Хидар и Хаф

                           Нер'уда'атта нашелся там, где и должен находиться: в ангаре у аппарели левого борта. Довольно большой аппарат, уверенно стоящий на трех опорах практически по центру вместительного, но заваленного всяким хламом помещения. Насколько я помню, над землей выступала корма ман'дасы и часть левого борта, значит, выход аппарели или смяло при ударе, или он оказался под землей. Паршиво. Зато сам атта на первый взгляд выглядел вполне себе целеньким: стопоры на опорах удержали корабль на месте, не позволив сдвинуться ни на миллиметр. Кроме атта тут же находился один нер’уда, правда, в нерабочем состоянии: часть обшивки была снята, видимо для ремонта, и сейчас валялась по всему ангару, двигатель и стабилизаторы выпали из корпуса и неопрятной кучей виднелись из-за погнутого каркаса. Этот нер'уда уже никогда не полетит. Собственно, меня это ничуть не расстроило, поскольку надобности в узкоспециализированном транспорте, способном лишь доставить одного пассажира с корабля на планету, ни у меня, ни у Хафа не было: мы и так уже… здесь.       А вот атта! Совсем другое дело. Это уже полноценный аэрокосмический корабль, способный вполне самостоятельно передвигаться в пределах звездной системы.       Я обошла раздолбанный нер'уда по кругу, окончательно убедившись, что аппарат восстановлению не подлежит. Да и хрен с ним. Реально бесполезная штука. Такой себе пенал с тормозами. Зато можно безбоязненно вручать в кривые лапы учеников. Собственно, для этого он и сделан.       Яута все же не дураки, и очень четко понимают, что из себя представляет их молодняк. Теперь представляла и я благодаря самодеятельности яута. И мысленно поблагодарила всех богов за то, что Хаф на них не похож. Мне аж дурно стало от мысли, что я могла попасть в компанию с обычным учеником Первого Круга! Впрочем, долго бы подобное соседство не продлилось и закончилось бы большой кровью. Скорее всего – моей.       Атта был закрыт, но генетический запор, на счастье, оказался неактивен, шлюз послушно распахнулся при прикосновении к сенсору. Забравшись внутрь, я активировала замок, позволив устройству проколоть кожу и снять данные о моем ДНК. Зеленые огоньки мигнули, сменившись красными. Вот и чудно.       Осмотр много времени не занял: аппарат и впрямь небольшой даже по моим меркам. Внутреннее пространство состояло из одного помещения метров пяти длиной и около трех в ширину, практически четверть которого занимали два кресла пилотов. Правее шлюза виднелась дверь в техническое помещение, но там места еще меньше. Замок горел зеленым, сообщая, что заперт. Я провела ногтем вдоль сенсорной полосы. Дверь скользнула в сторону, пропуская меня в темноту.       Протиснувшись по узкому коридорчику, я тщательно осмотрела каждый закоулок, но ничего постороннего не нашла. В принципе, я и не ожидала: места практически нет, вход был запечатан, никаких других входов-выходов с технической палубы тоже нет.       На границе зрения неожиданно развернулась полупрозрачная карта местности, показывая приближающуюся отметку: Хаф возвращался на корабль. Наконец-то! Я не слишком уютно себя чувствую, зная, что могучий воин где-то далеко. Его присутствие успокаивает. Звучит, наверное, глупо. Как может успокаивать огромный инопланетный убийца, способный, не моргнув, свернуть мне шею? Как оказалось – может.       Я вздохнула, потерла лоб. Сама себе удивляюсь! Вроде бы не дура, и в жизни не только сахар был, а поди ж ты, верю ему безгранично. Не могу представить от него предательства.       Как, как такое могло случиться?       Я – взрослая циничная сволочь, которую жизнь научила не верить ничему и никому, а веду себя как романтичная малолетка при виде героической мужественной мордашки! Одно слово – дура блаженная! Да любой нормальный человек давно бы драпу дал с корабля! Ну да… и было бы на одно каинд амедха больше.       Я выбралась на основную палубу, тихо костеря себя на чем свет стоит! Идиотка! Начиталась всякой мути в фаноне по этой вселенной, а теперь… тьфу! А что теперь? Вселенная-то реальной оказалась, какой сюрприз!       С удобством развалившись в кресле первого пилота, я следила за передвижением яута по карте, развернутой на всю поверхность голографического экрана, проецируемого обручем перед моими глазами. Заемные знания требовали систематизации, вылезая совершенно неожиданно и бессистемно. Но то, что я выяснила…       Может, я все же не такая идиотка?       Проклятье!       