Tomorrow Is a Long Time.

Стены закрываются. Она почти не справляется с этим. Она жестко приземляется на другую сторону, врезаясь плечом в землю. Удар выбивает из нее воздух, и она переворачивается на спину, задыхаясь. Мерцание золотого света скользит на выдохе. Небо – широкий серый купол над головой. Под ней высокая трава, покалывающая кожу рук и шеи; где-то рядом звуки океана, грохот волн и крики морских птиц. Она поворачивает голову и видит, что приземлилась на высокую травянистую дюну с видом на очень знакомый пляж. – Вы, наверно, издеваетесь, — говорит она, почти смеясь и чуть не плача. Она тянется к мобильному телефону в кармане, когда ТАРДИС материализуется на песке. Инстинктивно она держится низко над землей, вне поля зрения. Молча наблюдает издалека, как открывается дверь и выходит Джеки Тайлер, радостно бормоча что-то молодому Доктору в узком синем костюме. Ее мама здесь. Она прикрывает рот, чтобы заглушить мягкий животный звук, который вырывается из ее горла при виде ее. Ее мама здесь, а она даже не попрощалась. Она не слышит, что они говорят. Она слишком далеко, и ветер уносит их слова к воде. Доктор улыбается Джеки; другая Роуз выходит из ТАРДИС, на ее лице застыла грозовая туча растерянности и страха. Молодая версия Донны выходит на песок позади нее, а за ней идет... Другой Доктор. Второй Доктор с таким же молодым лицом, одетый в коричневый костюм в тонкую полоску. Он и другая Роуз стоят друг напротив друга, их лица мрачные. Две Роуз Тайлер, — сказала Донна, как будто это было какое-то откровение. Как будто это изменило все. «Если бы я знал», — сказал он и посмотрел на нее, как на чудо. Но он не знал. Если он увидит ее сейчас, если кто-нибудь из них узнает, что она здесь... Другая Роуз протягивает руку и кладет её на грудь Доктора в синем костюме. Считает его сердца и находит только одно. Доктор из снов Роуз говорит что-то нежное, и глаза другой Роуз расширяются от недоверия. ТАРДИС протяжно стонет; стены закрываются. У них мало времени. Другая Роуз стоит между двумя Докторами на пляже – Доктором в синем с бьющимся сердцем и Доктором в коричневом с лицом, похожим на бесчувственную маску. Она задает вопрос; Доктор в коричневом отвечает кратко. Она поворачивается к Доктору в синем, и он наклоняется, чтобы прошептать ей на ухо свой ответ. Другая Роуз целует его, хватая за лацканы, и притягивает его губы к своим. Он целует в ответ горячо и без колебаний, как будто не может остановиться. Доктор в коричневом поворачивается и уходит; Донна следует за ним в ТАРДИС, и корабль исчезает, оставляя остальных на пляже. Однажды она сделает другой выбор, – скажет он ей однажды, в мягком голубом свете камеры далеков. Он будет выглядеть таким грустным, когда скажет это; поскольку она идиотка, она действительно поверит ему. Доктор в синем и другая Роуз стоят там, на берегу, растерянные, глядя друг другу в глаза; Джеки Тайлер держит мобильный телефон и оглядывается. Она лениво осматривает горизонт, пока не останавливается на одном конкретном месте. До тех пор, пока мама не видит, как она прячется в траве, и их взгляды не встречаются. — Кто-то в дюнах шпионит за нами, — кричит Джеки, и ее голос прорезается сквозь ветер. — Эй, ты там! Занимайтесь своими делами! Доктор в синем выглядит озадаченным, может быть, даже немного удивленным; другая Роуз следует за взглядом матери и на полной скорости бежит по песку. — Вот дерьмо, — говорит Роуз, вытаскивая мобильный телефон. Ее устройству для прыжков нужно время, чтобы зарядиться, но если она сможет связаться с Контролем... — Какого хрена ты здесь делаешь?