Fringe Element – Breach of Faith Les Friction – Who Will Save You Now
Бежать ночью по осклизким булыжникам мостовой - удовольствие не из приятных, но громкий клёкот - словно птичий - слышимый будто бы прямо за спиной и холодящие затылок пальцы страха, оказались более чем весомой мотивацией. Наруто сорвался с места, не озаботившись бесшумным передвижением, не опасаясь горящих янтарным светом фонарей и густых теней закутков меж зданий - вперёд, вперёд, только вперёд, не оглядываясь. Все его существо запрещало обернуться, словно опасаясь столкнуться с ужасной птичьей мордой лицом к лицу. А то и чем похуже. Синяки на шее, о которых Наруто почти забыл, налились болью и тянули к земле, словно многофунтовый ошейник. Опоясанное горло сдавило железными тисками, вдох давался с трудом, а выдох не давался вовсе. В боку мгновенно закололо, словно швейной иглой ткнули под ребра. Наруто едва не согнулся пополам - ощущение, что на плечи закинули одну из колонн Аркхэмского банка, пригибало к земле. Узумаки оступился на бегу, но, почти мазанув пальцами по холодному камню, чудом удержал равновесие. Птичий клёкот стал слышен так громко и ясно, слово твари поселились в голове вместо Миста и даже собственное, сбитое бегом, тяжёлое дыхание не могло заглушить их зловещих голосов, суливших смерть. "Налево!", - крикнул Мист, и ноги послушались его голоса до того, как Узумаки сумел разобрать слова. Проулок - узкий, тёмный. Больше похожий на ловушку, чем на путь к спасению, но Наруто запретил себе об этом думать; Мист знает больше - он выведет. Только в этом сейчас нельзя сомневаться. Мысль-мантра, удерживающая тело вертикально, а сердце в груди. Клёкот не отстал и не стал тише, просто шею отпустили невидимые пальцы и синяки запульсировали, успокаиваясь. Ненадолго. Наруто знал, что ненадолго - твари не сойдут с его следа, не упустят добычу, которую почуяли. Но Голос внутри сохраняет хладнокровие, а значит, шанс выпутаться из этой ситуации ещё есть. Мист сказал, что бежать надо прямо до речного рынка, и Наруто бежал, каждую секунду ожидая, что коварная темнота подкинет под ноги выбоину или неудачно положенный булыжник. И все же обходилось, пока в освещённом луной узком коридоре, раздвинувшем тень, не мелькнули хищные лапки-щупальца. Наруто дёрнулся в сторону. Слишком поздно - не понял даже, ощутил, что угодил в капкан: левую, толчковую ногу, прошила резкая боль - от щиколотки и до бедра. Юноша попытался сделать ещё шаг, но не сумел. Завалился на бок больно ударившись плечом и лопаткой о камни; ладонь разжалась, но криса не выпустила - металл серебряной змеёй блестел и словно бы шевелился, невидимыми жгутами опутав кисть и не позволяя себе соскользнуть с ладони. Теневые щупальца жгли, как медузы. Юноше показалось, что его ногу отрезают раскалённым докрасна мечом. Волны паники залили мозг, и следующее движение тело выполнило само, не дожидаясь приказов разума. Ухватившая Наруто тварюшка звонко и забавно заверещала, когда парень резко подорвавшись, нанёс удар гнутым клинком по хищной конечности - та попыталась отползти, но не успела: вспыхнула огненными искрами и растаяла дымкой. Наруто поднялся быстро, как никогда в жизни не поднимался, и, замахнувшись кинжалом, резанул по наитию. Собиравшиеся окружить его тени резво расползались по углам, все равно пытаясь тянуть лапки, едва ртутное лезвие отдалялось. Спину, ноги, лопатки жгло нестерпимо, когда теневые щупальца тянулись к нему. Мист что-то говорил, но Наруто не слышал. Убегал, как мог: через боль, огрызаясь кинжалом, резкими выпадами отсекая все новые и новые лапки. Проулок закончился, позволив Наруто выпасть под лунный свет на практически открытом пространстве. Набережная дунула в лицо влажностью и прохладой, ухватила полы пиджака и рванула их назад, к теням. Юноша, едва не заваливаясь на бок, ощерился крисом в сторону прилавков, отгоняя голодные клочки тьмы. Бежать пришлось прямо так: то и дело рассекая воздух перед собой взмахами клинка. Пульс бился в висках, сушило горло и дыхание скребло по трахее наждачной бумагой - каждый вдох