Мне нужна защита, мне нужен ты

− Ты думаешь, ему понравится? − спросила я Розалию, стоявшую позади и заплетавшую мне косу. − Конечно! − с улыбкой ответила она. − Ещё пара штрихов, и ты будешь самой настоящей красоткой. Сегодня, в начале декабря, мне предстояло пойти на свидание с Лизандром. Мы и раньше с ним гуляли по паркам, ходили в кино, но этот вечер был особенным. Я чувствовала это, посему позвала Розу. Она была экспертом стиля и моды, в отличие от меня. Я не знала, какие цвета подходят друг к другу; как правильно ходить на каблуках; какая губная помада больше подходит к моему цвету кожи. Эти знания были чужды мне, но рядом с Лизандром мне хотелось выглядеть красиво. Он − живое воплощение книжных героев, потаенное желание многих девушек, а я − неприметная мышка, слабая тень своего брата. Неравноценный союз. Скрипнула дверь. − Так-так, неужто сестричка прихорашивается? Неужели свидание? А я думал, мне будет уже под восемьдесят, когда это случится. В отражение зеркала я увидела ухмыляющегося Лео. На нем была черная футболка и джинсы. Странный наряд для зимы. − Может, замолкнешь, Эрвье? − бросила раздраженно Розалия. В последнее время их отношения стали более натянутыми. Если раньше они доброжелательно относились друг к другу, то сейчас цапались, подобно кошке и собаке. Брату не нравилось, что Роза слишком много времени проводит в нашем доме, а подругу не восхищали колкости и замечания братца. − Прекрати кудахчить, курочка. Я за курткой пришел. Он подошел к шкафу и быстро вытащил первую попавшеюся куртку. − А куда ты собираешься? − пробормотала я, внимательно следя за Лео, который направился к двери. − Гулять с одной девчонкой. Мозгов нет, зато тело красивое. Она настолько без ума от меня, что если я зажму её в углу и буду тискать, она даже голоса не подаст. Братишка с явным удовольствием проговаривал эти слова. − Ты отвратителен! − вскрикнула Роза, случайно дернув меня за волосы. Голос я не подала, хотя было неприятно. Лучше не встревать в их ссоры, иначе ещё в чем-нибудь обвинят. − Знаю. Но меня за это любят. Послышался хлопок. − Слава Богу, он ушел, − проворчала подруга. Завязав мои волосы резинкой, Розалия хлопнула в ладоши и широко улыбнулась. − Прическа готова! Осталось только губки намазать. Резко развернув меня к себе, Роза схватила помаду и провела ею по моим устам. Я поражалась Розалии. Столько энергии, столько сил. Она была лучезарна, неуловима, успевала сделать за день тысячу дел. Самый настоящий идеал. И это чудо было моей подругой. Я до сих пор не могла в это поверить, будто сон воплотился в реальность. Поправив воротничок моего платья, Роза отошла и критически осмотрела «свой труд». − Отлично, просто отлично. Взволнованная, я быстро встала, приблизилась к зеркалу и покрутилась перед ним. Честно, если бы мне показали фотографию меня в таком облике, то никто, даже я, не узнал бы Клео Эрвье. Волосы выглядели более густыми, чёрное платье скрывало худобу, лицо порозовело, глаза стали выразительнее. Не думала, что косметика способна поменять облик человека, всегда казалось, что она может лишь исказить некоторые черты лица. Подняв уголки губ, я в порыве радости обняла Розалию. Как же мне хотелось сказать ей «Спасибо». Спасибо за дружбу, спасибо за заботу, спасибо за тебя. − Спасибо. Ты такая молодец! Она рассмеялась и погладила меня по щеке. − Ох, не за что, Клео. Какой ты всё-таки бываешь забавной! Так, ладно, тебе уже, наверное, пора идти. Я не хочу, чтобы ты опоздала на встречу с милашкой Лизом. Милашка Лиз. Любимое прозвище Розы для Лизандра. Если бы я хотела, то называла бы его