Хидар и Хаф

                    Лопата с чавканьем врубилась в мокрую лесную почву. Нажать ногой, поднять и скинуть землю с края пилона. Повторить. Еще и еще, пока не покажется граница створки. Повернуться, и обратно.       Я со скрипом выпрямилась, опираясь об это неприхотливое орудие труда. Как ни забавно, лопата она и у науда – лопата. Разницы почти никакой, разве что по размерам больше. Даже выглядит практически так же. Только цельнометаллическая и острая настолько, что ее можно использовать как оружие. Рядом заскрипело дерево – Хаф снимал порубленное на куски бревно.       Мы откапывали шлюз аппарели уже второй день. Ради такого дела яута-те даже тренировки немного подсократил. Единственное что оставалось неизменным – вечерний вояж к реке и купание, как нельзя актуальное после целого дня махания лопатой, одуряющая усталость и беспробудный сон.       Поваленное дерево затрещало и медленно поползло по обшивке. Каждый раз, как я за этим наблюдаю, не устаю изумляться насколько яута сильны физически! И это Хафа посчитали слабым? Впрочем, я уже поняла, что по силе он ничем не уступает своим более высоким и массивным сородичам. На прямые вопросы Хаф отвечал прямо и без утайки. Но, честное слово, лучше бы он хоть иногда правду чуть приглаживал! А то как скажет… Я качнула головой, втыкая лопату под слой прелых листьев и грязи. Поддела, пнула ногой, скидывая большой пласт с края. Утомительная работа подходила к концу. Хаф отволок последнее срезанное бревно, освобождая аппарель.       – Готово, – тихо сообщила я, зная, что обруч передаст мои слова на связной узел маски яута-те.       Хаф не ответил, но я видела, как он спрыгнул в пролом и исчез в недрах корабля, а спустя пару минут огромная створка дрогнула и пошла вверх, полностью погрузившись в корпус корабля. Надо же, открылась целиком! Даже нигде не заклинило! Я сбежала с аппарели, спрыгнула в кучу листьев, смягчивших удар.       Яут ждал меня возле атта, убирая стопоры со стабилизаторов. Я поставила лопату в углу ангара, обтерла о бедра грязные пальцы.       – Летим?       Хаф чуть слышно хмыкнул, указал закованной в броню рукой на челнок. Подпрыгнув на месте от переполнявшего меня предвкушения, я заскочила на атта, оттащила свой рюкзак и скатанный спальник в угол, уложив в большой бокс, и с комфортом устроилась в кресле второго пилота. Наконец-то! Задолбалась пехом рассекать по буеракам! Хотя… от вечерних вылазок к реке я отказываться не собираюсь. Это ведь действительно восхитительно! Ннан’чин’де, видя мой искренний восторг, не отказывает в этом небольшом удовольствии, и каждый вечер на обратном пути он поднимает меня на руки и во весь дух мчится по ночному лесу.       Я активировала атта, запуская предстартовые тесты. На борт поднялся яута-те. На обзорном экране текли резкие рубленные символы наудского языка, описывая ход проверки кораблика. Я следила за тестами вполглаза. Не первый раз уже прогоняю. Рядом сел Хаф, переводя на себя управление.       Атта дрогнул, бесшумно взвился в воздух, убрал стабилизаторы и бочком вылетел из ангара. Я тронула пару кнопок, створка аппарели закрылась. На корабле, конечно, достаточно дыр, но не стоит оставлять такое явное приглашение посетить нас!       Хаф поднял атта над кронами деревьев и направил его в сторону реки, а я открыла прямо на обзорном экране дополнительные окна, всматриваясь в проплывающий под нами ландшафт. Скрытие надежно укрывало от человеческих глаз, если такие еще остались в этой местности.       – Давай сперва проверим деревеньку выше по течению.       Яут не ответил, но атта развернулся и бодро пошел над рекой. Расстояние в два дня пути на катамаранах челнок покрыл за какие-то десять минут.       Хаф опустил атта, практически касаясь днищем верхушек деревьев, давая мне возможность спокойно рассмотреть деревню. Десятка три бревенчатых домиков, около сотни народу. Этот поселок черные уроды не тронули. Даже на первый взгляд ничего не изменилось: все так же на причале сидел старик с удочкой, неспешно дымя папиросой, так же кудахтали куры, копаясь в земле, на большом лугу за деревней у края леса паслось жиденькое стадо коровок под присмотром трех пацанов. Две псины спокойно спали возле будки на подворье прямо под атта. На заборе сидел рыжий кошак и неотрывно таращился на зависший в воздухе корабль, отчего казалось, что хитрая животина смотрит прямо в камеру. В большом загоне в грязи валялись три борова. Рядом у оградки бабуля перетирая ручной мельницей зерна кукурузы, не обращая внимания на наглых кур и толстых воробьев, подъедающих рассыпающиеся кусочки растертых зерен.       Деревенские спокойно занимались своими делами, даже не догадываясь, какая беда притаилась в лесу. Сможем ли мы сделать так, чтобы их эта беда не коснулась? Не знаю. Будет ли мне их жаль, случись что? Да. Но если будет стоять выбор… я сильно сомневаюсь, что их спасение перевесит жизнь яута.       Повернула голову, встретив бесстрастный взгляд маски Хафа. Знает же, что за мысли бродят в моей голове. Передернув плечами, навела на конёк крыши ближайшего дома прицел и отстрелила зонд. Крохотное устройство ввинтилось в дерево, камера активировалась, и на экране появилось еще одно окошко. Я сдвинула его в угол, но не закрыла. Зонд дает не только визуальную картинку, но и сканирует территорию чуть меньше квадратного километра на наличие живых существ. Если каинд амедха доберутся до этой деревни… нам будет плохо! Такой прирост популяции черных уродов нам не пережить.       Изображение дернулось: атта набрал скорость, удаляясь от деревушки.       – Покажи, где разорённая деревня.       На экране послушно появилась карта с пометками: корабль, только что осмотренная деревня и еще одна зеленая точка уже пустых развалин. Совсем рядом с черным треугольником.       – Улей?       Хаф кивнул.       – Как он выглядит?       – Внутри не был.       Добиться от него развернутых ответов – это чего-то стоит. Хотя последнее время Хаф под настроение стал говорить охотнее. Но, в принципе, нужную информацию он мне сообщил. Как выглядит улей – не знает. Внутрь не лез, чтобы не всполошить уродов. Все же, не только у яута сформирован образ врага. Я покачала головой, рассеянно глядя на обзорный экран.       К разорённой деревне долетели быстро. Не было надобности медленно тащиться над рекой и всматриваться в ландшафт. И так знали куда двигали. Хаф заставил атта зависнуть над каким-то сараем с проваленной крышей, коротко рыкнув:       – Улей.       Я подобралась, всматриваясь в изображение, хотя смотреть особо не на что. Днем твари в основном спят, разве что разведчики шакалят по округе. Сам по себе вход ничем особо примечательным не выделялся. Обычная дыра в полуразваленном сарае, обработанная выделениями рабочих. Улей пока небольшой.       – Когда?       – Когда ты будешь готова.       Вот как. Пойдем вместе. Это надо обдумать в спокойной обстановке.       Атта медленно полетел дальше, поднявшись выше.       – Куда теперь?       – Ты хотела осмотреть реку.       – Хотела.       Хаф неожиданно перекинул пару рычажков, переключая управление на меня. Штурвал с моей стороны ожил, провернулся, пребольно стукнув по колену, атта клюнул носом и камнем пошел вниз. Я только и успела булькнуть невнятное ругательство, вцепившись в штурвал. Челнок выровнялся, падение прекратилось. До верхушек деревьев осталось метров с десять.       – И что это было?       Хаф вопрос проигнорировал, глядя на меня бесстрастным взором маски, но вся его поза выражала ехидство. От поворота плеч и наклона головы до кончиков когтей, лениво постукивающих по краю подлокотника. Как там говорил мне шеф? Инициатива имеет инициатора? Видимо, яута придерживаются того же мнения.       – А если бы не удержала?       Легкое пожатие могучих плеч. С него станется позволить разбить корабль! В педагогических целях! Типа, чтобы училась быстро и с первого раза!       – Я же никогда не летала. А ты мне вручил наш единственный работающий транспорт!       – Ты знаешь.       Надо же, расщедрился на пару слов. Знаю я… ну да, кое-что знаю. Но одно дело просто абстрактная информация, а другое – практические навыки! Спорить с яута-те – бессмысленно и бесполезно. Он четко дал понять, что мне придется научиться управлять атта. Быстро и прямо сейчас.       Как показала практика, переживала я напрасно. Челнок в управлении оказался не сложнее обычной машины. Штурвал поворачивался легко, силы прикладывать не надо: атта чутко реагировал на малейшие движения.       – Хаф.       Яут чуть повернул голову, вопросительно склонив набок.       – Я не чувствую размеры машины. Сенсорный массив позволяет смоделировать ландшафт и проекцию атта?       Когтистый палец ткнул пару кнопок, и на экране появилось нужное мне изображение: около километра довольно подробно прорисованной территории и точная моделька челнока с указанием высот, скорости и еще кучи не столь нужной мне информации.       На роль учебного полигона подошел прелестный луг примерно метров сто шириной, отделяющий реку от границы леса, и километр в длину, ровный, с парой одиноко растущих деревьев.       Я много раз слышала, что взлететь может любой дурак, имеющий две руки и две ноги, а вот приземлиться… Правы оказались умные люди.       Первая попытка закончилась зубодробительным толчком. Даже Хаф забеспокоился. Но опоры выдержали. Видимо, рассчитаны и на такой экстрим. Я подождала, пока перестанут трястись руки, запоминая, сколько примерно на глаз от почвы до, хм, кабины. Если так можно сказать об атта, где просто нет иллюминатора, а вся информация передается на обзорный экран сенсорным массивом.       Вздохнула, мысленно перекрестилась, потянула на себя штурвал, одновременно с этим подавая тягу на двигатели. Атта послушно взмыл в воздух, вывернув кусок почвы. Убрала опоры, сделала круг вокруг кряжистого дерева, вновь выпустила стабилизаторы, сбросила скорость и медленно начала опускать корабль, одновременно убирая тягу. Толчок, приземление. Зубы клацнули уже не так больно. Язык я благоразумно поджала заранее.       – Сбрасывай тягу в ноль до касания, – неожиданно сказал яут, перехватывая управление. - Смотри.       Атта легко и изящно взмыл в воздух, пару раз крутнулся вокруг оси и столь же легко приземлился практически впритирку к стволу дерева. И даже ни единой веточки не помял!       – Используй маневровые двигатели.       Нашла на штурвале переключение этих самых двигателей. Теперь понятно, почему он такой странной формы. Оказывается, можно управлять маневровыми двигателями отдельно от маршевых! Блеск.       Хаф снова переключил управление на меня, жестом предлагая попробовать. И я пробовала. К середине дня я успела проклясть яута и их технику. Я путалась в двигателях, чуть не угробила атта, от моих приземлений, казалось, сотрясалась вся планета. Но постепенно я разобралась. Научилась контролировать двигатели. Пусть и в грубой форме, но хоть не ошибалась в направлении тяги! Разобралась с боковым движением. Да-да, с тем самым всеми любимым стрейфом. Оказывается, если на носовые и кормовые маневровые двигатели дать правильную нагрузку, то атта двигается боком! Очень ровно, между прочим. Удивительно послушный кораблик!       Хаф прервал мои эксперименты, просто переключив управление на основной пульт. Время приближалось к вечеру, а меня еще ждут ежедневные тренировки.       – Возвращаемся?       Яут кивнул, разворачивая атта. Я убрала штурвал, вогнав его в паз до щелчка, дабы не соблазнял он меня. Чего себе врать-то? Летать мне понравилось.       – Разрешишь завтра?       