Тьма, что приносит свет

Мужчина, расстроившись, подошёл к большому столу с кремовым узором и легко провёл по нему рукой, идя в сторону окна, как вдруг увидел что-то падающее со стола. В тот же миг Микеле посмотрел на пол и нагнулся за брошью своего Сальери. Он сжал её в ладони и поднёс ближе к себе, дабы лучше рассмотреть. «Да, всё тот же аромат», — подумал он, тяжело вздохнув. Итальянец был в замешательстве: он не знал, что и думать, как понимать этот предмет — случайность ли то, что Мот оставил брошь здесь, или же он сделал это нарочно? Задумавшись, Локонте крепко сжал брошь в ладони, случайно уколовшись иголкой. Скорчившись от лёгкой боли, музыкант отвернулся и в отражении зеркального стеллажа увидел бутылку, стоящую на столе. Нахмурив брови, мужчина опять перевёл взгляд на стол и увидел не одну пустующую бутылку. Опустошённой оказалась не только та бутылка коньяка, что он увидел в отражении, но и бутылка водки, которую Фло так возлюбил после тура в России — Мике держал её специально для него, так как знал пристрастие Мота к этому напитку. Сам же Локонте не переносил даже запах спирта, которым несло от откупоренной бутылки. Рядом с пустующим бокалом вина Микеле обнаружил такие же красноватые пятна, которые видел полчаса назад по дороге в ванную. Внимательно осмотрев весь стол, Локонте обнаружил немного помятый и запачканный всё теми же красными следами лист бумаги. Развернув его, он увидел неаккуратно написанный текст: «Я должен подумать... Сегодня к вам придёт доктор Софи. Она отличный психиатр, поговорите с ней. Сальери». Локонте мог бы смириться с непредсказуемым исчезновением, грязью, опустошённой барной стойкой, но только не со столь грубым заявлением Флорана. В порыве злости итальянец смял записку, разорвал на кусочки и выкинул в мусорное ведро. — Змей... Предатель... Трус! Единственный, кому нужен врач, это вы! — выкрикнул Мике, не сдержав свой гнев. Локонте возненавидел Флорана, он был готов похоронить его заживо, но, немного успокоившись, решил, что это ужасное чувство нужно подавить. И первое, о чём подумал мужчина, это алкоголь, который как раз стоял неподалёку. Сев на то же место, на котором несколько часов назад сидел сам Мот, Локонте принялся допивать ту бутылку вина, что не сумел осилить его любовник. Бокал за бокалом он опорожнял её, наказывая самого себя болезненными мыслями. «Моцарт» снова и снова прокручивал их ночь в своих воспоминаниях, пытаясь возобновить в себе те чувства, что тогда нахлынули на него. «Неужели это оказалось всего лишь ложью? Что Сальери нужно было от меня? Быть может, это «что-то» находилось в моём доме? Или того хуже: целью всего был простой шантаж?» — размышлял мужчина. Локонте пьянел довольно быстро — он был не настолько опытен в этом деле, как Мот, поэтому даже такое небольшое количество алкоголя сумело успокоить его нервы. Итальянец тихо засмеялся, будучи уже в слегка опьянённом состоянии. Смех его становился всё громче и интенсивней, он в буквальном смысле переполнился хохотом. Эти перепады настроения были характерны для Микеле, но уж никак не для его Моцарта. Казалось, сильная нервотрёпка и стрессы неосознанно пробуждали в нём настоящего Локонте. — Не пущу доктора Софи-и-и, — начал кривляться итальянец. Встав из-за стола, мужчина отправился в гостиную, чтобы достать из бара ещё одну бутылку, на этот раз — вино 1954 года. Всё так же улыбаясь, он откупорил её, наполнил бокал, который захватил с собой, и начал нарезать круги по комнате, попивая десертное вино. Мужчина, сам того не осознавая, начал напевать одну из песен Флорана, что казалась чем-то новым и одновременно до боли знакомым. Итальянец не обращал на это особого внимания, хотя подобные «провалы» уже происходили раньше. Внезапно послышалось постукивание. Мужчина тут же бросился к двери и, остановившись возле неё, принял серьёзное выражение лица. Заглянув в приоткрытую