Под дождем. Часть вторая

Когда за Ятеном закрылась дверь, Сейя вернулся на кухню, налил себе новую порцию кофе и включил маленький телевизор — просто так, для разбавки тишины. Даже в свои редкие выходные мужчина нечасто оставался дома, предпочитая короткие путешествия и посещение каких-нибудь развлекательных заведений. У него была целая куча приятелей, подружек и знакомых, которые в любую секунду были готовы пойти с ним в любое заведение Токио или вырваться на день на турбазу, однако спозаранку заявившийся Ятен вдруг навел его на мысль, что Сейя давно не навещал своих родных и не знает, что творится в их жизни. Нет, Сейя им довольно часто звонил, поддерживал связь даже в самое трудное для себя время, но чтобы приехать просто так, внезапно… Коу не мог вспомнить, когда такое было. Всегда находились какие-то суперважные дела, ошеломительные идеи, крутые компании и симпатичные девушки, и Сейя ехал в загородный гольф-клуб или бежал в ресторан, отписавшись матери короткой смс-кой. Даже братьев он почти не видел, хотя у этой медали было две стороны: во-первых, ему совершенно не нравилась жена Ятена, и хотя это было взаимно, Кимико обижалась и жаловалась, если ее куда-то не приглашали, а приходить к ним в дом было скорее нервотрепкой, чем долгожданной встречей; во-вторых, у Тайки наступил какой-то особо сложный период в карьере, и ему тоже не до Сейи и не до «глупых развлечений». Из братских чувств Сейя, конечно, все равно виделся с Тайем, его судьба была ему небезразлична, однако эти встречи, кажется, не приносили удовольствия никому, лишь несчастная Ами извинялась больше положенного на неоправданную грубость своего парня. Сейя не злился, он понимал, что Тайки ведет себя так от бессилия, и все вокруг кажутся ему несправедливо счастливыми и благополучными, поэтому никогда не пытался лезть близнецу в душу. Отчасти ему было даже совестно, потому что со стороны он казался успешным и беззаботным, хотя мало кто знал, чего стоит ему эта вся мишура. Рядом с погрязшим в семейных разборках Ятеном и доведенным до отчаяния Тайки веселый и обаятельный бизнесмен Сейя, конечно, выглядит куда выгоднее своих потрепанных жизнью братьев. Но был ли Сейя счастлив? Все вокруг думали, что знают ответ на этот вопрос. А вот сам Сейя — нет. Иногда Сейя и сам думал, что, видимо, приелся собственным благополучием: в финансовых делах ему поразительно везло, с людьми он сходился в два счета, у девушек пользовался громадной популярностью и умудрялся проворачивать в свою пользу такие безнадежные сделки, что все только диву давались. А сам он находился в какой-то постоянной растерянности от всего происходящего. Нет, к своей работе он относился с истинным азартом и искренне вкладывался в свое детище, но все остальное казалось ему порой пустым сном. Он потерял счет курортам и городам, в которых был, и совершенно серьезно не мог вспомнить, с кем куда ездил и кого как зовут. Просмотрев от корки до корки записную книжку, Коу понял, что у него нет друзей, ничья жизнь из них ему неинтересна. Проведя с девушкой несколько дней, он становился к ней безразличен, хотя еще вчера мог осыпать очередную спутницу льстивыми комплиментами. Его все меньше радуют дорогие игрушки, и бриллиантовые запонки очередного бизнес-партнера не вызывают ни зависти, ни трепета. Деньги — это те же фантики, которые нужно копить. А еще можно время от времени вкладывать, и тогда люди вокруг как-то начинают подозрительно добреть: девушки жеманничать, а мужчины набиваться в друзья. Фальшивая любовь за пару хрустящих бумажек. И сейчас, не слушая треп ток-шоу по телевизору, не выпив ни глотка кофе, Сейя осознал, что ему до щекотки в горле хочется домой. Нет, не в эту коробку с мебелью. К родителям. Увидеть их искреннее счастье от того, что он пришел, и испытать это счастье самому. Вновь выплеснув кофе в раковину, Коу быстро принял душ, натянул первую попавшуюся футболку и джинсы и рванул в отчий дом на своем мотоцикле, который он любил куда больше, чем новенький