Хидар и Хаф

                     Девушка мчалась сквозь ночной лес, проламываясь сквозь кустарник и тонкие деревца подлеска, спотыкалась, падала, чтобы с трудом встать и побежать дальше, в ночной мрак. В груди нарастала тяжесть, в боку кололо, глаза – слепы во мраке, но то, что осталось позади, гнало вперед и вперед. Девушка споткнулась о корень, ноги поехали по прелой листве, и она кубарем покатилась по земле, врезавшись в невысокую фигурку. В ответ – приглушенная ругань.        Она замерла. Практически слепые в лесной мгле глаза пристально всматривались в темную фигурку.        – Кто здесь?        – Я! – последовал недовольный шипящий ответ, данный злым женским голосом. – Чего ты ломишься по лесу ночью? Совсем сдурела?!        – Там… там… - девушка заикалась, срываясь на всхлипывания.        – Ты откуда?        – С Верхних Ключей. – она шмыгнула носом, с трудом сдерживая слезы.        – Ночью-то чего в лес поперлась? – невидимая в темноте собеседница встала на ноги, отряхнулась. – Что стряслось-то?        Девушка всхлипнула, вздрогнула всем телом и разрыдалась навзрыд, едва в силах выдавить между рыданиями:        – Там… там чудовища! Они всех убили! Черные, большие… Они… Они…        – Когда напали? – спокойный вопрос.        – Ночью. Как стемнело. – тихий истерический смешок. – Ты не веришь, да?        Тихий вздох.        – Верю…        Едва слышимый шелест металла.        – И много их?        – Много! Они везде! - девушка с трудом встала, опираясь на услужливо поданную руку. – Помогите! Пожалуйста, помогите!        – Поможем.        – Спа…. – голос прервался в хрипе и бульканье.        – Не за что. – тихий голос чуть дрогнул.        Тело, конвульсивно дернувшись, упало в прелые листья.                      – Не за что….        Я вздохнула, глядя на подергивающееся в агонии тело, скрючившееся у моих ног. Лезвие шесс-те вошло под реберную клетку почти без сопротивления, перерубая свернувшийся клубком эмбрион, и с чавканьем вышло. Я стряхнула кровь на траву, вытерла лезвие об одежду убитой.        Руки подрагивали. Сзади подошел Хаф, встал практически вплотную. Тяжелая ладонь легла на плечо.        – Она была обречена.        Слушая низкий рокочущий голос воина, я устало прикрыла глаза, привалившись к его могучей фигуре, ощущая молчаливую поддержку и одобрение. Шлем плотно обхватывал голову, не скользя, не болтаясь, не позволяя контактам сместиться и сбить управление. На какое-то мгновение показалось, что мне не хватает воздуха. Отжав клапаны, я сняла его, жадно втянула чистый лесной воздух, напоенный ароматами хвои и близкого дождя.        – Я знаю, Хаф.        Я повернулась, ткнулась лбом в холодный металл брони.        – Я впервые убила человека. Когда меня просили о помощи. – голос предательски дрожал, а стоящие в глазах слезы мешали видеть. – Это… нормально?        – Легкая смерть. – когтистые пальцы взъерошили мне волосы, скользнув по макушке. – Ты знаешь, что было бы.        – Знаю. – слегка отстранившись, прикрыла глаза, позволяя скопившейся влаге стечь по щекам. – Не надо меня сейчас успокаивать, Ннан’чин’де. – я вздохнула. – Я видела зародыш. Я понимаю… - я махнула рукой. – А, что я говорю…        – Хидар… - в глубоком рокочущем голосе промелькнуло странное выражение.        – Ннан’чин’де, не переживай за меня. – я, потерлась щекой о его ладонь, вдыхая запах родного существа. – Я приспособлюсь.        Яут как-то странно хмыкнул, снова взъерошил мне волосы, а потом резко отстранился.        – Идем.        – Куда? – я натянула шлем. – В поселок?        Хаф кивнул, подал мне мое же оружие и побежал вперед, сквозь ночной лес. Повесив оружие на спину, я догнала напарника, благо, яута-те двигался не слишком быстро.        Короткий мысленный приказ, и перед глазами появилась полупрозрачная карта этого региона с указанием ближайших поселков и нашего положения. Генерировал эту карту бортовой компьютер атта, считывая данные о нашем местоположении с датчиков, расположенных в наручах, картоснова была взята с бортового компьютера ман’дасы: у науда были ОЧЕНЬ детальные карты планеты.        