Влюбился в собственного брата? Ха! Ну и что?

- Почему так случилось? – По виду Шиеми сразу можно было понять, что вся ситуация, которую вкратце пересказал ей Рин, разочаровывала ее и трогала до глубины души. Конечно, Окумуре-старшему пришлось слишком много утаить и делать вид, словно все это потрясло и его только в несколько иной форме. Все-таки он больше любил Юкио, за несколько дней он привязался к этому человеку настолько, что сейчас и мысли не может допустить, что уснет без него. Каждый раз, когда Окумура-старший вспоминал, он немного краснел. Произвольно и незаметно для себя. Однако Шиеми иногда показывала просто какие-то чудеса логики и проницательности, к сожалению, замечала любую мелочь за Рином. - Что такое, Рин? – Она любопытно попыталась поймать его взгляд, но Рин быстро отвел свои глаза. Нет, все-таки многое, наверное, выдавало его. В голове Окумуры творилось нечто странное, ведь, кажется, еще вчера он был совершенно нормальным парнем. Не то, чтобы сейчас он чувствовал себя ненормальным, просто даже в обществе Мориямы он не упускает возможности думать о младшем брате, не только как о брате. Конечно, Шиеми понимает всю его нервозность, почему он так беспокоится о Юкио, но она не знает того, что подливает масла в огонь – особенной любви к своему близнецу. Это чувство добавляет и еще щепотку смоли в открытую рану, когда Рин вспоминает, почему сегодня утром он проснулся один. Но не время рассуждать, думать и тем более мять старые проблемы, рыть зарытые темы. Сегодня он должен думать только том, как бы спасти Юкио от наказания и вытащить его из этой переделки. Однако на что он надеется? Что просто освободит его, и они заживут счастливо и довольно в своей маленькой уютной комнате? Рин не наивен, даже если Вам кажется по-другому. Он прекрасно понимает, что, так как раньше уже не будет и все изменится. Изменятся люди вокруг них, и весь мир перевернется с ног на голову. Он уже начинает переворачиваться. Он попросил крова у Шиеми, чтобы через час за ним не явились из Ватикана и не забрали на казнь. Как тогда он сможет помочь Юкио? - Его, скорее всего, уже арестовали. Я не буду дожидаться трех часов, чувствую, что Юкио в беде… - Как мы можем ему помочь? – Наивно спросила Шиеми. Здесь не стоит вопроса, как «они» помогут ему, здесь стоит вопрос, как может помочь ему «он». Только он. В полном одиночестве, ведь все стали очень чужими, когда все проблемы, спрятанные под иллюзией спокойствия и равновесия, которую они с братом тщетно создавали, выплыли на божий свет и свалились комом на плечи. Теперь и Шиеми стала немного чужой. Он доверяет ей, но не все, он хочет принять помощь, но не может ее в это впутывать, пусть она и идет на это добровольно. Это касается только двоих братьев и никакой мир, никакие люди не должны ввязываться в это. Жить спокойно – вот чего очень хотел Рин и чего он еще долго не получит. Он хотел бы, чтобы Шиеми тоже ценила то, что у нее есть, и не искала приключений на свою голову. Ее жизнь полна других красок, пусть просто радуется им. Но ведь ей этого не скажешь, верно? - Он сказал мне найти Сюру… Вчера сказал… - Юки-тян знал, что его заберут? – И снова новый вопрос. Морияма настолько любопытная, что, кажется, невольно становится участником этой истории. - Да. Знал все время, что однажды этот день придет. В любом случае, ни мне, ни ему теперь нет спокойной жизни. Это прозвучало с глубоким трагизмом и горечью в голосе. Он так долго жил, как ему казалось, в неспокойном мире, а потом, когда открылись новые факты, все, чем он жил до этого оказалось еще мирным руслом. Что будет дальше и думать страшно… - Шиеми. Я не хочу тебя в это впутывать. Ни тебя, ни Сугуро и других. Я знаю, все захотят мне помочь. От всего сердца и души, но, поверь, иногда помощь не нужна, иногда от помощи только хуже. Ватикан положит и на вас всех глаз… - Рин… что ты такое говоришь? – Разочарованно искала она суть в его словах и задумчиво опускала зеленоглазый взгляд. – Я тебя не узнаю… Он немного удивленно поднял на нее голубые глаза. Не узнает? Не удивительно, ведь мир внутри немного изменился. Он и сам это чувствует и видит в зеркале. Не то, чтобы он стал опрятнее или выглядеть как-то по-другому, просто внутри что-то у него повернулось и изменило свой ход. Он любит своего брата. Он очень любит Юкио не только, как близкого родственника. Как человека. И между ними слишком много запретного. А это, кстати говоря, уж очень нравится Окумуре-старшему. - Я всего лишь забочусь о вас всех. Я вытащу Юкио из этой грязи, надеру ему задницу, а что дальше? Мы, скорее всего, уйдем… - Уйдете!? – Пискнула во весь голос Шиеми, не веря своим ушам. Меньше всего на свете она хотела потерять этих двух людей. Своих