Athelas. 40 правил, как не сгинуть в Средиземье.

Вот чаша моей ладони. Что в ней? Прошлое? Будущее? О нет, там только то, что сейчас. Нет времени, кроме настоящего. Терри Пратчетт, «Вор времени»

Когда твоя жизнь находится под угрозой, как фигура модели после лишнего пирожного после полуночи, честь и совесть могут показаться тебе непозволительной роскошью. И вот именно тогда ты должен решать, что важнее и первостепеннее. Где с одной стороны желающий жить любой ценой, готов пойти на любую сделку с собственной совестью, лишь бы увидеть следующий день. А другой готов отдать свою жизнь и жизни других, воспевая своей жертвой доблесть истинного героического поступка. Остаётся только спросить себя самого, что первостепенно для тебя. Жить, принимая свои поступки или погибнуть человеком чести. А если ты уже бесчестный человек или никогда не умел проводить деловые сделки, пусть даже с самим собой? Возможно есть и третий вариант, не столь радикальный и куда более гуманный. Всегда нужно оставаться человеком. Ведь до тех пор, пока ты не потерял своего лица, пока ты способен отличить муки совести от приступа гастрита, а желание продать свою душу от простой потребности быть. До тех пор, пока ты остаёшься самим собой, сколько бы масок на себя не надевал. У тебя ещё остаётся шанс дожить до своего “хеппи энда”. ____________________________________ Гитта стояла у самого порога, разделяющего гостевые покои и открытую террасу. Шторы из лёгкой ткани, отдаленно напоминающей шифон или органзу, но на ощупь более гладкой и нежной, едва ли скрывали фигуру девушки. Однако вокруг никого не было, да и пролетающая мимо дворцовых стен стайка стрижей вряд ли смогла бы доложить об увиденном королю. Что ещё, как говорится, бабка надвое сказала. Но хочется верить, что не прогресс в искусстве эльфийского шпионажа, не прогрессирующая паранойя самой странницы, не достигли такого уровня развития. Хотя сама мысль о том, что птиц можно подозревать, уже по своему новый уровень сумасшествия. Где дальше только самоподозрения. Ведь как знать, возможно она и сама себе враг, если честно проанализировать всё, что довелось ей учудить в последние пару месяцев. Хотя, возможно, всему виной жар и вызванный им бред. И на самом деле всё обстоит иначе. Солнце давно пересекло верхнюю точку небосвода. И откуда-то издалека, с нижних ярусов, из королевской кухни, уже потянуло запахом гостеприимного очага. Мясом, свежеиспеченным хлебом, горячим вином. Эти запахи уже стали не только знакомыми, но и на незримую толику родными. Люди склонны привыкать ко всему. Время обеда. Солнечные лучи нежно грели бледные участки кожи на плечах и ключицах, которым так редко представлялась возможность хоть сколько-нибудь загореть. Всему виной мода этого времени. И пуританские взгляды общественности. Ведь выйди она в одну из ротонд Ривенделла в бикини, для принятия солнечных ванн, её бы точно закидали камнями. Хотя эльфы и не столь радикальны в методах. В любом случае такое появление бы никто не оценил по достоинству. Или бы оценил, но по причине приступа учтивости просто бы не смог сделать соответствующего замечания. Сражать эльфов наповал открытыми женскими благостями и прелестями занятие недостойное, особенно если среди сражённых ещё придётся жить. Философия бикини. Не оголяйся если не уверен, что сможешь пережить этот поступок. Отчего-то вспомнились гномы, Эсме, старательно запихивающая свой язык в рот одному из них. Ох и весело начался их поход, а что теперь? Страх? Паранойя? Ложь, больше, чем можно унести на собственном горбу. И лишь надежда на то, что однажды они снова увидят родные хрущёвки, вдохнут пропитанный гарью и бензином, сизый воздух родины, не давала переломиться под этой ношей. Ягг стояла облокотившись о проём