дверь, он увидел довольно симпатичную девушку лет тридцати на вид, с длинными чёрными волосами, что красиво и ровно лежали по плечам, с округлым личиком, карими глазами и тонким носиком, на котором были красивые очки в чёрно-коричневой оправе. — Вы от Змея? — спросил Мике, осмотрев её. — Эм... Я от мистера Мота, — не поняв, о каком «змее» идёт речь, ответила Софи. — Мот? Вы знаете Мота? Расскажите мне, кто этот Мот! — нервно потребовал мужчина, услышав знакомое слово. В голове итальянца появился расплывчатый образ мужчины, точно такой же, как и в прошлый раз. — От Сальери, если вам так понятней, — вспомнив о просьбе Флорана, попыталась выкрутиться женщина. — Значит, от Змея... Софи, вы очень красивая женщина, но... валите отсюда! — грубо выкрикнул Локонте и захлопнул дверь. «Моцарт» представил перед собой никого иного, как своего Сальери, и, будучи в порыве гнева, сорвал злость на ни в чём не повинной девушке. На мгновение мужчине даже стало стыдно, но стоило ему вспомнить о своём горе-любовнике, как это чувство мигом пошло. Тем временем милая Софи, стоя под дверью, позвонила Флорану и поведала ему о том, что вытворил Микеландждело. Мот молча выслушал врача и спросил о том, как она представилась другу. В ответ на это женщина рассказала, как случайно пренебрегла просьбой Фло и назвала его по фамилии, но тут же исправилась. Флоран поинтересовался, не может ли она уже поставить какой-то диагноз, на что Софи весьма разозлилась — её раздражало, что у многих складывается такое впечатление о психиатрах и психологах. — Я видела вашего друга сквозь дверную щель и услышала от него лишь несколько слов. Какой диагноз я могу поставить? — нервно спросила она, после чего продолжила беседу в более спокойном тоне. Девушка была уверена в том, что мужчина ей не откроет, если она вот так будет приходить каждый день. Но Фло это не интересовало, он был весьма настойчив и требовал от женщины приходить каждый день, пока у неё не выйдет пробраться внутрь. Мужчина предложил доплачивать ей за каждую попытку немаленькую сумму. Мот мог и сам придти к нему в своём образе вместе с врачом, так как в этом случае «Моцарт» не смог бы отказать, но ему было стыдно, противно от того, что он, мужчина, переспал с мужчиной, да ещё и сбежал после всего. Флорану действительно нужно было подумать, да и вообще, после этого предательства он, мягко говоря, боялся пересечься с Мике взглядом и почувствовать на себе всю ту ненависть, которую тот, несомненно, испытывает к нему. Мота бы вполне устроил вариант притвориться, что всего этого не было. Но «Моцарт» был не из таких — он никогда не позволит себе забыть подобное. Он может молчать долго и нудно, но в его арсенале было то, что заставляло человека следовать угрызениям совести даже без слов: взгляды и жесты. Этим Микеле мог довести любого до предела. Прошёл день, второй... Каждый день Софи приходила к двери Локонте и ожидала блондина, но тот вышел к ней лишь раз, и то, не подозревая, что за дверью будет именно она. Тогда беседа особо не завязалась — Микеле опять хлопнул дверью и послал девушку куда подальше. После этого он больше никогда не открывал. Каждый день Софи звонила Моту и давала отчёт о том, что ничего не меняется, в ответ на что слышала одну и ту же фразу: «Приходите. Я заплачу». Так длилось около недели. Но Локонте не терял времени зря. Врач думала, что он целыми днями сидит дома, но, к счастью, это было не так. Временами Мике выходил из дома и покупал продукты, даже поставил себе новый дверной звонок, пару раз вечерком выбирался в кафе, что находилось недалеко от дома, и проводил там по несколько часов вечерами, ковыряясь ложкой в пироге. В среду он даже отправился в тот парк, по которому они гуляли с «Сальери». Вероятно, мужчина хотел немного расслабиться и успокоить свои нервы, пройдя тот путь, который был для него таким счастливым и радостным, однако