\ — кричит другая Роуз, поднимаясь по склону дюны, а Доктор следует за ней. — Ты должна быть в другой вселенной! — Какого хрена я здесь делаю? — говорит Роуз. — Какого хрена ты здесь делаешь? — Она пытается убежать, но ноги не держат ее; она падает обратно на траву. — Ты обещала ему ничего не говорить! Другая Роуз, спотыкаясь, взбирается на вершину дюны, покрытую песком. — Ты первая напоила меня, и я никогда ничего не обещала. И в любом случае, я ему ничего не сказала. — Она указывает на ошеломленное лицо Доктора. — Он похож на того, кто ожидал этого? Глаза Доктора огромны. — Роуз, — говорит он, все еще тяжело дыша после пробежки, — Роуз, кто это? Она слышит настороженность в его голосе. Очевидное недоверие. Она высовывает язык, и его лицо закрывается, как захлопнувшаяся дверь. — Она — параллельная я, — говорит другая Роуз. — Она помогла мне найти тебя. — Она опускается на колени рядом с Роуз и делает ей быстрый, профессиональный осмотр, проверяя ее глаза на наличие сотрясения мозга. — Где ты была? Почему ты не можешь стоять? Ты ранена? — О боже, ты хуже всех. Со мной все в порядке. — Она находится на ранней стадии регенерационной болезни, — говорит Доктор. Он смотрит на нее сверху вниз, засунув руки в карманы. — Я бы сказал, что процесс завершился несколько минут назад. — Он изогнул бровь. — Я прав? — Нет, — говорит она, просто чтобы выбесить его. Секунду спустя она выдыхает еще одну золотую струйку света. Она проплывает мимо его лица. — Чёрт. Другая Роуз сжимает ее за руку. — Болезнь регенерации? Ты умерла? — Ну, нет. Потому что я регенерировала. Или, во всяком случае, что-то в этом роде. — Она смотрит на Доктора и на ужасное пустое выражение его слишком молодого лица. Его очень синий костюм и ярко-красные кеды. — Ты что, сейчас начнешь кричать? Потому что ты выглядишь так, будто вот-вот начнешь кричать. — Роуз, — говорит он убийственно спокойным голосом. Глядя на нее, но, очевидно, разговаривая с другой Роуз. — Я знаю, что ты доверяешь ей, но мне нужно, чтобы ты отошла. Другая Роуз фыркает, явно не собираясь делать ничего подобного. — Ты же это не серьезно. Она — это я. — Нет. Она даже не человек. — И теперь это проблема? — спрашивает другая Роуз, и грозовая туча возвращается. Роуз пытается вмешаться, но другая Роуз отмахивается от ее руки. — Она пересекла половину вселенной в поисках тебя. Она провела годы, путешествуя по Пустоте с незащищенным устройством, спасла Донну из этого параллельного мира, а затем умерла, помогая мне вернуться к единственной чертовой вещи, которая когда-либо имела для меня значение. И ты хочешь, чтобы я отошла? Его лоб морщится от чего-то похожего на боль. — Роуз, она попросила тебя солгать не просто так. Только потому, что она похожа на тебя... — Наверное, не стоит заканчивать эту мысль, — говорит другая Роуз с остротой в голосе. — Знаешь, учитывая обстоятельства. Джеки Тайлер появляется на подъеме дюны, неторопливая, с мобильным телефоном в руке. Она смотрит вниз на двух Роуз на траве – одна бледная от ярости, другая сгорбившаяся и слегка под кайфом – и говорит: — О, дорогая, только не ты. Неужели мы сегодня создаем двойников каждого? Роуз заливается слезами. Это уже слишком, в конце концов. Она думала, что больше никогда ее не увидит. — Мама, — всхлипывает она, обхватив голову руками. — Мама, я такая... — Джеки, не надо, — говорит Доктор, потому что, конечно, мама бросается к ней с распростертыми объятиями; он поднимает Роуз на ноги, оттаскивая ее от матери. Другая Роуз выпрямляется, ее ботинки скользят по траве. — Доктор! Доктор игнорирует её; он крепко держит Роуз за плечи, заставляя ее встретиться с ним взглядом. — Послушай меня, — говорит он. — Кем бы ты ни была, для чего бы