Подходящих поселков оказалось два, оба в пределах восьми километров, но один из них – на другой стороне реки. Поскольку одежда убитой мною девушки была хоть и грязной, но сухой, логично предположить, что крупный поселок в шести километрах на север и будет искомыми Верхними Ключами. Видать напарник пришел к той же мысли, поскольку, перемахнув овражек, он направился на север.               Крики и редкие выстрелы далеко разносились в ночной тишине. Начинающиеся пожары освещали улицы крупной деревни домов на триста, окрашивая ее огненной кровью, превратив привычный сельский пейзаж в преддверие Ада. Мы остановились на границе леса, не спеша ступать на улочки, вслушиваясь в крики людей и визги тварей, всматриваясь в дым горящих домов.        – Сколько же их там? – едва слышно прошептала я.        – Много.        Низкий голос напарника прозвучал приговором. Много. Три улья, а еще и ЭТО…        – Нельзя дать… им… - я запнулась, не в силах облечь в слова мысли.        Хаф склонил голову в согласии, осторожно тронул меня за плечо.        – Будь осторожна.        И растворился в дрожи скрытия, уйдя к поселку, оставив меня в одиночестве.        Я стояла, крепко сжимая руки в кулаки, всматриваясь в багровый пейзаж местного Апокалипсиса. Хаф прав. Нам нет смысла работать в паре. Иначе не успеем. Скоро твари подавят сопротивление и начнут забирать жертвы. Или уже начали? Я тряхнула головой, выметая лишние мысли. Прав Ннан’чин’де. Не о том думаю. Скрытие развернулось по ментальной команде, а я, крепко сжав клинок разделенного шесс-те, побежала к деревне. Первое тело я нашла на подворье крайнего дома. Мужик в одних штанах лежал на дорожке, ведущей к туалету. Я присела рядом, сканируя тело. К моему удивлению он оказался жив, но – парализован и без сознания. Позвоночник перебит у крестца, а на голове расплывалось кровавое пятно. Хитрые же твари! Жертва никуда не убежит, сутки-двое проживет, а больше им и не требовалось. Лезвие с хрустом вошло под основание черепа. Мужик только раз дернулся и затих. Вытерев клинок, я молча пошла к дому. Сейчас мне лучше не думать о том, что я делаю…        Погруженный в темноту дом встретил меня запахом крови, нечистот и тремя телами, на этот раз – мертвыми. Молодая женщина и старуха с рваными ранами, маленький ребенок в колыбели с проломленной грудиной. Осмотрев дом, я вышла на улицу, поставив отметку на виртуальной карте поселка, краем глаза отметив такую же, появившуюся чуть вдалеке.        Тряслись руки. Я прикрыла глаза, глубоко вдохнула пахнущий кровью и пожарами воздух. Вот она, оборотная сторона моего выбора. Кровь. Кровь на моих руках. Сжала руки в кулаки, медленно разжала. Дрожь немного унялась. Тяжесть оружия успокаивала. Я сделала выбор, когда вытаскивала яута-те из-под сорванного двигателя. Тогда я поставила свою жизнь на кон. Что уж сейчас-то дергаться? Решение я не изменю: я не смогу отказаться от Ннан’чин’де и того образа жизни, который он может мне предложить. А сейчас просто пришло время окунуться в оборотную сторону моей новой жизни. И достойно ее принять. Так, чтобы не чувствовать стыд, глядя в золотые глаза того, кто стал центром моего нового мира.        Перехватив шесс-те, я перепрыгнула забор и пошла осматривать соседний дом.        Окраинные дома сюрпризов не принесли. Их обитатели были или мертвы, или обездвижены. Кто-то был убит, кто-то лежал с мордохватом на лице, кто-то был искалечен или парализован. Я убивала всех. Сейчас не было разницы, кто попадал под клинок: все они обречены.        