и выдох раздирал глотку в кровь. Пришлось привыкать к новым правилам игры на ходу: раньше клочки тьмы опасались даже маленького гвоздя, а сейчас смелости в них прибавилось, и твари едва не бросались прямо на лезвие кинжала, желая добраться до человека. Но все же отступали. Мист предупреждал, что все изменится, что они станут сильнее и, видя, как его слова становятся правдой, Узумаки тонул в первобытном ужасе перед потусторонней угрозой. С этой опасностью невозможно бороться - так стенал затопленный страхом разум, от неё можно только убегать. И он убегал. Наруто не смотрел по сторонам - перед глазами мутилось, а ночная набережная безжалостно била в глаза яркостью огней. Но то, что приземлилось на низенькую крышу чуть впереди, Узумаки не увидеть не мог. Огромные крылья с длинными маховыми перьями угрожающе сложились и расправились. Тело, отчасти напоминающее человеческое, невозможно худое, цеплялось руками за выступ на крыше, словно только он и удерживал существо от того, чтобы немедля броситься в хищный полет. Морды твари с такого расстояния было не разобрать, но жёлтые глаза, двумя фонарями горящие в темноте, несомненно, были прикованы к Наруто. Клёкот ударил по ушам с резкостью гонга и так же оглушительно. Пощёлкивающий звук разнёсся над водой и получил отклик: с запада ему вторили нетерпеливые птичьи голоса. И хрустальный звон, тихий, но пробирающий до костей. "Беги, Узумаки! Не смей останавливаться!", - голос Миста на фоне всей этой какофонии был почти неразличим. Бросок вперёд на пределе сил и возможностей. Наруто казалось, что какая бы тварь не вылезла на дорогу, он не свернёт с пути. Просто не окажется способен остановить собственное тело, пока то не упадёт замертво. Синяки пульсировали на шее до черных кругов перед глазами, а под ребра словно вогнали кочергу, которой Тереза заботливо тормошила поленья в камине. Если и возможно бежать дальше, то только на силе воли. Так Наруто казалось, но сердце все гнало и гнало вперёд, обезумевшим насосом качая горячую кровь. Жёлтые всполохи-глаза виделись всюду: справа, слева, отражались в воде, отблёскивали на камнях и мелькали перед лицом; ледяные перья то и дело задевали юношу, то стегая по щекам, то холодя руки. Крылатые твари налетали сбоку, заставляя резко отшатываться и терять равновесие, щелкали зазубренным клювом у самой шеи, едва не бросались в лобовую. Наруто довольно быстро понял, что диковинные твари не держат целью напасть на него - лишь загнать, словно волки оленя. Они были быстрее и манёвреннее, а от узких хищных крыльев, впрочем, слишком громоздких, чтобы существа могли свободно летать в проулках, на открытой местности было не скрыться. К тесным проходам меж домами, где чаша удачливости склонилась бы в сторону человека, твари не пускали - Наруто попытался, но ловкие бесы тут же закрыли путь своими телами. Ещё один похожий манёвр и он просто не удержится на ногах, понимал Узумаки и был уверен, что его падением закончится это маленькое, но насыщенное приключение - хрустальный звон, которого так опасался Мист, приближался с пугающей быстротой. "Под арку", - взволнованно прошептал Мист, - "Сейчас направо, в проулок, затем к крепости. Справа от арки есть..." "Пешеходный... тоннель..." "Да". Думать связно сил не было, иначе бы Наруто мог сказать, что твари его не пустят: пробовал ведь. Но он отдал прерогативу думать в призрачные руки своего спутника и, собрав остатки сил, бросился в сторону, поднырнув под крыло твари. Мист предлагал странный путь – фактически крюк, но Наруто и сам чувствовал, что бежать по широкой улице вдоль рельсов будет самоубийством – он окажется для тварей как на ладони - и для этих крылатых, и для тех, чье присутствие пока выдает приятный слуху звук. Впервые за всю жизнь Наруто проклинал широкие улицы Ривертауна. Его тут же окружили, пытаясь остановить, но Наруто, не глядя, рассёк воздух перед собой лезвием криса. Крылатые, как оказалось, боялись этого металла не меньше, чем остальные твари: гадина, попавшая под удар, противно заклекотала и отлетела, на короткое мгновение