Яута – очень неоднозначный народ. Да что там народ. Каждый из них – уникален. Самодостаточная личность. Это если он уже взрослый. А Хаф – взрослый мужик, уже давно прошедший десять кругов обучения. Полностью сформировавшаяся личность, замкнутая сама в себе. Не тупой малолетка, у которого играют гормоны, а в башке – дурь от собственной силы и оружия в руках. Нет. Дурь уже выбита, пролилась вместе с кровью. Он уже познал вкус бесконечного одиночества. Хотя, если верить аттури, многие яута эту дурь не теряют никогда. Но… если бы Хаф таким и остался… он бы не помог. Не стал бы так заботится. Не стал бы приводить в действие закон Первой Крови.       Не о том думаю! Смутная тревога наконец-то оформилась в моей голове, и я обратила внимание на одну странность.       Яут двигался довольно медленно, часто ненадолго останавливаясь. Буквально на пару минут, как останавливаются уставшие от долго перехода люди, чтобы передохнуть и чуть отдышаться. Но Хаф далеко не уходил, а при его колоссальной выносливости подобные передышки совершенно ни к чему. Да и двигается он слишком медленно.       Хорошее настроение испарилось окончательно, оставив после себя липкую тревогу.       Наконец точка сигнала доползла до ангара. Я отключила карту, внимательно всматриваясь в обзорный экран атта. И вот, наконец, в дверях нарисовался Хаф с неизменным шессом в руках.       Я открыла шлюз, пропуская яута на борт, и тут же вновь закрыла. Охотник едва заметно склонил голову набок, приветствуя меня и одновременно спрашивая. Я прикрыла глаза, отвечая, что все хорошо.       Тихое урчание.       Выглядел он устало. Броню покрывали свежие и глубокие царапины. Я нахмурилась. Меня не столь смущал сам факт недавнего боя, сколь ненормальная тяжеловесность и скованность движений обычно куда более ловкого яута. Но лезть с расспросами я не стала. Всему свое время.       Хаф положил шесс на оружейный крепеж на стене, склонил голову набок и кивнул в сторону пульта.       – Невредим, готов к работе, – тут же медленно и внятно сообщила я на науда.       Резкие рычащие слова неприятно царапнули гортань. К языку надо привыкать: в произношении он не легкий.       Хаф кивнул, давая понять, что услышал и понял. Так же молча привалился плечом к стене, едва слышно застрекотав. Мне это не понравилось. Что-то с ним не так, но что? Я переключила аппаратуру на привычное зрение, внимательно осматривая могучего воина.       Взгляд тут же зацепился за слабое зеленоватое свечение у мыска левого сапога яута, едва заметное в ярком освещении атта. Кровь! Твей светится достаточно ярко, значит, свежий. Какого черта?! Я резко вскочила на ноги.       Яут напрягся, но не шелохнулся. Светящаяся капелька наудской крови медленно поползла по изгибу узора пола. А у меня по спине пополз озноб!       Я молча обошла Хафа кругом. Увидела его спину, и мне стало плохо: от основания шеи и практически до поясницы чешуйчатые пластины покрывали светящиеся твеем глубокие рваные борозды, словно яуту нечто огромное и тяжелое запрыгнуло на плечи и сползло вниз, вспоров броню и плоть когтями! Обычный трутень на такое не способен: броня, пусть и не высшей категории защиты, но, все же, достаточно прочная, чтобы выдержать удар когтистой лапы. Да и весу не хватит. Мамаша? Навряд ли. Там бы повреждения были куда серьезнее: слишком уж огромная туша. Остается лишь один вариант.       – Ятканде.       Хаф не шелохнулся. Вот только руки сжались в кулаки до хруста. Значит, я угадала. Хаф встретился с ятканде. Скорее всего, просто ненароком подставился в бою. На плечах и нагрудных пластинах виднелись неглубокие царапины от когтей обычных каинд амедха. Вчера их не было. Значит, свежие. Был бой с обычными трутнями, а потом – с ятканде. Может, не заметил сразу, или тварь подобралась уже позже и сумела запрыгнуть ему на спину. Не важно.       Плохо, что ранен. Хорошо, что живой.       Я медленно, с сипом выпустила воздух сквозь стиснутые зубы.       Захотелось кого-то убить.       Он напрягся.       Ты-то чего уже дергаешься? Вижу же, что тебя немного «ведет». А вот что мне теперь делать?       По большому счету, у меня есть два варианта: оставить как есть и не лезть к яуту, или же заставить его лечиться. Сам – не будет. Так, ляпнет на раны обеззараживающую пену и успокоится. Типа, само заживет. Оно-то заживет, если дать время. Регенерация у яута великолепная. Вот только я уверена, что сидеть спокойно Хаф не будет.       У меня задрожали руки. Он дал мне возможность принять решение. Мог бы сделать остановку в лазарете и самостоятельно обработать раны. Но не стал.       Я прикрыла глаза, выдохнула, выталкивая раздражение и неуверенность. Хочешь знать мое решение? Узнаешь! Можно подумать, тут есть приемлемые для меня варианты?!       