ты ни использовала Роуз, это закончится прямо сейчас. Если я смогу помочь тебе, я это сделаю, но ты должна перестать притворяться. Я знаю, что ты не настоящая Роуз Тайлер. Глаза у него такие же. Он приснился ей именно таким. Ее Доктор в синем, с одним бьющимся сердцем. Ее корабль находится в Лондоне, запертый под башней Торчвуда. Но он пел ей через вселенные, и его голос был последним звуком, оставшимся в ее умирающем разуме. Она закрывает глаза и пытается снова услышать его, протянуть руку через эту слабую нить связи между ними. Позвать через расстояние. Пожалуйста, — говорит она. — Пожалуйста, забери меня отсюда. Я не могу вынести ни секунды. Доктор вздрагивает, отпуская ее плечи; она начинает падать, и он бросается ловить ее снова. Когда он тянется к ней, их руки соприкасаются. Он в ужасе. Одно сердце странно бьется в его полупустой груди, как будто он сломлен, как будто он все время умирает, а ТАРДИС исчезла – навсегда вне его досягаемости до конца его короткой жизни. Роуз поцеловала его, но не доверяет ему, и разум Донны разрывается в клочья, а эта самозванка излучает невероятные уровни артронной энергии, намного превышающий тот, что требуется для регенерации, и как он может защитить Роуз, если она не слушает? Если она даже не знает, кто он? Подожди, — говорит Роуз, прерывая внезапную лавину в своем разуме. — Что не так с Донной? Метакризис – регенерация, которой не было, и удобная запасная рука, и глаза Донны, горящие знакомым золотым светом. Доктор-Донна, славная, пока существует, но оставляющая за собой опустошение. Второму ему придется забрать ее воспоминания – все, чем она стала с тех пор, как они впервые встретились. Все это должно умереть. Не навсегда, — говорит она и показывает ему дом. Полевые цветы, растущие у двери, и бумаги Донны на кухне, ее ноутбук ЮНИТ и лавандовые хлопчатобумажные носки. Фотографии на холодильнике. Донна Ноубл может все. Она оставила тебе сообщение. Он отрывает руку, разрывая связь. Прошло всего несколько секунд, но он внезапно покраснел и задыхается, его зрачки расширены. — Как тебе это удалось? — Никак. — Ей повезло, что ноги решили удержать ее именно сейчас; она не думает, что что-то может заставить его прикоснуться к ней сейчас. — Я не телепат. Даже чуть-чуть – ты говорил мне об этом много лет назад. — Это было до Игровой станции, — говорит другая Роуз. Она настороженно наблюдает за ними с расстояния в несколько футов, ее рука связана с рукой Джеки. — Перед Злым Волком. Доктор хмурится, паникуя и стараясь не показывать этого. — Но ты могла слышать мои мысли. Ты была у меня в голове. — Ты был внутри моей. — Я так не делаю. Не случайно. — Он на мгновение отворачивается, его плечи напряжены надеждой и тревогой. Когда он снова оборачивается, то говорит, — То, что ты мне показала. Это правда? Конверт, который ей дала Донна, до сих пор лежит в кармане куртки – немного согнутый по углам, но целый. Она протягивает его ему; он берет его, стараясь, чтобы их пальцы не соприкасались. Внутри фотография из холодильника — семья Донны и старший Доктор в открытом поле за их домом, наклоняются поближе и улыбаются в камеру. На обороте Донна нацарапала толстыми черными чернилами три слова: «Люблю тебя, космонавт». Он делает неуверенный шаг назад, любимые углы его лица образуют сложные, уязвимые формы. Выражение радости или горя. Счастливое будущее Донны без него. Он отрывает взгляд от фотографии и встречается с ней взглядом, словно видя ее впервые. — Кто ты? Не надо, — говорит ее корабль, но уже слишком поздно. Она протягивает пустую руку ладонью вверх. — Посмотри. Он слышит это как вызов, и она понимает, что это именно то, что она