Великолепный Лизандр, Изумительный Лизандр, Потрясающий Лизандр, Идеальный Лизандр. Никаких сокращений, только полное имя. Мне нравилось произносить имя Лизандра, каждый раз «пробуя» его на вкус. Столь мелодичное, столь красивое. Выйдя из комнаты и пройдя вниз по лестнице, мы с Розалией застали мою маму, напевающую песню и готовящую ужин. − О, девочки, уже уходите? − спросила она, развернувшись к нам. Мамуля была счастлива. По её мнению, я начала жить. У меня появились друзья и парень. Одиночество больше не сможет сомкнуть меня в свои объятия и грызть, пока не сожрет полностью. Но мы с ней обе знали, что это иллюзия. Иллюзия счастливой семьи, иллюзия хорошей жизни. Мы притворялись, словно нет опухоли в моем мозгу, превращавшую меня в труп. Словно эти проблемы были у какой-то другой семьи, не у нас. − Да, мадам Эрвье, к сожалению, нам уже пора, − произнесла Роза, снимая с вешалок наши пальто. − Кстати, Клео, милая, когда ты, наконец, познакомишь меня со своим мальчиком? От её вопроса на моих щеках расцвел румянец. − Д-думаю, скоро, − пролепетала я. Мне было неудобно обсуждать Лизандра с родителями. Казалось, будто они теребят особый кусочек меня, никем не тронутый и никому не позволенный. − Жду не дождусь этого момента, − промолвила матушка, поворачиваясь обратно к плите. Мы с подругой быстро вышли наружу. Было начало декабря, но нас не ждали огромные сугробы, хлопья снега и мороз, заставлявший кровь в жилах замерзнуть. Был лишь ветер и легкий иней на земле. Но на улице всё же царила романтичная атмосфера. Фонари освещали узкие улочки и дворы, создавая полутьму на улице; деревья хвастались замершими листьями, похожими на осколки льда; редкие снежинки, падающие с небес, дарили улыбку на лице. Попрощавшись с Розой, я двинулась в направлении кондитерской. Именно там мы договорились встретиться с Лизандром. Я уже представляла, как мы будем сидеть за столиком около камина, и пить ароматный чай с пирожными. Чудесная картина. Омрачали её только таблетки, лежавшие у меня в сумочке. Могло случиться что угодно, и лишняя подстраховка не мешала бы. Лизандр стоял около входа. На нём был элегантный сюртук, свободные брюки и рубашка. Отличный наряд. Увидев меня, поэт улыбнулся и подарил мне поцелуй в щеку. − Как поживает моя очаровательная девушка? − спросил он, поглаживая меня по плечу. От слов Лизандра в груди сердце затрепетало. До сих пор очень приятно слышать такие слова! − У меня всё хорошо, − проговорила я, проходя внутрь. − Спасибо, что спросил, мой милый поэт. В кондитерской было тепло, в воздухе витали ароматы свежеиспеченных булочек, молочного шоколада и жасминного чая. Мы сели за столик около окна. Начинало темнеть, и потихоньку на улицах зажигались фонари. Мир медленно превращался в зимнюю сказку. Лизандр заказал нам по чашечке зеленого чая и по пирожному. Когда нам их принесли, мне пришлось сглотнуть слюну. Выглядели они очень аппетитно: на гладкой белой глазури восседала марципановая розочка. Я аккуратно отломила маленький кусочек и отправила к себе в рот. Он был настолько легким и нежным, что я чувствовала, как он таял. Лизандр рассказывал о своих новых стихах и репетициях, а я о наших с Розалией «приключениях». Он мило улыбнулся, когда в историях мелькали моменты с Леем. Я видела между ними связь. Неосязаемую, тонкую, но крепкую. У нас с Лео была похожая, но сейчас она медленно распадается, если уже не распалась. Когда я съела третий кусочек, то ощутила комок в горле, готовый выбраться наружу. В голове застучали молоточки. Началось. Извинившись перед Лизандром, я быстро выскочила из-за стола и