Яут стоял без движения, никак не реагируя на мои метания по атта. Аптечку я нашла там, где она и должна находиться: в отсеке в стене напротив шлюза. По дороге заблокировала замок. Каинд амедха достаточно умные твари, могут и врубиться, как получить доступ в атта.       Когда я откинула крышку на его наручном компьютере, Хаф едва слышно зарычал.       Ну, ты еще порычи!       Инстинкт самосохранения что-то там пытался вякнуть про огромного инопланетного убийцу, да еще и злого, и раненного, который и убить может. Может. Конечно, может! Но не убьет.       Рычание стало громче.       Недоволен? Раньше надо было думать!       Доспех послушно деактивировался: зажимы отошли, давая возможность разъять броневые пластины, иолонитовое волокно потеряло свою упругость.       Рычание сменило тональность.       Я прислушалась. Не злишься, просто раздражен.       А вот я злюсь!       Подняла глаза. Рычание прервалось. Знаю, взгляд у меня сейчас добрый и ласковый. А чего ты ждал? Что я расплачусь в умилении, от того, что ты вернулся на корабль в таком состоянии? С разодранной до кости спиной и едва стоящий на ногах? Я же вижу, что у тебя от потери крови уже в глазах темнеет!       Ладно уж, чего сейчас-то психовать. Я глубоко вдохнула, унимая злость.       – Ты против? – Яду в моем голосе было столько, что удивительно, как с клыков не закапало.       Хаф хмыкнул. Тяжелая голова едва заметно качнулась.       Я прикрыла глаза, медленно, глубоко вдохнула. Не стоит сейчас психовать. Мелкая нервная дрожь унялась. Я сжала кулаки, медленно разжала. Хаф наблюдал за мной со странным, слегка отстраненным интересом, но молчал.       Надо снять маску, а то автоматика не позволит мне разобрать броню. Я потянула руку к клапану.       – Позволишь?       Едва слышное урчание. Он согласился.       Тяжелая рука поднялась, когтистые пальцы отжали клапан, и Хаф сам снял маску. Я забрала ее у него из рук и положила в кресло второго пилота.       Хаф чуть качнулся, но быстро восстановил равновесие. Тонкая струйка светящейся крови сорвалась с пояса и прочертила дорожку по ноге.       – Ннан'чин'де…       Яут поднял голову, вопросительно склонив набок. Я виновато потупилась.       – Я не достаю.       Хаф фыркнул урчащим смехом, чуть откинув голову назад. Я нахмурилась. Если он не захочет мне помочь, придется все делать самой. Спорить с яута бессмысленно, проще сделать по-своему. Это он поймет и примет.       Светящаяся струйка превратилась в небольшое озерцо у мыска ботинка. Проклятье, Хаф, решай быстрее!       И он решил. Отошел от стены и опустился на одно колено. Оперся рукой о край кресла пилота и чуть наклонился вперед, давая мне доступ к спине.       Наконец-то!       Глухо бухнуло сердце. Я обошла коленопреклоненного воина, глянула на изуродованную спину… сглотнула. Тихий стрекочущий смешок.       Изуродованные броневые пластины перекосило, кое-где металл впился в плоть. Боль, наверное, просто адская! А он терпит без единого звука! Я отжала крошечные зажимы и сняла броню с плечевого пояса. Обошла кругом и убрала доспех с груди и боков, оставив только поврежденные участки. Их снимать надо супер аккуратно! Иолонитовое полотно послушно осыпалось на пол. Потом соберу.       Хаф не шевелился, лишь сжал пальцы на кресле так, что кончики буквально побелели от давления.       Как я снимала пластины брони со спины – вспоминать не хочется. Хаф лишь раз сорвавшись на приглушенное шипение, когда я вынимала глубоко ушедший в рану осколок. Я ничего не говорила, стараясь работать как можно быстрее и аккуратнее, не причиняя лишней боли. Наконец вся броня оказалась на полу, раны – очищены. Я подтянула разворошенную аптечку ближе, достала баллон с фиксирующей антисептической пеной, бутыль со спреем, толстый ребристый цилиндр с густой и довольно пахучей мазью и станок для сваривания швов. Последний этап.       Глубоко вдохнув, нажала на распылитель, нанося на страшные раны слабо мерцающую синюю жидкость. Твей тут же потерял свечение: кровь быстро сворачивалась. Я осторожно промокнула остатки крови губкой, очищая края ран. Взяла машинку.       Проклятье! Вот никогда не думала, что буду заниматься шитьем по живому телу! То, что аппарат не делает швов, а сваривает края каким-то особым антисептическим веществом, сути дела не меняло. Я свела края первого рваного разреза и осторожно повела головкой аппарата вдоль уже начавших отекать краев. Чувствуя ладонью мелкую дрожь могучего тела.       