имеет в виду. Он расправляет плечи, его рот сужается в жесткую, решительную линию. Это выражение она видела на этом лице раньше, как раз перед тем, как он делал что-то безрассудное и глубоко глупое. Его рука идеально помещается в ее руке. ++ Она сидит на холме, прислонившись спиной к деревянным дверям ТАРДИС. Раннее утреннее небо голубое, а зима ясная; на горизонте появляется внезапная сотрясающая вспышка света. Через мгновение раздается звук, и земля под ней дрожит. Здесь, в своей памяти, Роуз заставляет себя наблюдать. Над Лондоном поднимается облако. — Параллельный мир, который сформировался вокруг Донны, — хрипло произносит Доктор. — Это ты вытащила ее. — Она выбралась наружу. Я просто помогла с логистикой. — Она поворачивает голову и видит, что он сидит рядом с ней с бледным лицом. Его взгляд был устремлен на облако. Она говорит, — Я была на корабле, но не могла его остановить. Я спасла себя, и девять миллионов человек погибли. Облако расширяется, заполняя горизонт. — Удар штормового двигателя должен был разорвать планету на части. Ты проветрила двигатели прямо перед крушением. — Он смотрит на нее, и она видит все в его глазах. — Роуз, ты спасла мир. Она сглатывает, не в силах оторвать взгляд от его лица. — Это не моё имя. — Мы у тебя в голове. Я чувствую, что это ты. — Он протягивает ладонь и берет ее за руку, переплетая их пальцы. Его большой палец скользит по тыльной стороне ее ладони, его кожа теплее, чем она помнит. — Тебе очень больно. Она качает головой. — Со мной все в порядке. Я всегда... Она тихо идет по коридору в полуночной темноте. Походный рюкзак, привязанный к ее спине, украденные архивные коды безопасности в кармане ее новой кожаной куртки. Она останавливается у двери спальни Тони, прислушиваясь к беспокойным звукам своего брата во сне; ему снятся плохие сны. Дальше по коридору она слышит тихий храп Пита и ее мамы, их дверь остается открытой на случай, если Тони ночью заплачет. Было бы так легко разбудить их, подождать ровно столько, сколько нужно, чтобы сказать... — Перестань. — Она прижимается к стене, опустив голову. Ее руки сжались в кулаки. — Тебе не нужно это видеть. Пожалуйста, остановись. Доктор наклоняется ближе, знакомая фигура в темном коридоре. Дом ее матери, когда она его покинула. — Клянусь, я ничего не делал, Роуз. Твой разум привел нас сюда, а не я. — Ты лжешь, — говорит она, прижимая кулак к груди. — Ты... Императрица Ракносс кричит от горя и ужаса из-за смерти своих детей, из-за того, что воды Темзы затопили ее лабораторию и яму под ней. Его народ убил так много ее сородичей; сегодня ночью она утопит последнего из них. Это кажется неизбежным. Как будто это вряд ли имеет значение. Он смотрит сверху вниз на бойню, завороженный, пока Донна... — Что-то пошло не так, — кричит он, перекрывая крики императрицы и оглушительный поток воды, держась одной рукой за перила, а другой пытаясь дотянуться до Роуз. Они оба промокли до нитки, его волосы прилипли к лицу. — Мы случайным образом перебираем воспоминания. Я пытаюсь вытащить нас отсюда, но не могу... Она нажимает на курок два раза подряд. Ее прицел идеален – существо получает две пули в центр груди и падает на тротуар переулка. Она стоит в тени и смотрит, как он умирает. Прислушивается к бульканью, пытаясь отдышаться. Он вслепую поворачивает голову, высматривая ее. Она подходит ближе, держа пистолет наготове. Круг света от ближайшего уличного фонаря освещает ее лицо. — La louve, — говорит существо, ухмыляясь с неестественным количеством зубов. Голубая кровь пропитывает переднюю часть сшитого на заказ костюма-тройки. — Mon dieu. Какая честь. — Извини, — говорит она. Ухмылка