Как тяжко помнить

Это было опасно, очень опасно. Требовалось срочно что-то делать, но близость Кикьо его всегда тем или иным образом отупляла, просто лишая возможности мыслить разумно. Поэтому Нараку решил поступить глупо и сыграть дурака: — Вы что-то сказали? — главное улыбаться и не давать голосу дрожать. — Простите, я был так ослеплён вашей красотой, что не расслышал. Кикьо смутилась и быстро пробормотала: — Нет, простите, ничего. Я перепутала вас с другим человеком. — Это был очень плохой человек, судя по вашему выражению лица, — Нараку выдавил из себя ласковую улыбку. — Надеюсь, вы с ним больше не встретитесь. — Это было давно, — Кикьо отвела взгляд. — Я думаю, он уже умер. — И поделом ему. — Но кто вы такой? И что там делаете? — Мобильник уронил, — Нараку для наглядности его продемонстрировал. — Я Кагэваки. Помогаю своему кохаю. Он хочет написать доклад о малоизвестных храмах Токио, а я, так получилось, слышал раньше об этом святилище. Он сейчас в храме вместе с… вашим отцом, я полагаю? — Хигураши Кото, — представилась Кикьо. — Вы правы, смотритель - мой отец. Вам помочь? — Помочь что? — Выбраться, разумеется, — Кикьо тихо фыркнула. — Или вы справитесь? — Боюсь, что нет, — вынужден был признать Нараку. — Подождите, я принесу верёвку. И она убежала. Нараку прислонился спиной к стене и тяжело осел на дно колодца. Ещё недавно ему казалось, что хуже уж и быть не может. И тут появляется Кикьо. Верно говорят, что всё познаётся в сравнении. И она узнала его! Хотя, кажется, ему удалось убедить девушку, что это простое совпадение внешности. Ничего больше. Ни личности, ни памяти. Просто какой-то Кагэваки. — Я нашла на чердаке верёвочную лестницу, — над колодцем вновь показалась голова Кикьо. — Ловите. Меткости Кикьо не утратила - лестницей она попала прямиком в макушку Нараку. Тот только тихо крякнул и начал забираться. Выбравшись, он предоставил своей спасительнице почётное право сворачивать лестницу, а сам принялся отряхиваться. — Я смотрю, вас не очень интересует святилище, — заметила Кикьо. — Почему вы так решили? — Отец в храме рассказывает об его истории, а вы в это время роняете мобильник в колодец Костоглота. Значит, вам не интересно. — Я уже говорил. Я здесь в роли сопровождающего. Просто так получилось, что я раньше слышал об этом храме. — От кого? — Ещё в детстве. Какие-то знакомые родителей рассказывали. У меня плохая память на имена. Кикьо посмотрела Нараку в глаза. Сохранить невозмутимость было практически невозможно, но выдать себя было категорически нельзя. Похоже, ничего криминального Кикьо всё-таки не разглядела, потому как просто формально улыбнулась и ушла со сложенной лестницей в руках. Почёсывая ушибленную макушку, Нараку поднялся по ступенькам и вышел во двор. Кикьо уверенно шла к дому, даже не думая оглянуться. Вдоль Гошинбоку вальяжно разгуливал толстенный котяра. Жизнь была прекрасна и омерзительна одновременно. Встреча с Кикьо полностью смешала его чувства. Он уже смирился с тем, что ему придётся прозябать на болоте собственных сожалений и невыносимого бессилия, как вдруг на грани сознания мелькнула шальная мысль, что жизнь ещё можно изменить к лучшему. Единственное желание, которое он загадал на Камне Душ. Может ли оно вообще быть исполнено? Действительно ли благом будет его исполнение? И действительно ли сейчас, после всего, что с ним случилось, он всё ещё хочет этого? Ему потребовалась вся прошлая жизнь, чтобы признаться себе в этом желании. В этой жажде. К текущему моменту ему удалось её побороть, задавить и заглушить. Убедить себя в том, что то было не сокровенное желание, а сиюминутная прихоть, бред погибающего сознания. Фальшивое раскаяние перед страхом смерти. Это было не