это лишь усугубило его состояние. Каждый вечер Мике вспоминал своего «Сальери» за бокалом вина. Если так будет продолжаться дальше, то добром это не кончится... Флоран тоже изолировался ото всех. Он перестал отвечать на звонки друзей, знакомых и родственников. Целыми днями в его голове крутились мысли только о Локонте. Он трогал руками своё тело в тех местах, которых касались уста Мике, и понимал, насколько ему тогда было приятно. «Но, чёрт подери, Микеле, я же мужчина! — злился он сам на себя. — Если бы достопочтенный «Моцарт» впустил к себе врача, всё было бы намного проще. Но нет, он никогда не может сделать всё так, как надо, ему всегда нужно что-то испортить, за ним нужен глаз да глаз». Спустя неделю таких размышлений, Фло понял, что дальше так продолжаться не может и пора сдвинуться с этой мёртвой точки, тем более что через несколько месяцев начинается новый тур, уже по родной Франции, поэтому тянуть с этим делом нельзя. Не долго думая, Мот принял решение. «Всё, цирк окончен», — подумал он и тут же позвонил доктору Софи: — Планы меняются. Завтра будьте у меня в двенадцать утра, подробности объясню позже. Около часа дня Флоран стоял в привычной для него одежде у порога Микеланджело. Мужчина был одет в тёмные, слегка потёртые джинсы, белую футболку, поверх которой он надел классическую жилетку, его волосы были зачёсаны назад и уложены лаком, на Моте не было и капли косметики — быть может, с ней он выглядел и лучше, но ему самому было непривычно находиться с макияжем вне сцены, в отличие от Локонте. Его рука машинально потянулась к дверному звонку, и когда француз нажал на него, то слегка удивился новой мелодии, после чего он улыбнулся, вспомнив, как ещё неделю назад был вынужден стучаться в дверь, мешая соседям. Мике долгое время не открывал, так как думал, что вновь пришла его «любимая» доктор Софи. Но звонить так настойчиво и так долго было не в её духе, поэтому музыкант заинтересовался особой, что так жаждет его внимания. Он неохотно поднялся с кресла и, немного пошатываясь, отправился к двери. Не открывая её, итальянец громко спросил: — Кто вы? — в ответ на что услышал то, чего никак не ожидал: — Я от мсье Сальери, — Микеле явно разозлился, подумав, что эта Софи уже слишком обнаглела, вернее тот, кто отправляет её сюда, как вдруг одна деталь заставила его задуматься. — Повторите! — потребовал мужчина и услышал точно такую же фразу. Прислушавшись, он различил довольно сильный мужской баритон и тотчас открыл дверь. — Кто вы? — повторил Мике, оперевшись о дверную раму. — Позвольте мне войти. — Сначала ответьте на вопрос. — Я ваш друг, — попытался говорить равнодушно Фло, но его сердце колотилось в ускоренном режиме — он был рад видеть своего приятеля, пусть тот и не узнал его. — Я помню Вас... Вы были уже здесь раньше. Да и на своего работодателя похожи... Назовите своё имя. — Мот. Флоран Мот, — решил не врать француз. — Мот? — выскочив из двери, выкрикнул Локонте и в тот же миг был скован объятьями Фло. Мужчина сжал его так крепко, как только смог, после чего прижал рукой его голову к своему плечу. Мике пытался сопротивляться, но недолго — уже через несколько секунд он замер, почувствовав лёгкую дрожь, что пробежала по телу. Итальянцу показалось, что на него нашло дежавю; на мгновение мужчина почувствовал, что он в объятьях своего столь любимого и одновременно ненавистного ему Сальери. Флоран пытался насладиться этим моментом. Минуту назад музыканту казалось, что он уже ничего не чувствует к этому мужчине, но в то мгновение единственное, что он хотел сделать, это страстно поцеловать избранника. Однако он сумел вовремя остановиться, вспомнив, из-за чего он сюда пришёл. — Заходите, — громко произнёс Флоран, смотря в никуда. «Моцарт» не понял, к чему это было сказано, и поначалу растерялся. Но стоило ему немного отвести взгляд в сторону, как он увидел доктора Софи, что