Как работает аппарат, я представляла довольно поверхностно, но одно я знала четко: спешить нельзя! И я не спешила, медленно заваривая один разрыв за другим, оставляя причудливо изломанные вздутые рубцы. Хаф не шевелился, молчал, лишь изредка тишину атта разгонял скрежет когтей и непроизвольный хриплый стрекот. Но ни разу я не услышала стона. Его самообладание достойно восхищения! Работа аппарата очень болезненна, но яут не возражал, не пытался меня прогнать или ускорить. Просто терпел.       Наконец я заварила последний разрыв и убрала сварщик. Хаф едва слышно выдохнул. Теперь – мазь. Толстый ребристый цилиндр послушно распался на две половинки, и в нос ударил мощный аромат. Не то что бы запах был неприятным, нет, он, скорее, слишком концентрированный. Резкий хвойный аромат с четкими примесями каких-то медикаментов, перца и спирта. Я чихнула. Хаф едва слышно стрекотнул. Ну да, воняет. Согласна. Я зачерпнула густой, похожей на мазут мази и осторожно коснулась кончиками пальцев опухшей кожи вокруг швов. Стрекот судорожно прервался.       Я старалась как можно нежнее касаться воспаленной кожи, чтобы не давить на свежие швы. Мазь надо втирать, но как можно нажимать на рану? Знаю, Ннан’чин’де не одобрил бы такого… внимания, но ему сейчас не до анализа моих действий. Я чувствовала, как его трясет. Слишком много крови потерял, слишком больно, слишком много повреждений, ведь некоторые разрывы плоти обнажали реберную кость! Наконец прозрачная черная мазь равномерно покрыла спину. Я убрала банку, осторожно втирая густое вещество в тело, пока оно не впиталось. Теперь можно наносить пену. От души встряхнув большой баллон, я нажала на распылитель, щедро заливая широкую спину пушистой белой пеной, быстро твердеющей на воздухе. Пара минут, и спина охотника надежно закована в упругий крепкий панцирь.       Хаф медленно разжал пальцы, отпуская край кресла. Я быстро упаковала медицинское барахло обратно в аптечку, не сводя с него взгляда. Яут осторожно встал, выпрямился, чуть качнулся в сторону, с трудом восстановив равновесие. Его бы в капсулу хотя бы на трое суток, но не дастся же! Я перетряхнула аптечку, достала автоматический инъектор и пару капсул. Подошла к яуту, показала маркировку на боку одной из них. Прищурился, вчитался. Медленно кивнул. Значит, против кроветворного ты не возражаешь. Хорошо. Я вставила капсулу в паз. Хаф стоял неподвижно, упираясь слегка подрагивающей рукой в стену. Стоишь? Хорошо. Я взяла его левую руку, повернула сгибом локтя вверх, быстро прижала дуло инъектора и вогнала смесь. Хаф моргнул, промолчал. Показала вторую капсулу. Он опять кивнул. Не глядя. Так же быстро я выщелкнула капсулу, вставила другую и вогнала вещество уже в мышцу чуть ниже бицепса.       Отлично. А теперь… раз, два, три, четыре… есть!       Яут дрогнул и без звука рухнул на пол. Готов! Я подхватила падающее тело в воздухе, выровняла и осторожно опустила на пол.       Ему необходимо отдохнуть. Даже принудительно. Я вытащила использованную капсулу из шприца, глянула на маркировку. Тер'ти -ра, препарат, подстегивающий регенерацию и… усыпляющий пациента ровно на сутки. Рекомендован для использования вместе с к'кра – кроветворным. Вот и используем. А Хаф… Ему нельзя сейчас двигаться, а добровольно сидеть на месте не будет. Значит, будет спать принудительно.       В животе требовательно заурчало. Хотелось есть, а от воспоминаний о наудском пайке портился аппетит. Выходить одной из безопасности атта – стремно. Сидеть взаперти – глупо. Мне нельзя бояться каинд амедха. Сами твари не настолько опасны, сколько опасна невнимательность и страх перед ними.       Интересно, одобрит он мою затею или нет? Проснется, посмотрим. Еще не совсем ясно, как он отреагирует на мою самодеятельность с инъекцией. Большинство яута вспылило бы. Но Хаф, насколько я смогла понять, немного проще во взглядах. Нет в нем запредельной гордыни. Или жизнь сильно била, или от природы более рассудительный. Если не вспылит, когда проснется, значит, мы сработаемся. Ведь лечить его придется часто.       Я подсела ближе, рассматривая Ннан’чин’де, неподвижно висящего в воздухе в каких-то сантиметрах над полом. Удивительное существо. Кинематографический образ даже близко не передавал истинную силу и мощь яута, его звериную ловкость и грацию. В нем нет ничего милого и очаровательного: совершенный убийца.       Я устало потерла нудящие виски. Я даже не надеялась встретить яута, сама себе не верила, даже в те моменты, когда держала в руках иззубренные клинки ки’кти’па. Надеялась, но… не верила. А вот оно как вышло.       