красный мерседес, стоящий в гараже. Ему было странно волнительно, и перед тем, как свернуть на свою улицу, молодой человек купил небольшой букет белых роз, что еще больше прибавляло торжественности приближающемуся моменту. Нет, ну в самом деле, была тут нотка праздника! И чувство это стало в стократ сильнее, когда Сейя нажал на дверной звонок, и ему открыла Алисия. — Сейя? — на лице матери отразился такой восторженный испуг, что у мужчины невольно екнуло сердце. — Фрэнк, погляди, кто к нам пришел! — и тут же обняла своего старшего сына такими объятиями, на которые, наверное, не способна ни одна столь же хрупкая женщина. Ворча, сворачивая на ходу газету, все такой же высокий и суровый на вид, в коридор вышел Фрэнк, явно не ожидающий никаких особенных новостей; но даже у него невольно разгладилось лицо при виде одного из сыновей, который в прошлом едва ли не больше всех вызывал опасений. — Привет, папа. Фрэнк ничего не ответил, только похлопал его по плечу, но Сейя успел-таки словить его взволнованный и растроганный взгляд и вновь подумал, что слишком редко видится со своими неминуемой стареющими родителями. Волосы и брови отца уже изрядно подбиты сединой, да и у маминых глаз прибавилось лучистых морщинок, а он позволяет себе являться к ним едва ли раз в пару месяцев. — Ну что ж мы встали? Проходи, сейчас соберем стол. Шумное благодаря неугасимому энтузиазму Алисии чаепитие от обсуждения старшего сына невольно переходит к остальным, и настроение родителей меняется. Они тоже обеспокоены семейными ссорами Ятена, но не вмешиваются, все-таки надеясь на перемирие. А уж Тайки и вовсе заставляет их не спать ночами, ведь его не спасает ни поддержка родных, ни помощь любимой девушки. — Ами очень славная, — с печалью вздохнула Алисия, — она вытерпела столько, сколько другая бы не стала терпеть. Но она не может помочь Тайки. Быть может, если бы они поженились, он бы отвлекся на семью и перестал себя терзать отсутствием финансирования, однако он о свадьбе ничего слышать не хочет. Говорит: «Какой из меня муж, когда я не могу прокормить даже себя?». Бедная девочка! А ведь она, наверное, ждет, надеется… — Уж если на то пошло, я вообще думаю, что он на ней никогда не женится, — хмуро заметил Фрэнк, поднимая глаза от своей газеты. — Все это просто отговорки. Денег у него нет, видите ли. Сейя сто раз звал его к себе. А ему все туда же — в свою нищую науку. Было видно, что это он не со зла, волнуется Фрэнк не меньше Алисии, но жизнь для него была куда более грубой штукой, чем для сентиментальной жены, желающей оправдать всё и вся. — Но не можешь же ты отрицать, что наш Тайки действительно талантлив, и если бы ему дали достаточно возможностей, он бы обязательно… Сейя почуял неладное, потому что в бледные щеки матери ударила кровь, а на тонкой шее забилась жилка — верный признак того, что она начинает злиться. В такие моменты Сейя не видел в ней кроткой женщины, лишь тигрицу, готовую порвать глотку любому, кто посягнул на честь ее ребенка. — Нет, конечно, — Фрэнк успокаивающе поднял ладонь, — мозги у него работают, что надо. Только вот вместо того, чтобы отбросить свои бесплотные мечтания и заняться грубым сколачиванием своей жизни, он заперся в четырех стенах и всем нам треплет нервы. Сейя понял, что еще чуть-чуть, и разразится настоящий скандал, поэтому быстро перевел тему в другую сторону, а потом клятвенно пообещал родителям навестить своего бедового братца. Странно, но они смотрели на него, как на последнюю надежду, и Сейя вдруг впервые подумал, что, быть может, действительно может помочь Ами и Тайки. *** — Кимико, ты дома? Ятен небрежно бросил ключи на маленький столик и снял ботинки. Странно, но никто не отозвался, хотя обычно в это время Кимико смотрела свой любимый сериал, впрочем, все сериалы были для нее любимыми. Но в гостиной было пусто, а дом — тих. Быть может, она вышла за покупками? Вздохнув с неожиданным облегчением, Ятен разделся и поднялся к себе в комнату, машинально ослабляя узел галстука. А