молча шла к ним. Осознав, что происходит, мужчина опять начал дёргаться, пытаясь освободиться, но Флоран лишь сильнее сжал его. Когда психиатр пересекла порог его дома, Мот резко перехватил Мике за плечи и толкнул с такой силой, что тот машинально сделал несколько шагов назад, чтобы не упасть, и точно так же оказался в собственном доме. За ними зашёл и сам Флоран, не дав мужчине возможности сбежать. — Что здесь происходит?! — выкрикнул Мике, не зная, на кого из двух наглецов смотреть. Тем временем Фло захлопнул за собой дверь, стараясь не пересечься взглядом с мужчиной. Ему было стыдно за новое «предательство», но другого выхода из ситуации он не видел. Сегодня Мот был никем иным, как сопровождающим для доктора Софи, которого как бы отправил вместе с ней Сальери. Такую хитрую историю певец придумал специально, дабы не вызвать к своей настоящей персоне лишнего внимания этого безумца. — Пройдите в комнату, мсье Локонте, — молвила Софи, идя прямо по коридору. Мужчина категорически отказался выполнять просьбу женщины, но Мот, стоящий за его спиной, довольно грубо подтолкнул его, чтобы немного припугнуть. Блондин в ответ на это лишь недовольно фыркнул, но всё же отправился вслед за врачом. Войдя в спальню, она села на стул, стоящий у письменного стола, и, махнув рукой, пригласила Мике присесть на кровать. Флоран же встал в дверном проходе между комнатой и коридором и, оперевшись о косяк, стал молча наблюдать за происходящим. Микеле долго сопротивлялся и категорически отказывался отвечать на вопросы врача. Но Софи сумела найти подход к мужчине, и уже через полчаса он охотно отвечал и с удовольствием рассказывал о своих мыслях и переживаниях: о том, как у него случаются провалы в памяти, о талантах, которых никогда раньше не имел, о мелодиях, которые никогда не слышал. Дошло даже до рассказа о той ночке в парке, но тут Флоран нарочно кашлянул, перебив мужчину. Об этой истории он не рассказывал доктору Софи и вообще не планировал этого делать — он считал, что это не особо важная деталь для того, чтобы вернуть Мике в сознание. Моту всё же удалось сорвать этот разговор, перенаправив его в другое русло. Длилась беседа около двух часов, и устали абсолютно все. Софи поблагодарила Мике за то, что тот уделил ей время, Флоран извинился за предоставленные неудобства и вышел вместе с доктором в другую комнату на несколько минут. На Локонте же нахлынул дикий интерес, и он, не удержавшись, решил подслушать под дверью. — Ну, что вы можете сказать? — Как и ожидалось, я совершенно уверена, мсье Мот, что ваш... кхм... «друг» не притворяется. — О чём? И к чему эта пауза? — занервничал Мот, подумав, что врач раскусила его. — Да так, я уже не первый год практикую, знаете ли... В общем, вот вам рецепт, купите всё из этого списка и возвращайтесь, а я пока поговорю с вашим «Моцартом» наедине. Не волнуйтесь, это не смертельно, — подав бумажку, ответила она и пошла обратно к Мике. Тот же мигом сорвался и удрал обратно на своё место, делая вид, что ничего не слышал. Пока Флоран ходил за лекарством, Софи и Локонте довольно мило побеседовали, психиатр даже позволила выпить себе с ним бокальчик вина. Она, разумеется, уже догадалась о том, что между мужчинами произошло нечто не совсем нормальное для друзей, не зря же она считалась одним из лучших врачей Парижа. Ей достаточно просто увидеть, как люди смотрят друг на друга, чтобы с уверенностью заявить, в каких они состоят отношениях. Всё, что она хотела, это услышать правдивую историю из уст «пострадавшего». Её абсолютно не интересовала ориентация этих двоих — она просто выполняла свою работу, находясь на нейтральной стороне. Узнав все интересующие её подробности, Софи охотно побеседовала с Мике на сторонние темы. В дверь позвонил Флоран, и врач, попросив Локонте не вставать, сама открыла дверь, забрала из рук Мота лекарство и попросила его подождать снаружи. На