двинулась в туалет. Очереди, слава Богу, не было. Подбежав к умывальнику, я оточенным движением достала таблетки и закинула себе в рот. Жалко, воды не было рядом. Пить из под крана не собиралась. Пришлось в сухую. Они небыстро скользили по моему горлу, царапая его. Ничего страшного, главное, что тошнота отступила с головной болью. Глубоко вздохнув, я поглядела в зеркало. Глаза были красными, лицо побледнело, волосы растрепались. Великолепно. Умывшись, и натянув спокойную улыбку, я вышла из уборной и устремилась к Лизандру. Он выглядел обеспокоенным. − Всё в порядке? − спросил поэт, комкая салфетку. − Да, не беспокойся. Немного разболелась голова. − Мне это не нравится. Она слишком часто у тебя болит. Что говорил доктор? Такие вопросы напрягали меня. Я могла случайно обмолвиться об опухоли, а этого мне совсем не хотелось. − Лизандр, я уже говорила тебе. Он сказал, что это обычная мигрень. Не переживай. Может, пойдем? Доведёшь меня до дома? Расплатившись, мы побрели по одинокой улице, держась за руки. Велико было желание потанцевать с ним. Вот сейчас, в сию минуту, заиграет музыка, и мы, взявшись друг за друга, закружимся в танце, словно аристократы на балах. Но, увы, моим мечтам не суждено было сбыться. Скользко и неудобно в такой обуви. Дойдя до моего дома, Лизандр поцеловал меня и собирался уходить, пока из моих уст не вырвалось: − Хочешь зайти? Он с радостью принял приглашение. Мама обомлела, увидев Лизандра. На её лице смешались удивление, восхищение, недоумение. Я не смогла сдержать самодовольной улыбки. − Мама, познакомься, это Лизандр, мой молодой человек. Лизандр, это моя матушка, Ирен. − Приятно познакомиться, мадам, − поэт склонил голову и коснулся губами маминой руки. Выражения её лица не передать словами. Это нужно было видеть. Мама, улыбаясь во все тридцать два зуба, усадила нас за стол, поставила тарелки и положила в них по отбивной. − Мама, право, не стоит, − смеясь, проговорила я. − Мы же из кондитерской! Мамочка любила готовить. После увольнения единственными её увлечениями были готовка, уборка, стирка и чтение журналов, да иногда просмотр телевизора. Готовила она вкусно, но много. Брат с отцом наедались так, что встать не могли. Мне везло больше. Ела я мало и пищу, в основном, легкую. Надо поблагодарить опухоль за это. − Расскажи-ка о себе, Лизандр, − прочирикала мама, наливая себе в кружку кофе. − Я учусь в одном классе с вашей дочерью, − лаконично начал Лизандр. − У меня есть брат, Лей. Он владеет бутиком модной одежды в нашем городе. Мои родители живут на ферме, вдали от города. Вроде бы всё. − Клео упоминала, что ты пишешь стихи, − проговорила матушка. − Может, прочтешь нам что-нибудь? − Не думаю, мама, − ответила я за поэта. − Для этого нужен особый настрой. Возможно, потом Лизандр удивит нас своими стихотворениями. − И то верно, − промолвила мамочка. Следующий час мама, хохоча и даваясь кофе, рассказывала Лизандру о нашем детстве с Лео. Как мы в ванной играли с уточками, как вместе засыпали на одной кровати, как переодевались в одежду друг друга. Мне хотелось спрятаться под стол, ибо смущение накрыло меня. Казалось, что Лизандр будет смеяться надо мной, но он только легко улыбался, да припоминал похожие ситуации со своим братом. Как же я его за это люблю! Позже мама пыталась нас накормить пирогом собственного приготовления, но нам удалось убедить её не делать этого. Мы прошли в нашу комнату с Лео. Со стороны возникало ощущение, что одна половинка комнаты является параллельностью другой. Правая половина: чистая, прибранная, светлая (моя). Левая половина: повсюду разбросаны