Ничего удивительного, что меня потряхивало, когда я вышла из высокого двухэтажного дома. Крупная семья: двое стариков, молодая пара с тремя детьми. Мать и две девочки еще были живы и в сознании, когда я пришла, а парень лет восемнадцати – мертв, разодран на куски. У женщины, чуть старше меня, был переломлен позвоночник. Отец семейства уже лежал с хаггером на лице и только судорожно подрагивал: тварь присосалась совсем недавно и еще не подавила сопротивление жертвы. У девочек – сломаны ноги: открытые переломы и глубокие рваные порезы, залепленные слюдянистой массой. Одна из них – старшая, хрипя, удерживала двумя руками рвущегося к ней мордохвата, но проигрывала эту битву.        Я аккуратно придавила тварь к полу и располовинила, придерживая, чтобы жгучие капли не попали на ребенка.        – Помогите им. – едва слышно прохрипела парализованная женщина, глазами указывая на дочерей.        Я присела перед ней, сняла шлем, показывая лицо.        – Я не могу помочь вам. Я не смогу вынести из поселка: их слишком много. А нас – всего двое.        Женщина всхлипнула. Я встала, подошла к уже обмякшему мужчине и одним ударом разрубила его голову вместе с присосавшейся тварью. Девочки заплакали.        – Нельзя спасти. Уже – слишком поздно. Внутри будет расти такая же тварь. Эта маленькая гадость вводит эмбрион. Через сутки – новый черный монстр.        – Откуда?        – Оттуда. – я указала в потолок.        – Вы…        – Нет. Я такая же, как вы. Просто мне не повезло с ними столкнуться раньше вас. Но я – выжила. И теперь я сделаю все, чтобы их уничтожить!        Женщина всхлипнула, посмотрела на дочерей. А потом неожиданно твердо сказала:        – Убейте их всех!        – Если не погибну – убью. Я обещаю.        Она кивнула, а потом просто закрыла глаза, едва слышно прошептав:        – Делай, что должна…        Я сделала, что должна была сделать. Когда я покидала этот дом, у меня тряслись руки, а глаза пощипывало.        А следующий дом встретил меня мордохватом, соскочившим с конька крыши. Я отмахнулась клинком на движение, раскроив мелкую тварь и толкнула покосившуюся дверь с выбитым стеклом.        Веранда хранила следы борьбы: перевернутые стулья и стол, пятна крови на коврике и изломанное тело тяжело дышащего подростка, лежащего у стены с хаггером на лице. Достав нож, я приставила его к груди и навалилась на рукоять, чувствуя, как клинок входит в дрожащее тело, как дрожь сменяется судорогами агонии. Я выдернула нож, обтерла о футболку, перехватила в левую руку, ударом шесс-те разваливая задергавшегося мордохвата на куски вместе с головой его жертвы. Если погибает инкубатор, хаггер, не успевший отложить эмбрион, не дохнет. Он ищет новую жертву, и, пока не отложит зародыш, не сдохнет.        УФ-диапазон скрадывал цвета, окрашивая мир в единый багровый оттенок, он съедал объем, но слишком четко показывал детали. Сглотнув подступивший к горлу комок, я отвернулась от тела и вошла в коридор. В доме нашлись еще две жертвы-инкубатора: старуха, взрослый мужик и девчонка лет шестнадцати, которая, хрипя и шипя, удерживала бьющуюся тварь руками, не давая присосаться к лицу. Хаггер стягивал хвост, пытаясь придушить жертву, но девчонка успела подставить под хвост руку.        Убрав скрытие, я подскочила к девушке, рывком отдергивая тварь.        – На бок! Падай!        Девчонка завалилась на бок. Пришпилив дергающуюся тварь ножом, я перехватила хвост рукой и одним ударом разрубила его. Едкая кровь зашипела, прожигая пол. Я прижала дергающийся обрубок, не давая в судорогах облить девчонку кислотой.        – Снимай его!        Дважды упрашивать не потребовалось. Девчонка резко сорвала с себя остатки хвоста, и я откинула его в сторону.        Тишина упала как плотное одеяло. Я прекрасно видела полную паники мордашку, да и меня видели. Тусклое зарево пожара давало достаточно света, чтобы несостоявшаяся жертва могла увидеть, кто ее спас. Вот только спасла ли я ее? Или лишь отсрочила неизбежное? Я осторожно сняла шлем, открывая лицо. Девчонка вздрогнула, обхватила себя руками.        – С-сп-пасибо…        – Не за что. – я встретила ее взгляд. – Не благодари меня.        – Почему?        – Я шла не спасать. – я запнулась, сглотнув тягучий комок. – Убивать.        Девушка вздрогнула, бросила тоскливый взгляд на родичей.        – Их?        – Ты знаешь же, что будет? – я склонила голову набок, испытывающе глядя на девчонку.        – Знаю, не дура. Видела. – тихий истерический всхлип. – Никак?        – Никак. – я достала запасной нож. – Ты или я?        Девушка смотрела на блестящий клинок на моей руке молча, пристально. Я ничего не говорила, не подгоняла ее. Но вот она решилась, медленно взяла нож с моей руки. Медленно встала. Подошла к мужчине, всматриваясь в отвратительную тварь, присосавшуюся к лицу. Всхлипнула. А потом ударила ножом под челюсть. Мужчина дернулся и затих, а девушка, рыдая, упала на пол, судорожно стиснув окровавленный нож.        Я надела шлем, вновь глядя на багровый плоский мир. Хаггер зашевелился. Я подошла, одним ударом разрубая его пополам. Острое тяжелое лезвие не встретило сопротивления, скрежетнув по кости черепа. Девушка вздрогнула.        – Зачем?        – Потому что не сдохнет и будет искать другую жертву.        Девушка всхлипнула.        – Я… я не могу… Бабушка… - голос прервался в рыданиях.        Я вздохнула. Руки дрожали, сердце колотилось в груди. На карте появилась еще одна отметка. Хаф проверил еще один дом. Нельзя долго сидеть здесь. Пора заканчивать и идти дальше. Деревня большая.        Короткий удар оборвал жизнь старушки вместе с погубившей ее тварью. Девушка всхлипнула и отвернулась.        – Не стоит тебе тут сидеть. – тихо сказала я, дотрагиваясь до плеча.        – Да что ты понимаешь! Да ты…        – Я такая же, как и ты! – отрубила я, вытирая меч. – Только мне не повезло встретиться с тварями на две декады раньше! В чистом лесу! Не только твоих близких убили у тебя на глазах!        – Но… - девчонка стерла слезы, махнула рукой. – Но у тебя же оружие! Доспехи!        – А ты готова убивать своих без сожаления и жалости, чтобы получить подобное оружие и доспехи?        – А ты?        – А я… ДА! – прорычала я, медленно зверея. – Эти твари должны быть уничтожены! Чтобы ТАКОЕ не повторилось! Представь, если они доберутся до крупного города?! Их и так слишком много в лесу! Так что хватит размазывать сопли!        – Как ты можешь? – с тихим шоком прошептала девчонка. – Эти же твари тут появились! Это все вы виноваты! Из-за таких как ты умерли бабушка и папа! Ты… Да ты…        И такой ненавистью сочилось каждое слово, что я не выдержала и ударила наотмашь. Девчонка дернулась, схватилась за щеку и выплюнула:        – Сука! Ты такая же тварь, как и они!        Слова словно ударили под дых. Я на мгновение растерялась, а она, схватив нож, бросилась ко мне. Я перехватила руку с оружием, развернулась, пропуская озверевшую девчонку и даже не задумываясь рубанула мечом в ответ. Шесс-те легко разрубил кости и плоть. Девушка упала на пол, заливая его кровью. Забрав нож, я развернулась и вышла из дома, пинком распахнув дверь. В голове звенел вакуум. Я едва ли что соображала, двигаясь как автомат, а по лицу текли слезы.        – Хидар.        Тихий рокочущий голос яута-те вывел меня из транса. Я остановилась, присела у стены дома на корточки, уткнувшись лбом в противовес воткнутого в землю меча.        – Хидар!        – Я слышу. – тихо ответила я, хлюпнув носом. – Все нормально.        Хаф беззвучно спрыгнул с крыши возле меня. Молча протянул руку, помогая мне встать. Всхлипнув, я подошла к нему и обняла, уткнувшись лбом ему в грудь, чувствуя, как тело против моей воли сотрясается в беззвучных рыданиях. Яут осторожно обнял меня одной рукой за плечи, удерживая шесс-те во второй. Из-за доспехов я не могла почувствовать прикосновение, но я ощущала тяжесть его руки на плече, его молчаливое внимание и поддержку. Мне этого было достаточно. Знать, что есть кто-то, кто меня не оттолкнет и примет такой, какая я есть, не смотря на то, что я сделала или сделаю в будущем.        – Спасибо. – я отстранилась. – Спасибо, Ннан’чин’де.        