открывая Узумаки дорогу. Бежать, бежать, бежать. Вперёд и только вперёд, не останавливаясь, не оглядываясь. Снова теснота проулка и вновь короткая передышка, словно невидимый надзиратель снял груз со спины раба и дал тому перевести дыхание. Наруто даже не обращал внимания на посыпавшиеся со всех сторон жалящие укусы теневых тварей, уклонялся по наитию и точно так же ударял крисом. Впереди показались замшелые кирпичи старой крепости. И выход из проулка, где уже ждали крылатые хищники. Яростное пощёлкивание летунов сплелось с хрустальным звоном и оглушило. У Наруто все поплыло перед глазами, арка и стена закрутились спиралью, когда когтистые пальцы с силой ударили по затылку, рассекая кожу и обжигая болью. Уходящие влево рельсы маслянисто мелькнули и сменили направление вместе с аркой и, кажется, небом. Как он смог пробежать оставшееся до пешеходного туннеля расстояние, Наруто и сам не знал - он просто сделал это, потеряв в итоге равновесие. Тело бросило на леденящие прохладой камни, разбивая в кровь так и не выпустившие крис пальцы. Голова горела обжигающей пульсацией, словно половину черепа начисто снесло гильотиной и из получившейся чаши капал мозг и кровь, заливая шею. Юноша поднялся на подрагивающие колени, опираясь руками о влажные булыжники, все силы прикладывая для того, чтобы ползком забраться поглубже в тоннель. Мысли смешались. Главным казалось не дать когтям, ухватывающим его за лодыжки и рассекающим беззащитную кожу, суметь вытянуть тело под свет луны. Потому... Потому что не нужен ему лунный свет. И янтарное тепло фонарей. Мист что-то исступленно тараторил. Его голос вспыхивал в горящем ярко-красным сознании приятным черным светом. Боится - понял Наруто. И сам боялся; боялся так, что хотелось разжать руки и дать тварям сожрать своё тело, лишь бы сделали это быстро. "Наруто!" - единственный выкрик Миста, который юноша понял, хотя слов было много, очень много, они лились в голове, словно призрак забыл, что у него мало сил и говорить он должен тихо и по делу. Но окрик достиг эффекта - умирать тут, на ледяных булыжниках, под мерное журчание Мискатоника и злобный клёкот птицеподобных тварей расхотелось. Окровавленные, разодранные пальцы плохо цеплялись за влажный камень. Наверное, надо разжать ту руку, что хватается за клинок, но каждый раз, когда Наруто думает об этом, крик Миста становится совсем невыносимым, а тело сводит леденящей судорогой и нет возможности раскрыть ладонь. Но так же неудобно - думает Наруто. Удерживаться на скользких, словно маслом политых, камнях двумя руками было бы сподручнее. Его перестали тянуть. Его просто вздёрнули с земли, схватили за шею, и раны, оставленные тварью прошлой ночью, загорелись огнём. Таким же точно огнём, которым пылали глаза оказавшейся напротив закутанной в туманный плащ фигуры с узким-узким лицом. Таким же точно огнём, что бешеным зверем метался в расплавленном сознании Узумаки. Сердце упало в кишки и там пугливо забилось, больно ударяясь о внутренности. Хрустальный звон разнесся по тоннелю, множась эхом. Ловец оказался высоким и сильным. Его костлявые руки - ледяными, а одежды словно бы сотканными из тумана. Плывущий взгляд юноши выцепил приоткрывшуюся пасть ловца - безгубый рот, ощеренный сотнями тонких игольчатых зубов, и мерно светящийся жёлто-оранжевым светом, словно существо горит изнутри... Ловец дышит страхом - вбирает в себя чистый, холодный ночной воздух и выпускает наружу отраву. Так кажется, потому что воздух вокруг существа пропитался этим токсином и Наруто думает, что на языке сейчас привкус концентрированного, первобытного ужаса. Он парализует все тело, но сердце продолжает ударяться тяжело, загнанно. От вспышки света ловец отмахивается вскользь. Лениво, как от назойливой, но неопасной мухи. Наруто так же безучастно проследил за угаснувшим свечением, не до конца осознавая, что он увидел. Ладонь, сжимавшая остывающую брошь, разжалась, и украшение со звоном упало. Полный боли стон Миста вслед за вспышкой прошил все тело как разрядом и потух, едва металл соприкоснулся с камнем. Спутник