что Мот недовольно кивнул головой и, не произнося ни единого слова, вышел. Софи подошла к Мике и моментально переключилась с образа строгого врача на образ милой девушки. — Моцарт, милый, я не хочу тебе зла, ты понимаешь это? Пожалуйста, принимай вот эту синюю таблетку один раз в день, а вот эту белую — два раза. И не забывай о вот этих витаминах, растворяй их в стакане минеральной воды, — сказала она, показывая каждую из них. Мике только соглашался, кокетничая с ней. Он абсолютно доверился этой женщине, совершенно забыв, по чьей просьбе и каким образом она оказалась в его доме. Поцеловав запястье милой дамы, он тихо произнёс своё коронное «Мерси» и провёл её до двери. Не успела Софи выйти, как на неё набросился с вопросами Флоран. — Всё хорошо, но... — сказала она, взяв Флорана под руку. — Что, что не так? — занервничал Мот. Но девушка решила немного заинтриговать француза и продолжила беседу лишь тогда, когда они покинули подъезд, в котором жил Локонте. — Ну же, не томите! — вам нельзя видеться с ним около двух недель. Даже не так... вам нельзя подавать признаков своего существования. Через две недели он будет тем Микеланджело Локонте, которого вы... цените... — улыбнувшись, говорила она. — Совершенно никак? — расстроился Мот, поняв, что не хочет оставлять мужчину одного надолго. Эта неделя без него и так оказалась довольно мучительной для певца, так как того постоянно мучили угрызения совести и волнение, что с этим итальянцем опять что-то произойдёт. — Совершенно. — А будет ли он... — начал Мот, как Софи перебила его: — Помнить всё, что произошло? Нет, не будет. Эти воспоминания глубоко засядут в его образе, поверьте, он не вспомнит ни о чём из того, что случилось за время его расстройства. — Отлично... — с облегчением вздохнул Фло, поняв, что ему выпал невероятный шанс вернуть всё в своё русло и не чувствовать себя виноватым. Будучи в радостном настроении, он довёл Софи до её дома и отправился к себе. Там мужчина опять в одиночку съел пачку попкорна за просмотром очередного телешоу со своим участием, почитал несколько отзывов в интернете и отправился спать. Всё вернулось на круги своя. Флоран перестал нервничать, кучу времени проводил на студиях звукозаписи, пытаясь придумать очередную песню для нового альбома, от скуки даже сходил на несколько свиданий с различными девушками, но всё это было не то. Мужчине не хватало чего-то. Спустя неделю француз начал ужасно скучать по своему другу и вспоминать все приятные моменты, которые с ними происходили за все эти годы их дружбы. Как бы он сильно ни злился на этого итальянца, а тёплые и приятные воспоминания снимали любой гнев, который Мот чувствовал по отношению к этому человеку. Но нарушать указание врача и рисковать психическим здоровьем Микеле ради своего собственного эго не хотелось, поэтому всё, что мог делать Фло, это следовать указаниям Софи. Его рука постоянно тянулась к телефону, Мота не покидало желание позвонить итальянцу и просто спросить, как его дела. Он особо не задумывался о последней их ночи, более того — он будто напрочь забыл о ней. Мужчина просто хотел быть уверенным в том, что его друг не натворит очередной глупости. К концу недели многие стали замечать, что с Мотом творится что-то неладное, будто что-то беспокоит его. — С Флораном что-то не так, — перешёптывалась с Диан Мелисса, когда они в очередной раз решили сходить в кафе. — С чего ты так решила? Ну, не выспался просто, мало ли что... — равнодушно ответила Диан. — Хотя ты же с ним сейчас работаешь, тебе лучше знать. Какую песню вы там записываете? — Вот! Смотри! — проигнорировала Мелисса вопрос и показала фотографии на её телефоне. — Видишь, сколько пачек от сигарет? Я посчитала. Двадцать одна. И это только за последнюю неделю. Раньше ему и трёх хватало. Он явно на нервах. И вот, долгожданные две недели прошли. Всё это время Флоран вспоминал о