так. Он знал это. И не хотел в том себе признаваться. Казалось бы, что проще? Сейчас Цуцуи закончит со своим исследованием, и они покинут святилище, чтобы никогда более сюда не возвращаться. Но, спускаясь по лестнице рядом с кохаем, взахлёб рассказывающим о сегодняшних открытиях, Нараку понимал, что обязательно сюда вернётся. И не раз. И вновь, и вновь будет говорить с дочерью хранителя. И однажды может случиться чудо. — Сэмпай, а вы встретились с Кото-сан? — вопрос Цуцуи ворвался в сознание Нараку внезапно, выдернув его из омута собственных мыслей. — С кем? — автоматически переспросил Нараку. — Кото-сан, дочка смотрителя, — Цуцуи мечтательно улыбнулся. — Такая красотка. Да ещё и школьница. — Посадят. — Возраст согласия - 13 лет! — Всё равно посадят. — Это ещё почему?! — Потому что она скажет, что ты её изнасиловал. Ты совершеннолетний, она - нет. Вот и весь сказ. — Такой ангел, как Кото-сан?! — похоже, Цуцуи был возмущён до глубины души. — Вы не видели, как она мне улыбалась! Такая добрая, ласковая, нежная и робкая! Она никогда—!!! — Цуцуи, ты когда-нибудь слышал о лицемерии? — вкрадчиво и с каким-то неожиданным злорадством спросил Нараку. — Тебе в глаза она может улыбаться, рассказывать, какой ты замечательный, и скромно отводить глазки, то и дело многозначительно заливаясь румянцем, а на самом деле считать тебя мусором, не достойным её внимания. — Сэмпай, если у вас такие проблемы с женщинами, то, может, в вас всё дело? — внезапно спросил Цуцуи. От неожиданности Нараку споткнулся: — С чего ты взял, что у меня проблемы с женщинами?! — У вас есть девушка? — Нет. И что? — А вам уже 22, так? У вас за всю вашу жизнь хоть раз была девушка? — Тебя это не касается! — Тогда не возводите напраслину на Кото-чан. Вы совершенно её не знаете, — наставительно заявил Цуцуи. — Кото-чан?! — такое обращение почему-то просто вывело Нараку из себя. — Кагэваки-сэмпай, вы что, ревнуете? — Цуцуи усмехнулся, всем своим видом демонстрируя, как нелепо само это предположение. Нараку почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Цуцуи просто не мог быть прав! Ревновать?! Эту стерву?! Да с какой радости?! — Разумеется, нет. Что вообще заставило тебя так подумать? — Нараку презрительно фыркнул. — Просто пытаюсь предостеречь своего кохая. От резких телодвижений. Цуцуи промолчал, но вид при этом имел задумчивый. С Цуцуи была проблема - он был соседом Нараку по комнате в общежитии, а потому имел просто шикарную возможность наблюдать и делать выводы. Конечно, ни наблюдательностью, ни сообразительностью он никогда не отличался, но есть черта, за которой и последний дурак вроде Инуяши сможет сложить два и два и получить четыре, а не одну вторую в кубе. Всю свою теперешнюю да и прошлую жизнь тоже Нараку прекрасно справлялся с поддерживанием некоего образа себя, им же самим и сконструированного в голове у окружающих. Всё, что может уничтожить этот образ, должно быть обезврежено незамедлительно. А потому, прощай храм Хигураши. Прощай, Кикьо. Всё это было пятьсот лет назад. Да, жизнь сейчас далеко не сахар, но гоняться за прошлым, которого при любом раскладе не вернуть, было бы глупо. А то тоже растёкся лужицей, словно мороженое по июльским солнцем. — Что-то я проголодался, — виновато пробормотал Цуцуи. — Может, зайдём в МакДональдс? — Почему бы и нет? — Вы на меня не сердитесь? — С чего бы? — Да так. В целом остаток дня прошёл вполне приемлемо. Цуцуи ещё некоторое время распинался о достоинствах святилища, но о "Кото-чан" больше не заикался. На следующий день они разъехались по домам на летние каникулы: Нараку - в Нагано, а Цуцуи - куда-то в Кагосиму. Дома случилась запарка, потому как младший братец завалил семестровую контрольную, за