Интересно, почему Хаф решил предложить мне лечить себя? Хотел проверить? Или знал, что самостоятельно не справится? Нет, не то. Что-то я упускаю. За все время я не видела в Ннан’чин’де ни тени высокомерия или презрения, раздражения от моей слабости и неуклюжести. Я вспомнила, как он вел себя под сорванными двигателями, как без единого жеста недовольства поднял на руки, как грел теплом своего тела, терпеливо ожидая, когда я очнусь. Может быть, все гораздо проще? Подобное решение было логично и естественно, а значит единственно верно? Если я права, если он действительно живет по этому принципу… разве не стоит и мне вести себя так же?       Я тряхнула головой. Всему свое время! Нет смысла сейчас фантазировать на тему «если». Когда Хаф придет в себя, я узнаю. Причем – сразу! А сейчас стоит озаботиться пищей и питьем. Да и не помешает смотаться к лагерю, забрать свой рюкзак, все же, там много полезного.              Поход к лагерю на берегу реки я планировала со всей тщательностью. Права на ошибку у меня нет, ведь на кону стоит уже не только моя жизнь. Конечно, я скорее обуза для могучего яута, чем реальная помощь, но глупо подставить его голову под удар я не хотела. А ведь случись что, он пойдет за мной. Этого допустить я не могла.       Теперь, самое главное: наведаться в корабельный арсенал.       Интересно, а он хоть проверял, что именно мне в башку закатал? Или просто воспользовался готовой сборкой, не глядя ее содержание? Уж очень интересная информация порой всплывает. Особенно эти психологические исследования аттури. Любопытнейшие сведения! А уж подробнейшая информация о физиологии науда... какая прелесть! Я хихикнула. Пусть все изображения в непривычном диапазоне, но я на фантазию и воображение никогда не жаловалась, и представить в естественном виде, имея перед глазами живой экземпляр, не так сложно. Главное, чтобы другие яута не поняли, что именно сделал Хаф, и откуда у меня столь… разнообразные сведения. Ведь они этого, мягко говоря, не одобрят.       Я достала медицинский сканер и прижала сенсор к груди яута. Подождала, пока, наконец, на экране появилась информация.       В принципе, не так плохо. Крови, конечно, потерял много. Оттого и слабость. Но препараты уже действуют, так что никаких накладок быть не должно. Я осторожно вытерла кожу возле сердца, расположенного чуть ниже, чем у людей, и прилепила круглую черную пластинку. Сканер тут же оживился, на экранчике потекли резкие рубленные символы наудской письменности. Теперь – последний штрих. Силовой купол. Не глухой, но достаточно прочный, чтобы удержать мордохвата. На всякий случай. Установила четыре излучателя, тщательно проверила устройство. Можно включать.       Активировав эмиттеры, я подхватила к'дайк'те, арост и выскочила из атта. Остановка первая – арсенал.              До искомого отсека я добралась без каких-либо хлопот, не встретив ничего опасного. Зато стоило только массивным створкам дверей прийти в движение, как интуиция прямо-таки взвыла. Я крепче сжала к'дайк'те. Двери разошлись без единого звука, пропуская в погруженное во мрак помещение. Зрение послушно сменилось. Ближний диапазон УФ области света с компьютерной обработкой давал странную, но четкую и ясно различимую картинку, в которой тело каинд амедха очень заметно светилось белым цветом.       В арсенале затаился ятканде: спряталась, скотина, на потолке, поджидая жертву. Я вскинула арост, дважды выстрелив в приготовившуюся к прыжку тварь. Острые прочные дротики прошили бронированную башку урода, и тварь кубарем рухнула на пол. Делов-то. Каинд амедха опасны, это – бесспорно. Но если заметить заранее и с мощным дальнобойным оружием, они не представляют серьезной угрозы. Ведь именно скрытность, внезапность, неожиданность их атаки и делает их настолько страшными, плюс сила, ловкость и скорость движений. Вот потому мне нужен р’кра – энергетическая наплечная пушка. Искомый агрегат нашелся на стеллаже в виде трех десятков экземпляров разных моделей, типов и мощностей. Я сразу отбросила тяжелые вариации: энергоблок в моих к'тар просто не потянет их аппетит, а самостоятельно подключать внешний источник питания я не рискнула. Знания знаниями, но я никогда не имела дела с подобной техникой, а информация на проверку оказалась довольно поверхностной.       Также пришлось отказаться от совсем уж легких хлопушек. У нас много ятканде, а эти твари куда сильнее и живучее обычных трутней. Тут ученическая пукалка не поможет. В остатке оказалось восемь орудий. Я отбросила длинноствольное дальнобойное оружие. Чай не горы, в лесу особо не постреляешь, да и из меня снайпер еще тот даже с системой самонаведения. Осталось на выбор две пушки. И я выбрала ту, чей корпус наиболее потаскан и потерт от частого использования. Оба оружия совершенно идентичны, только одно новое, а второе явно не раз бывало в бою, и я решила взять проверенное оружие. Чье-то оружие.       