Мике каждый день. Но он почему-то не спешил отправляться к нему, скорее всего, просто боялся, что тот его не узнает, либо сам не горел желанием встречи, а лишь искал себе оправдание, которое сумел найти в запрете доктора Софи. Прошло ещё три дня, а Флоран всё так же отсиживался дома, даже не думая заявиться в дом Локонте. Мот не знал, что он должен делать. «Микеле ничего не помнит. Я могу спокойно прийти к нему с бутылкой коньяка, — размышлял француз, пытаясь настроить себя. — А что если... помнит?.. Что тогда мне делать? Как смотреть ему в глаза? Чёрт! Не могу!» Мужчина каждый день выгонял из своей головы глупые мысли, умывался, аккуратно укладывал волосы, надевал свои любимые джинсы и белую майку, что, как он считал, приносит ему удачу. На протяжении нескольких дней он внимательно осматривал себя в зеркале, тяжело вздыхал, вешал на плечо свою чёрную сумку, которая ещё несколько недель назад была заполнена лекарствами, а теперь дорогим алкоголем, но стоило ему дотронуться до ручки входной двери собственной квартиры, как его пронизывал страх и желание перенести встречу на завтра. Докурив очередную сигарету на балконе, он проклинал самого себя за трусость. Сегодняшний день тоже не стал тем «завтра». Флоран вновь оставил уже собранную сумку в коридоре и заказал себе пиццу, точно так же, как вчера и позавчера... Услышав, как курьер звонит в его дверь, он затушил сигарету, вышел с открытого балкона и молча оплатил доставку. На пятый день такой однообразности Флоран не выдержал и, будучи зол сам на себя, дал себе хорошую пощёчину. Заказав в очередной раз пиццу, он надел всё те же джинсы, майку, сунул в сумку ещё одну бутылку коньяка и стал ждать доставку заказа. На этот раз с расчётом на то, что разделит её с Локонте в его же доме. «Прошло уже три недели. Он наверняка пришёл в себя, уже нельзя дольше откладывать», — подумал Мот, начищая свои туфли. Он всю ночь размышлял о собственных переживаниях, мыслях, эмоциях и решил, что сегодня он не просто придёт и скажет «Привет». Сегодня он честно признается настоящему Локонте в том, что случилось между ними, более того — добавит, что ему это понравилось. Как только француз положил щёточку для обуви, раздался дверной звонок. Мот уже держал наготове деньги за свой заказ. Однако открыв дверь, Флоран оказался повергнут в некий шок. На пороге его дома, в чёрном костюме, белой отглаженной рубашке и бледно-красном галстуке, стоял Локонте с букетом алых роз за спиной. Он искренне улыбался и смотрел искрящимся взглядом прямо в глаза француза, будто хотел сказать ему нечто важное. Мот, не ожидавший этого визита, замер в ожидании, не зная, как расценивать столь необычный внешний вид итальянца. Он ожидал любого поворота событий, но и подумать не мог, что причина его проблем сама явится к нему. — Микеле? — всё же оторвался Мот. — Микеланджело Локонте, собственной персоной! — довольно воскликнул тот. В этом голосе чувствовались нотки уже привычного тона беседы этого итальянца, а не того, столь полюбившегося публике Вольфганга Моцарта. — Что ты... Что ты тут делаешь? — Ай, не хорошо, Флоран... Ни слуху, ни духу. Куда ты пропал? Прошло уже больше месяца с нашей последней встречи. Я тебе уже не нужен стал? Кстати... — отвлёкся Локонте, уставившись в одну точку. — Этот месяц был очень странным, почти ничего не помню, весьма непривычно... будто в другом мире был. С тобой такое случалось? А впрочем, не важно... Ты сегодня отлично выглядишь! — Да ты, я вижу, тоже. Что за повод? — улыбнулся брюнет, приподняв одну бровь. — Может, ты меня впустишь? — недовольный тем, что его перебили, произнёс Локонте. В ответ на что Флоран лишь махнул рукой, предложив гостю войти. Француза всё ещё мучил вопрос, для кого же так принарядился этот мужчина и для кого был предназначен столь прекрасный букет. Фло начал прокручивать в мыслях всех их общих знакомых в попытках