Бездна.

Когда Малфой сдавленно стонет, хватаясь рукой за грудь, и конвульсивно дергаясь, я окончательно теряю самообладание.  Кидаюсь к нему, дрожащими руками пытаясь поднять с пола, но делаю только хуже. Парень надрывно кашляет, кровь начинает струиться по его бледным губам. На понимая, что делаю, я судорожно выворачиваю карманы брюк. Баночка с экстрактом бадьяна со звоном откатывается в сторону. Я тянусь за ней, одной рукой пытаясь расстегнуть эту треклятую рубашку, насквозь пропитавшуюся кровью.  Наконец, окончательно обезумев от ужаса, я разрываю рубашку, замирая от увиденного.  Я слышала про расщепление еще на уроках трансгрессии в прошлом году. Даже сама через это прошла. Но сейчас, глядя, как на боку Малфоя отсутствует немалый кусок плоти, словно отрезанный ножом, мне стоило немалых усилий не грохнуться в обморок.  Наскоро откупорив флакон с экстрактом, я поджала губы. Скольких капель хватит, чтобы исцелить его? Гермиона что-то говорила мне о несерьезных ранах, но это никак нельзя было назвать несерьезной раной. Поэтому, приложив ладонь ко лбу уже бесчувственного парня, я уронила несколько капель и застыла.  Раздалось негромкое шипение, взвился зеленоватый дымок. Когда он рассеялся, я наконец смогла выдохнуть свободно. Кровь перестала идти, рана уже не казалась такой ужасной. Зелье помогло.  Привалившись спиной к стене, я прикрыла глаза. Внутри все ходило ходуном от пережитого, взвинченные нервы все никак не могли успокоиться. Я понятия не имела, где мы, что теперь делать, но одно я знала точно.  Малфой спас мне жизнь.  И от этого становилось как-то не по себе. Я не хотела быть ему благодарной. Я не хотела быть у него в долгу. А теперь придется.  Я не знала, сколько времени просидела вот так, с закрытыми глазами, но Малфой вдруг негромко застонал. Открыв глаза, я поняла, что он очнулся и сейчас выглядел не намного лучше, чем в начале. — Ты как? – поинтересовалась я, поднимая брови. — Тупой вопрос. Хреново, наверное, – фыркнул он, опираясь головой о какую-то низкую табуретку. Светлые волосы его прилипли ко лбу, грудь медленно вздымалась.   Я нахмурилась, оглядываясь, пытаясь понять, где нахожусь. Так ничего толком и не поняв, я обернулась к Малфою: — Где мы? — Косой переулок. – отозвался он. — Магазин гребанных самодельных игрушек. Я ходил сюда в детстве с матерью.  — Круто, – кивнула я. Мы оба замолчали. Малфой прикрыл глаза, тяжело дыша. Я не решалась спросить то, что интересовало меня. Медленно поднявшись на ноги, я поплелась к двери. Но едва я взялась за ржавую ручку ладонью, Малфой открыла глаза: — Не вздумай даже.  — Что? Почему?  — Тебя поймают, оторвут голову и мне заодно тоже. Здесь, знаешь ли, теперь не самый дружелюбный народ обитает. Наложила бы лучше скрывающие чары. — У меня нет палочки! – развела руками я.  И тут Малфой в очередной раз удивил меня. Вытащив из кармана брюк мою палочку, он ухмыльнулся и швырнул ее мне.  — Кончай трепаться. Колдуй.  Пробурчав себе под нос что-то нечленораздельное, я подняла палочку и зашептала защитные заклинания, разведя руки в стороны и обходя всю комнату. Она оказалась маленькой и забитой ужасным старьем. У стены стояла ветхая кровать на трех ножках, грозившаяся упасть при малейшем движении. Окна были занавешены грязными спутанными занавесками, побитыми молью. Огромный шкаф стоял рядом со столом и тремя сломанными стульями. Малфой полу-сидел полу-лежал, оперевшись спиной об один из них.  Закончив, я опустила палочку и обернулась к парню. Он по-прежнему лежал с закрытыми глазами и мне вдруг показалось, что он умер. — Малфой? – позвала я его, но парень даже не шевельнулся. — Малфой! – взвизгнула я, подскакивая к нему.  Драко недовольно нахмурился, медленно приоткрывая серые глаза. Скривил губы в усмешке: — Расслабься, я еще не подох.  — Давай, я перетащу тебя на кровать.  Малфой отмахнулся, снова прикрывая глаза: — Отстань.  