исчезает. — Нет, — говорит ей существо и умирает. Доктор стоит рядом с ней и смотрит на тело. Он похож на человека, за исключением цвета крови. Кроме зубов. Это был не первый человек, которого она убила, и не последний. — Я убил далеков на Крусибле, — говорит Доктор. — Миллиарды. Весь флот. — Он встречается с ней взглядом. — Вот почему другой Доктор оставил меня. Он сказал, что я опасен. Полон гнева и мести. Она хмурится. — Что ты должен был сделать, просто позволить им восстановить бомбу реальности и начать все сначала? Кто-то должен был их остановить. — Она снова смотрит на тело. Его глаза все еще открыты. — Во всяком случае, он оставил тебя здесь не для этого. — Нет, — говорит он, — это не так. — Он дотрагивается до ее руки, отворачивая от трупа. — Роуз, я... Он склонился над своим дневником с карандашом в руке и делает наброски в раннем утреннем свете из окон своего кабинета. Он все еще в халате и пижаме, пытаясь воссоздать свой последний сон на бумаге, пока он не исчез. Марта, конечно же, прерывает его, врывается с подносом с завтраком без единого стука. Он вздыхает, когда она с грохотом ставит поднос на стол. — Марта, я знаю, что ты все еще приспосабливаешься к формальностям своей новой должности... — Приспосабливаюсь — это не то слово, — говорит Марта, готовя чай именно так, как ему нравится, в манере, которая одновременно очень эффективна и в какой-то степени глубоко саркастична. Он никогда не уверен, стоит ли ему оскорбиться или впечатлиться. — Сегодня нет времени болтать, сэр. Вы не поверите, сколько здесь полов, которые нужно вымыть. — Я думаю, что ты так и сделаешь, — говорит он, но она уже снова выходит за дверь. Она захлопывается за ее спиной. — О, — говорит Роуз, — ты абсолютная задница. Доктор откидывается на спинку кресла Джона Смита и потирает лицо руками. — Ага. Не мой звездный час. — Я не шучу. Надеюсь, она хорошенько треснула тебе, когда закончила спасать твою жизнь. — Она вытаскивает дневник из-под его руки и смотрит вниз на раскрытые страницы. Долго, открыто, удивленно и неуверенно. — Это — это я? Эскиз закончен только наполовину, но глаза и волосы, а также знакомые очертания рта – это как воспоминание о ее лице, когда она видит его его глазами. Его немного пугает эта необъяснимая тоска по женщине, которой не существует. Трепет нужды, стыд и горе, которые следуют за этим. «В моих снах», — говорится в дневнике, написанном свободной рукой Джона Смита. — «В моих снах она все время уходит». Еще одна ночь, еще один инопланетянин в переулке. В Лондоне идет дождь, и Доктор в подтяжках и твидовом костюме достает из кармана звуковую отвертку и подносит ее к устройству для прыжков. Она жужжит, светясь зеленым светом. «Я запрограммировал два следующих пункта назначения», — говорит он. «Ты уйдешь, как только он закончит перезаряжаться». — Он кладет устройство в руки Роуз. «Максимум три минуты. Потом ты исчезнешь». Она убирает его в карман куртки. «Где я окажусь?» «Пусть это будет сюрпризом. Последним замечательным сюрпризом». — Он складывает руки перед собой, сцепляя пальцы. «Хорошо. Возможно, ты не думаешь, что это так замечательно, но это вопрос перспективы». «Большинство вещей таковы». «Большинство вещей», — говорит Доктор в твиде, — «это только вопрос времени, а время»... — Высокомерный болтливый идиот. — Доктор в синем прислонился к кирпичной стене переулка, засунув руки в карманы. Его челюсти сжались от ярости. — Он отправил тебя не в ту вселенную. Она пожимает плечами. — Он не знал. — Это совершенно другое устройство! Оно совсем не похоже на то, которое Роуз использовала, чтобы найти нас. Он запрограммировал навигационные элементы