арки, придерживая рукой широкие спальные штаны, в которые ей волей-неволей пришлось облачиться для “умирательной сцены”. Из верхней одежды только обильное бинтование любезнейшей медсестрички Ветровоск, которое, признаться, было куда менее откровенным, чем некоторые наряды Гитты из прошлой, городской, демократичной, жизни. Тряпичные бинты полностью покрывали её тело от самых ключиц и до пояса, тем самым исключая хоть какую-то возможность рассмотреть хоть и незначительные, но точно не мужские очертания Ягг. Во рту был очередной кусок рвотного корня, который девушка методично, методично пережёвывала миллиметр за миллиметром. Каждый ком приторной густой слюны с соком этого растения отзывался в желудке новым приступом дурноты. Ощущение было такое, что она по случайности проглотила здоровенный камень и теперь тот лежит в желудке ужасным грузом. Всё это чем-то напоминало ей рецидивы гастрита, коим путешественница страдала задолго до попадания в этот мир. А за всё время их с Эсме пребывания здесь, этот недуг так ни разу и не вернулся. Вот она истинная сила натуральных продуктов, без гмо и консервантов. Гитта усмехнулась и с глубоким вздохом подавила в себе очередной рвотный позыв. Постепенно становилось холоднее и тяжелее стоять. А это значит, что травушка действовала и жар снова возвращался. Мошенница ещё со студенческих лет знала, что долго организм человека не способен выдерживать высокую температуру и её наличие постепенно начнёт сказываться довольно ощутимыми последствиями. У них с Ветровоск было совсем мало времени. Возможно даже меньше чем они предполагали изначально. Всё это плохо, очень плохо может закончиться. Хотелось покурить. Впервые за долгое время. Сильно, почти навязчиво. И домой. Поскорей бы домой. Если это вообще возможно. Иногда, в редкие минуты, когда Эсмеральда отлучалась, Гитта позволяла себе минуты уныния и упаднических мыслей. Иногда даже хотелось плакать. Но с каждым проведённым в Средиземье месяцем всё реже. Как будто Арда постепенно поглощала её или это она медленно врастала в эту невероятную, пропитанную магией и силой, землю. В этом не хотелось признаваться даже себе. Признать своё поражение ещё до того, как их путешествие окончено. Никогда! По телу пробежала мелкая дрожь. Необходимый эффект достигнут. Скоро слуги принесут обед и заказанные Эсме лекарства, а к тому моменту Ягг должна выглядеть очень плохо, если не сказать - откровенно хреново. И вроде бы мозг понимал, что по сути организм здоров, просто немного отравлен, однако тело отказывалось слушать мозг, и выдавала с каждым новым приёмом этой гадкой травы всё новые кульбиты. И на что только не пойдёшь, ради призрачной надежды на то, что Таур обойдёт твою персону своим радушным, гостеприимным вниманием. Страшнее человека они с подругой ещё не встречали и упаси Макаронный монстр встретить. От одной только мысли о том, что Великий Владыка Сумеречья может находиться где-то поблизости, хотелось наложить кирпичей столько, что хватило бы отстроить целый Малфой-Мэнор. Не меньше.И ещё хватило бы на то, чтобы отстроить стену между собой и Тауром, но и её о бы пронзил своим взглядом. И как только разным девицам приходило в голову сочинять любовные истории про Таура. Теперь для Ягг это было загадкой, хотя в прошлом, она бы с удовольствием прочла пару тройку таких. А Эсмеральда пропадала где-то в кладовых Грота. Несомненно с важнейшей миссией по добыче необходимых в походе мелочей, однако довольно давно. Мысли Ягг прервал вкрадчивый стук в дверь. В её же голове он прозвучал набатным колоколом, возвещающем о провале операции “славно почивший бард Гитторион”. Гитта даже задержала дыхание, безмолвно уставившись на закрытые двери за которыми сейчас стояло остроухое создание Эру