Я снова замолчала, кусая губы. Наконец, решилась спросить: — Зачем ты спас меня? Драко снова нахмурился. Было видно, что я крайне надоедаю ему своими вопросами, но я не могла молчать.  — Этот дом и так полон дерьма. Не хочу, чтобы там кто-то еще сдох.  — Зачем ты лжешь? — Слишком самоуверенно с твоей стороны полагать, что я лгу. – отозвался Малфой, закатывая глаза.  — Малфой, ты!.. — Малфой, Малфой! – передразнил меня парень. — Лучше бы поблагодарила за спасение своей шкуры.  — О, я поняла. Ты вытащил меня для того, чтобы потом ткнуть меня лицом в этот поступок. Показать, какая я неблагодарная свинья, а ты – золотой мальчик.  — Ты просто читаешь мои мысли.  — Ты просто циничный урод! — О, мне так жаль.  Мы сидим в полном молчании до самого рассвета. Когда первые лучи солнца пробиваются сквозь занавески, я, умирая от усталости, ложусь прямо на грязный пол и прикрываю глаза. Пытаюсь расслабиться и заверить себя, что все будет хорошо и ничего еще не закончено. Внушение не удается, но я слишком устала, чтобы продолжать  размышлять о произошедшем, поэтому, как только я отбрасываю надоедливые мысли в сторону, сон завладевает мной и я проваливаюсь в темноту.  ••• Гарри сидит на ступеньках в коттедже "Ракушка", куда их несколько часов назад перенес Добби. Он закрывает глаза, чтобы хоть как-то отгородиться от всего, что его окружает.  Добби погиб, Гермиона до сих пор в шоке, Фэй осталась в Малфой-Мэноре, а ее отец, только что трансгрессировавший сюда, сейчас сидит в гостиной и невидящим взглядом смотрит на камин.  Он бы все отдал, только чтобы больше никогда не повторить этих слов:"Мы не успели спасти и ее. Простите, мне жаль."  Они звучат так лживо, так гадко, хотя ему действительно очень жаль.  Рон на кухне о чем-то говорит с Биллом. Гарри не пытается прислушаться, копание могилы для Добби совсем не отрезвило его. Сделало, кажется, еще хуже.  За спиной раздаются негромкие шаги. Флер медленно проходит мимо него, задерживаясь лишь на минуту, чтобы провести тонкой рукой по его спутанным волосам и тихо произнести: — Все будет хорошо.  Гарри кивает, потому что Флер, скорее, говорит это, чтобы утешить себя, а не его. Они все слишком устали. Никто из них не заслужил всего этого.  Внезапно его озаряет мысль. Если Беллатриса так переживала насчет сейфа, значит ли это, что там могло быть что-то еще, кроме меча Гриффиндора?  И это осознание словно придает ему сил. Он вскакивает на ноги, пошатываясь от переполняющих эмоций и понимая, что еще не все потеряно. Кидается в кухню и восклицает удивленным Рону и Биллу: — Я знаю, где еще один крестраж! ••• Когда я просыпаюсь, мне кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как я оказалась в этой захламленной комнатушке. Голова жутко болит, все тело ноет от неудобной позы, в которой я спала, да еще и чертово слово, вырезанное Беллатрисой на моей руке, начинает жечь огнем.  Опираясь на дрожащие руки, я приподнимаюсь с пола. Малфой лежит на том же самом месте, ужасно бледный, с темными синяками под глазами и окровавленной грудью. Я подбираюсь к нему, чтобы разбудить и заново перебинтовать рану чем-то новым.  — Эй? Ты спишь? – я слегка толкаю его в плечо. — Да. И не вздумай будить меня, идиотка. – рычит Малфой сквозь стиснутые зубы.  Поджимаю губы, молча проглатывая его оскорбления. Бить его сейчас все равно нельзя.  — Нужно сменить бинты, умник. – процедила я, складывая руки на груди. — Но если ты хочешь утонуть в собственной крови, пожалуйста, я не против. Дело твое.  Малфой, наконец, открывает глаза, одаривая меня взглядом, полным презрения и нехотя отодвигается от стены. Я тянусь за своей кофтой и с сожалением сжимаю в руках приятную ткань. Придется пожертвовать ею.  Драко смотрит куда-то в сторону, молча снося все процедуры, которые, я уверена, не слишком приятны. Я даже благодарна ему за молчание. Его шуточки и язвительные фразы были бы сейчас крайне неуместны.  