Лафет р'кра скользнул по направляющим полозьям на броне и со щелчком сел в гнездо на наплечнике, замкнув контактные пластины. Автоматика в браслетах тут же сообщила о подключении нового оборудования, запустив тесты. Проверка неполадок не выявила, на голографическом экране «очков», проецируемых обручем перед глазами, появились данные о состоянии оружия, его потребляемой мощности, дальности прицельной стрельбы, шкала разброса и потери точности в зависимости от расстояния до цели. Закончив читать, я убрала текст, переводя оружие в боевой режим. С лафета приподнялся р'кра, водя плоским дулом по ходу движения моих зрачков. До активации боевого положения, за которым следует незамедлительный выстрел, я доводить не стала, все же, на корабле нахожусь. Кстати, демаскирующих красных лучей, как и самого лазерного прицела, не было: оружие наводилось на цель автоматикой маски или, в моем случае, обручем, считывая информацию с положения зрачка и по поворотам глазного яблока. Подъем в боевое положение, как и выход из него, происходил по ментальной команде, так же, как и управление мощностью импульса и, собственно, самим выстрелом. С р'кра я закончила. Теперь – арост.       Модель, которую я подобрала в мастерской, для меня не особо подходила: слишком большая, длинная и тяжелая. Обычный девятизарядный учебный агрегат, достаточно дуболомный, чтобы пережить кривые руки не обделенных силой учеников, к тому же лишенный возможности складываться в отличие от полноценных экземпляров. Конечно, я могу им пользоваться, но какой смысл себя насиловать неудобным оружием, если есть нормальные боевые модели гораздо компактнее, легче и мощнее?       Стенд с аростами нашелся в глубине арсенала как раз за стояками с учебными копьями, где они хранились, сложенные в компактные цилиндры. Арост – популярное оружие. Мощное, точное, дальнобойное и бесшумное. Можно сказать, он занял нишу тактических снайперских винтовок с дистанцией прицельной стрельбы не более километра. Стреляли аросты тремя типами дротиков: двузубым гарпуном, зазубренным и гладким дротиками, чем-то напоминающими четырехгранный наконечник стрелы. Обычный учебный арост мог стрелять только гарпуном, что сильно снижало его дальнобойность и убийственную мощь, что в нашей ситуации не годилось.       Из всего разнообразия метателей я выбрала достаточно легкий, около полутора килограмм весом, средний по размерам боевой арост со встроенным мультидиапазонным электронным прицелом переменной кратности. Чуть ниже, в боксах, хранились боеприпасы. Я взяла три магазина обычных гарпунов и десяток с зазубренными дротиками. Как раз столько, сколько можно нацепить на оружейную перевязь, обнаруженную на соседнем стояке. Чуть дальше я нашла превосходный длинный нож, способный противостоять кислоте длинномордых.       И теперь во весь рост встала проблема выбора действительно подходящего оружия, ведь дальнобойный арост и р’кра были лишь сопутствующим вооружением, но никак не основным. К моему глубокому сожалению, каинд амедха – не те твари, с которыми разобраться можно исключительно на дальних дистанциях. Мне предстояло выбрать то единственное верное холодное оружие, с которым я смогу совладать.       Жаль, что Хаф сейчас спит. Его совет очень пригодился бы. Ну да ладно, он всегда может поправить мой выбор и дать совет.       Я медленно шла вдоль стеллажей с оружием, внимательно осматривая орудия убийства, присматриваясь к ним, примеряя к себе. Короткие клинки и ки’кти’па я отвергла сразу: не с моей силой, ростом и массой идти в ближний бой. Мне надо что-то такое, что может как-то компенсировать разницу в силе и ловкости, что-то, что позволит мне удерживать противника на дальней дистанции. Что-то вроде совни или японской нагинаты, оружия, широко использовавшегося итагаки – японскими женщинами-самураями. Что-то… похожее на чудовищный шесс Хафа. Только не такое тяжелое.       