Я сняла шлем, вытерла слезы, а яут уже привычным жестом взлохматил мне волосы, чтобы в следующее мгновение убрать выбившиеся прядки с лица. Одев шлем, я выдернула шесс-те из земли.        – Все, я успокоилась.        Тихий одобрительный стрекот. Хаф отступил на шаг, а потом одним прыжком взлетел на крышу и растворился в темноте.               Видимо, что-то у меня все же переклинило после слов той девчонки. Эмоции словно угасли, сменившись холодной злобой. Даже не злостью – злобой и раздражением. Я заходила в дома, добивала еще живых и уходила, не реагируя на просьбы о помощи. Прав Ннан’чин’де! Не о том я думала! Как можно помогать тем, кто тебя ненавидит? Кто плюет тебе в спину? За что? За то, что я была чуть более везучая? Или за то, что смогла получить доверие яута? За то, что я решила участвовать в уничтожении каинд амедха? Это же не я привезла их на Землю! Я же не виновата в том, что они напали на поселок! Так почему же?! Неужели только потому, что не считаю Ннан’чин’де монстром и не собираюсь ударить ему в спину, когда надобность в нем отпадет? Или… или потому, что я ношу доспехи и оружие яута? И не трясусь в ужасе перед черными уродами? Потому, что я сделала свой выбор? Почему? Неужели они думают, что я выберу их вместо яута? Что я буду с ними нянькаться, возьму под защиту и буду опекать как детишек? Да! Они и правда так думали! А когда узнавали, что я, оказывается, не собираюсь спасать всех подряд, проклинали меня и обливали грязью! Да какое они имеют право меня судить?!        Злость разгоралась и кипела в душе, плавно перетекая в откровенное бешенство. Я двигалась по широкой спирали, зачищая дома, и потихоньку приближалась к центру, где еще остались очаги сопротивления. Хаф двигался рядом, страхуя меня и прикрывая от чижей, которых становилось все больше. Казалось, злость подпитывает мои силы, переплавляясь в холодную ярость. Прав оказался Ннан’чин’де: тяжело было вначале. Впервые сознательно оборвать чужую жизнь, добить несопротивляющегося человека, особенно – ребенка или подростка. Разумом я понимала, что они уже мертвы, я лишь приношу быструю смерть и убиваю не родившуюся тварь, но чувства кричали о другом. И чем больше жизней я отнимала, тем спокойнее воспринимала и принимала необходимость следующего убийства. Я же знала, что так и будет, что мне придется убивать. Понимала… А теперь… да что теперь…        Я повернула ручку, открывая дверь и едва успела отшатнуться, пропуская черное тело мимо себя. Хаф стоял чуть в отдалении, удерживая одной рукой арост. Он не вмешивался в мой бой. Тварь припала к земле, зашипела, а я просто рывком метнулась к ней, упала на колени, проскальзывая по инерции по земле под прыгнувшим чижом, вспарывая ему брюхо кончиками шесс-те. Чиж грузно вломился в забор, я повернулась на колене, оттолкнулась, резко вскакивая на ноги, подошла и резким ударом проломила черный череп. Бой вымел дурные мысли из головы.        – Ннан’чин’де.        Воин вопросительно стрекотнул.        – Проверь, пожалуйста, дом. Мне надо немного… передохнуть.        Яута-те молча кивнул и вошел в дом, а я устало села на землю, привалившись спиной к стене дома, и расслабила тело. Меч лежал на коленях. Из дома донесся грохот выстрела, болезненный вскрик, а в наушниках – раздраженное рычание.        – Не задел?        В ответ – привычный хмык. Я улыбнулась.        – Имею право спрашивать.        – Имеешь. – тихий ответ с ясной иронией в низком рокочущем голосе.        Перед глазами развернулась карта деревни с кольцом красных точек, пометивших дома. Свободными оставались лишь здания в центре.        – Еще немного?        Яут не ответил: на карте появилась еще одна точка, а в наушниках раздался скрежещущий вой медленно убиваемого каинд амедха. Зачистка много времени не заняла, но короткий отдых помог и снял легкую усталость.        