Tomorrow Is a Long Time.

Пустоты теперь так много вокруг. Она стоит на запрещенной территории — достаточно далеко от эпицентра взрыва, в том радиусе, где все осталось нетронутым, но достаточно близко, чтобы быть отравленной радиацией. Это единственное знакомое ей с детства место, все остальное уничтожено, сгорело. Её родной город превратился в пепел, и теперь он летает в воздухе, оседает на земле и в воде. Въедается в кожу и волосы. Она дышит Лондоном при каждом вздохе, но он не убивает её. Только не так. Не так, как он убил других. Ей нравится шум дождя. Она решает ненадолго забыть, что именно это означает, и просто слушает, закрыв ненадолго глаза (она уничтожит этот мир голыми руками, если понадобится, но сначала ей нужно похоронить своих погибших) – слушает мягкий стук дождя по металлической крыше. Она стоит на пустой карусели в заброшенном парке, и если очень хорошо напрячь воображение, то вполне можно услышать тихую музыку. - Роуз, - говорит он взволнованно. – Роуз, ты меня слышишь? Она открывает глаза. Он мрачной тенью стоит под дождем возле карусели. Небо такое серое и дома, и даже сами улицы, и в своем синем костюме с красными конверсами он кажется самым реальным из всего на многие мили в округе. Его волосы мокрые, и одна капля падает на нос. Она улыбается ему, и он делает шаг назад. - Моя бабушка привезла меня сюда, когда я была маленькой, - говорит она. Трогает шею лошади, чувствуя резное дерево под своими пальцами. - Я съела слишком много сахарной ваты, и меня вырвало на ее туфли, - она смотрит на него долгим взглядом. – Ты должен спрятаться от дождя. Он делает медленный шаг на карусель, и пол под его ногами протяжно скрипит. Он проглатывает тугой ком в горле, его кадык подпрыгивает вверх над воротником. – Радиация… - ТАРДИС защищает меня, пока я не отошла отсюда слишком далеко. Уже не в первый раз прошу её об этом, - она оборачивается через плечо и смотрит туда, где на траве стоит его корабль. - Она упрямая. - Роуз. - Ты слишком часто произносишь мое имя, - она делает шаг вперед и тычет пальцем в один из его нагрудных карманов. - Кто-нибудь может тебя услышать. Он открывает рот, чтобы ответить (по его губам ей кажется, что это снова её имя), поэтому она целует его. Он выгибает спину навстречу и захватывает её губы, поцелуй больше похож на укус, на проклятие, и она ждет, пока его пальцы коснутся её щеки. Затем отстраняется. - По моим подсчетам я не спала миллионы лет, - говорит она. - Я могу быть немного не в себе. И о да – это приводит его в тихую ярость. Его губы сложены в одну тонкую неулыбчивую линию, и ей это нравится. Она любит его так сильно. Засовывает руки в его карманы и тянет ближе к своим бедрам. - Дай угадаю, - она улыбается, высовывая кончик языка между зубов. - Ты хочешь сказать, что это не моя вина. - Так и есть. Она отпускает его внезапно, и отступает на несколько шагов обратно к карусели туда, где молчаливо стоит подобие кареты с красными бархатными сиденьями, запряженная двумя деревянными лошадьми. Экипаж, достойный королевы. Она запрыгивает внутрь и сидит, вытянув ноги вдоль широких сидений. Её ботинки пачкают бархат грязью. - Ты знаешь, что я делала последние несколько недель? Он отрицательно качает головой, а глаза его темные и опасные: - Нет. - Я думаю, тебе было бы интересно, - неловкое движение заставляет её прижать руку к ране на боку. Пальцы крепко сжимаются. - Более семи миллионам человек угрожает смертельного уровня радиация до тех пор, пока они не будут эвакуированы на север. В стране нет ни одной больницы для беженцев, которая бы не нуждалась в лишней паре рук и лопат, - она скептически ухмыляется ему. - Я взяла лопату из кладовки в ТАРДИС. Надеюсь, ты не возражаешь. Он опирается о потолок кареты, нависая над ней: - Ты наказываешь себя. - Я делаю свою работу, - её голос холоден как лед. - Это не попытка искупления. Он наклоняется ближе, и его руки сжимают сиденье позади нее: - Все, что ты сделала, Роуз Тайлер – это спасла человечество от вымирания. Да, миллионы погибли в тот день, и еще миллионы умрут от лучевой болезни и таблеток для похудения, и выхлопных газов автомобилей, но без тебя этот мир стал бы просто пылью. Все эти акции, ценные бумаги, все замечательные и ужасные вещи, которые человечество делает постоянно – этого бы просто не стало, - он наклоняется ближе. – Ты спасла