вдруг она ушла куда-то с подружками, и у него будет шанс спокойно посидеть в одиночестве и обдумать все то, что накопилось в последнее время? А мыслей-то выше крыши, если на то пошло, того и гляди раздавят. Ему необходимо подготовиться к тому, чтобы объявить о разводе, Сейя тысячу раз прав, называя их семью фикцией. У них нет семьи и, по сути, никогда и не было. Да, они с Кимико создали внешние условия для ее создания, но наедине, внутри их общего, как им казалось, дома, никогда не было домашнего очага. Четыре стены, крыша и штамп в паспорте еще не означают семью, любовь и преданность. Этого не смог изменить даже ребенок. Да, Ятен страдал по умершему сыну, которого ему так и не удалось подержать на руках. Но и зачать другого он не мечтал. Он просто не видел Кимико матерью своего ребенка. Ятен открыл двери в спальню и машинально нажал на включатель. Раскрывшаяся перед ним картина заставила его нелепо замереть на месте с протянутой рукой. Кимико лежала на полу; ее темные волосы ореолом разметались по паркету, руки раскинуты в стороны. Лицо, обращенное прямо к Ятену, казалось белым и неживым, будто выточенным из грубого камня. Рядом валялась опустошенная пластмассовая баночка, которую Коу уже видел: Кимико часто пила эти таблетки, жалуясь на нервы и головную боль. Но, кажется, пару дней назад она была полной, а сейчас… — Кимико! — мужчина опустился на колени перед женой и пару раз испуганно хлопнул ту по щекам, однако девушка, конечно, не очнулась. Секунды растерянности, звонок, скорая. Мысли о собственных бедах исчезли. *** Оседлав свой байк, Сейя направился к дому брата, который тот снимал в пригороде. Тайки предпочитал уединение и тишину городской суете, поэтому, как только выдалась возможность, переехал из Токио. Здесь он мог спокойно заниматься своими изобретениями, складировать всякий хлам и часами не вылезать из своей крошечной лаборатории. Ами он вверил заботу о совместном хозяйстве и поддержку уюта, считая, что таким образом обеспечил своей девушке счастливое проживание, вполне достойное женщины, которая рано или поздно будет носить почтенную фамилию Коу. Жаль, что он совершенно забыл спросить мнение Мисти, которая, уважая талант будущего супруга, не перечила его выбору и, более того, поддерживала его чудачества. Тайки и правда был гениален, а к гениям следует проявлять снисхождение. Когда Сейя задумывался, что приходится терпеть несчастной Ами рядом с его сдвинутым на голову братцем, искренне ей восхищался и сочувствовал. Как любой ученый-фанатик, Тайки был мало приспособлен к обыденной жизни и до ужаса неряшлив и невнимателен. Единственное, что его заботило, это его драгоценная лаборатория, в которой он был готов сидеть сутками до потери сознания. А сейчас Тайки был на пороге какого-то гениального открытия, которое должно перевернуть мир, однако жесткое недофинансирование тормозило процесс, и несчастный Тай, и без того умалишенный до своей науки, находился в настоящей депрессии. Как справлялась с этим несчастная Мисти, и думать не хотелось. Наконец, разгоряченный от быстрой езды и далекой дороги, Сейя припарковался около небольшого голубого домика с крошечной лужайкой. Поправив ремень на джинсах, растянутую футболку и косуху, молодой человек позвонил в звонок, и уже через минуту ему открыла двери заспанная Мисти. — Сейя? Ее темные волосы, отпущенные до плеч, смешно топорщились в стороны, лицо было все еще ребячески опухшим после сна, а на щеке — красная полоса. Длинный зеленый халат словно был снят с чужого плеча и болтался где-то в лодыжках, и от этого она казалась еще более хрупкой, чем была на самом деле. Зябко скрестив на груди руки, улыбаясь и щуря глаза, девушка отступила в сторону, приглашая старшего Коу внутрь. — Вот это люди в Голливуде! Какими ветрами принесло в наше скромное обиталище? — она быстро посеменила куда-то вглубь, и парню пришлось поторопиться следом. — Уже и не помню, когда ты приезжал в последний раз. Чай, кофе? Завтрак, обед, ужин? — Пожалуй, чай, — Сейя