пытался выиграть немного времени, но... Неудачно. Крис выскользнул из руки раньше, чем юноша вспомнил о нем и возможности использовать свою кровь как говорил Мист. Ловец даже не посмотрел на тускло мерцающий клинок, зато одна из крылатых тварей нырнула в тоннель, уцепила когтистыми пальцами опасный металл и, вереща, оттащила его на ярд в сторону. Затем рассыпалась зловонным пеплом по блестящим камням. Осознание, что упустил последний шанс спастись, придавило многотонной плитой. Если бы было время подумать, если бы было время решить, как спастись самому... Но без Миста Наруто ощущал себя растерянным и беспомощным. Да и не было шансов спастись, понимал он. Просто не было. - Помоги...те... - собственный голос походил на карканье, такой же хриплый и отрывистый. Впервые пришлось смотреть в глаза своему страху, осознавая, что он сильнее, что нет ни малейшего шанса на спасение. Глаза ловца - горячие как кровь, жадные как пламя. Такие как он не отпустят свою жертву - его клыки раздерут плоть, а огонь, пылающий внутри, пожрёт живую, трепещущую душу. - Помогите, - шепчет Наруто. Шепчет, но знает - не помогут. Здесь и погибнет - на холодных камнях, недалеко от Мискатоника и могил своих родичей. Ведь кладбище поблизости. - Помогите.... Духи, демоны, ангелы... Не собираетесь спасти, так дайте совет! Один совет! Намёк! Умоляю! Но в сознании царила глухая тишина, никто не спешил откликаться на мольбы. Ощущение беспомощности, болезненного одиночества вводило в отчаяние. Отчего-то подумалось об Итачи и его участи. Ярко вспыхнули в памяти тонкие запястья, пристёгнутые к стулу, безразличный взгляд. Узкая пасть распахнулась, превратившись в ощеренную ледяными иглами воронку, и ловец, резко притянув к себе словно тряпичное тело Наруто, припал ртом к бившейся на шее жилке. К удивлению Узумаки, больно почти не было - лишь обожгло холодом плечо и ключицу, и выключило все ощущения. Руки повисли безвольными плетьми, глаза подёрнулись сонной пеленой. Вес всего тела словно сосредоточился в голове и ту тянуло вниз, в блаженную темноту сна. Тоскливое одиночество, приправленное отчаянием, обещало закончиться. Быть может, смерть не самый плохой выход.***
В библиотеке Минато было множество книг. Совершенно разных: больших, маленьких, средних, тонких и толстых. Были книги, чья обложка казалась похожей на рыбью чешую - гладкую и блестящую. Были фолианты, обтянутые кожей и весящие как три Наруто вместе взятые. Маленький Узумаки обожал эту полную света залу. Изначально, доступ в библиотеку отца был Наруто открыт и дозволен в любое время: Минато даже сам получал некоторое удовольствие, глядя как чадо изучает корешки книг и просматривает находки на предмет наличия картинок.Картинки, надо сказать, находились редко. По крайней мере, в тех томах, что стояли на виду. В основном коллекцию Минато, с гордостью демонстрируемую достопочтенным гостям особняка, составляли книги, посвящённые естественным наукам, религии и экономике. Серьёзные труды, без намёка на красочные рисунки. Собственно, именно это обстоятельство и содвигло мальчика самолично проиллюстрировать "Капитал" Маркса изображениями лошадей, лягушек и птиц. Ну, или чего-то на перечисленное похожего. Когда художественные способности наследника дома Узумаки стали очевидны и не оценены по достоинству, Наруто строго воспретилось заходить в библиотеку одному под страхом страшной порки. Но бродить вдоль стеллажей не запрещалось, пока отец сидел в кресле у лампы и читал одну из своих драгоценностей. Любопытный Наруто, понаблюдав за отцом, довольно быстро нашёл так нужные ему интересности в книгах, что располагались в втором, а то и третьем ряду. Минато не препятствовал сыну целенаправленно выискивать только что отставленные им тома. Разве что интереса в его глазах прибавлялось каждый раз, когда Наруто открывал новую книгу, такую отличную от тех, что видел раньше, и такую похожую на всех обитательниц скрытых рядов. Наруто трепетно трогал тиснёные обложки, заглядывал меж обложкой и переплётом, ласково скользил ладонями по шероховатой бумаге. Обводил найденные на страницах символы пальцами. Иногда вспоминал, что в библиотеке не один, и опасливо поглядывал на отца. Но тот сидел, погруженный в своё чтиво и свет лампы обрисовывал его профиль, делая похожим на одного из великих Узумаки, что запечатлены на портретах и снисходительно наблюдают за шалостями маленького Наруто из своих золочёных рам. Минато был такой же серьёзный, сосредоточенный, с чуть поджатой нижней губой. Убедившись, что отец не испытывает недовольства любознательностью отпрыска, Наруто возвращался к книге, вновь погружался в созерцание страниц и узоров на них.***