Илуватара, которое своими остроконечными локаторами без труда различит шаги самозваного парня, в свою очередь, который и ходить-то не должен. И зачем придурошная Ягг только встала из постели? Размяться видите-ли захотелось. Размялась? Теперь размятой можно и на виселицу идти. В дверь постучали снова, чуть громче, но не требовательно. “Может ещё уйдут?” - пищал испуганный до чёртиков внутренний голос. Хотя это вряд ли. Дверь не заперта, а значит не дождавшись приглашения слуги точно попытаются по тихому проникнуть в покои и оставить всё, что принесли. Они так делают всегда. “Пришла твоя смертушка, Гитта, и Эсмички тоже. А всё ты...” - продолжал внутренний голос с нарастающим обвинительным тоном. Соврать будет нечего. Жар уже затуманивает рассудок. Нужно что-то делать. Что-то, после чего объяснений могут и не потребовать. Не сходя с места, не делая более ни шага. Но что? Мысль пришла в судорожный разум вместе с приступом лихорадки, приливом потливости от нарастающего стресса и самим действием. Ноги сами-собой подкосились, скорее от усталости, температуры, отравления, двух суток без нормальной еды, которая так и рвалась наружу от действия блевательной травы. Ещё не достигнув радушных объятий деревянного пола Ягг успела различить, как дверь едва заметно приоткрылась и из-за неё послышался знакомый голос: - Аданет Эсмеральда, вы здесь? -Твою мать, - искренне и не наигранно на родном русском простонала Ягг признав и хозяина голоса, и тот факт, что при падении она сильно стукнулась затылком о край деревянного кресла. Ведь траекторию падения вычислять было некогда. Да и какие-там синусы - косинусы. С каждой минутой всё происходящее всё сильнее и сильнее погружалось в то, что в простонародье зовётся звучным словосочетанием “лютая жопа” -Гитторион! - “свет, занавес, камера, мотор”, эльф кинулся к ушибленной негодяйке, - meldir, что с тобой? - сильные руки подхватили плечи Ягг, и встряхнули её. Хороший, чистый вестрон, перебивающийся на синдарин. Гитта приоткрыла глаза, стараясь при этом закатывать их как можно сильнее. Сердце стучало как кузнечный молот, не то от страха, не то от высокой температуры. “Тамбовский волк тебе meldir”, - с горечью пронеслось в голове. -Эй, сюда…- девушка успела сильной хваткой остановить эльфа. -Не... надо... - нацедила сквозь зубы горе актриса, - ...беспокойства. Её предали все известные ей здешние языки. Игра на грани грандиозного провала. Там, в лесу, не было так страшно притворяться почти мёртвой. Но здесь, у Таура под самым носом… Светловолосый эльф безмолвно согласился. Ведь мужчина должен быть крепок духом и не показывать своей слабости. Всё правильно. Остроух подхватил Ягг под руки и рывком поднял её на ноги. Она была достаточно лёгкой, чтобы можно было отнести её на руках, но ведь она мужчина. Парадокс, имеющий смысл только при данных обстоятельствах. Всего несколько шагов, а странница успела вся покрыться мелкой россыпью капель пота. Много корня - высокая температура. Всё научно...псевдонаучно. Но кому до этого вообще есть дело? Тем временем, незваный гость, незаслуженный друг, помог бесстыдной самозванке лечь обратно в кровать. И всё бы ничего. Но понимание того, насколько этот человек...