Еще один кивок.       – Только я тебя прошу, давай без экспериментов! Ангар я буду покорять, когда хоть немного освоюсь с управлением.       Яут кивнул и рассмеялся. Тихо, но отчетливо. Ему весело, а меня от одной мысли о приземлении в тесном ангаре в дрожь бросает! В него же еще и попасть как-то надо!       Экспериментов надо мной Хаф и в самом деле не ставил, самостоятельно припарковав челнок на то же самое место. А потом вручил брикет пайка и потащил в кар’кахтэр.       Вот честно, до сих пор понять не могу. Он меня этой жратвой стимулирует перейти на подножный корм или просто наказывает за несообразительность? Хотя, сам питается тем же. То ли привык, то ли просто в еде неприхотливый.       Сегодня на тренировке мне впервые дали в руки оружие. Хаф учил правильно держать парные к’дайк’те и показал пару основ. Как я поняла из его на редкость скупого объяснения, основы – это ключевые, основополагающие движения, на которых базируется любая техника. Так сказать, алфавит. У основ нет названий, как нет их ни у одного приема, удара, блока или связки. Яута вообще никак не называли элементы боя.       К концу занятий разболелись запястья и плечи. Хаф крайне внимательно следил, как я работаю левой рукой, постоянно поправлял, если его что-то не устраивало. А не устраивало его все!       Но тяжелее всего пришлось во время упражнений на рассинхронизацию, где надо было работать двумя руками асинхронно. В результате я обзавелась парой довольно длинных порезов, кучей синяков и ломотой в левом запястье.       И под конец, видимо решив окончательно добить меня, Хаф показал первый скользящий блок. И заставил его отрабатывать. Мне надо было блокировать ЕГО удар! От этой новости я впала в ступор, и первый тупо пропустила, получив в наказание мечом по заднице. Плашмя. Успел понять, что меня это… не радует.       – Не отвлекайся!       Рычащий голос привел меня в чувство, вернув на землю.       – Руки болят. Я не могу повернуть кисть.       Хаф тут же отложил оружие, достал со стеллажа уже знакомую мне металлическую банку с мазью и эластичные липкие ленты. Я положила мечи на пол, подошла и протянула руки. Запястья болели просто страшно.       В банке была знакомая вонючая желтая мазь. Хаф осторожно размял запястья, втирая мазь, после чего крепко перебинтовал эластичными лентами.       – Сухожилия еще не окрепли, – Хаф вздохнул. – Когда прекратят болеть – скажешь.       Я кивнула, осторожно пошевелив руками.       – Так терпимо.       – Сильно не напрягай.       Не напрягай… легко сказать. Эластичный бинт сильно сковывал движения, не давая поворачивать кисть, довольно жестко ее фиксируя. От мази кожа горела огнем, ныли растянутые связки, но острая боль пошла на спад. То ли лекарства у яута воистину чудодейственные, то ли организм начал быстрее регенерировать – не знаю. Глянула на длинные порезы, поморщилась. Жидкий аналог пластыря нашелся в той же коробке на стеллаже. Расстегнув иолонит, я встряхнула баллон и провела прямо по порезу наконечником, выдавливая прозрачное вещество. Болеть перестало. Прямо как герметик, честное слово!       Хаф протянул мне обруч. О, пора идти к реке! Я подобрала к’дайк’те, с трудом убрав клинки в наспинные ножны. Болят руки или нет, но ходить без оружия – идиотизм. Хаф уже успел вбить в мои мозги простую истину – оружие ВСЕГДА должно быть под рукой. И не важно, где ты и чем занимаешься.              Лес встретил ночной прохладой и запахом приближающегося дождя. Я выбралась из корабля, потянулась, стараясь особо не тревожить руки. Сегодня впервые Хаф отпустил меня ночью, и в честь этого заставил одеть полный доспех и весь комплект оружия, включая р’кра. Сам со мной не пошел. Досадно. Значит, сегодня не покатает. Что-то я как-то быстро привыкла к этому, несомненно, приятному мероприятию. Обожаю, когда он таскает меня на руках! Даже не знаю, что мне нравится больше. Сам процесс или ощущение его мощи и запредельной ловкости.       Зашелестела створка аппарели, выпуская темный силуэт нер’уда’атта. Сделав круг, челнок приземлился, а в наушниках раздался низкий голос яута-те:       – Поднимайся на борт.       Мы куда-то летим на ночь глядя? Уговаривать меня не надо, я живенько забралась в атта, с комфортом устроившись в кресле второго пилота. Глянула на яута-те. Собран, готов к бою.       – Тебе будет интересно.       В спокойном низком голосе я слышала напряжение. На экране появилось небольшое окошко: вещание с мелкого автономного зонда, какими яута метят либо любопытные цели, либо заинтересовавшие их места. Картинка стабилизировалась, когда компьютер закончил обработку изображения и компенсировал тряску, а я увидела… знакомый катамаран. Цвета не было. Изображение красное, в привычном уже диапазоне, но по обводам я легко узнала грузовой серебристый катамаран. Неужели…       – Откуда идет вещание?       – Пятеро уманов. Сорок шесть ваших километров вниз по реке.       Пятеро?! Всего пятеро? Неужели остальные погибли? Или просто разделились? Так, момент. Почему они так близко? Времени прошло море – декада! Неужели за десять дней они только на сорок шесть километров отплыли? Странно.       – Давно за ними следишь?       – Нашел на второй день.       – И навесил маяк?       Хаф передернул плечами, глухо спросил:       – Ты была с ними?       – Мои знакомые. Остальные где? Погибли?       Он чуть заметно кивнул, не отрывая взгляда от обзорного экрана, на котором разматывалась темная лента реки.       – Второй транспорт свернул в малый рукав пять дней назад. – короткое молчание. – Они были в деревне.       Вот значит как.       – Они…       – Мертвы.       Непробиваемая уверенность.       – Из них…       – Нет.       