Триумвират: шаги отверженных

      Невероятная, всепоглощающая боль в теле, которая пронизывала, каждую клетку организма изнутри. О, демиурги, так не бывает! Он воин, и не раз переживал ранения, но сейчас, казалось, что каждый нерв воспален. Сделав глубокий вдох, Эйс открыл глаза и ничего не увидел, вокруг была кромешная тьма… он ослеп? В этом сумасшедшем мире все было возможно. Привыкший быть неуязвимым, с легкостью преодолевающим любое сопротивление, здесь, на этой стороне, он казался себе обнаженным, уязвимым, как младенец, и беспомощным. Страшно! Страшно не так за себя, как за тех, кто оказался в таком же положении. Страшно за друзей, ставших за столетия его семьей, плотью и кровью. Если с ними что-то случилось, он уничтожит всех! Весь мир, который позволил этому произойти. Затем найдет гребаных создателей, которые написали все заранее. Тех, кто отвечает за судьбы, и до которых не могут добраться даже сами демиурги, так как понятия не имеют, кто эти ублюдки. Тяжело осознавать, что даже высшими божествами кто-то управляет. Дерьмо! Все действительно дерьмово и, по всей видимости, просвета впереди не наблюдалось.       Собрав все силы в кулак, здоровяк поднялся, издав при этом стон, отразившийся от стен помещения, в котором он находился, и вернулся к Эйсу, ударяя в барабанные перепонки, заставляя парня поморщиться. Разведя руки в стороны, Эйс нащупал твердый бетонный пол, который на удивление был теплым, и, решив, что находится где-то наподобие темницы, почувствовал дрожь. Неужели он снова заперт? Неужели их снова поймали и поместили в ту проклятую скалу?! — Эй?!       Снова кошмарная акустика и удар в барабанные перепонки, но кроме этого звука больше ничего. Тишина полнейшая. Хорошей новостью оказалось достаточное количество воздуха, чтобы не чувствовать дискомфорта. Замерев, Эйс прислушался, отпуская все свои чувства на свободу, пытаясь уловить хоть какой-то признак жизни за пределами «темницы».       Дуновение ветерка. Легкое, едва уловимое коснулось его лица. Есть! Вставая на дрожащие ноги, Эйс вытянул руки вперед, чтобы нащупать одну из стен, и тут же ударился головой о потолок. Отлично. Высота помещения чуть больше метра восьмидесяти, что явно не соответствовало его двум с лишним метрам роста. Хреновенько, но терпимо. Вновь остановившись и замерев, он упер руки в колени, чтобы не напрягать ноющую спину, и поморщился от пронзившей его боли. Ага! Поток воздуха явно появился откуда-то справа. Найдя стену, Эйс двинулся вправо, ощупывая её и матерясь, когда рука попадала в углубления и вляпывалась то ли в скопления пыли, то ли в паутину. Отлииично! Вот оно! Маленький металлический квадратик в стене размером примерно двадцать на двадцать сантиметров, закрывающий вентиляционное отверстие. Оно явно не могло служить проходом, а учитывая, что стены были каменные, на то, чтоб увеличить его хотя бы вдвое, понадобится не один год. Этот план побега отменялся, но здесь была весьма полезная вещичка: кусочек металла, прикрывающий вентиляцию. Если его отковырять и немного заострить, получится нечто напоминающее оружие. Класс! ***       — Орин?       Легар заглянул в комнату, в которой до сих пор, несмотря на позднее время, находился маг. День клонился к вечеру, а фей так и не вышел.       — Орин, ты в порядке?       Старик лежал на кровати полностью укутанный в одеяло и не шевелился. Медленно подойдя к кровати, демиург опустился на колени возле нее и потрепал за плечо мага. Тот никак не отреагировал на прикосновения, и Легара накрыла паника. Сдернув одеяло в сторону, он уставился на лежащего в позе эмбриона фея. Черт, он выглядел хреново. Гематомы разрослись, перейдя на шею и достигая уха, дыхание было медленным и спокойным. Маг еще дышал. Накинув одеяло обратно, Легар выскочил из комнаты. Быстро передвигаясь по коридору, он постучал в дверь Кина и, не дожидаясь ответа, рванул ее на себя.       — Кин!       Парень оторвал взгляд от телевизора и удивленно посмотрел на дядю.       — Кин, вставай! Пошли со мной! — так же, не задерживаясь, он выбежал обратно в коридор, точно зная, что племянник не будет задавать вопросов. Он снова пересек коридор, заходя к Орину.       — Легар, что…       Вопрос повис в воздухе. Кин застыл на пороге комнаты, шокировано пялясь на лежащего. Хреново! О-о-очень хреново!       — Какого черта, Легар? Почему он не сказал, что все настолько плохо?! Черт!       Кин упал на колени и провел рукой по обнаженной спине мага. Она выглядела отвратительно. Казалось, что он просто гнил изнутри. Дерьмо!       — Нужно что-то делать! Я был уверен, что он еще держится! Что величайшей проблемой старика является отсутствие молодой внешности и эрекции! Чтоб меня…       Орин дернулся, но, скорее всего, во сне. Аккуратно потрепав мага за плечо, Кин попытался привести его в чувство, но тело по-прежнему было неподвижно. Складывалось впечатление, что он впал в анабиоз.       — Кин, я прошу тебя, проследи за ним, пока я не вернусь.       — Куда ты?       — Не знаю! Буду пытаться найти этот проклятый глаз оракула. Понятия не имею, где и как, но необходимо попытаться. Мы не можем позволить ему умереть.       Кин опустил голову. Он просто не знал, что сказать. Он сам виноват в сложившейся ситуации. Орин пришел к нему за помощью, и вместо того, чтобы сделать все возможное… дать ее! Он тупо нашел в библиотеке какой-то старый рецепт и все. Он сам должен был начать поиски глаза и сварить проклятое зелье, даже если для этого могли понадобиться его собственная нога и клочок облака.       — Кин! Ты меня слышал?! Проследи за ним! Я найду Нераида, и мы попытаемся хоть что-то сделать!       — Хорошо. Я буду здесь. ***       Кин наблюдал за Орином и понимал, что просто не может отвести глаз. Какой же он придурок! Сидит тут на жопе и даже не пытается что-либо предпринять. Просто ничтожество! Он смог воскресить свою мать, соткав ее тело из воздуха, так какого же хрена он не может сделать то же самое сейчас?! Гребаный мир! Здесь нет даже достаточного количества магии, чтоб вылечить кого-либо от диареи, не то, что воскресить, даже при условии, что ты демиург. Здесь от него нет никакого толку. От его дара - созидать.       Сев спиной к стене, Кин сложил ноги по-турецки и закрыл глаза, пытаясь нащупать нити своего мира, того, где он чувствовал себя властелином. Где рядом был его ворон. Так хотелось опять почувствовать безвоздушное, абсолютно его пространство. Ему хотя бы отголосок того всепоглощающего счастья, и тогда Кин воспрянет духом. Сможет снова в себя поверить! Находиться по эту сторону было безопасно, приятно чувствовать защищенность, но здесь он был всего лишь шестеренкой большого механизма по спасению мира. Никакого созидания. Никакого творчества, и это его частично убивало. Привыкнув в Лернасе творить, создавать и познавать себя, здесь он оказался словно лишенным рук.       Открыв глаза, Кин почувствовал мигрень. Этим заканчивались все его попытки «вернуться домой». Запрокинув голову назад, парень несколько раз ударился о стену затылком. Черт! Насколько же он беспомощен! Бессмысленные способности и дар. Столько впустую потраченного времени на обучение и познание себя. ***       Кин сидел на барном стуле, уперев локти в гранитную поверхность, и прятал лицо в ладонях. Эмиль удивленно смотрел на склоненную над кухонной столешницей фигуру.       — Кин, малыш, ты в порядке?       Кажется, нет. Убрав руки от лица, Кин посмотрел на возлюбленного слегка расфокусированным взглядом. Оглядевшись вокруг, Эмиль заметил полупустую бутылку бурбона.       — Кин! Малыш, ты пьян? — это было, как получить по голове упавшим метеоритом.       Кин никогда не пил. Кроме того, он не переносил пьяных и даже слегка выпивших людей. Видимо, дело приняло серьезный оборот, раз он сам решил принять на грудь. А вот что это за дело такое, Эмилиэль собирался выяснить.       Демиург как-то неуверенно пожал плечами и откинул со лба прядь волос.       — Эмиль, скажи, я ничтожество?       Охренеть! Такого оборота блондин не ожидал. Невозможно было представить, откуда у парня такие мысли.       — С чего такие выводы? — подойдя к столу, Эмиль взял бутылку и, закупорив ее, убрал остатки в кухонный шкафчик. — Нет, конечно! — эльф подошел к брюнету и помог тому подняться со стула, чтоб проводить его в комнату.       — Я ведь ничтожество! Кто я вообще такой? Недочеловек? Недодемиург? Кто я, черт возьми, такой, Эмиль?! — эмоции парня били через край, пока Эмиль снимал с него одежду, чтобы уложить в постель.       — Ты — Кин, и этого достаточно для меня и Дэна. Все остальные могут валить на хрен.       — Подожди! Я не могу лечь спать! Я должен следить за Орином!       Эмиль нахмурился.       — А что с Орином не так?       — Эмиль. Эмиииль! Какие же мы болваны! Как мы могли не заметить, что он умирает? Как мы могли не разглядеть за напускной бравадой того, что с ним происходит на самом деле? Фей отдал нам все! Всего себя ради меня, а я повел себя как гребаный засранец!       Чувствуя, что кровь отхлынула от лица, Эмиль пытался понять, не тот ли алкоголь результат этой речи , который парень приговорил в одно лицо.       — Орин... что?       — Умирает, Эмиль! Он умирает, и я тому вина! Я даже не могу ничего сделать!       Метнувшись в коридор, Эмиль добежал до комнаты мага и ворвался в нее без стука. Не останавливаясь, подошел к кровати, взглянул на бледное, чуть с синеватым оттенком лицо фея. Слегка сдвинув одеяло вниз, блондин не мог поверить своим глазам: тот очень плохо выглядел. Можно сказать, он был похож дышащий труп. Вернувшись в спальню, эльф сел на кровать рядом с Кином и запустил руки в волосы, словно подергивание за них могло заставить работать его заторможенный мозг.       — Кин, что делать?       — Не знаю. Нэра с Легаром пошли искать глаз оракула, но у меня подозрение, что у них ни хрена не получится. Нужно искать другой выход. Причем срочно.       — А он есть?       — Пока я его не вижу. Здесь, на этой стороне, я бесполезен.        Ага! Вот она и причина сегодняшнего запоя.       — Сколько у нас времени?       — Эмиль, я понятия не имею, — Кин застонал, чувствуя беспомощность. — Думаю, сутки, не более. Он в очень тяжелом состоянии.       Эмиль лег рядом с Кином и положил его голову себе на сгиб локтя, притягивая ближе и обнимая.       — Как думаешь, что с ним?       — Мне кажется, это очевидно. Старость, Эмиль. Это всего лишь старость. ***       Проклиная все на свете, Легар с Нераидом вернулись домой. Смысла бродить в ночи не было. Они и так обошли всех в округе, кто мог бы хоть отдаленно знать оракулов. Они были готовы голыми руками порвать любого предсказателя, лишь бы добыть орган зрения, но все было бесполезно. Завтра они с самого утра собирались навестить Лауру. Она гениальная женщина и просто обязана помочь им найти выход. Кто, если не она?       — Ну как? — Дэнгар и Эмиль поднялись навстречу демиургам, когда те вошли в гостиную. Оба сидели и, чтобы убить время, смотрели автомобильное ралли, пока не услышали, что входная дверь открывается.       Легар упал в стоящее неподалеку кресло и устало потер глаза. Нэра же сел прямо на пол возле дивана и, молча, уставился на экран, автоматически протягивая руку к стоящему на журнальном столике попкорну и закидывая его в рот.       — Ничего. С утра мы рванем к Лауре.       — Почему не сегодня? — этот вопрос вырвался у Эмиля сам собой. Он просто не успел захлопнуть рот. Понятно, что парни устали, но следовало заглянуть к суккубше в первую очередь.       — Потому что ее нет. Вначале мы зашли туда, но ее девочки сказали, что она отчалила в Лернас. Один хрен знает, на кой она сунулась на ту сторону, учитывая, что ей не позволено, даже мысленно, туда возвращаться. Будем молиться, чтобы у нее все было хорошо, и она вернулась в срок, то есть к шести утра.       — Отлично. Помощь нужна?       — Нет. Мы сами справимся. Мы уже встречались с ней однажды, и, думаю, она запомнила эту встречу, но не откажется помочь. Как Орин?       Эмиль пожал плечами. Все было действительно неясно. Старик выглядел хреново в течение всего дня, и понять, изменилось ли его состояние за день, было очень трудно. Стало ли оно хуже либо лучше.       — Извините, ребята, мы спать. Хреновый день. Хреновый мир. Хреновые обстоятельства.       — Хорошо, — они обменялись теплыми объятиями, и вскоре братья скрылись в своей комнате.       — Завтра Кину будет очень плохо, — Дэн сказал это, потому что нужно было что-то сказать во внезапно повисшей тишине.       Не то, чтобы он чувствовал себя неловко, от отсутствия каких бы то ни было тем между ними с Эмилем, но молчать так, словно у них уже траур, тоже было невыносимо.       — Ага. Ему и сегодня-то было не сладко, а завтра еще прибавится и похмелье.