вспомнить, у кого сегодня именины. Микеле же сразу двинулся в сторону гостиной и, положив букет на стол, повернулся к Моту, что встал посреди комнаты. — Я к тебе ненадолго. Нам нужно поговорить. Как я выгляжу? — покрутившись вокруг себя, спросил он. — Невероятно, — с улыбкой ответил Мот. Этот момент показался французу идеальным для «чистосердечного признания». — Никогда тебя таким не видел. Честно говоря, я даже не знал, что подобное есть в твоём гардеробе. Он двинулся в сторону стоящего напротив него Локонте, но тот, не заметив, развернулся и подошёл к окну, упёршись об подоконник: — Красиво сегодня. Идеальный день для этого. Флоран, я хотел сказать... вернее признаться... нет... сообщить... — не сумев подобрать верного слова, ответил Локонте и попытался открыть окно, чтобы запустить немного свежего воздуха в эту и без того душную комнату. — Да... Для признания, — прошептал Мот, подходя к мужчине всё ближе. Он уже напрочь забыл, для чего Микеле пришёл к нему, ему даже было не интересно знать это — брюнет стал одержим собственной целью, которую поставил себе всего лишь пару минут назад. И вот, когда француз оказался в нескольких сантиметрах от блондина, тот продолжил: — Я хочу, чтобы ты знал кое-что. — М-м-м... — тихо прошептал Мот, приобняв мужчину сзади и слегка прижав к себе. — Та ночь, я постоянно прокручиваю её в своих воспоминаниях. Некоторые моменты я не помню, но могу сказать с уверенностью, что она была лучшей из всех, что у меня были. Правда, много воды утекло с того времени… Эй, что ты делаешь?! — заметил-таки итальянец странный жест со стороны друга. — Ты продолжай, — сказал тот ему на ухо. Фло, будучи затуманенным собственными мыслями, решил, что весь этот маскарад, шутки, вся эта игра в «Моцарта и Сальери» была лишь очередной его прихотью, дабы набраться смелости и признаться ему. Мот посчитал, что недооценивал Микеле, раз тот сумел составить столь хитрый план, да ещё и выставить себя жертвой. — Флоран, я хочу, чтобы только ты знал это, только ты, понял? — Ну же, не томи, я понял! — ответил тот, сжав ладонь итальянца. — Флоран... Я... женюсь! Фло? Фло? Француз тут же отпустил руку своего гостя и, пошатываясь, отошёл от него на несколько шагов. Он схватился за сердце и, начав тяжело дышать, направил взгляд в пол. В один миг человек, что был для него лучшим другом, будучи за шаг от смысла его жизни, превратился в одного из самых ненавистных для него людей. Мота наполнило чувство некого предательства, будто нож вонзился в то самое больное место, в которое в своё время сумел попасть ещё один человек, единственный полюбившийся ему… Мэри… Мужчина тут же побледнел, его руки начали трястись, казалось, что он вот-вот упадёт. — Флоран! Фло, всё хорошо? — попытался достучаться до него музыкант, что ловил на себе лишь пустой взгляд брюнета. Микеле подбежал к нему и начал активно дёргать за плечо, пытаясь привести мужчину в чувство. Мот выпрямился и попытался выдавить из себя хоть какую-то улыбку. — Всё отлично. Я очень рад за тебя. Думаю, тебе пора, а то опоздаешь, — поправив прядь своих волос, ответил тот. — Но я же ещё не спросил главное... — начал было говорить Микеле, как Фло вновь перебил его: — Ты знаешь, Микеле, где выход. Не могу больше ничем тебе помочь, мне срочно нужно кое-что закончить. Давай в следующий раз, ладно? Локонте же, не придав этому особого значения, взял свой букет со стола и отправился к выходу. — Думаю, Тамаре, он понравится, — улыбнулся по дороге Мик. Закрыв входную дверь за итальянцем, Фло отправился на балкон, где закурил одну из своих обожаемых сигарет. Он вглядывался в сторону уходящего счастливого Микеле, даже когда тот уже скрылся из виду. Мужчина продолжал выкуривать сигарету за сигаретой, опустошая пачку. И каждый раз, поджигая новую, он тихо, нахмуривая бровь и кривляясь губами, повторял самому себе столь ненавистную ему фразу: «Я женюсь…».