Хаф появился из-за дома, неся в руке дергающегося мордохвата за тельце, периодически встряхивая. Тварь обвилась хвостом вокруг предплечья и безуспешно пыталась стиснуть закованную в броню руку, а яут медленно сжимал кулак. С хрустом перемалывая кости монстрика.        – Обожжешь руку. – с укором сказала я. – У тебя же не сплошная перчатка.        Хаф фыркнул, резко разжал кулак и, распластав тварь ножом, стряхнул тельце с руки.        – Переживаешь?        – Да. – Я встала, придирчиво осмотрела широкую ладонь, но, к счастью, не нашла ни единого ожога. – Почему не носишь перчатки?        – Не люблю. – пожатие мощных плеч. – Только при крайней необходимости.        Гулко громыхнул одинокий выстрел, мгновением спустя потонув в диких криках. Я зевнула, хмуро глядя на медленно светлеющее небо.        – Светает.        Хаф кивнул, жестом приглашая следовать за собой.        Когда мы добрались до центра, все уже закончилось. Твари добили людей и теперь с шипением и визгами растаскивали тела. Хаф достал арост, прильнул к прицелу. Едва слышный хлопок выстрела, визг, щелчок перезарядки, хлопок, вскрик человека, щелчок, выстрел… Я стояла рядом с мечами в руках, глядя, как на крышу лезут твари. Хаф не останавливал огонь, доверив мне защиту.        Первая тварь запрыгнула на крышу, пригнулась перед следующим прыжком, но один пинок и резкий удар телекинезом скинул взвизгнувшего монстра вниз. Хлопок выстрела, вскрик, щелчок перезарядки, прыжок чижа, перемахнувшего с соседнего дома. Тварь подобралась перед новым прыжком, но я прижала его к черепице, раскроила череп и сбросила вниз. Скинутая мной первая тварь выбралась по стене, зацепилась за водосток. Шесс легко обрубил лапы, пинок в блестящую голову, урод падает вниз. Поднырнуть под прыжок, откатиться в сторону. Хаф резко развернулся, разваливая чижа практически пополам.        – Уходим. – короткая рычащая команда-приказ.        Пнув чижа, я развернулась и со всего духу помчалась за напарником, кубарем скатившись с крыши в стог сена, вскочила на ноги. Хлопок выстрела, визг, шум упавшего тела, щелчок перезарядки, выстрел, еще одна тварь упала с крыши.        А потом мы просто… повернулись и побежали.        Вломившись в густой подлесок, Хаф резко развернулся, дернулся в сторону, пропуская над собой черное тело, полоснув ножом по брюху. Я подскочила к чижу, вломившемуся в ствол дерева, вонзая нож в бок, навалилась всем телом, выдернула нож и воткнула в висок. Чиж затих. Больше за нами никто не полез.        Хаф отер нож о кору дерева, стирая едкую кровь. Я плеснула на труп монстра синюю жидкость, наблюдая, как разлагается туша.        – Что будем делать с деревней?        Хаф качнул головой.        – Каинд Амедха сами заберут тела. Потом - сожжем.        – Почему не сейчас?        В ответ – передача информации на мой компьютер: пять маячков, два из которых стремительно движутся куда-то в глубь леса.        – Завтра ночью прилетим и проверим.        Я кивнула.               До атта добрались довольно быстро и без проблем: чижи за нами не полезли, занятые своими делами в разрушенном поселке. Когда кораблик взлетел в воздух, я смогла, наконец-то расслабится. Шлем со стуком лег на пол. Я вытащила заколки, распуская волосы, и откинулась на спинку кресла пилота. Голова немного ныла. Сумбурные мысли толклись в голове, не давая успокоится окончательно. Хаф вел атта, наблюдая за мной краем глаза. Я видела, как он переводил взгляд, когда я шевелилась, но ничего не говорил.        Челнок скользнул в ангар и замер на месте. Хаф встал, подхватил оружие. И свое, и мое. А я только и смогла что взять свой шлем и плестись за напарником к выходу. В арсенале доспехи с меня снимал Хаф. Усталость и какое-то оцепенение накатили исподтишка, медленно, но верно вгоняя меня в странное состояние апатии. Я видела беспокойство в золотых глазах, но сил хоть что-то ответить не хватало. Я просто сидела на столе и наблюдала, как яута-те снимает иссеченную и поцарапанную броню, скидывая ее в большой ящик. Иолонитовая ткань черной кляксой легла на стол, а я почувствовала, как начинают гореть щеки, но… взгляд отводить не спешила. А Хаф спокойно переоделся в привычную одежду, лишь верхние клыки дернулись в необидной усмешке.        – Ннан’чин’де, у нас тут помыться есть где?        – Контейнер из-под торпед устроит? – в рокочущем голосе проскользнула наитайнейшая, но ирония.        – Устроит. – буркнула я, прикинув размер оружейного контейнера для торпед ман’дасы. – Подогреть воду можно?        – Можно.        Хаф тоскливое выражение моей физиономии понял вполне правильно: подошел, подхватил на руки, устроив на одной руке, а во вторую взял неизменный шесс. Свое оружие я держала в руке. Ноги неприятно ныли, гудели руки и дергала спина. Доспехи защитили тело от порезов и едкой крови, но вот синяки я получила вполне закономерно. К вечеру они как раз расцветут и нальются. Лезть в капсулу из-за синяков желания особого не было – не смертельно и даже не критично. Ныли запястья. Ничего, поваляюсь в теплой водичке, приду в себя.        Яута-те отнес меня в кар’кахтэр и сгрузил у стены, провел когтем по едва заметной щели замка. Часть стены ушла в сторону, открывая общественные душевые, которые использовали бойцы, чтобы ополоснуться после изматывающих тренировок.        Оставив меня сидеть на краю тренировочной площадки, яут куда-то ушел, но вскоре вернулся, неся большой длинный… эээ… ящик. Хаф поставил его на пол, пинком задвинул к стене под краны. Тихое журчание воды показалось мне музыкой небес. Я с трудом встала, зевнула, подползла к своему рюкзаку, лежащему на антресоли и начала копаться в поисках банных причиндалов. Отложила ноут в боксе, вытащила походную косметичку, достала брусок мыла и шампунь с мочалкой. Полотенце осталось в раскуроченной палатке на берегу реки и давно пришло в негодность. Подошла к напарнику, повесила полиэтиленовый мешочек на угол контейнера. Мы стояли и смотрели, как набирается вода.        – Откуда? – я кивнула на струю воды.        – Восстановил систему жизнеобеспечения. – ответил Хаф.        – Порой мне кажется, что ты можешь построить корабль с нуля, если получишь в руки нужные инструменты и материалы.        – Могу. – яут пожал плечами.        Я поперхнулась воздухом, всматриваясь в лицо Хафа. Ни тени иронии. Ни грамма хвастовства. Простая констатация факта.        – Можешь? – осторожно переспросила я.        – Могу. – тихий рокочущий смешок. – Энергоцентраль и двигательный блок без оборудования не создать.        – А ты можешь сделать это оборудование? – осторожно спросила я, уже предполагая, какой ответ я услышу. Золотые глаза искрились смехом.        – Могу.        Этот спокойный ответ, полный скрытого веселья поразил меня до глубины души. Хаф не лгал и не шутил, он говорил совершенно серьезно, но КАК он это сказал! Как само собой разумеющееся! Словно это нормально…        – А… это… что, ВСЕ могут?        Яут хмыкнул, чуть развел клыки.        – Нет. Я учился у аттури не только оружейному делу.        У меня нет слов! Я не устаю поражаться этому необыкновенному существу! Так спокойно сообщать глубоко шокирующие сведения! Подумать только… он не только ЗНАЕТ, как собрать практически на коленке звездолет, но и МОЖЕТ это сделать! Про его навыки боя я вообще молчу! Это – мой недостижимый идеал! Я покачала головой, с трудом осмысливая тот объем информации, который стоит за простым словом «могу».        – Удивлена?        Я подняла на него взгляд.        – Удивлена? Я шокирована до глубины души! Знаешь, мне кажется, для тебя нет понятия «невозможно»!        Ннан’чин’де только улыбнулся своей странной улыбкой.        – Вода набралась.        