Что-то яркое и теплое настойчиво разгоняло глубокую дымку Морфея. Медленно возвращались звуки, запахи, тактильные ощущения и осознание реальности. Несмотря на то, что сон был крепким и долгим, моим телом владела слабость. Поддавшись ленивому состоянию, я собиралась еще понежиться и начала переворачиваться на другой бок, чтобы скрыться от солнечных лучей, бьющих в закрытые глаза красными вспышками. Но мышцы запротестовали и отдались глухой болью, особенно внизу живота... Резко распахнув глаза, собирая осколки спутанных вчерашних воспоминаний, я с минуту привыкала к белоснежным смятым простыням вокруг. В постели я была одна... В сердцах я стукнула кулаком по пустой подушке и со вздохом подтянула колени к груди, состояние безмятежности безвозвратно пропало. Что-то было не так, что-то было неправильно. Где-то в душе теплилась надежда, что совсем скоро я взгляну в родное лицо, на котором будут сиять довольные глаза и счастливая улыбка, и я пойму, мое волнение — глупость, все сомнение развеются...
Нужно что-то делать, но я продолжала лежать, невидяще уставившись в стену. В конце концов с очередным вздохом и слегка поморщившись, я начала приподниматься, чтобы встать. И тут у меня буквально выбило воздух из груди. Напротив моей кровати в кресле сидел одетый с иголочки Голд, которого до сих пор скрывало высокое изножье кровати. Его взгляд был слишком спокойный, слишком внимательный, слишком контролируемый... Надежда разбилась о лед. От его голоса, казалось, затрещал мороз:
— Я не стал тебя будить, — сказал он ровным безэмоциональным тоном.
По коже прошлись неприятные мурашки, только сейчас я поняла, что была полностью обнажена, и стыдливо натянула белую ткань до горла.
— Спасибо, я... Я хорошо отдохнула, - произнесла я своим коленям.
— Ты хотела встать? Но, кажется, тебе трудно? — в голосе скользнула призрачная тень сожаления. - Если ты хочешь... Если ты позволишь, я могу помочь...
— Я хочу, — уцепившись за эту тень, я почувствовала себя увереннее и с вызовом произнесла это, поднимая глаза.
Он явно продумал это заранее, но, наверное, решил, что я откажусь. Впрочем, не выдав какой-либо эмоции, Голд медленно поднялся с кресла. Глядя подчёркнуто в сторону, он быстро закутал меня в простыню и отнес в ванную. А там слишком скоро, хоть и аккуратно, поставив на ноги, ушел, закрыв дверь. Я не успела и слова сказать.
Я не понимаю. И это больнее всего. Желая хоть на какое-то время отвлечься от тяжести, сдавившей сердце, я решила заняться делом. Скинув простыню, я присела на край ванны в ожидании, когда она наполнится. Под шум воды мысли постепенно ушли на второй план, мой взгляд несколько раз натыкался на белый комок на полу. Через несколько минут я не выдержала, присела и развернула простынь, мои глаза нашли, что искали — несколько бурых пятен. Невольно я опустила руку к сомкнутым бедрам, воспоминания было сложно восстановить, вряд ли при этом можно рационально думать и запоминать. Но что не так?.. Я поднялась с колен с очередным вздохом, желая поскорее погрузиться в горячую воду, надеясь, что это избавит от дискомфорта. Вода действительно принесла облегчение, мышцы расслабились, тянущая боль несколько утихла. Но я обнаружила выступившие синяки на бедрах и боках и красные отметины на груди и шее.
Когда я вернулась в комнату, на столике меня ждал завтрак. У меня сразу возникла мысль позвонить Марте, однако она не брала трубку. Груз одиночества навалился с новой силой. Бесцельно поковыряряв вилкой в омлете, - аппетита не было, - я встала и направилась туда, где были ответы.
***
Дождавшись, когда закончится телефонный разговор, захожу в кабинет. Голд слышит мои шаги, но продолжает смотреть в окно, опираясь кулаками о подоконник. Еле слышно зову его… Не по имени, как всегда по фамилии. Не реагирует. По свежей ране вновь пробегает острие ножа. Стараясь не обращать внимания на непроходящую боль, подхожу ближе и робко кладу ладонь ему на плечо. Реакции нет. Он мне нужен, сейчас. Вплотную прижимаюсь к сильной спине, обхватываю его грудь руками. А он все так же смотрит в окно. Ни слова, ни взгляда. Голос тускл и жалок, мой шепот не способен пробить эту броню.
«Как же ты можешь? Я смогла, а ты нет?! Зачем ты так со мной? Создав эту бездну между нами, ты лишь углубляешь ее, разбивая в щепки все мои беспомощные попытки…» — эмоциональная лавина взяла верх над разумом.
Размыкаю руки, ибо они дрожат от его холода. Падаю в ближайшее кресло, у меня нет больше сил.
— Это все, да? Это конец? — дрожат не только руки, но и голос. — У тебя не осталось для меня ни капли нежности? — звук перерастает в крик. — Вся сгорела дотла?!
Смех — причуда психики. Я заливаюсь смехом, заламывая руки. Истерика…
Удар. Звон. Левая щека горит, но ее тушат долгожданные слезы. Мой взор туманится, но ощущения в сто крат острее. Длинные холодные пальцы на моих плечах, зря стараешься, больнее некуда. Сознание медленно возносится куда-то далеко, едва различаю громкую ругань двух человек. Ледяные руки сменяются теплыми, я узнаю Марту. Различаю лишь очертания, я почти не вижу мир сквозь пелену этих горьких слез. Твои попытки найти контакт тщетны, я уже далеко, вокруг сгущается тьма…
***
— Очевидно, низкий болевой порог и… нервное истощение, — произнес незнакомый мне голос. — Сон и покой. Успокоительное, если потребуется. Пока это все.
— Спасибо, вы свободны, — голос Марты был тих и полон волнения.
Я лежала в постели, мышцы, казалось, налиты свинцом, с трудом удалось разомкнуть веки. Боль усиливалась с каждым ударом сердца. Она сидела у меня в ногах, я поджала ступни, заметив ее стремление коснуться меня.
— Воды и снотворного, — сказала я, сворачиваясь в позу эмбриона.
— Конечно, милая, конечно, — шептала она, выходя из комнаты.
Скрипнула дверь, звякнул стакан о прикроватную тумбу, стукнула таблетка в блюдце. Я собрала остатки сил и развернулась. Марта поспешно убрала упаковку в карман, видя мой маниакальный взгляд.
— Не дури! — она строго произнесла и добавила уже мягче: — Все пройдет.
— Еще… — хрипло попросила я с умоляющим взглядом.
Она долго колеблется, но все же добавляет вторую таблетку, не забыв упомянуть, что они очень сильные. Мне было плевать на последствия, я хотела забыться. Как только Марта уходит, напоследок окинув сочувствующим взглядом, я глотаю сразу обе…