Я смотрела на яута, даже не зная, что и сказать. Он их убил. Пристрелил из ароста. Убил своими руками! Я не могу назвать их друзьями. Не было у меня друзей. Но все же этих людей я знала хорошо. А теперь их… нет.       – Смерть была безболезненной?       Кивнул, чуть повернув голову.       – Они… видели?       – Да, – яута-те ответил вслух. – Они видели нападение. Поняли.       Я закрыла глаза, массируя веки. Злиться на Хафа? Бессмысленно и глупо. Он сделал то, что должен был.       – Они давно были в той деревне?       – Прибыли днем. Ночью напали.       Вот как… Пол дня.       – Ннан’чин’де…       Яут повернул голову, чуть склонил набок.       – Спасибо, что рассказал.       Хаф кивнул и вновь перевел внимание на обзорный экран. И никаких внешних проявлений чувств. Статуя, а не живое существо. И ведь не скажешь, что под бесстрастной оболочкой кипят эмоции! Я видела эти крохотные, практически мимолетные проявления: легкое подёргивание кончиков когтей, резковатые движение, напряженные, чуть сильнее обычного сжатые на штурвале пальцы. Он нервничает.       Я тронула его руку.       – В следующий раз говори такие новости сразу. Я не буду делать глупости. Я понимаю границы наших возможностей.       Хаф совершенно по-человечески вздохнул.       – Моя ошибка.       – Ошибка? Сомневаюсь. Ты хотел уберечь меня от этого знания?       – Возможно.       Впервые яут ответил обтекаемо. Возможно…. Как же! Он точно знает, чего хочет или чего не хочет! Но не факт, что скажет. Вся моя интуиция буквально верещала, что сегодня – очень важный будет вечер. Этот полет, эти откровения…       Перегнувшись через подлокотник, я тронула его за предплечье.       – Хаф, я могу помочь брату? Если он… выжил.       – Да.       Он не повернулся, продолжая смотреть на экран, хотя я прекрасно знала, что его маска держит небольшую картинку в углу зрения, куда идет параллельное вещание со стационара атта. Он ВСЕГДА видит обзорный экран.       И тут меня осенило!       Он дает мне шанс вернуться к людям! Наступил себе на горло, наплевал на законы и традиции ради того, чтобы дать мне выбор! Не просто так он полетел спасать кучку уманов, на которых ему, по большому счету, плевать! Он понял, кто они такие. И дал возможность мне принимать решение!       – Ннан’чин’де…       Он повернул голову, вопросительно глядя на меня. Я уж не знаю, чего он от меня ждал. Уговоров? Просьб? Истерики? Я что – дура? Не спас? Значит, не смог! Я просто на мгновение представила, что он бы погиб, пытаясь спасти моих знакомых…. Я бы этого не простила. Ни им, ни себе.       Едва удалось смешок сдержать. Спросила, чуть сжав его предплечье:       – Когда ты начнешь делать себе нормальное оружие?       Он вздрогнул всем телом. И расслабился. Я видела, как его отпустило. Словно мои слова ослабили туго взведенную пружину.       Как же хорошо общаться с тем, кто тебя понимает с полуслова! Не надо долго объяснять, изгаляться, подбирать выражения, боясь ненароком обидеть!       Я поняла, что не давало ему покоя. Он боялся утратить доверие. Его действия… чего уж скрывать, то, что он убил моих знакомых – неприятно. Но я точно знала, что им двигало. Он просто избавил от мучительной смерти. Так, как мог. И это помогло примириться и принять как есть. Вот если бы он ПОЗВОЛИЛ их утащить… этого я бы не поняла! А спасти их он бы не смог. Пока убедишь, пока выведешь. Ага… еще не факт, что они пошли бы за ним. А если бы и пошли? Не бросишь же потом в лесу. То, что он рассказал без утайки, лишь укрепило мое уважение к этому непростому существу.       Пора бы уже признать: этот неразговорчивый воин стал мне ближе и роднее всей моей расы вместе взятой, потеснив даже брата. Кирилл хоть и любимый родственник, но и его я долго терпеть не могу. Раздражать начинает. И быстро.       – Когда ты получишь СВОЙ шесс?       Яута-те ответил с явным облегчением:       – Завтра.       – Я хочу это видеть.       – Увидишь.       Неприятная тема обдумана, обсуждена и забыта.       – Долго еще лететь?       Хаф вывел ка экран карту с пометкой атта и маяка. Действительно, о чем это я? Что такое сорок шесть километров для аэрокосмического аппарата? Тьфу. Мелочь. Хаф, видимо, летел медленно, давая мне возможность прожевать и переварить новости.       – А почему сорвался именно сегодня?       – Их обнаружили разведчики.       По коже сыпануло холодом.       – Из улья вышла стая в десять бойцов.       На карте появились движущиеся пометки. И как он вообще успел все это отследить, если практически все время находится рядом со мной?!              Челнок мы оставили на опушке метрах в трехстах от стоянки. Скрытие не включали. Каинд амедха так и так увидят, а других людей в округе все равно нет.       Я сбежала по трапу на землю, вдыхая влажный прохладный воздух. Пахло травой, водорослями, влажной почвой, речной водой. Обычные и приятные запахи природы. От костра чуть тянуло дымом и жареной рыбой. В воздухе чувствовались приближающиеся дожди, хотя я знала, что сегодня ночью будет сухо. Тучи еще не настолько плотные, но луну и звезды скрывали, из-за чего тьма стала совершенно непроглядной. Обруч послушно переключил диапазон, и мир окрасился красным, став четким и плоским.       Рядом остановился Хаф. Огромная, закованная в полную броню фигура, громадный шесс в руках. И двигается, словно призрак. Ни единого шороха, скрежета металла или стука. Качнул головой. Вопросительно. Осторожно ощупав запястья, подвигала кистями. Резкая боль унялась, но все еще немного нудело. Неприятно, но не критично. Растопырила пальцы, качнув ладонью в воздухе. Ответный кивок, и яут пошел вперед.       В лагере меня встретила непонятная суета. Костер затушили, но никто не спал. Не поняла? Заметить атта, по идее, не должны. Время – примерно полночь, спать как бы пора. Ан нет, никто не спит. Караулят, катамаран вообще готов отчалить от малейшего касания. Сидят настороженно, вслушиваются и всматриваются в темноту, в руках оружие: два топора и длинные деревянные дрыны.       