И просто отступил к стене, привалившись к ней спиной. Я только и смогла что покачать головой, отключая энергоэлемент в к’тар и снимая тяжелые наручи, положив шесс-те возле импровизированной ванны. Я знала, что Хаф не уйдет: я устала, а корабль – небезопасен. Конечно, сейчас я могу защитить себя от нападения одинокого чижа, но привычка уже сформировалась и окрепла. Рядом с яута я чувствовала себя в безопасности. Хаф это прекрасно знал и попустительски относился к некоторым моим слабостям, порой беззастенчиво пользуясь ими. Вот как сейчас.        Покачав головой, я сняла иолонитовый поддоспешник, скинув его у ящика и со стоном наслаждения залезла в теплую воду. Ящик – неглубокий, но длинный. Я села на дно и откинулась на стенку, устроив голову на бортик, и прикрыла глаза.        В воду с тихим журчанием полилась какая-то жидкость. Я приоткрыла глаза и увидела, как яута льет в мою импровизированную ванну мутную белесую жидкость. Поймав мой вопросительный взгляд, пояснил:        – Поможет снять усталость.        Я благодарно кивнула, с удовольствием слушая низкий рокочущий голос.        – Ты меня балуешь.        Тихий стрекочущий смешок.        – Есть на то желание.        Интересный ответ.        – И правда… - я подняла взглядом брусок фруктового мыла, вполглаза наблюдая за яута. – Зачем отказывать себе в желаниях, если это доставляет удовольствие и тебе, и мне?        Хаф склонил голову набок, легким согласным стрекотом обозначил свое мнение, все так же подпирая стену. Разобранный на два меча шесс-те виднелся из-за спины, вися на привычных мне перевязях с гравитационным крепежом, изменяющим направление гравитации на небольшой плоскости зажима, благодаря чему клинки легко закреплялись и так же легко снимались по ментальной команде, чаще всего – неосознанной, забитой на уровень рефлекса. На корабле Хаф не носил доспехов. Вся его одежда сводилась к штанам из плотной не смачиваемой водой темной ткани, заправленных в высокие ботинки, и оружейного пояса с кучей полезного барахла, распиханного по секциям. За эти дни я настолько привыкла к такому его виду, что доспехи казались чем-то непривычным. Я улыбнулась, намыливая мочалку. Забавно, как странно восприятие. Я вернулась с затяжной облавы, и вместо того, чтобы обдумывать свои поступки, я думаю о… эх…        Покачав головой, я улыбнулась. Хаф прекрасно изучил мои слабости и порой весьма умело ими манипулирует. Я это вижу. Но к чему мне возмущаться? Яут еще ничего не сделал мне во вред. Вот и сейчас, стоит и наблюдает за мной, перекатывая между пальцами метательный нож. Помывшись, я вылезла из ящика. Теплая водичка разморила и настроила на позитивный лад. Я натянула на мокрое тело короткий сарафан, взглядом подняла банные причиндалы и по воздуху переправила на полку к рюкзаку. Ходить было лень. Тем более, босиком.        Зажурчала вода. Я встретила взгляд яута-те, вопросительно приподняла бровь. Хаф перебросил мне метательный нож, отстегнул один клинок, деактивировал ножны и положил на полочку под форсунками душа. Понятно. Не только мне стоит привести себя в порядок после боя.        Присев на край платформы тренировочной площадки, я удобнее перехватила нож, лениво наблюдая за напарником. В зале кар’кахтэра каинд амедха не было. Это я чувствовала четко. Так и сидела, пока Хаф не закончил мыться. Одевшись, яут мощным пинком перевернул ящик с водой, позволяя ей стечь по наклонному полу в корабельную канализацию. Я болтала в воздухе босыми ногами, разлегшись на упругой поверхности. Идти никуда не хотелось.        Хаф остановился рядом, с иронией за мной наблюдая. Улыбнувшись, тихо сказала:        – Ленивец я, что поделать. А ты меня балуешь.        В ответ он просто протянул руку, предлагая подняться.        – Потакаешь моим слабостям?        Меня легко подхватили на руки.        – Да. – тихий смешок.        – Что я могу сделать для тебя? – спросила я, безвольной амебой расплываясь в сильных руках.        – Ты избавила меня от двух врагов. – слегка отстраненно сообщил мне яут.        – Вот как… И что же за монстров я прогнала?        Я встретила взгляд золотых глаз. Короткая пауза. И убийственный ответ, данный низким глубоким голосом:        – Одиночество и скуку.