управления и даже не заметил этого. Она залезает в пиджак другого Доктора и достает психическую бумагу. Открывает ее и протягивает Доктору в синем. «Я почти забыл» — написано там. Доктор поднимает брови. — Серьезно? И ты ему поверила? Она кладет психическую бумагу обратно. Избегает смотреть на его мятый галстук-бабочку и длинное, грустное лицо. — Зачем ему лгать? Он отталкивается от стены. — Потому что это ужасно. Чувствовать себя так, зная, что это никогда не прекратится, что он может жить тысячи лет после того, как тебя не станет, и все еще хотеть тебя так же сильно. Это делает его опасным, и он это знает. — Он стоит рядом с другим Доктором, изучая его лицо. Своим будущим «я», которым он никогда не станет. — Поэтому он притворяется, что забывает, пока может делать это. Он поворачивает голову, встречаясь с ней взглядом темных, проницательных глаз. — Вот почему я могу сказать это, а он никогда этого не сделает. Длинный, изогнутый коридор на Крусибле, за дверью камеры предварительного заключения Пайровалов. Старшая версия Доктора в едва застегнутом жилете и с чудесным, душераздирающим лицом. «Я люблю тебя», — говорит он, как будто она все еще не чувствует вкуса соли его слез на языке. Здесь, в ее сознании, он почти тянется к ней. Их руки почти соприкасаются. «Мне жаль, что я не мог сказать этого раньше, но я люблю тебя. Я всегда...» — Хватит, — говорит она и вырывает себя из воспоминаний. Открывает глаза и видит огромную темную пустоту. Доктор в синем стоит рядом с ней, прижав кулаки к бокам, а его дыхание учащенное. — Роуз… — Заткнись. Просто послушай. — У нее трясутся руки. Сердце бьется в горле. — Мне все равно, что ты говоришь или не говоришь. Любишь меня, забываешь меня – это не имеет значения. Он уйдет, и ты останешься с ней, а я буду жить очень, очень долго без вас обоих, так что это не имеет значения. В любом случае, я останусь одна. — Ты не можешь решать это за нас, — говорит Доктор сквозь зубы. — Это так не работает. Они ненадолго возвращаются в воспоминания — 500-й этаж Игровой станции, комната рычагов в Кэнэри-Уорф. Берег залива Злого волка. Каждый раз, когда он выбирал за нее, и каждый раз, когда она боролась за то, чтобы решить за себя. — Что ты сказал Роуз на пляже? Он горько смеется. — По-твоему, ничего важного. — Нет, до этого, когда она тебе не совсем поверила. Когда это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он долго молча смотрит на нее. Затем говорит: — Я сказал ей, что состарюсь и не регенерирую. Что мы могли бы провести остаток нашей жизни вместе, если бы она захотела. Она кладет ладонь ему на грудь, с правой стороны. Над отсутствующим сердцем. Она пытается улыбнуться. — Это хорошее обещание, — говорит она. — Ты должен постараться сдержать его. Его рука накрывает ее, и она чувствует прилив сильных эмоций, которые являются и не являются ее собственными – слишком близко, чтобы ясно видеть, слишком сложно, чтобы им можно было дать название. Он уже такой старый, и он так много потерял. Он хочет снова стать целым. Он хочет вернуть ТАРДИС. Он хочет услышать голос Донны. Он хочет спокойной жизни, нормальной жизни с Роуз Тайлер, которую он знал – девушкой, которую он любил, которая любила его. Двери, ковры и шторы. Угол улицы, два часа ночи, такси домой. Он хочет всего этого, что-то невозможно, а что-то так близко, что он может попробовать это на вкус, и все же он все еще не может заставить себя отпустить ее руку. Контроль появляется в Пустоте рядом с ними. — Извините, что перебиваю, — говорит он, и в его голос совсем не слышно извинения, — но вы двое планировали сопротивляться этой телепатической нисходящей спирали в какой-то