Я его нашла. Идеальное оружие, каким я его себе представила. Овальное древко около полутора метров длины, переходящее в немного расширяющийся к острию метровый изогнутый клинок, одна сторона которого была заточена полностью, а вторая наполовину, плавно переходя серией изогнутых зубцов к древку. Затыльник серпообразный, остро отточенный. Общая длина оружия была чуть меньше двух с половиной метров, а вес не превышал трех килограмм. Как раз для меня. Древко, выполненное из немного шершавого металла светло-бронзового цвета, покрывала затейливая резьба, пряча кнопки управления энергетической начинкой оружия, при активации которого клинок покрывался каким-то полем и мог резать даже корабельную броню. Правда, недолго. Заряда аккумулятора хватало минут на десять-пятнадцать. Достаточно для того, чтобы вырезать себе проход или убить тяжело бронированного противника.       Еще раз тщательно проверив оружие, я нажала кнопку деактивации оружия. Тихий шелест, и острейшее лезвие покрыли чешуйчатые пластинки складных ножен.       Немного поколебавшись, я надела скользящие перевязи с двумя к'дайк'те, чьи рукояти торчали у меня из-за спины чуть ниже талии. Попробовала вытащить меч. Удобно, ничего не могу сказать. Конечно, два к'дайк'те мне совершенно ни к чему, но как разъединить перевязь и снять один меч я не знала, да и лишний кило на спине особо не мешал, движения не стеснял.       Осталось еще научиться всем этим богатством пользоваться. Вот за этим мне точно к Хафу. Когда вернусь.       Надеюсь, он меня не при… пошлет.       Вспомнила Хафа и его флегматичную реакцию. Нет, не в его духе. Терпение у него воистину безграничное!       Надеюсь.       Арсенал я покидала в бодром расположении духа, и даже нападение многолапого монстренка-мордохвата не смогло его испортить. Пнув разваленную пополам тушку, я вытерла к'дайк'те о шкурку носителя и бодро направилась к выходу из корабля – одной из боковых шлюзовых камер, оказавшейся на поверхности.       На дворе оказалась середина дня, погода по-прежнему стояла хорошая, хотя небо уже начали затягивать облака, напоминая об обещанной метеорологами непогоде и затяжных дождях. Снаружи тварей не оказалось, что меня несколько озадачило. Я рассчитывала как минимум на одну-две штуки. Если длинномордые свалили от корабля, то логично задать вопрос «Куда?». Насколько я помню, ближайшая деревушка была в двух днях пути вниз по реке. Надо будет сказать Хафу и сходить проверить. И атта надо вытащить, он сильно повысит нашу мобильность. Много чего «надо». Переключив зрение на уже привычный красный диапазон, я бодро поскакала по лесу, следуя виртуальному указателю на карте в углу экрана.              Система навигации вывела меня к остаткам лагеря безошибочно. На этот раз я шла вполне осознанно, внимательно рассматривая окрестности, а не неслась по лесу без единой внятной мысли в полной паники голове. Солнце скрылось за облаками, освещение довольно резко упало. До дождя, конечно, еще далеко, но первые признаки надвигающейся непогоды уже хорошо различимы. Осталось совсем немного до того момента, когда легкая облачность превратится в плотные дождевые тучи. Ветер уже появился. Резкий, пока еще просто освежающий, не смотря на ощутимую жару, но скоро он станет холодным, пробирающим до костей. Такая уж коварная здесь погода, легко меняющаяся от жары к откровенному холоду. Я поежилась. Дожди обещали затяжные, это нормально после практически месяца жары. Но сейчас для меня дождь – это не просто неудобство. Он может стать причиной ошибки. А ошибка – смерти.       По спине прошла волна холода, заставляя поежиться. Опасность? Я осмотрелась, внимательно всматриваясь в изменчивые формы леса, меняя диапазоны.       Вот оно!       Предчувствие не обмануло. Я тронула кнопку, снимая ножны с клинка моего маленького шесса. Ятканде ждал меня в лагере, копаясь у поваленной палатки.       Разум затопила волна холодной колючей ненависти.       Убить! Единственная мысль, одно желание. Убить!       Тварь признаков беспокойства не проявляла. Неужели чиж меня не заметил? Сомневаюсь, эти уроды очень чувствительные. Надеяться на защиту брони – глупо. Геройствовать – тем более. Я осторожно раскрыла арост. Я – не яут. Меня не интересует прелесть охоты и рукопашной схватки. Я просто хочу эту тварь убить! Прицел без единого звука поднялся, раскрываясь и выходя в рабочее положение. Плавно подняла оружие. Резкие движения ни к чему. Не надо настораживать столь опасную тварь.       Бешенство унялось, я медленно размеренно дышала, заставляя себя успокоиться. Никаких эмоций. Разум должен быть чист и холоден, словно лед. Роешься в палатке? Ройся. Я прильнула к прицелу, выдерживая дистанцию между глазом и оптикой. Медленно выдохнула и нажала на пластину спуска. Оружие дернулось в руках, тварь взревела, буквально подскочив на месте вместе с остатками палатки. Арост дернулся, и еще один зазубренный дротик вспорол воздух, впившись в длинный череп. Тварь завизжала.       