разместился в кресле в гостиной, и уже через пару минут Ами вернулась с подносом, на котором стояли две дымящиеся чашки и вазочка с печеньем, орехами и сухофруктами. Ему нравилось быть здесь. Нравилось, что ему рады, нравилось, что можно быть собой, что Ами не стесняется своего смешного халата и заспанного лица, что она принесла ему чай, а не побежала, сломя голову, пудрить нос и подводить ресницы. Не старается произвести впечатление, и в этом… очаровательна, что ли. — Надеюсь, не по делу? А так, погостить? — она села напротив и закинула ногу на ногу. — Погостить, — согласился Сейя, — извини, что разбудил. Тайки еще спит? — Куда там, — Мисти безнадежно махнула ладошкой, и улыбка пропала с ее губ, а на носу появилась тоненькая тревожная морщинка, которую Сейе уже доводилось видеть — у мамы. — Я уже не вникаю в его режим дня. Спал ли он вообще? С утра пораньше, схватив какие-то бумаги и три набитых пес знает чем пакета, умчал в неизвестном направлении. Он сейчас все дороги обивает, пытаясь добыть финансирование. Не ест совсем, исхудал, на улицу не выходит практически. И ты попробуй ему что-то сказать! «Ты не понимаешь, — она очень точно скопировала голос Тайя, и Сейя невольно ухмыльнулся, хотя причин для радости было мало, — я должен добиться того, чтобы эти олухи меня услышали! Они не знают, что отбрасывают человеческий прогресс на целые годы!» Да уж, куда мне, малограмотной, вникнуть. Похоже, накипело. Сейя сочувствующие покачал головой и отпил из своей чашки: — Мой братец всегда был придурком, пусть и умным придурком. Ты сама его выбрала, так что, увы, советую смириться. Он всегда таким был, а теперь еще и отбился от предков. — Все бы ничего, Сейя, — Ами доверительно качнулась вперед и понизила голос, — но он совершенно себя изводит. Я нахожу его спящим повсюду: в ванной, на кухне, в лаборатории, у него элементарно нет сил до спальни дойти. Ест через раз, а то и через два, от меня отмахивается, как от мухи. Я уже поневоле ощущаю себя горничной в этом доме, потому что, увы, моему парню на меня ровным счетом плевать. Уж прости, что сейчас все это на тебя выливаю, поделиться не с кем, — она нервно вздохнула и поставила чашку на стол. — Я здесь от мира оторвана, все друзья, родственники — в городе, а я его одного оставить боюсь даже на день, пропадет ведь. Кто его накормит? Выдаст чистое белье? Напомнит, что пора спать? Кто проверит, все ли электроприборы отключены? — По-моему, ты его избаловала, Мисти, — да уж, оказывается, все даже хуже, чем он предполагал. — Не стоит садить его на шею, он все-таки взрослый дядя, а не младенец. Наука наукой, а про семью тоже забывать нельзя. Тем более, уж ему, в отличие от Ятена, в этом плане повезло. Это во-первых. Ами улыбнулась, и Сейе было радостно, что он мог сделать для нее хотя бы эту мелочь — чуть-чуть, но отвлечь от мрачных мыслей. — А во-вторых, ты, похоже, выбрала не того брата. Звонкий девичий смех прокатился по комнате, и Сейя сам не удержался от улыбки. Да уж, как хорошо, что все можно свести к шутке, хотя шутки в этих словах — чуть. Естественно, Коу вовсе не собирался отбивать у брата невесту, однако признавал, что Ами ему симпатична, и началось это все уже давно. Он не давал своим мыслям и чувствам развития, прекрасно осознавая их преступность. Но, что поделать, временами невольно задумывался: «А что было бы, если?..» — Как же хорошо, что ты здесь, — искренне заявила Ами, снова принимаясь за свой чай, — с тобой этот дом не кажется таким уж мертвым и пустым, как обычно. Я уж грешным делом подумала, что тебе можно всласть поныть и поплакаться, но нет, ты изгоняешь всякие дурные настроения одним своим присутствием. Сейя комически раскланялся и заслужил еще одну улыбку. — У меня только одна к тебе просьба: поговори с братом, быть может, хоть тебя он послушает. — Я постараюсь. Да уж, похоже, это теперь задача номер один в его жизни, пора приводить Тайя в чувства. Нельзя, чтобы он стал несчастным и сделал несчастной Мисти. Только не ее.