эльф искренне относится к тому, что по сути является всего лишь фарсом, плохой постановкой двух до смерти боящихся не попасть домой девчонок, начало комом подступать к горлу Ягг. Эта правда как ушат холодной воды, вылилась ей на голову. Страх играл на нервах путешественниц, а они, ведомые этой пагубной эмоцией, играли с чувствами живых людей. Как вам такая рефлексия? Ягг была воровкой, балагуркой, актрисой, скандалисткой, порой лицемеркой, но никогда не переходила грань человечности. До этого момента. Камень в желудке, ком в горле, звон в голове, боль в душе. На глаза накатили слёзы. Но она не имела права останавливать эту игру. Сама заварила сама и должна понести своё наказание. До самого конца. А проклятый эльф не унимался быть добропорядочным, чистым и светлым, настоящим другом. Вот только не Гитте Ягг. Он взял предплечье притворщицы в свою руку, и вложил своё ей в раскрытую ладонь, в приветственном и поддерживающем жесте. Наверное он не находил слов, и потому всё продолжал молчать, просто сидя неподвижно на краю постели. Всётаки на сколько поэтичный это народ. И жесты их не лишены жизненной романтики, даже после сотен прожитых лет. Они старше лесов, мудрее целых народов, но молоды душой. Не это ли и есть их бессмертие? Всё это до поры. Пока не наступит разочарование. Или не придёт жизненный опыт. И здесь, увы, нет места шутке или сатиристическому замечанию. Последней каплей, вишенкой на горьком торте саморазочарования одной несносной особы стал тихий напев. Профессор писал, что Леголас любил петь и пел хорошо. И что бы ему не ошибиться хоть в этом. Такую незначительную мелочь, как брата престолонаследника он упустил, а с этим не ошибся. Эльф что-то пел. Ягг не удержалась и сквозь её неплотно закрытые веки просочилась предательская солёная капля. Эльф тут же заметил это и сорвался с места, на котором просидел несколько минут как каменное изваяние. В руку Гитты лёг холодный изгиб её Ривендельского лука. Остроух принёс своему умирающему побратиму оружие. -Держи,- сказал он на синдарине, - рука война становится сильнее, когда в ней его оружие. А затем он, не медля более ни секунды, покинул гостевые покои, оставив Ягг разрушать себя осознанием своих ошибок в гордом одиночестве. Эсмеральде Ветровоск в это утро повезло не меньше. Задолго до полудня она закончила все свои работы в саду. Попутно присмотрев то место у границы каменной стены, разделяющей аптекарские грядки и начинающийся лес, где есть смысл закопать свой стратегический запас сегодня, чтобы под покровом темноты просочиться за пределы самого Грота налегке, потом подобрать свои пожитки и броситься наутёк. Эльфы не спят, однако за аптекарским огородиком ночью не наблюдает ни один стражник. Здесь нечего брать, да и дальше только река. Даже если предположительный враг форсирует реку и преодолеет огород, за стены замка ему не пробраться незамеченным. А чёрные ходы для прислуги скрыты от глаз незнакомцев. Но их знает Ветровоск, ведь не зря она так много времени провела подле трудолюбивых лесных эллет, какими бы скучными и пресными они не были. Сразу же после рождения такой здравой мысли у стены, между двумя довольно примечательными кустами были закопаны мешочек с травами, некоторое количество еды, которое она брала для утреннего перекуса, но которое, при должной экономии можно было бы растянуть на несколько приёмов пищи, также садовый серп для резки трав и хорошо свёрнутый плащ, в который защищал Эсме по утрам от зябкого, влажного ветра с реки, несущей свои воды в Долгое озеро. Вторым планом можно было украсть лодку и сплавиться в прямо до самого Озёрого города. Но это слишком опасный план, учитывая все обстоятельства, которые известны девушкам, но ещё не известны жителям этих мест. Короче говоря, идти по лесной опушке вдоль потока до самого озера - единственный возможный вариант. И молиться Макаронному монстру, чтобы за ними не отправили поисковый отряд. В своих мыслях Ветровоск всё чаще обращалась к тому моменту книги, когда гномы совершат дерзкий побег из владений Лесного короля верхом на бочках. Это был бы идеальный момент для их с Ягг исчезновения. В суматохе про них могли бы забыть на некоторое время, а когда бы спохватились, они были бы уже далеко. Достаточная фора, чтобы надеяться на успех побега. А так у них будет фора всего