Надо же, не сдох! Вот же… мразь… живучая! Я сложила оружие, приложив к поясу, зная, что зажим сработает, прикрепляя арост к гнезду. Подхватила шесс и вышла из-за деревьев.       Мне нужно место для маневра. На мгновение задрожали руки. Тварь опасна неимоверно, сильна. А я… оружие приятно оттягивало руки. Ятканде хлестал по земле хвостом, тихо шипя и повизгивая. Ну давай же, нападай, что же ты ждешь?       Я не собиралась давать твари даже призрачного шанса на победу. Ни о какой честной схватке речь не шла. Во-первых, я не яут. У меня нет их колоссальной физической силы, их ловкости и навыков владения оружием. Во-вторых, даже с точки зрения яута нынешняя ситуация подходила под несколько иное определение. Не охота. Облава. Обычная зачистка территории, где нет места геройству и красивым боям. Есть только одно – предельная эффективность и функциональность.       Ятканде метнулся, словно молния, разом выметая лишние мысли из головы. Захват, рывок, черная туша со всей дури врезается в крупный камень, громко вереща на всю округу.       Яута сильны физически. Сильны настолько, насколько ни один человек никогда не будет силен. У меня же есть другая сила. Дар, который я никогда ранее не использовала для убийства.       Черного урода вжимало в камень невидимым прессом, ломая прочный хитин. Масса ятканде невелика. Лишь вдвое больше человеческой. Его не сложно поднять.       Я подошла к уже не опасному врагу, продолжая впрессовывать курящуюся дымком химической реакции орущую массу в большой, покрытый засохшим мулом булыжник.       Не честно?       Не спорю.       Лезвие шесса без сопротивления прошло невидимую границу и вгрызлось в длинный череп.       Но я не могу победить честно. Не умею.       Тварь перестала дергаться.       Вот научит Хаф пользоваться оружием, стану сильнее… вот тогда и подумаю. Стоит ли мне вести честный бой. Или нет.       Я сделала красивый панорамный снимок дохлой твари, благо обруч имел такую функцию, и сохранила результат в памяти моего компьютера в к'тар. Потом Хафу покажу. А сейчас, пока на вопли этой пакости не набежала пакость помельче или, что хуже, покрупнее, стоит поторопиться.       Мой рюкзак нашелся там, где я его и бросила: чуть дальше развороченной палатки у крупного камня, где ребята сушили катамаран. Я быстро его надела, подхватила сетку с консервами из разорванной палатки и побежала обратно в лес, следуя целеуказателю на голографических очках. Нечего тянуть удачу за хвост! Взяла что надо и назад. Теперь главное «хвост» за собой не привезти.              Я остановилась где-то на пол пути между лагерем на берегу реки и разбитым кораблем. Что-то неприятно царапало где-то на грани восприятия. Неужели заметили? Я спряталась за поваленный ствол, выщелкнув небольшую автономную камеру, выведя окошко визора в верхний левый угол обзора.       Тихо.       Неужели показалось? Я сидела в тени ствола, стараясь не то что не шевелиться, даже дышать через раз, чтобы ни единым движением, ни единым шумом не выдать себя.       Время текло медленно. Чувство тревоги усилилось, но я ничего не видела и не слышала, просто без единого движения сидела в куче листьев и корней. На разыгравшееся воображение я решила не грешить. Не та вокруг обстановка, чтобы не верить чутью. Спешить мне некуда. Хаф на корабле еще сутки будет спать под защитой силового купола в атта. Больше меня никто не хватится.       Тень накрыла меня внезапно. Я даже голову не стала поднимать, прекрасно видя ЭТО на экране очков. Ятканде. Огромный. Здоровый. Матерый. Не та пакость, которую мне удалось без каких-либо хлопот забить на берегу. Эта – старше, умнее. Сильнее. Двигается стремительно и бесшумно. Это – не мой уровень врага. Это что-то страшное. Я приказала начать запись с камеры, автоматически отсылая результат на стационар атта. Если со мной что-то случится. Хаф ДОЛЖЕН получить эту запись. Он ДОЛЖЕН знать о ТАКОМ враге. А я сидела, как мышь, боясь даже вздохнуть чуть громче. Радовало одно. Иолонитовое волокно полностью заглушало стук сердца и скрывало тепловой след тела. Тварь не могла найти меня по шуму сердцебиения. Иолонит покрывал меня от пяток до подбородка. Сейчас достаточно холодно, и я не потела. Надеюсь – не учует.       Не учуяла.       Ятканде ушел в сторону реки, а я еще долго сидела под стволом, боясь пошевелиться, отслеживая камерой все передвижения страшного врага. Когда же монстр вышел на берег, я рискнула выбраться из-за бревна и побежала к кораблю. Мой порыв героизма иссяк. Я получила что хотела, а теперь пора вернуться в безопасность атта.