вещи, стена обклеена плакатами рок-групп, остатки пиццы на прикроватной тумбочке (брата). − Кажется, я знаю, в какой части комнаты ты спишь, − сказал Лизандр, присаживаясь на кресло. − Это так очевидно? − спросила я, садясь на свою кровать. − Насколько я знаю твоего брата – да. Меня поразил смех. − Да, мы разные, хотя одинаковы. Подожди, я покажу тебе одну фотографию. Подойдя к шкафу, я вытащила наш старый фотоальбом. В нём хранились все детские фотографии со мной и Лео. Мне нужна была лишь одна. На фото мы с братишкой стояли в идентичных морских костюмах около друг друга. Мне тогда подстригли волосы, и моя прическа была схожа с прической Лео. Нас могли отличить только мама с папой. − Смотри, − я протянула поэту фотографию. Он внимательно всмотрелся, пытаясь узнать нас. − Я так понимаю, это твой брат и… похожий на него мальчик? − Это я, дурачок! Впервые мне довелось видеть выпученные глаза Лизандра. − Не может быть! Я… я… Клео, извини. Я назвал тебя юношей. Улыбка сама появилась на губах. Я протянула ему руку, усадила подле себя и чмокнула в щёку. − Не волнуйся. Нас тогда многие путали. Мне даже одна девочка предложила сыграть в семью, где я была бы отцом. Ох, как мама смеялась, когда услышала это! В детстве мы были копиями друг друга. Не только внешне. Я занималась тем же, чем и Лео. Ела тоже, что и Лео. Мечтала о том же, о чем мечтал и Лео. Благодаря этому я занялась бегом. Лизандр поерзал, удобнее устраиваясь. Он готовился слушать. − Однажды Лео посмотрел спортивную передачу, где был марафон бегунов. Он сильно воодушевился. Признался мне, что ещё никогда не видел такой мощи, скорости и целеустремленности. Братец проникся бегом. Я, в итоге, тоже. Мы бегали каждый день по парку и лесу. Брат был, конечно, более выносливым, чем я, но у меня была хорошая память. Я быстро запомнила, где можно срезать, чтобы обогнать его. Пару раз мне удавалось перехитрить его. Но на соревнованиях мои уловки не могли работать. Лео всегда был на первом месте, а я, обычно, на третьем, иногда на втором. Вон на той полке награды братишки. Я указала пальцем на многочисленные медали и пару кубков. − Потом произошел один случай. Были городские соревнования. Лео не захотел в них участвовать, готовился к более важному мероприятию, а я, напротив, с радостью туда записалась. Тогда брат начал готовить меня. О, это было тяжело. Ещё никогда у меня так не болели ноги. А легкие просто горели. Но, когда наступил день соревнований, я была готова. При беге мне казалось, что я сливаюсь с ветром. Такая легкость, такая скорость! Но больше всего мне помогла поддержка брата. Перед стартом он сжал мою руку и прошептал на ухо: «Ты справишься. Ты − ветер в плоти. Даже если не получишь первое место, то знай, что я горжусь тобой. Ты − частичка меня, моя половинка. Ты точно выиграешь». Я вспоминала его слова, когда бежала. Они воодушевляли меня. Наверное, из-за этого я получила первое место и золотую медаль. Свою первую медаль! Сейчас покажу. Она лежала у меня в ящике. Старая, потертая, но моя. Я любовно погладила большим пальцем медальку и вложила её в руки Лизандру. − Раньше она даже блестела. Не могу на неё не нарадоваться. − Медаль так для тебя важна? − спросил поэт, разглядывая награду. − Она напоминает мне, что я была победительницей. Ещё одна иллюзия. Иллюзия о том, что я смогу победить рак. Лизандр мягко улыбнулся, отложил медальку и дотронулся рукой до моей щеки. − Знаешь, − произнес он, придвигая меня к себе. − У меня тоже есть медаль. − Да? − Это ты. Моя награда. А я чемпион. Я улыбнулась и ощутила нежный, любящий поцелуй на своих губах.