жить в таком доме, где плющ вьется по кирпичам, вверх и вниз, как в книжках про Мадлен, про которую он читал своим сестрам, и как он всегда был слегка огорчен тем, что его день рождения на день раньше Рождества, потому что лучше было бы, если бы они были в разные дни. Он рассказывает Гарри, что еще не знает, кем хочет стать, когда вырастет, и это небольшая проблема, потому что на самом деле, он уже взрослый. Гарри спрашивает его, влюблялся ли он когда-нибудь, и Луи отвечает, что не знает, как это - быть влюбленным, и потом Гарри спрашивает, может быть, он просто боится, и Луи не говорит ничего, а просто нежно целует его, и Гарри понимает, что это значит - до смерти, я боюсь до смерти.***
Гарри нужно уехать в семь, и Луи долго пялится на закрытую дверь ванной. Несмотря на то, что Луи предпочитает задумчивого и загадочного Гамлета вечно ноющей Джульетте, к половине шестого, когда темно-синий превращается в голубой, он начинает понимать ее монолог - «Уходишь ты? Еще не рассвело. Нас оглушил не жаворонка голос, А пенье соловья. Он по ночам поет вон там на дереве граната. Поверь, мой милый, это соловей!» - и сочувствовать сильнее. - Мне нужно в душ, - говорит Гарри в шесть утра, не делая ни малейших движений. Он занимает большую часть кровати, длинное тело лежит на простынях, ноги свисают и голова лежит у Луи на груди. Пальцы Луи все еще летают в его потных, тяжелых кудрях, расчесывая и лаская. - Определенно. - Я хочу выглядеть сексуально для всех тех парней на базе, - легкими прикосновениями Гарри вырисовывает узоры на его груди, соединяя друг с другом следы поцелуев и укусов. Его пальцы слишком нежные и острожные для такого гиганта с чертовски огромными руками. - Мм, - соглашается Луи, - так вот как там у вас, да? Сотни горячих, сексуально неудовлетворенных людей в форме. Напомни мне присоединиться к вам, когда начнется очередная война. - Как мило с твоей стороны, - сухо комментирует Гарри. - Ну ведь ты знаешь меня, - Луи в последний раз ласково тянет его за волосы. - Знаю, - тихо говорит Гарри, и это неправда, потому что они только что встретились друг с другом. Гарри лежит на нем еще где-то тридцать секунд, и Луи неожиданно хочет приклеить свою ладонь к его волосам, запутаться в его потных кудрях, так, чтобы их никто не смог разделить, пока взрослые не купят растворитель, но Луи не знает, где ему взять суперклей в Блэкпуле в это время, а взрослые здесь только он и Гарри, к горькой иронии. Гарри легко целует его в грудь и соскальзывает с кровати изящнее, чем можно было ожидать от кого-то такого нелепо-большого. - Пойдешь со мной? - легко спрашивает он. Луи хочет, и это страшно. - Я, эм, - отвечает он, - я, на самом деле, должен успеть на поезд. Друзья будут волноваться, где я был прошлой ночью. Гарри улыбается так, как будто он понимает: - Конечно. Внезапно у Луи пересыхает в горле. Он откашливается и спрашивает его: - Как долго ты будешь в Израиле? - Я не знаю, - Гарри пожимает плечами, - все зависит от того, насколько быстро посол устанет решать свои вопросы и сделает шаг назад. - Ну ты тоже умеешь делать многие вещи, - подмигивает Луи, но Гарри не смеется, просто бормочет что-то себе под нос и чешет затылок. - Ты будешь здесь, когда я выйду из душа? - в этом вопросе нет обвинения, или «не уходи», или «вали отсюда, я сказал, вали!», и снова, Луи хочет остаться. - Возможно, нет, - для Луи слова кажутся крошечными и жестокими, но Гарри одобрительно гудит, подходит к кровати и целует его лоб, сладко и быстро. - Может быть, в таком случае увидимся позже, Луи - Луи смеется, потому что Гарри знает о том, что в десятом классе, ему несколько раз снился эротический сон с участием учителя по мировой истории, но он не знает его фамилию и то, где можно будет найти его снова. - Томлинсон. - Томлинсон, - Гарри улыбается. - Не, - эм, - не умирай, ладно? - еще час назад Луи и представить не мог, что скажет такие слова этому парню, но реальная жизнь полное дерьмо, и Луи не знает, что еще, черт побери, надо сказать, что надо сделать, когда твой мальчик-на-одну-ночь, который кажется чем угодно, но не мальчиком-на-одну-ночь, идет принимать душ, а потом отправляется в армию, и это слишком. - Какой ты красноречивый. - Ну ты же знаешь меня. Последняя вспышка ямочек, легкий взмах ладони, и дверь в ванную закрывается. Вода начинает литься, когда Луи натягивает на себя футболку, и почти сразу он слышит низкий, хриплый голос, мягко поющий из-за двери. Ну разумеется, вашу мать, он поет в душе. Луи ловит себя на том, что он улыбается, когда застегивает пуговицы на джинсах, улыбается, когда видит 14 пропущенных звонков на телефоне, улыбается, когда проходит мимо зеркала и замечает целую россыпь красных и фиолетовых пятен на своей шее. И почти у самого порога он замечает кое-что на полу у кровати.***
Мальборо - потому что Гарри, конечно, военный; Красный цвет - потому что, Гарри, конечно, хипстер. «Гарри» - выводит Луи своим «куриным» почерком на обратной стороне серебряной обертки от сигарет, загибает и пишет снова «рядовой Стайлс». «Эй», - царапает он рядом со своим номером телефона, просто на всякий случай, и кладет обертку на подушку, перед тем как уйти.