момент, или вы просто собираетесь оставаться полностью соединенными до тех пор, пока ваши мозги не сморщатся и не умрут? Просто интересно, праздное любопытство. Не обращайте на меня внимания. Доктор смотрит на него, рассматривая большие уши, коротко остриженные волосы и черную кожаную куртку. Это аккуратная кража личных данных. Он выглядит совершенно сбитым с толку. — Что? Контроль наклоняется к ней, скрестив руки на груди. — Ну, он бы умер. Ты, вероятно, просто регенерируешь. Она отступает назад. — Как давно мы связаны? — Двадцать четыре минуты. Последние пятнадцать я разговаривал по телефону с очень несчастным агентом Тайлер и еще более несчастной Джеки Тайлер, пытаясь найти решение. У меня есть одно, но это будет больно. — Он поворачивается к Доктору, и выражение его лица явно не впечатляет. — Ты пытаешься ловить мух или что-то в этом роде? Доктор закрывает рот со слышимым щелчком зубов, а затем тут же открывает его снова. — Я не могу в это поверить, — говорит он с оттенком благоговения в голосе. — Ты ТАРДИС. Настоящая живая ТАРДИС. — Хорошо подмечено, — говорит Контроль. — Такое ощущение, что ты уже встречал такое раньше. — Но ты же невозможен! — Кто бы говорил. — Контроль возвращается к Роуз, наклоняя плечи, чтобы полностью заслонить Доктора. — Ты пыталась достучаться до меня, но пока не знаешь, как сфокусироваться — вместо этого ты нашла его, все еще бессознательно тянущегося к своему кораблю, и вы вцепились друг в друга, как пара очаровательных выдр-телепатов. И поскольку вы оба все еще находитесь в первом часе цикла регенерации... — У меня есть телепатическая защита, — раздраженно говорит Доктор. Он с трудом пробирается к ней, касаясь ее рукой. — Даже после метакризиса у меня все еще достаточно контроля, чтобы предотвратить постоянную связь, не говоря уже о полном слиянии. Контроль поднимает брови. — Неужели? Хорошо, тогда в чьей мы сейчас голове? — В моей, — хором говорят Роуз и Доктор. Они испуганно смотрят друг на друга. — Подожди, что? — Как я уже сказал. Очаровательно. — Он достает из кармана мобильный телефон и открывает его. — Они почти готовы. Когда я подам сигнал, постарайтесь мысленно дистанцироваться, насколько это возможно. — И как мы это делаем? — спрашивает Роуз. Контроль опускает взгляд вниз. — Ну, для начала вы могли бы перестать держаться за руки. Она роняет руку Доктора и отходит на несколько шагов от него. Тьма вокруг них бесконечна; Все еще кажется, что места недостаточно. — Ты сказал, что это будет больно. Нам что-то угрожает? Уголок рта Контроля изогнулся в легкой улыбке. — А под словом «нам» ты имеешь в виду... — Его, — говорит она, глядя на Доктора. Он хмурит брови. — Он стал намного более хрупким, чем раньше. С ним все будет в порядке? — Я не... — Доктор останавливает себя. Делает глубокий вдох, отводя взгляд. — Если твой странный корабль прав, и мы создали полную телепатическую связь, то когда мы разорвем ее, будут последствия. Для нас обоих, но – хуже для меня. Контроль печатает что-то на своем мобильном. — Сделаю это быстро, и с ним все будет в порядке. Вы готовы? Доктор отворачивается, в темноту. — Да, — говорит он, как будто это ничего не значит. — Если Роуз готова. «В моих снах» — писало его человеческое «я» в том дневнике. «В моих снах она все время уходит». Теперь она понимает, что он имел в виду, когда говорил о слишком частых прощаниях. — Ты мне тоже снился, — говорит она, прежде чем успевает остановиться. — Пока я путешествовала. Мне снился Доктор в синем костюме, только с одним сердцем. Он оборачивается и смотрит на нее. Сглатывает, его кадык движется при этом. — Это были хорошие сны? — Лучшие. — Она