Солнце взойдёт в полночь

Ветхая избушка в лесной глуши, скрытая от чужих глаз за густым ельником, оказалась на удивление прочной. Внутри шёл жестокий бой. Кровля раскачивалась, стены ходили ходуном, опоры визгливо скрипели, но не рушились. Перекошенная от злобы ведьма со страшной зелёной рожей в глубоких трещинах, отчаянно рыча, пыталась вырваться из рук парня, схватившего её сзади за шею. Несмотря на две стрелы, засевшие в её животе, она лихо молотила ногами в воздухе, пытаясь отбиться от девушки, которая норовила опутать её цепью. – Гретель, скорее! – хрипло выкрикнул парень. Ведьма вонзила длинные когти в его руки, из ран хлынула кровь. Боль была невыносимой, он вот-вот мог позволить ведьме вырваться. Гретель бросила цепь, выхватила из-за пояса брата кинжал и безжалостно полоснула лезвием по рукам ведьмы. Та заорала, отпустила руки парня и тут же получила от Гретель ещё один удар кинжалом в бок. Взревев от боли, она перехватила кинжал, но воспользоваться им не успела: взбешённый Ганзель с размаху впечатал её головой в ближайшую стену. Вдвоём охотники быстро перемотали цепями огрызающуюся колдунью и прислонили её спиной к печке. – Говори, стерва, где они?! – крикнул парень, рванув ведьму за липкие волосы. – Ганзель, погоди, у тебя кровь! Давай перевяжем! Она подождёт. Скрипнув зубами от злости, Ганзель оттолкнул ведьму, врезал носком сапога ей по уху, но всё-таки отошёл и присел на какой-то сундук в углу, позволив сестре промыть и перевязать его раны. Затем Гретель стала разжигать огонь в печи, а он вернулся к прежнему допросу. Ведьма в ответ только скалилась и огрызалась. – Какие же вы все предсказуемые, – покачал головой Ганзель. Смерив ведьму презрительным взглядом, он взял поданный сестрой кастет и, надев на руку, от души залепил пару раз по растрескавшейся роже ведьмы. Кажется, она позеленела ещё больше. По её подбородку побежали чёрные струйки крови. – Куда подевала мальчишек?! Говори! – рявкнул Ганзель в лицо ведьме так, что Гретель на секунду зажмурилась и даже отступила на пару шагов. Ведьма прохрипела в ответ что-то невразумительное. – Ладно, – кивнул охотник, – попробуем по-другому. Он схватил колдунью за шиворот, подтащил к печке и сунул носом прямо в раскалённые угли. Та завизжала и забилась в судорогах. Ганзель оттащил её и повторил вопрос. Всхлипывая и задыхаясь от боли, обожжённая ведьма пробормотала: – За... ельником... ручей... и чёрный камень... под ним... – Они там?! – жёстко переспросил Ганзель, яростно сверкая глазами. Ведьма закивала, трясясь так, что у неё чуть голова не отвалилась. – Если врёшь, четвертую и сожгу по кускам, – предупредил Ганзель. – Оставим с ней Бена? Или я останусь? – спросила его сестра. – Нет, потащим с собой, – голос безжалостного охотника смягчился. – Мы не станем разделяться в такой глуши, себе дороже, ты же знаешь. Бен! Мигом примчался запыхавшийся парень, немного младше по возрасту, и охотно кинулся помогать. Он заставил ведьму подняться и на всякий случай связал ещё и её запястья. Вскоре они нашли тот самый камень за порослью молодых елей. Усадили ведьму под ближайшее большое дерево, привязали покрепче цепью за шею к стволу, чтоб меньше дёргалась. Гретель встала над ней, направив на неё пистолет. Ганзель спрыгнул в яму и там нашёл, наконец, мальчишку лет десяти, похищенного, как и троих до него, из ближайшей деревни. Вжавшись в стену, бледный, как полотно, ребёнок дрожал от страха и с недоумением таращился на Ганзеля, не в силах поверить, что спасён. К сожалению, в живых удалось застать только одного из пропавших детей. Остальными мерзкая тварь уже успела полакомиться. С помощью Бена Ганзель выбрался из ямы вместе с мальчишкой и подошёл к злобно ухмыляющейся ведьме. В ледяном взгляде старшего охотника она прочитала свой смертный приговор. Ведьму сбросили в яму, плеснули сверху спирта и подожгли. Молча наблюдали, как она, объятая пламенем, пронзительно визжит и дёргается в оковах стальных цепей. Когда она затихла, вернулись к избе, чтобы поджечь логово. Они уже уходили, как вдруг мальчишка вытащил из-за пазухи сложенный в несколько раз кусок холста и протянул Ганзелю. – Что это? – удивился охотник. – Ты нашёл это в той яме? Мальчик помотал головой: – Нет... стащил... из логова... Он смотрел исподлобья и немного запинался, видимо, страх ещё не прошёл. Холст развернули. Здесь был изображён участок леса, помечены отравленные ручьи, а ближе к краю карты отмечено красным крестом странное место. Ганзель, Гретель и Бен переглянулись. – Проверить не помешает, – озвучила их общую мысль Гретель и повернулась к мальчику: – Ты молодец. Соображаешь. Внезапно зашумели и разошлись в стороны крупные ветви деревьев, уступая дорогу кому-то необычно большому. Мальчик шарахнулся, спрятавшись за спину Ганзеля. – Не пугайся, это с нами, – поспешила успокоить его Гретель. – Эдвард! Ты принёс цепь, да? Огромный тролль кивнул. На его кулак была намотана потемневшая от копоти цепь, снятая со сгоревшей ведьмы. – А сама она где? О, ясно, – кивнула Гретель, когда тролль показал ей дымящийся мешок, и снова обратилась к мальчику: – Ты можешь больше не бояться, для тебя этот кошмар уже закончился. Мальчишка неуверенно улыбнулся и кивнул. Страх отступал медленно, но верно. Уходя, спасённый обернулся всего один раз, чтобы увидеть, как догорает логово ненавистной ведьмы, за встречу с которой он едва не поплатился жизнью. Два дня спустя, на рассвете, охотники покинули деревню и отправились в ту часть леса, которая манила их к себе красным крестом на куске холста.