Потом дошло. Чижи охотятся примерно с полуночи и до рассвета. Вот и не спит народ. На стреме сидят, чтобы если что – сделать ноги. Вот только это не спасет. Каинд амедха превосходно плавают, а катамаран легко повредить. Зато теперь понятно, почему так мало проплыли.       Я посмотрела на яута-те, вопросительно качнула головой. Он кивнул, жестом предлагая самостоятельно разбираться с людьми. В этом он прав: люди – моя проблема. И живы они до сих пор только из-за моего к ним хорошего отношения.       Лезть в лагерь без предупреждения не хотелось. Ребята на взводе, еще огреют чем-то тяжелым на радостях, а Хаф в долгу не останется – перережет.       – Кирилл! – Приглушенно крикнула я, не доходя до границы стоянки.       В ночной тишине звуки разносятся хорошо. Шум реки – не помеха. Они меня услышали. Замерли, настороженно всматриваясь в темноту.       – Янка? – Тем же шепотом спросил брат, крепко стискивая в руках топорик.       – Нет, мой неупокоенный дух, зараженный спорами чужих! Ты топор-то опусти.       Ребята зашевелились, тихо шушукаясь.       – Тебя заразили? – Испуганно переспросила Света.       Вадим опешил:       – Споры? Они что, не как в фильме размножаются?       Я тяжко вздохнула.       – Да, народ… и сплавляться вы резко разучились, и чувство юмора сдохло в корчах. Вы чем занимались, если за это время всего на пол сотни километров спустились?       – Яна. Просто подтверди, что с тобой все в порядке, – напряженно произнес Игорь.       – А если из нее Чужой вылезет? – Пискнула Настя и спряталась за своего парня.       Хаф фыркнул, сидя на здоровенном булыжнике за их спинами. Ну да, ситуация – блеск.       – Сейчас из меня маты вылезут! Много и изощренные! – Я тяжко вздохнула, слыша стрекочущий смешок. – Мало того, что вы, идиоты, встали на ночевку всего в двадцати километрах от улья, так вы еще ведете себя, как… как…       – Поняли. Дебилы, – сказал брат.       – Всегда знала, что ты умный. Так могу я подойти? Или мне уйти?       – Ты где?       – Рядом, Киря, – мягко сказала я. – Ночью на костер смотреть нельзя, из-за этого, внезапно, плохо в темноте видно. А теперь, успокойтесь. А то к вам подходить-то стремно. Еще чем приласкаете.       В наушниках снова хмыкнул Хаф, с интересом наблюдающий за этим представлением.       – Ну что, можно МНЕ к вам?       – А ты что, не одна? – С детской наивностью спросила Настя.       Хаф, конечно, не заржал, но пара быстрых лаконичных жестов ясно показала его отношение к этому апофеозу маразма.       – Ян, иди сюда! – Кирилл призывно махнул рукой, глядя, почему-то, в сторону реки.       – Киря… сзади, – буркнула я, с трудом удержавшись от того, чтобы не подойти и не похлопать его по плечу. Еще заикой станет… - Я возле катамарана!       Брат вздрогнул и резко повернулся. Я запрыгнула на камень, обошла катамаран. Ребята напряженно всматривались в мою фигуру, но в глубокой темноте едва могли различить силуэт.       – Можете включить фонарик. Твари все равно в другом диапазоне видят.       – Откуда знаешь? – Тихо буркнул Вадим, доставая шахтерский фонарик.       – Да уж знаю.       Щелкнул переключатель, фонарик залил стоянку приглушенным желтым светом. И меня. Мелькнула мысль, что это еще хорошо, что у меня обруч, а не полная маска, как у яута-те. А то б точно не признали. И так… выражение, с которым они меня рассматривали…       – Ян… это… ЧТО? – Кирилл шевельнул руками, обводя в воздухе мою фигуру.       – Где? – Язвительно спросила я, делая вид, что не поняла вопроса.       – На тебе!       – Полагаю – одежда. А что, не похоже? Ну извините, мальчики, привычных вам сеточек там не было!       В наушниках раздался недоуменный голос яута:       – Какие сетки?       – Я тебе потом расскажу.       – Ты нашла корабль, – догадался Вадим.       – Умничка!       – А кому ты это сказала? – Вновь поинтересовалась Настя, выглядывая из-за спины Игоря.       Ребята затихли, разглядывая меня во все глаза. Особенно мою броню, на которой очень ясно видны следы переделок.       – Ты сама это сделала? – Спросила Света.       – И как ты это себе представляешь? – Ехидно спросила я. – Этот металл и алмаз-то едва царапает.       – Кто-то выжил?       Дошло, наконец-то. Я потерла ноющие запястья, хмуро рассматривая старых знакомых. Люди сбились плотнее, судорожно оглядываясь по сторонам, глядя куда угодно, только не за спину, где как раз с удобством расположился откровенно веселящийся яута-те.       – Именно поэтому я возражал против проведения Первого Круга на этой планете, - пришел комментарий. – Что будешь говорить своим… сородичам?        Говорить им много не хотелось, все же, ПОЛНОГО доверия у меня к ним не было. Даже к брату. Язык за зубами он не всегда держит.       – Ясное дело, выжил! – Ответила я на вопрос Вадима, передавшего фонарь Свете.       Я пристально смотрела в выразительное лицо брата. Кирилл – умный мальчик. Должен сообразить. Да и меня хорошо знает. Ну, по крайней мере, представляет, что я такое.       До брата дошло. Симпатичная физиономия вытянулась, а глаза оббежали окрестности, пытаясь найти невидимых Охотников.       – А как… ну это…       – Истина – она всегда где-то рядом, – я хмыкнула, услышав тихое рычание яута. – Меньше знаешь – крепче спишь, братец!       – Яна, твою же мать! Не мотай нервы! – Кирилл подошел и внезапно крепко обнял. – Я уже не знал, что думать. Не хотел верить, что ты умерла.       – Выжила я только благодаря чуду.       – А это чудо? – Кирилл неопределенно махнул рукой.       – Еще какое!       Братец задумался. Что-то прикинув, расплылся в довольной улыбке.       – Ты не представляешь, как я рад видеть тебя живой и здоровой!       – А уж я-то как рада!       Народ тихонько захихикал.       – Яна. Тварей-то сколько? – Задал животрепещущий вопрос Игорь.       Всегда знала, что Игорь – самый умный в их компании. Братец, конечно, хитрожопый, но вот порой логического мышления и здравого смысла ему определенно не хватает.       – По последним наблюдениям примерно полторы-две сотни, – ответила я.       Народ затих, переваривая эту мысль.       – А как ты нас нашла?       – Вадим, река как бы одна, прошерстить ее много ума не надо.       – Но…       – Да вашу мать! Вы же еле ползете! Да тут пешком быстрее двигаться можно! Я уж надеялась, вы давно свалили!       – Река сложная, – Кирилл поморщился. – Дней пять назад налетели на камень и чуть не развалили катамаран. Пришлось вставать на ремонт. Дня два потеряли. И теперь плыть приходится осторожно. Пехом двигать не рискнули. Лес же просто непролазный.       – Ты что, хочешь сказать, что за пять дней вы догребли только сюда и только-только починили катамаран? – Вкрадчиво спросила я.       Народ молчал.       – Понятно.       В наушниках раздался голос яута:       – Стая близко.       – Сколько точно?       – Одиннадцать. Выйдут из леса на другом берегу.       Я отстегнула арост, переводя оружие в боевое положение. Ребята смотрели во все глаза.       – Они что… здесь?       – Здесь, конечно! За вами вышла стая. Скоро будут тут.       Надо отдать им должное. Никакой паники, криков и попыток получить объяснение. Ребята живо подскочили, пакуя катамаран.       – Стоять! – От моего окрика народ тут же замер. – Твари прекрасно и очень быстро плавают! На берег идите... Да не на тот! На правый выходите!       Удивительное дело: никаких комментариев, только – полное послушание! Вот что делает с умными людьми хорошо оцененная и понятная опасность! Ребята подхватили свое оружие и гуськом потянулись за мной на берег. Светка жалась к Вадиму, но – молча, стиснув в руках фонарик. Правильно у нее оружия не было. А так – хоть какая-то помощь.       Твари появились из-за деревьев на том берегу, двигаясь врассыпную. Я подняла арост, прильнув к прицелу, а первые уроды уже покатились по траве. Хаф уже вел стрельбу. Выдохнуть, поймать в прицел тварь, вжать курок. Ход у кнопки стрельбы плавный, но момент спуска чувствуется. Чиж дернулся, споткнулся, клюнул башкой траву. Дрожь оружия: автоматика дослала стрелку, кнопка отошла, арост готов к стрельбе. Выстрел, перезарядка, выстрел. Два урода успело нырнуть в воду, скрывшись из виду. Я сложила арост, убрала в зажим.       – Отойдите от воды. Двое прошло.       Народ отшатнулся, рассыпаясь полукругом. От страха подрагивают руки, тяжело дышат, но никаких попыток к бегству. Хотя… куда тут смотаешься? Все равно же догонят. Рано или поздно.       Ножны без шелеста обнажили лезвия, к’дайк’те приятно лежали в руках.       Тварь выбралась из воды прямо передо мной, ярко-белая на красном фоне, и без раскачки прыгнула на меня. Я дернулась в сторону, подсекая заднюю лапу правым клинком, повернулась на пятке и тут же бросилась вдогонку. Скрипучий вопль продрал нервы, чиж, заваливаясь на полуотрубленную лапу, резко развернулся, хлестнув хвостом по стоящим позади парням, но ни в кого не попал, зато его чуть занесло инерцией разворота, открывая мне левый бок. Шустрая сволочь! Держа правый меч обратным хватом, я осторожно обходила подранка, следя за отведенным для удара хвостом. Ну, давай же, нападай! Тварь шипела, но не нападала. Вот же! Я прыгнула практически прямо на оскаленную пасть, чуть поворачивая туловище, хвост метнулся, полоснув по выставленной руке и прижатому к предплечью к’дайк’те. Клинок надрубил хвост, но не отсек. Не давая глисту повернуться, я на противоходе воткнула правый меч в бок и со всей силы рубанула вторым, разваливая жесткий хитин и ребра. Поворот на инерции движения, подрубить хвост почти у самой задницы, заставляя уродца развернуться, и по шее, по шее! Длинная башка отвалилась и упала на траву. Туша пару раз дернулась и затихла. А из воды выскочила последняя тварь.       Я едва успела отскочить в сторону, пропуская стремительное поджарое тело. Резкий свист, каинд амедха споткнулся, кулем рухнув на землю, дернулся и затих. А из туши возвышался огромный шесс яута-те.              Тщательно вытерев оружие, я убрала к’дайк’те в ножны. Шесс трогать не стала. Все равно не вытащу, он же прошел все тело и вошел в почву. По рукоять! Я видела, как Хаф, перемахнув в пару прыжков реку, уничтожал трупы чижей на том берегу, поливая растворителем. Той самой мерцающей синей жидкостью. Конечно, со временем бактерии их сожрут, но яута не привыкли оставлять за собой мусор.       Как ни забавно, чижи съедобны для тех, из кого они вышли. Кислота после смерти уродов быстро разлагается, и тела становятся не опасны. Пару часов, и можно жрать. Вот такая пищевая цепочка. Они ведь тоже едят. Подъедают трупы умерших носителей. Именно поэтому после них так чисто. Они же не только живых утаскивают, а вообще все тела. Запасливые сволочи!       Я глубоко вдохнула свежий лесной воздух, чувствуя, как отпускает горячка боя. Восхитительные ощущения! Глянула на замерших столбиками парней. Светка, судорожно сжав фонарь, светила на пришпиленную тушу. За ее спиной, вцепившись в плечи, стояла Настя. Рассеянный свет неплохо освещал поле боя.       – Можно расслабиться. Больше в округе ничего нет. Пока, по крайней мере.       Мои слова словно стали командой «отомри». Парни загомонили, расползлись, разглядывая изломанные туши уродов.       – А где… ну… - Настя судорожно подбирала слова. – Ну, ЭТИ?!! – И она показала на шесс.       Кирилл и Вадим таращились на шесс, попробовали достать. Куда там! Я не выдержала и заржала, глядя на их попытки расшатать и вытащить массивное оружие.       – Не трогайте.       Парни тут же отскочили, а от Хафа я услышала ехидный урчащий смешок. Его забавляла реакция и поведение моих знакомых. А вот мне было почему-то… стыдно.       – Первое, – внятно и четко произнесла я, разом привлекая к себе внимание, – все равно не сможете вытащить: силы не хватит. Второе. У оружия есть хозяин.       Что-то мне подсказывает, что будь на месте этого шесса личное оружие Хафа, он не был бы столь благосклонен.       При слове «хозяин» парни резко отошли от туши и возвышающегося из нее клинка. Достав нож, я примерилась к подпорченному хвосту собственноручно убитого урода, уже привычно воткнула лезвие между позвонками и отделила кончик. Прижала к земле, дожидаясь, пока закончит шипеть кислота.       Подошел Кирилл и Игорь, с интересом следя за моими действиями.       – Трофей?       – Нет. Бусин нарежу. У кости красивая текстура, – я отряхнула почву, придирчиво осматривая добычу. И тут же пустила шпильку: - Ну не могу же я на себе весь скелет таскать? Тяжеловато как-то, цепляться будет за все подряд… да и выглядит… гм… глупо. Как и всякие там косточки-черепочки…       Игорь намек понял и хмыкнул. Настя смотрела на меня круглыми, полными обалдения глазами. Видать, представляла меня в скелете. Ага, цельном. Света с фильмами про Хищников знакома не была, а потому моего сарказма не поняла. До Вадима и Кири юмор тоже не дошел. А вот Хаф уже просто ржал: вот с чем с чем, а с воображением и фантазией у яута-те было все в полном порядке!       Проржавшись на том берегу, Хаф пересек реку, безмолвной тенью появившись из темноты, подошел к трупу и легко, без каких-либо усилий выдернул свое оружие. Тихо пискнула Настя. Ребята оцепенели. Не обращая внимания на произведенный эффект, яута-те стряхнул едкую кровь на землю, чуть отошел и встал за моей спиной, держа чудовищный шесс в одной руке так, что острие касалось верхушек травы, подбривая высокие стебли.       Вопросительно глянула на яута, кивнув в сторону атта. Хаф склонил голову на бок, едва заметно пожав плечами. Ему было, по большому счету, все равно, что я буду делать со спасенными людьми. Лишь бы под ногами не мешались. Качнув головой, он занялся уборкой: синяя пакость сожрала оба трупа в момент, оставив неопрятное курящееся дымком черное пятно.       Я знала, что зона безопасности от улья – сто, сто двадцать километров. Примерно. Дальше эти твари без большой нужды не заходят. Сто километров – это минут двадцать полета. Оставлять ребят здесь – бессмысленно. В улье уже знают об их существовании, и следующей ночью отправится новая, более сильная стая. Выследить людей чутья хватит, и тогда их судьба… безрадостная.       Есть два пути решения: убить или вывезти отсюда. Если я попрошу, Ннан’чин’де их убьет. Быстро и безболезненно. Но... но попросить об этом я не могла. Кирилл – мой единственный родственник. Каким бы он ни был, брат, все же, меня любит и искренне обо мне заботится и переживает. На свой манер, конечно, но… что есть, то есть. А еще у меня перед ним должок: не вытащи он меня в этот поход…       Я вздохнула.       – Чего стоите? Собирайте самое ценное, – пришлось повысить голос, чтобы народ обратил на меня внимание. – Катамаран бросите. Считайте – вы разбились, он пришел в негодность, и дальше вы шли через лес своим ходом.       Хаф меня понял правильно, чуть слышно хмыкнул, качнул головой, подошел к катамарану, провожаемый пятью парами глаз, вытащил его на камень и несколькими ударами превратил его в обломки, перебив жесткий каркас.       Впечатление он произвел очень сильное! Молчаливая закованная в броню Смерть, двигающаяся мало того что стремительно, так еще и абсолютно бесшумно.       – Действительно. Чудо, – едва слышно булькнул Кирилл.       Не обращая никакого внимания на людей, Хаф плеснул синей жидкости на обломки. Растворитель быстро поедал органику: баллоны, пластик, дерево…, корежа и оплавляя даже металл. Дождавшись, когда реакция прекратится, яута-те небрежным пинком спихнул неопрятные металлические кляксы в воду, развернулся и ушел к атта. Света светила фонариком ему в спину.       – Шевелитесь!       Повторять дважды не было нужды. Никаких споров и возражений. Парни сорвались с места, судорожно собирая то, что не сожрал растворитель, а Света, все так же обняв фонарик, завороженно смотрела на виднеющийся на границе света атта.       – Это корабль? – Спросил брат.       – Челнок, Киря. Ты что, не видел габариты корабля, когда он спускался?       – А он сильно пострадал? – Вновь забросил удочку Кирилл.       Я поморщилась. Можно подумать, кого-то из них и правда волнует, погиб экипаж корабля или нет.       – Тебе-то какая разница? – Я вздохнула. – Земля мягкая. Деревья падение смягчили.       – Есть надежда, что он взлетит?       – Есть.       Конечно, надежда, что корабль таки взлетит, у нас есть. Вот только с шансами и возможностями не все так радужно.       – А… где другие? – Опасливо спросила Настя.       – Другие… - Я покачала головой. – Настюх, вот скажи честно, а тебе не все равно, где другие?       Что на это ответить, Настя не придумала, да и подошедший Игорь ее отвлек от дальнейших расспросов. Зато Кирилл все никак не успокаивался и снова попытался начать допрос:       – Ты же говорила, что Чужих много.       – И?       Кирилл помялся и сменил наживку:       – Нууу, – он глянул на челнок. – А вы справитесь?       – А есть выбор?       – Выбор есть всегда, сестренка. Кому как не тебе это знать.       Я поморщилась: намек «вали ты от этих уродов» прозвучал более чем прозрачно.       – Киря. Есть варианты, для меня… - Я поправилась, - для нас не приемлемые. Каинд амедха должны быть уничтожены.       Брат внимание на оговорку обратил, но не понял.       – Кто ж спорит. Сам бы помог, но понимаю, что мы в лучшем случае обуза. В худшем – лишние твари.       – Всегда говорила, что ты… умный мальчик, – фыркнула я, слушая негромкие комментарии яута.       Брат пристально меня рассматривал. Лицо, доспехи, оружие.       – Ты хочешь остаться с ними?       – А сам-то как думаешь?       Кирилл тяжело вздохнул.       – А выдержишь?       Хороший вопрос. Сама бы хотела знать!       – Постараюсь.       Киря прищурился.       – А они знают о..?       – А это – не твое дело! – Отрезала я.       – Яна, но они должны знать, чем ты рискуешь!       – Киря!       Брат фыркнул.       – Все, что потребуется – я скажу сама. И тогда, когда посчитаю нужным!       – Не сказала?       Киря склонил голову набок, с откровенным ехидством меня рассматривая. Я демонстративно тронула наушник, в чем совершенно не было никакой нужды, и задала не менее демонстративный вопрос:       – Тебе это сейчас интересно?       Вместо ответа, из темноты донесся столь же демонстративный хмык.       – Он же все слышит?       Я пожала плечами.       – Ясен пень. И Киря… Эта раса намного превосходит людей. В том числе и по остроте слуха. О физической силе, скорости реакции и прочем подобном я вообще молчу. Сомневаюсь, что у тебя есть желание все это проверить на себе. Поэтому, или ты сейчас затыкаешься и молча идешь за мной, или ты продолжаешь трепаться, а мы – улетаем.       Видимо, угрозу в голосе он все же почувствовал.       – Да ладно, – брат примирительно поднял руки. – Ну, ты же меня поняла? Я о тебе забочусь, глупая. Не загони себя в могилу!       – Кирилл! Ночь – не бесконечна! И поверь, нам есть чем заняться, кроме как подрабатывать таксистами на пол ставки!       Хаф едва слышно, но на редкость ехидно прокомментировал весь этот бардак.       – Вы решили нас подвезти? – Тихо спросила Света, все так же крепко сжимая фонарик.       – Я решила.       – А он?       – Как видите, пока – не возражает, – глянула на брата. – Надеюсь, все понимают, что вам придется держать язык за зубами?       – Понимаем. Уже думали, что врать будем, – Игорь вздохнул. – Узнать бы еще, что с остальными.       – Уверены?       – Да.       Я посмотрела Игорю в глаза, и он вздрогнул.       – Они свернули в другой рукав. Здесь неподалеку была деревушка.       – Была? – Уточнил Вадим.       – Была.       Кирилл нахмурился, обдумывая ситуацию. К атта шли медленно. Спешить особо некуда, а Хаф не подгонял. Понимал, что мне надо поговорить со своими сородичами. Так сказать, расставить все точки над всеми буквами алфавита.       А Игорь понял мои слова сразу:       – Они там были, когда твари напали на деревню?       – Да.       – Их… заразили?       – Нет.       – Ян! - Вспылил брат - Говори прямо!       Я глянула на Кирилла. Хочешь прямо? Твое право.       – Их пришлось пристрелить. Мгновенная смерть.       Киря вздрогнул, глянул на темный силуэт яута, стоящего возле челнока.       – Но… это же наши друзья! – Ахнула Света.       – Ну, могли бы стать нашими Чужими. Тебе от этого было бы легче? Света, между прочим, процесс вылупления Чужого для жертвы весьма мучителен.       – Шансов не было? – Спросил Игорь, не давая остальным вмешаться.       – Мне жаль, – нейтрально ответила я.       Он кивнул. Они были его друзьями. Не просто знакомыми, а настоящими друзьями.       До атта дошли в молчании. Подчиняясь моему жесту, загрузились на борт, а я, закрыв шлюз, устроилась в кресле второго пилота.       Перелет много времени не занял. Ребята сидели компактной кучкой на полу, молча рассматривая интерьер, периодически косясь на огромного воина, но старались делать это осторожно. Яута эти попытки забавляли, что очень хорошо было видно в его жестах, но он решил людей не травмировать.       Спустя какие-то минут пятнадцать, атта приземлился на большой поляне в двух километрах от крупного поселка, откуда ребята без проблем смогут добраться до более обжитых мест. Мгновением спустя открылся шлюз. Им не надо было сообщать очевидное вслух. Едва челнок приземлился, люди зашевелились, и довольно быстро выкатились по трапу в ночную темноту.       Игорь немного задержался. Помявшись у шлюза, он, глядя в бесстрастную маску, тихо сказал:       – Спасибо… За… других. Полагаю, это сделали вы, – он запнулся и едва слышно прошептал: - Больше ведь ник… некому.       Хаф не ответил, задумчиво рассматривая стоящего перед ним человека. А потом молча встал, что-то достал из небольшой ячейки в поясе и протянул замершему в ступоре удивления человека. Игорь очнулся, перевел взгляд на старую серебряную монету – екатерининский рубль, чуть поклонился и забрал подарок.       Братец стоял у трапа в полном смятении. Неожиданный подарок, который аккуратно убрал во внутренний карман куртки Игорь, его, мягко говоря, изумил.       – Киря, очнись.       Брат вздрогнул, моргнул, возвращаясь на землю.       – А…       – Что тебя так удивило?       – Он же дал ему старую монету!       – Верно.       – Зачем?       – Затем, что посчитал это правильным, – и добавила: - Идите вдоль реки. Там крупный поселок, откуда вы сможете добраться до городка. Оттуда уже поездом. Тварей в округе нет.       Брат кивнул, вышел из ступора:       – Могу я узнать… ну…       – Заглянуть перед отлетом?       – Было бы неплохо.       – А стоит?       – Хотелось бы знать, что с тобой все хорошо.       – Киря, все будет хорошо. Иди.       – И все же, дай знать. Мне будет спокойнее       Братец немного помялся, крепко обнял меня и, не оборачиваясь, ушел к ребятам. Он так и стоял, глядя в нашу сторону, пока не потерял атта из виду. А я свернула окошко в углу экрана. Пока у брата будет камера, я смогу за ним присматривать. Мой подарок – серебряный браслет – он не снимет. Хаф знал, куда подсадить маячок.