улыбается ему, его сердце бьется в груди. — Увидимся там. — Пора, — говорит Контроль, и она на мгновение позволяет себе почувствовать, как глубоко они переплелись на самом деле — рука Доктора в ее, ее имя на его губах. Годы, когда она искала его, и ночи, которые он горевал. Короткие встречи на этом пути, которые ему еще только предстоят. Она чувствует все это, каждую болезненную и драгоценную секунду, а затем отталкивает это. Она открывает глаза и обнаруживает, что лежит в траве на пляже, свернувшись калачиком на боку. Он лежит на земле всего в нескольких футах от нее, лицом к ней; Она видит, как его глаза открываются. Он смотрит на нее так, как будто она и есть весь мир. — Роуз, — говорит он, и они тянутся друг к другу — отчаянно, инстинктивно — прежде чем сильные руки тянут ее назад и прижимают к груди устройство для прыжков. — Береги себя, любимая, — говорит ее мама и нажимает на кнопку. ++ Половина ее раскинулась на белом полу корабля, со сверкающим и раскаленным устройством для прыжков через вселенные; другая половина лежит на пляже в шестистах милях отсюда, едва в сознании и содрогаясь в объятиях другой Роуз. — Ты подожжешь себя, — говорит Контроль, и она сбивает кипящее устройство с груди. Оно приземляется на пол консольной комнаты, зловеще дымясь рядом с ее локтем. Из-за двери доносится ужасный грохот, как будто лязг тяжелой техники и много криков. Торчвуд, вероятно, пытается проникнуть внутрь. Роуз смеется, чувствуя себя немного пьяной. Немного мёртвой. Голова убивает ее. — Орды Чингисхана не смогли, — говорит она, и Контроль фыркает. — У Чингисхана не было лазерных сверл высокой интенсивности. — Он стоит, повернутый к пульту, и смотрит на один из мониторов. Как будто ему нужно смотреть, чтобы узнать, что там написано. — Неужели ты не можешь встать и помочь нам? На пляже другие Роуз и Джеки пытаются сдвинуть Доктора, перекинуть его через плечо другой Роуз, чтобы его можно было вынести на дорогу. Его голова свободно мотается на шее, и у Роуз кружится голова. — Он действительно не в себе, — говорит она дрожащим голосом. — Я думаю, что он в шоке. — Я вложил всю свою силу в телепатический щит. У нас и так едва хватает энергии на дематериализацию. — Контроль поворачивается к ней, беспокойство написано глубоко в морщинах его лица. — Роуз, ты должна разорвать связь. Он все еще тянется к тебе. — Я не знаю как, — говорит она, но ее рука скользит в карман куртки. К психической бумаге внутри. «Я забываю», — думает она и решает притвориться, что это правда. «Я отпускаю тебя», — говорит она ему и заставляет себя поверить в ложь. Она забывает. Из-за двери раздается визг металла. Торжествующий возглас. Контроль шагает к ней. — Роуз... Она закрывает глаза. — Ты можешь выглядеть как кто-то другой, пожалуйста? Кто угодно. Долгое время Контроль молчит. Затем новый голос говорит: — Конечно. Все, что тебе нужно. Она сразу узнает в нем Андрала, своего первого пилота. Того, которого он потерял. Она поднимается с пола и, пошатываясь, подходит к консоли. Управление изящное и простое по сравнению с тем, к чему она привыкла; Контроль говорит ей, какие переключатели нужно перевернуть, шикарным, нежным голосом. Он наблюдает за тем, как она устанавливает координаты, его глаза большие и темные на смуглом лице. Он всего лишь голограмма; она не может прикоснуться к нему. Вместо этого она скользит рукой по краю консоли, пока она не оказывается рядом с его рукой. — Извини, что напугала тебя, — говорит она. Ее корабль улыбается, выглядя очень молодо. — Ты сдержала свое обещание. — Я сделала свой выбор, — говорит она и нажимает на последний рычаг. Они дематериализуются. Звук тот же.