***
В их жизни ничего не изменилось: они все так же спали, все так же не разговаривали друг о друге. Вот только теперь мама Гарри с грустью смотрела на парней, потому что ей так не хотелось уезжать. Она уже привыкла к сложившейся обстановке, тем более, что ее сын перестал упрекать ее в чем бы то ни было. Так что теперь она имела неограниченную власть над сыном и его домом. Что касается сада, положившего начало всему происходившему, то он стал уже намного больше походить на сад, как таковой. Зейн завез рулоны идеального зеленого газона, как для игры в гольф, новые розовые кусты и огромные камни, предназначенные для декорирования пространства. Все бы ничего, если бы не вкус мамы Гарри. Нет, Энн была превосходной женщиной с отменным вкусом, но в этом деле она не смыслила практически ничего. На самом деле, этот «дизайн» был найден на безграничных просторах интернета, где его обзывали «лаконичной смесью роскоши английской буржуазии XVIII века и скромной простоты современно стиля хай-тэк». Только мама Гарри купилась на это описание, а Зейн... Зейн просто делал то, что у него попросили. Сердце кудрявого парня обливалось кровью, но сам он ничего не мог сделать. Он ждал, чтобы Энн уехала, а он снова смог бы переделать все на свой лад. Вот и настал такой долгожданный, но очень грустный день. Мама Гарри уезжала, забирая из этого дома остатки жизни: с ее присутствием парень не чувствовал себе одиноко, у него всегда было с кем поговорить. Вот теперь приходилось прощаться. Как бы он не жаловался на ее заскоки, она все равно была его матерью. Гарри помог собрать ей вещи и отвез в аэропорт. Теперь Энн собиралась слетать к Джемме, жившей на другом конце страны. Вот так и проходила ее жизнь - в бесконечных разъездах между двумя любимыми детьми. Стайлс приехал домой и завалился спать. Он решил поспать еще немного перед тем, как поехать на работу, надеясь, что приедет Зейн и разбудит его, как он делал обычно. Но этого не произошло. Он проспал, поэтому в суете сборов он лишь мысленно спросил себя, куда запропастился Зейн, не придавая этому особого значения. Только вечером, когда Гарри вернулся домой и снова не обнаружил ни садовника, ни даже следов его пребывания в саду, кудрявый парень занервничал. За последнюю неделю он так привык к брюнету, что сейчас уже не мог представить себе вечер без него. Гарри начал рыться по всему дому, пытаясь найти номер телефона садовника или хоть какую-то информацию о нем. Но он не смог обнаружить ни намека на существование Зейна. Тогда Гарри решил позвонить маме и выяснить все у нее. Однако и тут его ждала неудача: Энн не сохранила номер телефона садовника, так как он сам всегда ей звонил, а бумажку, на которой он оставил свой ей свой номер в день встречи, она уже давно выкинула. Гарри впал в отчаяние. Он не находил себе места, что он объяснял сам себе тупой привязанностью к Зейну. Но... Было что-то большее в этих тихих стонах по утрам, когда сладкий сон оказывался лишь выдумкой, когда летняя жара заволакивала комнату парня, когда ветер играл в ветвях свеже посаженных деревьев. Это было больше, чем привязанность. Намного больше.***
Постепенно Гарри восстановил внешний облик сада, по-хозяйски распоряжаясь всеми нововведениями. Он все еще ждал Зейна где-то глубоко в душе, но так усердно давил это чувство. «Мама платила ему. Она уехала - Зейн исчез», - успокаивал себя Гарри, снова и снова ложась спать в тишине огромного дома. Мысль о том, что он по уши влюбился в собственного садовника, не покидала парня. Как бы Гарри не отрицал этого, но теперь ему хотелось больше, чем просто секса. Он хотел говорить с Зейном, узнать о его жизни... да, черт возьми, просто наорать на него за испорченный сад. Всё, что угодно, лишь бы он был рядом. Вскоре все его мольбы были услышаны. Однажды утром Гарри проснулся от того, что услышал грохот упавшей тележки на заднем дворе. Он вскочил и, широко раскрыв узкие ото сна глаза, высунулся в окно по самый пояс. Во дворе стоял Зейн. - Ты вернулся! - выкрикнул Гарри, сам удивляясь своему счастливому голосу. Садовник вздрогнул от неожиданности и резко повернул голову, прищуривая глаза из-за ослепительного солнца и не менее ослепительной улыбки Гарри. - Мать твою, что ж ты так орёшь?! Мог бы заикой меня оставить! - недовольно пробурчал он, сдерживая ухмылку. - Стой там, я сейчас спущусь, - сказал Гарри, и его голова скрылась за шторой. - Только штаны не забудь одеть! - закричал Зейн, закатывая глаза. Через мгновение Гарри стоял перед садовником. Он так давно ждал этой встречи, но сейчас в нерешительности лишь закусывал губы. - Так, зачем ты вернулся? И где пропадал? - спросил он тихо. - Я был занят другим проектом. - без эмоций ответил Зейн, игнорируя первый вопрос. Гарри кивнул и сжал один кулак, вкладывая всю злость в него. - Не хочешь зайти? - уже более решительно спросил он. - Нет, к сожалению, мне пора ехать. - Что ж... - пожал плечами кудрявый парень. - Тогда мне тоже пора идти. Работа, знаешь ли. - Отлично, - улыбнулся Зейн и опустил на глаза солнцезащитные очки. - Увидимся. - Ага, - буркнул Гарри и повернулся в сторону дома, спиной к садовнику. Зейн тихо рассмеялся, но ни на шаг не приблизился к парню. Он медленно двинулся прочь из сада. Когда садовник уже открыл дверь своей машины, Гарри окрикнул его. - Всё же ты только испортил мой сад. Наконец-то я сделаю из него хоть что-то стоящее, уберу эту пошлятину. - проговорил Гарри, повернув голову и смотря прямо в глаза парню. Кудрявый вскинул голову и удалился в дом, а Зейн лишь ухмыльнулся, стараясь не смотреть тому вслед.***