что его оставили на дополнительные летние занятия. В принципе, Нараку всё это не касалось, но "добрые родственники" быстро пристроили его в качестве примера для подражания и репетитора одновременно. Братец сильно обиделся. За всей этой кутерьмой Нараку и думать забыл о святилище Хигураши и, как он удовлетворённо отметил про себя в последний вечер перед отъездом, совершенно выкинул Кикьо из головы. На самом деле, то, что он вообще занялся подобными наблюдениями, было хорошим поводом для размышлений. И если бы Нараку в самом деле задумался, то вряд ли бы испытал столь сильное недоумение на следующий день, обнаружив себя у ограды Гошинбоку. — Что вы теперь уронили? Нараку подскочил от неожиданности и резко обернулся. Похоже, Кикьо подметала двор. Или собиралась это сделать. По крайней мере в руках она держала метлу. — Н-ничего, — к собственному стыду Нараку почувствовал, что если его сейчас спросят, что он здесь делает, он не сможет придумать вразумительный ответ, даже если на размышление ему дадут всё время мира. — А ваш друг сегодня с вами? — Кикьо оглянулась. — Нет. — Вы пришли один? — она выглядела удивлённой. — Но вы же сказали, что это его проект. — П-проект?... Ах, да. Проект… — Что-то случилось? Вы сильно нервничаете. Я могу вам чем-то помочь? — Нет! — тут Нараку подумал, что это прозвучало слишком резко, но мозг отключился напрочь. — То есть, да!.. То есть, нет. Всё в порядке. — Не похоже, — Кикьо мягко улыбнулась. Лицемерная корова. Наверняка же в уме уже вспоминает номер ближайшей психушки. — Всё же, зачем вы пришли? Когда я говорила с Цуцуи-сан, он рассказал, где вы живёте. Это очень далеко отсюда. Поэтому если вы ехали в такую даль, значит, есть какая-то проблема. Я могу вам помочь, или мне позвать отца? — Нет, не надо. Я уже ухожу. Кикьо, кажется, погрустнела и, отведя взгляд, прошептала: — Вы так странно смотрели на Гошинбоку. — Это дерево обладает какой-то магнетической силой. Может, из-за запечатанного в нём ёкая? — Нараку неловко усмехнулся. — Вряд ли. — Почему? — Потому что, — Кикьо осеклась, а потом с виноватой улыбкой закончила. — Просто мне так кажется... Кагэваки-сан, можно узнать ваше полное имя? — З-зачем? — Просто интересно. Кикьо мило улыбалась. Казалось, это и в самом деле просто досужее любопытство. Не придумав, что бы можно было заподозрить, Нараку скороговоркой пробормотал: — Кагэваки Хитоми. Тень, меч, человек, видеть. Кикьо засмеялась. Это было уж слишком внезапно. Вдобавок смех украсил её и без того прекрасное лицо, сделав её сразу как-то милее и проще. Не мико. Не убийца ёкаев. Не хранитель Камня Четырёх Душ. Обычная школьница. Пытаясь побороть нахлынувшее смущение, Нараку сердито спросил: — Я сказал что-то смешное? — Нет, простите, — Кикьо принялась вытирать выступившие в уголках глаз слезинки. — Просто у вас такое же имя, как у моей матери. Пишется, правда, по-другому. — Мне многие говорят, что у меня женское имя. Правда, ещё никто над этим не смеялся. — Неужели? — Ну… может, в детском саду... Я вас от дел не отрываю? — Я почти закончила. У вас есть на сегодня какие-нибудь планы? Может, раз уж всё равно зашли, останетесь на ужин? У нас всегда рады гостям, а вам ехать далеко. Это было странно. Странно и неестественно. Только потому, что Кикьо не знала, кто он на самом деле. Или это ловушка? Смешно! Что она, еду ему отравит? На дворе двадцать первый век. Здесь нельзя просто убить человека и сделать вид, будто так и надо. — Я не хотел бы обременять вас и вашу семью. Позвольте мне откланяться, — Нараку поклонился и направился к лестнице. — Кагэваки-сан! Нараку остановился и обернулся. С доброй улыбкой Кикьо, ненавидевшая его настоящего всем сердцем, сказала: — Приходите ещё.