Пасынок судьбы

Прощаясь с Хеленой, я понял, что разлука с ней пойдет нам обоим на пользу. Это было бы прекрасной проверкой чувств, которые я так не любил показывать, но все-таки, иногда, проявлял слабость, чтобы моя возлюбленная знала, что я к ней не равнодушен. По моему возвращении мы обручимся, а пока я должен был отчалить на восток - в незабвенный Иерусалим, чтобы увидеться там с отцом. Альфред встретит меня в порту и сопроводит до того места, где я буду временно жить. Он не сказал мне, для чего я прибуду на Ближний Восток, но, видимо, у отца есть веская причина, из-за которой мне пришлось перенести наше с мисс Эванс обручение. Так или иначе путь мне предстоит не близкий. С самого детства я был окружен сильными людьми, которые защищали меня, учили и давали жизненные уроки. Они были друзьями Альфреда, его братьями по оружию или просто гувернерами, ходившими за мной по пятам. Я часто прятался от них и сбегал в город, но меня находили и возвращали обратно. Так и пролетело мое беззаботное детство. К 15 годам я уже неплохо владел оружием и мог выстоять против своего наставника Осло. Он был крепким мужчиной и одним ударом сбивал меня с ног, нависая над моим изможденным телом, как скала. Я не раз получал от него ссадины и синяки, но, к счастью, развивался быстро, догоняя своего учителя и в росте, и в умении давать сдачи. Когда мое обучение закончилось и отец решил, что я готов к взрослой самостоятельной жизни, он поведал мне об ордене тамплиеров и их предназначении. Я был немного удивлен, что Альфред не упоминал о них ни в беседах, ни в разговорах о моем будущем, словно боялся, что я не захочу пойти по его стопам. Мне не раз приходилось видеть, как отец срывался с места и уходил прямо из-за обеденного стола, когда ему приносили письма, которые он сжигал, не давая мне заглянуть в них. Он старался оградить меня от всего, что могло навредить, но сам того не ведая поселил в моем сердце недоверие. Я злился и ненавидел его, но, в конце концов, смирился и понял, что Альфред лишь хотел вырастить из меня достойного человека, а то, что было в его письмах, могло сильно изменить меня. И я думаю, что он был прав. Моя мать умерла, когда я был еще совсем ребенком. К сожалению, я не помнил ни ее, ни дня, когда ее не стало. Иногда в моей памяти всплывали какие-то смутные воспоминания о незнакомых мне людях и местах, в которых я никогда не был. Это порой сводило меня с ума, но я старался держать себя в руках. Отец никогда не упоминал о моей матери и старался избегать разговоров о ней. Не знаю, что стало причиной столь равнодушного отношения, возможно, между ними что-то произошло и он, до сих пор, не может простить ее. Перед отъездом я попрощался с Осло и пообещал ему быть осторожным. Старый дурак, наверняка, знает, зачем отцу понадобилось мое присутствие в Иерусалиме. Я мог бы выпытать это, но не стал. Что бы не ждало меня там, я уверен: это будет куда интереснее моей прежней жизни. Когда капитан доложил мне о прибытии, было раннее утро. Солнце только начало подниматься с востока, окрашивая море первыми робкими лучами, которые прыгали по волнам, словно стаи чаек. К слову, живые чайки вились над мачтами еще до прибытия в порт, извещая своими криками, что где-то рядом находится земля. - Добро пожаловать в Иерусалим, уважаемый! - крикнул мне незнакомец и сжал в объятиях, будто я был его старым другом. - Не хотите ли купить ковры или может самый лучший на Востоке шелк? - Нет, благодарю, - я попытался отодвинуть от себя этого толстячка в тюбетейке, чуть ли не на голову ниже меня самого. - Я сюда не за товаром приехал. - А жаль, у меня хорошая цена. Он снова потянулся ко мне, пытаясь цапнуть за рукав рубахи, но чья-то крепкая рука остановила его. - Кажется, юноша уже сказал, что ничего не будет у тебя покупать, - изрек мой спаситель и грозно посмотрел на назойливого купца, отчего тот сжался и стал еще ниже. - Убирайся. Торговец охнул и попятился назад, испуганно перекидывая взгляд то на меня, то на того человека, а потом и вовсе побежал, расталкивая прохожих. Его причитание еще слышалось пару мгновений, но затем утонуло в портовом шуме. - С ними только так и надо, - мужчина улыбнулся и протянул мне руку, бегая веселым взглядом по моему лицу. Его серые глаза все так же отливали серебром, и в полуденном солнце казались еще чище, чем прежде. - Добро пожаловать, сын.