- Знаешь, что это такое, приятель? - Минато присел рядом с сыном на корточки и ткнул пальцем в узор на одной из страниц. Наруто отрицательно помотал головой. По правде говоря, он давно хотел перевернуть неинтересный лист с черным подобием то ли паука, то ли колеса, но что-то удерживало, приковывало взгляд к простой фигуре, ровно и аккуратно выведенной чьей-то рукой столетия назад. - Может быть, не стоит? Мал ещё, - озабоченно произнесла невесть откуда взявшаяся Кушина. Слова матери очень задели. Как и все дети, Наруто совсем не любил, когда его называли маленьким. - Это колесо, - убеждённо озвучил мальчик свою версию. Минато хмыкнул: - Ну да, - палец отца очертил чернильный контур рисунка, - в каком-то смысле это колесо. А на что ещё оно похоже? Наруто нахмурился: - На паука. Инвалида. Теперь хмыкнула Кушина. - С переломанными лапами, - добавила она и весело подмигнула Наруто. - Пожалуй, на колесо оно похоже больше, - вздохнул Минато и, закинув руку за голову, взъерошил волосы движением, которое в дальнейшем перенял его сын. Теперь Наруто был не согласен: после слов матери рисунок и правда больше напоминал лишившегося лапы паука с переломанными ножками. - А если подумать, приятель? - настаивал отец. - Неужели ничего не напоминает? Кроме колеса и паука. Напоминало, да вот только высказывать предположение Наруто стеснялся. Но отец смотрел на него с таким искренним интересом, явно ожидая ответа, что мальчик сдался. Пробурчал себе под нос сравнение. - Что-что? - переспросил Минато. - Солнышко. Чёрный рисунок был похож на детскую попытку нарисовать светило, только художник от чего-то загнул его лучи, и в свете лампы казалось, что нарисованное колесо движется. - Но оно... Чёрное, - неуверенно объяснил Наруто, а потом добавил, уставившись взглядом в книгу. - Солнце не может быть черным. Разумеется, не может. Оно ведь яркое-яркое, как... как солнце. Когда мальчик поднял глаза на отца, то увидел, что Минато смотрел на него по-особенному. Так, как Наруто любил, но таким взглядом отец награждал очень редко. - Верно, приятель. Это - Чёрное Солнце. Наруто моргнул. Наклонил голову немного вбок и спросил: - Потому, что нарисовано чёрной краской? - Нет, - точно так же наклонив голову, сказал Минато, - потому, что оно светит черным светом. Глаза мальчика удивлённо распахнулись: - Так не бывает! - Бывает. - Докажи! - Не могу, - пожал плечами Минато. Мальчик немного сник. Отцу верилось, но хотелось бы доказательств. - Почему? - Его может увидеть только тот, кто сам обращается к нему. Поэтому я не могу показать его тебе. - А сам видел? - полюбопытничал Наруто, изо всех сил стараясь вообразить солнце, светящее черным светом. Не получалось, как ни пытайся. - Конечно, - ухмыльнулся Минато и, наклонив к сыну голову, заговорщицки добавил, - много раз. - Как к нему обращаться? К солнцу? - Наруто уже не терпелось увидеть светило своими глазами. Отец посмотрел на него серьёзно: - Не скажу. Мальчик сощурился и скрестил руки на груди: - Зачем тогда рассказывал про него? - Чтобы ты знал. Наруто насупился, демонстративно отвернулся. Кушина стояла молча, напряжённо следя за своими мужчинами. - Не обижайся, - миролюбиво произнёс отец, - просто чтобы обратиться к чёрному солнцу, нужно быть немного постарше. Вырастишь и проблем не возникнет. - Честно? Минато положил ладонь себе на грудь, имитируя клятву: - Честно. - Хочу вырасти. Вырасти, кстати, было зачем: все самое интересное маленькому Узумаки обещали лишь по