Наконец, он выдыхает сквозь стиснутые зубы и цедит: — И какого черта ты еще здесь делаешь?  Удивленно смотрю на него: — Что ты имеешь в виду? — То, что сваливала бы ты уже отсюда.  — Нас могут здесь найти?! – перепугалась я. — Не нас, тебя. Я не собираюсь заступаться за тебя, в случае разоблачения. — Неужели, ты подумал, что я надеялась на это? – усмехнулась я. — Тебе верить – себя не уважать. — Но ты поверила. – ухмыляется он в ответ. — Всем свойственно ошибаться.  — Это теперь так называется? – он приподнимает брови, насмешливо глядя на меня.  Не верит, значит? Ну и ладно. Ну и пожалуйста!  — Именно так. Хочешь узнать? Я совсем не благодарна тебе за спасение! А знаешь, почему? Потому что это все ерунда! Ты столько всего натворил...ты меня обманул! Из-за тебя погиб Дамблдор, ты понимаешь?! – я и сама не заметила, как голос мой превратился в крик.  Малфой как-то странно дернулся, словно мои слова ударили его. Ну и пусть! Что, правда глаза колет? Ну так получи ее! — Ты думал, что вытащил меня из этой передряги, и автоматически стал святым?! Вынуждена опустить тебя на землю – нет. И я... Я даже договорить не успела. Для раненного и уставшего Малфой двигался слишком быстро. Схватив меня за шею, он с такой силой припечатал меня к стене, что зашумело в ушах. Я закашлялась, изумленно глядя на него.  Бешеный серый взгляд буквально раздирал мое лицо, заставляя все внутри переворачиваться. Светлые волосы почти касались моего лба, верхняя губа гневно подрагивала.  — От...пусти. – прохрипела я, хватаясь за его руку и вжимаясь в стену, пытаясь убежать от его ледяных рук, сжимающих мое горло.  — Мне не нужна твоя сраная благодарность. И ты мне тоже не нужна. Можешь катиться к чертовой матери, но запомни: ты никогда ничего для меня не значила. Гребанная фальшивка. Эти слова размашисто ударяют меня по лицу. Так, что я даже дергаюсь в сторону. Глаза щиплет от слез. Каким бы идиотом не был Малфой, я не могла поверить, что он это сказал. Что он назвал меня так. Это было просто чертовски больно. Отдернув руку, он отошел к кровати и плюхнулся на нее, отчего она жалобно заскрипела. Постояв на месте еще несколько мгновений, я села на пол, прижав колени к груди и пряча в них лицо.  ••• Ярость просто разрывала его изнутри.  Да как она посмела подумать, что он решил таким образом вымолить ее прощение?!  Ему ни к черту ее прощение, благодарность и она сама. Долбанная дура.  Гребанная фальшивка. Он вздрогнул от своих же мыслей. Нет. Он не станет называть ее так. Не потому, что считает иначе, а потому, что это придумала Беллатриса. Он с ней не заодно. Он не станет называть ее так.  Ну, молодец, герой. Ты ведь уже назвал ее так. Медленно переведя взгляд, Малфой наткнулся на это самое слово, которое краснеющим пятном выделялось на ее бледной вытянутой руке. Она сидела, ссутулившись, пряча лицо в коленях и как-то странно вздрагивая.  Он даже не сразу понял, что она плачет.  А когда понял, разозлился еще сильнее. Какого хрена ты плачешь сейчас, когда сама вывела меня из себя?! Какого хрена ты это делаешь?! Он попытался спрятать дрожавшие, непонятно от чего, руки.  Зачем он здесь? Почему сделал это? Что скажет отцу?  Почему у нее теперь светлые волосы?  Он едва удержался, чтобы не рассмеялся в голос. Какой бред. Какой, черт возьми, бред. Она заставляет его нести бред. Думать бред. Она вытряхивает из него всю адекватность. С ней рядом он становится совсем ненормальным.  И, конечно, он не жалел, что он сейчас плачет. Он хотел довести ее. Поставить на место. Заткнуть.  Он не жалеет.  Но почему тогда он снова чувствует, что сделал что-то не то? Чувствует на себе взгляд. Поднимает голову и встречается с ее зелеными глазами. Покрасневшими от слез, глядящими осуждающе и как-то...разочарованно. Она обиделась, понятное дело, но неужели, снова разочаровалась в нем?  Привыкай, детка.  Это хреново, вообще-то.  Он не жалеет?