В душной темноте комнаты Гарри услышал тихий шорох, заставивший его дернуться от испуга. Часы на прикроватной тумбочке разрезали темноту неоновыми цифрами - 03:27. Гарри шумно выдохнул, словно этот звук отогнал бы от него всех монстров ночи. Внезапно угол кровати прогнулся, словно кто-то аккуратно сел туда. Гарри резко поднялся, натягивая тонкое одеяло. - Кто здесь? - прошептал он. - Тот, кого ты ждал, - послышался голос Зейна. Стайлс тяжело выдохнул. Он испугался. Тишину прервал Зейн. - Ты хочешь, чтобы я ушел? Гарри покачал головой, не задумываясь над тем, что брюнет не увидит этого жеста. После горького вздоха кровать снова прогнулась, но на этот раз ночной гость встал. - Ладно, - прошептал Зейн и сделал шаг в сторону двери. Гарри не мог понять, что случилось. Теперь он боялся потерять его. Стайлс вскочил и подбежал к парню. Он бросился ему на шею и повис, цепляясь, словно тонущий цепляется за тростинку. Горячие губы брюнета начали покрывать тонкую кожу на шее Гарри невесомыми поцелуями. Он осторожно поднял парня на руки и отнес к кровати. Гарри обмяк в руках Зейна, отдаваясь ему. Ведь теперь не важно, кто будет сверху. Важно - что они вместе. Зейн уложил его посередине кровати, скидывая одеяло и лишние подушки. Все его движения были такими нежными, полными любви и ласки, что от них одних Гарри начал тихо стонать. Зейн начал покрывать грудь поцелуями, спускаясь ниже и ниже. Он скользил тяжелыми руками по прессу, оставлял небольшие засосы губами. Спускаясь всё ниже и ниже, он чувствовал, как Гарри начинает прогибаться всем телом навстречу прикосновениям. Он не без усилий оторвался от безупречного тела и, подтянувшись на руках, накрыл своими губами губы Гарри, влажные и опухшие из-за постоянных покусываний. Этот поцелуй был чем-то новым, непривычным, но таким знакомым. Раньше они никогда не целовались так. Это был не грубый и дерзкий поцелуй Зейна, а мягкий, нежный и наполненный любовью. Брюнет накрыл своим телом тело Гарри и сжал его в объятиях. Он целовал его медленно, позволяя им обоим насладиться этим моментом. К тому времени Гарри достиг невероятного возбуждения, что не осталось незамеченным Зейном: через тонкую ткань боксеров Гарри и плотную ткань своих джинсов он чувствовал стояк парня. Он разорвал поцелуй и посмотрел в лицо кудрявого - он лежал с закрытыми глазами и мягко улыбался. Зейн чмокнул его в последний раз и вернулся на то место, где он прервался. Брюнет ловко стянул боксеры с Гарри и швырнул их в сторону. Он обхватил член Гарри рукой, чувствуя, как того пробила дрожь. Пара легких движений вверх-вниз уже заставила парня безудержно стонать. Тогда Зейн, решивший сделать максимум для своего Гарри, обхватил губами головку и осторожно начал спускаться вниз. Он доходил до самого основания, то увеличивая, то снижая скорость. Гарри лишь стонал, сжимая в кулаки простынь по краям кровати. Когда он практически достиг пика, Зейн снова прервался, отодвигаясь от Гарри. Он расстегнул свои узкие джинсы и быстро стянул их, отправляя к боксерам Гарри. Он снова лег на парня, обнимая его, но, на этот раз, он сильным движением перевернул их, оказавшись снизу. Гарри разлепил глаза в недоумении, а Зейн, ухмыльнувшись, вложил в его руку тюбик смазки. - То есть... - прошептал Гарри с восторгом. - Да, сегодня ты сверху. - ответил брюнет. - Но я могу и передумать. - Нет! - чуть ли не закричал Гарри и принял инициативу на себя. Он без всяких предосторожностей, очень нетерпеливо приподнял бедра Зейна. Он щедро выдавил себе чуть ли не целую ладонь субстанции, а затем ловко поднес два пальца к узкому входу. Проскользнув внутрь, Гарри посмотрел на реакцию брюнета, который не отрывал глаз от его рук. Тогда кудрявый поднес свой член прямо к кольцу и, чуть застонав, вошел во всю длину. Зейн начал биться то ли от наслаждения, то ли от боли, но Гарри не заметил этого - лон увидел красочные фейерверки в глазах. Он продолжал движение, усиливая темп. Через какое-то время его силы почти иссякли, и он, чувствуя приближение оргазма, начал дрочить Зейну, чтобы тот кончил вместе с ним. Беспрестанные движения, не сдерживаемые стоны и бесконечная любовь в каждом прикосновении дали знать о себе. Зейн и Гарри кончили в один момент, видя самый красочный оргазм в своей жизни. Гарри откинулся на кровать, еле дыша, а Зейн, собрав последние силы, простонал: - Гарри, я люблю тебя. Если раньше они занимались сексом, удовлетворяя животную страсть, то сейчас они занимались любовью, даря наслаждение друг другу. Все было по-другому: Гарри любил Зейна, а Зейн любил Гарри.***
Это был всего лишь сон. Такой горячий, такой реалистичный, такой красочный, но всего лишь сон. Теперь только по ночам Гарри мог быть с Зейном, мог признаваться в своих чувствах, ведь днем они так усердно старались стать незнакомцами.