взрослению и Наруто находил это жутко нечестным, потому и разрабатывал планы по скорейшему становлению большим. - Только, есть одно условие, при обращении к Чёрному Солнцу. - Какое? - жадно спросил мальчик, которому все условия, по сравнению со становлением старше, казались легко выполнимыми. - Надо помнить свою семью. Не забывать предков. - Я помню, - серьёзно соврал Наруто. Он честно помнил семейное древо лишь со шпаргалкой, и часто путался в именах, принадлежащих суровым лицам дедов, прадедов, троюродных кузин и прочих родственников. Минато скептично приподнял бровь, но спорить не стал. - А то что? - после недолгого молчания спросил Наруто. - Что "что"? - Что будет, если не помнишь предков? Отец чуть прикрыл глаза, как заправский медиум, и замогильным голосом произнёс: - Если ты обратишься к Чёрному Солнцу - оно даст тебе силу и власть, могущество совершить невозможное, но плата будет несоизмерима... А если ты взовешь к нему, забыв о крови своих предков, - Минато зловеще понизил голос и навис над сжавшимся в комок и смотрящим на него огромными голубыми глазищами сыном, - если не почтишь их память, то Чёрное солнце сожжёт твою душу дотла! - Святая инквизиция тебя бы сожгла, узнай они, чему нынче священники учат своих детей, - Кушина скрестила руки на груди и говорила с улыбкой, но когда Минато поднял на неё свои глаза, то понял - жена серьёзна. И рассматривает перспективу сжечь благоверного раньше инквизиции. - Они не моё начальство, - отшутился Минато, а затем добавил, - Эти знания будут ему полезны. - Эти знания будут ему опасны, - поспорила Кушина, настороженно посмотрев на сына, а затем переводя взгляд на мужа. Женщина ожидала споров, убеждений, возможно, требований. Но не увидела ничего из этого в глазах мужа. Минато смотрел на неё со спокойной и уверенной улыбкой. А Наруто явно воспринимал историю о Чёрном Солнце примерно так же, как и сказки об оборотнях и вампирах - со смесью восторга и ужаса в детских глазах. - Он, - рука отца легла на макушку Наруто, лохматя и без того взъерошенные волосы, - родился в семье Узумаки и наследует умения Узумаки, что подвергает его опасности. А так же он должен будет принять мой опыт и обязанности, что подвергнет опасности его близких. - Я бы... Хотела, чтобы он избежал этого, - дрогнувшим голосом произнесла Кушина. Оба родителя словно забыли, что сын присутствует рядом и говорили так, будто его нет поблизости. Это несколько злило ребёнка и Наруто попытался привлечь к себе внимание, но был проигнорирован - лишь ладонь отца немного потрепала его по голове, ероша золотистые волосы и призывая к спокойствию. - Не получится, - спокойно, и оттого жестоко, произнёс Минато, - как бы мы его не прятали, рано или поздно кровь даст о себе знать, а нас может не быть рядом. Эти знания не сделают его жизнь менее опасной, но они помогут ему сберечь её и многие другие. Он наш сын, Кушина, это делает его особенным и налагает огромную ответственность. Но я верю, что Наруто справится. Ведь родители должны верить в своих детей. Правильно говорю, приятель? - Минато посмотрел в глаза сыну и Наруто улыбнулся, скорее тому, что удалось, наконец, завладеть вниманием отца, чем смыслу его слов. Родители много странного говорили, но все это казалось таким естественным... Кушине хотелось ответить, хотелось возразить - Наруто видел это в её грозовых глазах, в поджатых в тонкую линию губах. Однако женщина лишь произнесла, чуть склонившись и крепко сжав плечо мужа пальцами: - Все, что ты сказал - он забудет. Прозвучало как обещание. Наруто хотел возразить матери, но очень быстро навалившаяся сонливость помешала произнести хоть слово. Уже проваливаясь в удивительно крепкий и сладкий сон, мальчик ощутил, как его тело подхватили на руки, и голос отца прозвучал прямо у уха: - Я надеюсь на это. Но когда они ему понадобятся, когда его жизнь будет зависеть от этих знаний - он вспомнит. Тонкий палец Минато, измазанный чем-то обжигающе-горячим, вывел на наружной стороне детской ладони узор из кругов и ломаных линий. Только Наруто и правда все это забыл.