Под крылом ночи.

Лора очнулась в душной темноте и сразу же почувствовала, что находится не дома. Затекли ноги и правая рука, очень болел затылок. Она хотела перевернуться на другой бок и вытянуть ноги, но это оказалось невозможно. Пахло бензином, что-то гудело и ее слегка трясло. Девушка осторожно перевернулась на спину и подняла руки. Правой, больно покалывающей рукой она нащупала какую-то твердую поверхность прямо над головой, левой рукой она почувствовала гладкий металл. Паника затопила ее сердце. Это было похоже на… багажник? Но как она там оказалась? И почему? Она ничего не помнила. Голова мучительно раскалывалась, девушку начинало мутить. Она помнила, как мама ее учила глубоко вдыхать и выдыхать ртом, чтобы справиться с тошнотой. Она втянула носом гадкий запах бензина и резины, но выдохнуть не получилось. Когда Лора не смогла раскрыть рот, девушка поняла, что он заклеен, и, пощупав рукой, пришла к выводу, что не скотчем. Губы были склеены. Это открытие вызвало отчаянное сердцебиение, заглушавшее даже звук мотора. Одним резким движением она попыталась разлепить губы, но только замычала от острой боли. Она пробовала подковырнуть клей ногтями, но зацепиться было просто не за что. Она стала бить кулаками по крышке багажника и мычать в надежде, что кто-нибудь из проезжающих мимо услышит эти звуки. Головная боль все усиливалась, она взрывала сознание и ослепляла. Тошнота подступала все ближе. От бессмысленного стука вскоре пришлось отказаться – ее кулаки были сбиты в кровь. Теперь она собрала все усилия и сконцентрировалась на дыхании. Ни в коем случае нельзя было поддаться приступам тошноты, иначе она бы захлебнулась. Вдох-выдох… Вдох-выдох… Сердце билось так, что казалось, будто пульсирует все тело. С каждым вдохом вспышки боли полосовали мозг, с каждым выдохом ее голова разрывалась на тысячи агонизирующих осколков. Когда она подумала, что больше не сможет выдержать эту раскаленную боль и липкий страх, машина неожиданно затормозила. Девушка ударилась головой обо что-то острое. Последнее, что она почувствовала, был соленый вкус во рту – очевидно, прикусила язык. Над ней сомкнулась кромешная тьма. Она потеряла сознание. Она медленно открыла глаза и тут же об этом пожалела. Яркий свет сводил с ума, болела голова, все расплывалось перед глазами, жгло губы, и во рту был странный химический привкус. Хотелось поднять руки и обхватить ими пульсирующую голову, но получилось только слегка пошевелить кистями. Ноги тоже плохо слушались, во всем теле чувствовалась отвратительная слабость. Она решила осмотреться. Небольшая комната. Вся голубая. Голубой – любимый цвет Лоры. В детстве девушка всегда одевала голубое платьице . Но сейчас Лора не была рада этому цвету. Тошнотворный голубой цвет. Девушка посмотрела на свое безвольно лежащее тело. Отлично! Она тоже вся в голубом: короткое голубое платьице, как у той трехлетней девочки, которой когда-то была Лора. Не совсем подходящая ситуация, но девушка не удержалась от замечания: было ясно, что ее похитил человек с психическим расстройством. Несмотря на ватность тела, ее мозг работал нормально. Она совершенно не помнила, как оказалась в багажнике, а потом здесь, поэтому восстановить картину похищения и личность похитителя пока не могла, но было очевидно, что ее похитили не с целью выкупа (таких жертв обычно держат в подвалах, в более скудных условиях). «Все понятно, - подумала девушка, - этот псих заклеил мне рот клеем, кинул в багажник, привез сюда, переодел. - она содрогнулась от мысли, что какой-то чертов псих прикасался к ней.» Но почему во рту химический вкус? Она попыталась пошевелить губами, отчего жжение стало еще сильней. Невероятным усилием она приоткрыла их на миллиметр, хотела закричать, но издала только тихий хрип. Хорошо, что извращенец расклеил ей губы (он использовал растворитель?), толку от этого мало, но так как-то спокойнее, если можно употребить это слово в данной обстановке. Комната все еще была размытой. Лоре вдруг представился весь ужас его будущих действий. Сколько она так выдержит? Месяц, два, три? Что будет дальше? Было очень страшно. Нет, ее пугала не боль, скорее всего этот урод вколет ей еще что-нибудь. Может быть, транквилизатор? Ее пугала безысходность, обреченность и неизвестность – на сколько же затянется пытка. Внутри все дрожало, и она была практически прикована к кровати. Она закрыла глаза. Ее собственная темнота успокаивала больше, чем облизанные солнечным светом стены голубой тюрьмы. Головная боль постепенно стихала, предметы начинали обретать четкие очертания. Она прислушивалась, пытаясь уловить хоть какие-то звуки. Не было звуков машин, голосов людей – ничего, только густая тишина. Значит, она не в городе. Внезапно за голубой дверью послышалось тихое позвякивание и стук, потом включилось радио. Сердце сорвалось с места и помчалось, как спринтер. От страха перехватывало дыхание. Послышались шаги. Она дышала. Медленно и глубоко. Нужно успокоиться. Он не увидит ее панику. Она не покажет ему, как она слаба. Громче. Ближе. Кажется, скрипнула ступенька. Шаги уже возле двери. Слышно его дыхание. Круглыми от страха глазами она смотрела, как медленно поворачивается круглая дверная ручка. Слева направо. В ту же сторону невидимая ледяная рука прокрутила ее дрожащие внутренности. В глазах темнело. Дверь открылась и… О Господи! ******************************* P.S. Дорогие читатели, простите за столь долгое отсутствие. De JA Vu, я это сделала. Надеюсь, теперь ты рада? Я вас всех люблю. Еще раз прощу прощения за отсутствие.