в несколько часов, при идеальном раскладе в ночь, но что ночь для быстроногих эльфов. Их могло спасти разве что чудо. А чудес в этих краях немало,но к сожалению, все они сосредоточены вокруг одного хитрого пенсионера. А может и к счастью. Так в раздумьях травница провела ещё некоторое время. Затем постояла на крепостной стене, разглядывая окрестности, водный поток, излучину реки, и то место, где за зелёным морем листвы, скрытое от глаз обычного человека, лежало заветное озеро. Добравшись до которого их с Ягг шансы на жизнь возросли бы в несколько раз. Прошлась по длинным коридорам грота, по террасам, спустилась до нижнего яруса, где располагались многочисленные кухонные помещения, винные погреба и склады. А также темницы. Посетить темницы хотелось больше всего. Ведь неуёмно пытливый ум Ветровоск подсказывал ей, что там она может увидеть нечто интересное. Возможно гномов. Ведь временные рамки повествования Профессора говорили о том, что они уже должны были появиться в Гроте, однако их прибытие не оглашалось, что и не мудрено. Да и спросить особо было не у кого. В сотый раз замечая, что это место не столь гостеприимно, как Ривенделл. Да и как можно было покинуть этот волшебный край не заглянув в одно из самых интригующих мест. Вернувшись домой, Эсме не смогла бы себе простить, что так и не увидела темниц, куда были заточены гномы, и откуда так дерзко совершили побег. Путей попадания в это туристическое место для Ветровоск было несколько. Один, и он не самый очевидный, проколоться сегодня-же и очутиться в казематах Лесного короля, так сказать на ПМЖ, второй, более затратный, но и более безопасный - уговаривание дворцовых слуг, возможно дежурного патрульного отряда. А скорее всего одной из молоденьких горничных, в которую был влюблён начальник дневной стражи Грота. Эсмеральда удивлялась самой себе, на сколько искусной в делах сердечных приходилось ей быть, ради собственного любопытства. Особенно когда нет телевидения, интернета, а большая часть книг библиотеки недоступна по причине языкового барьера. Попрактиковавшись в манипулировании людьми некоторое время Эсме всётаки удалось добиться желаемого, и ей разрешили пройти в нижние винные погреба за креплёным вином, через темницы, что по сути и было самым коротким путём, однако по известным причинам слуги не злоупотребляли им. Дверь внешнего коридора скрипнула и часовой с недовольным придыханием обратился к не в меру любопытной гостье Таура, из чего она смогла разобрать не всё, но общий смысл был ясен: - ведите себя благоразумно, Светлейшая аданет, и старайтесь не задерживаться более, чем дозволено. Тюрьмы не место для прогулок юных дев. Эсмеральда состроила максимально серьёзное лицо, на которое только была способна, учитывая что ей просто распирало изнутри, сдержанно кивнула. -Да, господин охранник, я только спущусь за графином креплёного вина и тут же вернусь обратно. -Его вам могли принести в покои, - упорствовал охранник. -Мне проще выбрать самой, чем объяснить, которое из многих подойдёт для моего лечебного снадобья. В такие моменты она чувствовала себя Гиттой Ягг, не меньше, хлопая пышными ресницами, стараясь делать взгляд как можно более умоляющий. Эльф кивнул и Ветровоск, не дожидаясь пока тот передумает, стартовала по ступеням вниз. Пробежав ещё ярус она наконец замедлила шаг и стала жадно рассматривать всё на своём пути. Стены, на которых не было и следа от влаги, хоть это и были глубокие подвалы, всё так же расписанные тонкой резьбой по камню, как и стены на других ярусах Грота, массивные держатели для факелов. Света здесь было больше, чем она ожидала. Затем, чуть глубже решётки камер, выдолбленных в породе. Металл тонкий, так же украшенный растительным орнаментом, но очевидно, что куда