планету, Роуз. Её губы дрожат: - И себя. - Да, - тихо говорит он. – Я хотел поблагодарить тебя за это. Она смотрит на него долгим взглядом. Дождь ударяется о крышу карусели, и он молчит. - Подожди, - она непонимающе хмурится. – Ты сказал «таблетки для похудения и выхлопные газы»? Он поднимает ее ноги с подушки и садится рядом с ней, локтями опираясь на колени: - Я не могу ответить, ты не можешь это остановить, - он замолкает, глядя на грязь её ботинок. – Вероятно, ты могла бы попытаться, но не должна этого делать. - Почему нет? Он, наконец, встречается с ней глазами и то, что она в них видит, заставляет сердце болезненно сжаться: - Потому что ты можешь умереть, - отвечает он. «Потому что ты хочешь этого» - чуть не слетает с его губ. Она выдерживает его взгляд, хотя это получается с трудом: - Я не могу умереть прежде, чем отправлю Донну на Малую Саттон-Стрит. Это будет парадоксом. Доктор кивает, но выражение его лица нечитаемое: - Да, - произносит он. – И это тоже. Он смотрит вниз на свои кеды, носком задевает её ботинок. - Ты знаешь, - говорит он своим обычным будничным тоном, - что Макс Каприкорн давно планировал разрушение Титаника? Заплатил капитану, запрограммировал систему, чтобы убить всех, кто был на корабле, - он замолкает, склонив набок голову. - Что, если подумать, было не нужно, потому как он все равно решил разбить корабль об планету и уничтожить всю жизнь на Земле, - он оборачивается и встречает её ничего не выражающий взгляд. - Он хотел, чтобы попечительский совет обвинил его в массовом убийстве. Некоторое время она сидит в скорбной тишине, прежде чем ломко произнести: - Так это был просто бизнес. Он смотрит вниз на свои ладони. Затем на темные синяки и сломанные ногти на её руках. - Я знаю, наверное, лучше, чем кто-либо, что я не смогу сказать что-то, что убедит тебя, что это не твоя вина, - его глаза возвращаются к её бледному лицу. - Но, может быть, тебе стоит помнить, что он был достоин всего этого. Она невесомо прикасается к его запястью, скользя пальцами по мягкой коже, и останавливается на пульсе. - Я обещаю, - говорит она, - рассмотреть такую возможность. Его кожа слегка влажная из-за холодного дождя и зимнего воздуха. Ее большой палец ласкает кисть под манжетами на его пиджаке, осторожно проводит по тонкой ткани рубашки и жестким волоскам. У него только одно сердце. Она неторопливо скользит рукой из рукава куртки. Он позволяет ей, сидя спиной к сиденью, с опаской наблюдая за ней, когда она расстегивает пуговицы на его рубашке. Ее пальцы касаются кожи, а ладонь задерживается над тем местом, где должно быть его правое сердце. Его дыхание ускоряется. - Я не могу это объяснить, - тяжело выдыхает он, сглатывая. Она слегка поглаживает волоски на его груди. - Хорошо, - отвечает она. – Мне это не нужно. Его пальцы тут же нежно обхватывают её шею, вплетаясь в волосы на затылке, и он с силой тянет ее ближе к себе, к своим губам в теплом открытом поцелуе. Невыносимый жар в одно мгновение расползается по её телу, проникает на лицо и вниз живота, и странное волнение играет на нервных окончаниях пальцев её ног. Некоторое время она разрешает ему вести, позволяя давлению его рук направлять каждый вздох и наклон головы, мягкое движение его языка и ответный пульс между ее ног. Затем она прижимает его обратно и садится сверху, обхватывая его плечи. Ее пальцы яростно сжимают грубую ткань костюма, и он смотрит на нее, задыхаясь, расширенными зрачками: - Мы… - Он облизывает губы. – Немного усложняем некоторые вещи. - Я не шучу, - шепчет она и неистово прижимается к нему. Он безмолвно стонет ей в рот, и она улыбается, почувствовав, как он твердеет под ней. Он крепко обхватывает ее талию, и его пальцы невольно сжимают рану на боку. Она моментально сгибается, крича от боли, которая простреливает все тело насквозь. Его руки отлетают от неё в одно мгновение, но он держится молодцом. Она задыхается от приступа боли: - Слушай, это не… Он поднимает палец вверх, и она послушно замолкает. Он осторожно перемещает ее, обхватывая бедра, и встав, бережно опускает её на сиденье. Оно тоскливо скрипит, потеряв часть своей тяжести в виде веса одного Повелителя Времени. Одним движением он расстегивает молнию на её куртке. Быстрым, словно отработанным движением, он снимает её с плеч девушки. Куртка падает на деревянный пол с глухим звуком, а затем его