более крепкий на проверку, чем на вид. Затем выход в некое подобие галереи, из которой легко просматривалось сразу несколько тюремных ярусов. По узкой дорожке на той стороне этой галереи ярусом выше, быстрым шагом семенил один из стражников утренней смены, явно возвращающийся из нижнего винного погреба, он остановился и поклонился Эсме, она присела в реверансе в ответ. Откуда-то из глубины послышался явно язвительный смешок. Ветровоск проморгалась. Возможно показалось? -Вы только посмотрите на них, чёртовы эльфы занимаются тут своими делами, делая вид, что нас попросту нет! - голос с хрипотцой, басистый, таких не встретишь у эльфийского народа. Он как-то режет слух с непривычки, после долгих месяцев проведённых в компании одних лишь эльфов. Ривенделл, потом Сумеречье и тут такой голос. И отчего-то Вестрон. Эсмеральда, совладав с любопытством, не стала отвечать на столь колкое высказывание и на всякий случай даже смотреть в ту сторону. Просто прибавила шаг. Добежав до того места, где начинался плавный поворот девушка остановилась, и посмотрев по сторонам, прижалась спиной к стене. Это было жуткое место. Каким бы захватывающим не было его посещение. -Извини, - послышалось совсем рядом, травница вздрогнула и замерла, - милая, не подашь мне вон ту вещицу… -Зря стараешься, эти длинноухие не знают общего наречия, - другой голос, как будто из глубины. До Эсмеральды начало доходить, что притормозила она около очередной камеры, и кто-то внутри пытается с ней заговорить, а тот кто находится с ним вместе, сидит в дальнем углу. Однако голоса этих двоих не показались ей какими-то зловещими, скорее знакомыми. Страх начал отступать, и к тому моменту, как девушка закончила первую фразу, от него уже не было ни следа: - отчего же, - не двигаясь с места и не оборачиваясь на голос, довольно уверенно начала Ветровоск, - я вполне сносно говорю на общем наречии. -Хорошо! Отлично! - видимо обладатель этого голоса стоял прямо около решёток камеры, совсем близко к Эсме, настолько что она могла различить нотки радости в тихом голосе этого заключённого, - у твоей правой ноги, красавица, вон там, видишь камешек, подай мне его пожалуйста. Эсме опустила взгляд под ноги и да, там действительно лежал кусок отполированного камня, отдалённо напоминающего нефрит. На котором были высечены рунические письмена. Похожие на те, что были на кинжале, который Ягг носила на специальном ремне в одном из своих сапогов. Эсме подняла камень и покрутила, припоминая откуда у Гитты тот кинжал, ведь он был у неё ещё до их прибытия в дом владыки Элронда, или Эсме что-то путает. Продолжая перебирать свои мысли на этот счёт она разогнулась в полный рост, хоть и был он у ней немногим больше метра-шестидесяти. Развернувшись она как-то небрежно неосмотрительно положила находку в протянутую из-за решётки руку и только тогда додумалась посмотреть на своего собеседника. Походный доспех, тёмные волосы, на неумытом лице борода. -Спасибо, - заключённый тепло улыбнулся. “Японский городовой” - констатировала Ветровоск. Уже который раз за последний год впиваясь взглядом черепахи, родившей слона в одного и того-же мужчину. -Не-за-что. -Русалочка? Ветровоск икнула, не совладав с собой. Но ведь именно этого она и хотела. Посмотреть на гномов. Великий Макаронный монстр милостив к своим последователям и всегда выполняет их самые необдуманные желания. -Тауриэль, - брякнула первое, что пришло ей в голову, и тут же стукнула себя по этому бесполезному предмету. Нужно было уходить. Сейчас! Ветровоск мигом развернулась на каблуках своих кожаных полусапожек и направилась обратно к выходу из темницы. Последнее, что она успела расслышать перед тем, как поднялась совсем высоко, это: - “Тауриэль, я запомню твоё имя, милая эльфийка”