ладони уже находятся на её теле. - Оружие, - твердо произносит он, и она инстинктивно поднимает руки вверх. Он быстро снимает с нее футболку, мимолетно касаясь головы, а после она лежит перед ним в одном лифчике и красным пятном с повязкой на боку, которая едва выглядывает над поясом. Его рука задерживается чуть выше раны только лишь на мгновение. Затем он щелкает застежкой и молнией ее брюк, почти профессионально опуская штаны вниз, задевая ткань трусиков большими пальцами. Он остается стоять перед ней на коленях, и его лицо на одном уровне с повязкой. Она опускает взгляд вниз и видит, что он осматривает пятна старой крови, которые просочились сквозь повязку грязным красным пятном. Медленно и нежно он отдирает повязку от её кожи. Рана старая, сморщенная, наполовину заживающая, а на другую половину липкая и такая же, как будто она только её получила. Он не отводит взгляд, и тьма наполняет его глаза: - В тебя стреляли. - Встала между суицидальным капитаном корабля и его штурвалом, - она мелко дрожит, практически голая на морозе, но даже не пытается прикрыться. – Это было большой ошибкой, да? Он достает очки из кармана своего пиджака и быстро надевает их, внимательно осматривая рану, обволакивая горячим дыханием её живот: - Сколько раз ты использовала ТАРДИС для регенерации тканей? Она не отвечает, и его челюсть яростно сжимается: - Эта травма уже заживала и снова открывалась, как минимум пять раз. Ты знаешь, как это изматывает твой организм, не говоря уже о высокой вероятности заражения, - он замолкает. Поднимает глаза, встречается с её взглядом, и яростное спокойствие, которое она наблюдает в его лице, останавливает ее дыхание поперек горла. - Роуз, - произносит он, - я думаю, ты должна знать, что я никогда не прощу тебя за это. Она до сих помнит тяжесть его мертвой ладони в своей руке с бледно-синей кожей под глазами. - Как и я, - отвечает она. Он встает, и теплая улыбка трогает уголки его губ. - Справедливо. Она забирает повязку из его руки и снова прикладывает её к своей ране. Когда она вновь поднимает на него взгляд, его глаза широко раскрыты и приклеены к её груди. - Ох, - выдыхает он, - кажется, ты снова голая. - Не совсем, - она ловко засовывает руку за спину и расстегивает лифчик. Он одиноко падает на пол вагончика. – Теперь я снова голая. - Всего лишь детали, - рычит он, и внезапно целует ее. Поцелуй сладкий и нежный, а его ладони целомудренно обхватывают её лицо, и очки неуклюже ударяются о её нос. Она счастливо улыбается ему в рот, скользя руками по его заднице, и крепко сжимает её пальцами. Сердцебиение его молниеносно разгоняется, и он поднимает её за бедра, тут же оказываясь между ног. Его рот жадно опускается на изгиб ее горла, и она чувствует себя беспомощной перед прикосновениями его губ и языка, а его влажные волосы приятно щекочут плечо. Она, задыхаясь, наслаждается горячим трением ткани костюма о её кожу, жаром его губ и медленной теплотой в себе, когда он прижимается к её бедрам. Внезапно он отстраняется от нее, и она чуть не падает вниз на деревянный пол. - Твоя обувь, - говорит он. Его лицо покраснело, а рот слегка приоткрыт от тяжелого дыхания. Она непонимающе моргает, ошеломленная резкой сменой его настроения: - Что с ней? - Ну, для начала, она все еще на тебе, - он ухмыляется той самой опасно знакомой обворожительной улыбкой. - Действительно, Роуз. Ты, вроде как, эксперт по наготе. - Он мягко толкает ее обратно на сиденье кареты, осторожно глядя на её поврежденный бок. Ее одежда лежит в смятой куче за его спиной, но что явно неоспоримо — на ней до сих пор надеты носки с ботинками. Он опускается на колени между ее голых ног, расстегивая молнию на ее правом ботинке, и улыбается. – Это новый для нас ракурс, не так ли? - Он многозначительно смотрит между её бедер. - Мне нравится. Она откидывается на сиденье и закрывает лицо руками, наполовину смеясь, наполовину ужасаясь: - Я не могу поверить, что ты только что это сказал. - Я не могу поверить, что ты краснеешь от моих слов, - он снимает ботинок, а следом за ним второй, оставляя ее в одних носках. – Мне кажется, мы должны оставить их, как думаешь? Немного прохладно сегодня. - Он медленно проводит рукой вдоль ее икр, оставляя долгий поцелуй на внутренней стороне ее колена и задерживается там, глубоко вдыхая её запах. – Просто блестяще. Она хватает подушку под собой, борясь с диким инстинктивным желанием податься вперед к его губам, и тяжело сглатывает ком в горле: - Доктор, ты просто… Его голова поднимается, а губы буквально светятся улыбкой: - Знаешь, это первый раз, когда ты назвала меня так. - Назвала как? Его ладони скользят по ее бедрам, медленно раздвигая ноги дальше друг от друга: - Доктор. Она протягивает руку и ласково проводит по влажным прядям его волос, путаясь в них: - Идиот, - говорит она. – Как мне еще тебя называть? - Давай посмотрим, - отвечает он, а затем ее колени упираются в его плечи, и его лицо отвратительно, почти невыносимо близко. Он вдыхает её запах, обжигая дыханием кожу, и она чувствует, что он вновь улыбается. - Роуз, - мурлычет он, - я не хотел тебя беспокоить, но у тебя тут похоже протечка. - Он поднимает голову достаточно высоко, чтобы встретиться с её затуманенным взглядом и нахально поднять бровь. – Я думаю, что, возможно, тебе нужен Доктор. - Боже мой, - она смеется, задыхаясь, - я ударю тебя в голову… А затем он пробирается внутрь неё своими блестящими губами и языком, и его легкое прикосновение заставляет разум стремительно опустеть. Реальность сужается до точки соприкосновения, его волосы до сих пор влажные, она чувствует это, и в одно из мгновений его пальцы оказываются внутри неё. Перед глазами все расплывается, словно она слишком долго смотрела на солнце, и теперь видит яркий свет, который прожигает её насквозь. Весь остальной мир уже сгорел (он сожжен), и она отчаянно пытается держаться за что-то, хватая подушку позади себя. Еще один палец из его длинных пальцев оказывается внутри неё, и она чувствует его в сокрушительных волнах удовольствия, а потом все взрывается фейерверком, и когда она закрывает глаза, то видит пустое ночное небо. И темноту. Он хватает её за руки, переплетая их пальцы вместе. Она опускает взгляд и видит, что он смотрит наверх, а его глаза темные. - Куда ты? – Уточняет он хриплым голосом. – Я был там почти… Она тянет его за руки обратно на сидение и поверх себя. Падает на спину, полностью скрытая под теплом его тела, обхватывает ногами его талию, а пальцы цепляются за лацканы пиджака. Их лбы тесно прижимаются друг к другу, и им не хватает воздуха. - Просто остановись, - отчаянно шепчет она. – Просто на минуту, я не могу… Он немного отодвигается, освобождая пространство, но она вновь отчаянно привлекает его ближе. Он выгибается в нее, задыхаясь. - Роуз, - говорит он, и это имя, это чертово имя, произносит так только он. — Роуз, я здесь. Она коротко смеется странным звуком, который хрипом вылетает из её горла. Она скользит пальцами в его волосы и страстно целует его, захватывая его губы вместе с ним. Он тесно прислоняется к ней, к её ногам и бедрам, и она готова кончить даже из-за самой нереальной мысли о нем внутри нее. - Мы никогда бы этого не сделали, - шепчет она, тяжело дыша. - Если бы все это было реальным. Он ласково дотрагивается до ее рта, и его пальцы задерживаются на нижней губе. - Я хотел. С самого начала, я хотел, – она ловит его пальцы и с легкостью пробует его кожу на вкус. Он протяжно стонет, его бедра дергаются в неё. – Роуз, я хотел. Она отпускает его пальцы, облизывая губы: - Ты бы никогда этого не сделал. Он улыбается, и почему-то это разбивает ей сердце. - Сейчас, - говорит он. Это звучит как обещание. Она сглатывает, внезапно ощущая сухость во рту, и отворачивает лицо с темным румянцем на сиденье. - Нет, - говорит она и закрывает глаза. - Ты не настоящий. ++ Она одинока, и воздух, смешанный с дождем, горек на её коже. Она держится руками за лицо и лежит, дрожа от холода, на широком сидении кареты. Все еще влажная, и воздух скользит по её бедрам как холодные пальцы, но уже через минуту она сидит, гладя на кучу одежды, валяющейся возле её ног. Брюки, шортики, топ и бюстгальтер и сапоги. Она лезет в кучу, в карман своей куртки, и достает белую визитную карточку с одиноким номером телефона. Она проходит мимо резной тишины карусели, мимо блеска золотой краски и блеска старых зеркал. ТАРДИС ждет ее сразу за навесом карусели, выделяясь синевой на сером горизонте. Она проходит голая по мертвой траве, ее волосы мокрые от дождя, и когда она доходит до двери, то кладет свою ладонь на деревянную поверхность и улыбается. - Привет, старушка, - говорит она. - Нам нужно позвонить. Бригадир отвечает на первый же звонок.