первых лучших друзей, своих близких людей, которых она считает семьей. Ей больно было в тот момент из-за слов Рина, потому что она и правда считает Рина и Юкио своими братьями, хотя они нравятся ей намного больше, чем родственники. - Может быть, кто знает. – Улыбнулся ей натянуто Рин. Он сам не знает, что будет дальше и чем все это закончится, хотя в глубине души и надеялся, что все-таки все разрешится хорошо. В нем горела искорка надежды, что они с братом заживут нормально и более-менее счастливо. - Тогда я пойду с вами! – У Шиеми был особенный энтузиазм и максимализм, он намного отличался от подростковых крайностей Рина, однако, иногда, был намного хуже. И она это говорила с долей серьезности в голосе, что если бы Рин не знал ее так, то подумал бы, что она, в самом деле, пойдет. Хотя, если ее никто не остановит, то так Шиеми и проживет с ними всю жизнь, служа типичным хвостом за теми «первыми», кто был в ее жизни. - Тогда собирай вещи! – Мнимо поддержал ее Рин. Но он не возьмет ее с собой. Ни за что. Шиеми – его друг, в это он был уверен на сто процентов, а та жизнь, которая их с Юкио ждет не для таких людей, как Морияма. Она, конечно, все это говорит с полной грудью любви и заботы к ним, но, увы, у Шиеми жизнь слишком хороша, чтобы дать ей шанс испортить ее. - Не смешно, Рин! – Она нахмурила тонкие брови и сделала глубоко недовольный вид. - Ладно, Шиеми, спасибо за чай… и… печенье… - это мало похоже на печенье, на самом деле. Что-то зеленое запеченное с какими-то корешками даже на вид не напоминает сладкое угощение – я пойду, не буду терять времени. Мы с Юкио заглянем к тебе, как только я вытащу его задницу! Шиеми взволнованно проводила его взглядом до порога и опустила зеленые глаза. Какой смысл сдерживать Рина? Он не возьмет ее с собой, да… ведь у нее есть свои интересы, верно? Она сорвалась со своего места, как только дверь за другом захлопнулась. Юкио для нее тоже очень важный человек, он тоже ей дорог, как и ему, поэтому узнав такие новости, будет глупо просто сидеть на месте. Она не знает, чем может помочь, не знает, нужна ли ее помощь, но лично для себя она не хочет стоять столбом. - Вот же упрямый этот Рин! – Быстро складывая в маленькие мешочек какие-то склянки, Шиеми призывала своего фамильяра. Он-то ее точно поддержит. - Казнь Окумуры Юкио, назначена на… - Казнь!? – Она вскочила из-за стола и уперлась в твердь обеими руками. На лице Киригакуре Сюры явно блистал шок. О том, что Юкио вообще казнят, было для нее шокирующей новостью. Об этом речи не шло, когда его арестовывали и сажали в клетку. - Вы, что, издеваетесь, старые пердуны? – Стискивая зубы, спрашивала Сюра. И ловя на себе усмешку Артура Агюста Анхеля, Киригакуре точно понимала, что делает очень большую ошибку, разбрасываясь подобными словами. Она против. Просто не сможет молчать, если об таких вещах поднимается тема. Почему без расследования, без следствия и обвинения казнят совершенно неповинного юношу? «Юкио, идиот, наделал ты себе проблем…» - Немного успокоившись, она перевела на действующего паладина взгляд. В большом красивом зале, в центре которого стоял широкий квадратный стол, повисла тишина. За этим столом сидели совершенно разные представители: от самой верхушки ордена, до его самых низов. - Тебе бы следовало поберечь свой язык и не распускать такого рода выражения в присутствии… - Тебя что ли? – Усмехнулась в ответ Сюра, деловито и важно складывая на большой груди руки. Она смотрела только на паладина и до глубины души своей ненавидела этого человека. По ее мнению Артур и близко не стоит со званием паладина, за ним много долгов перед ней, в первую очередь за то, что он смел открыть свой рот в адрес Фудзимото Широ и взял на себя смелость называть его худшим паладином в истории ордена. Теперь он нацелен на то, чтобы уничтожить отроков Фудзимото и здесь не играет никакой роли какие-то моральные качества, он не старался понять ситуацию. Анхель довольно хитрый человек; человек, который ненавидит ее тоже. - Ты достоин таких ругательств, что у меня язык не повернется. - Сейчас Сюра довольно серьезна. Что она делает и почему заступается за Окумуру? Да потому что она с ним еще с детства, потому что она видела, как он под стол пешком ходил и этот самонадеянный юноша, каким бы противным иногда не был, ее друг. - Почему ты заступаешься за него? Он сын Сатаны. - Тихо и спокойно спросил Анхель, хотя глаза его выдавали нарастающую агрессию. - Ошибаешься. – Она чуть прищурила взгляд. – Он - сын Широ Фудзимото. Громкий мужской смех отражался от расписных стен зала. - Это приказ верховного совета и он не поддается обсуждению. Ты ничего не сможешь с этим сделать. - У него есть право на суд и защиту… - Она смотрела, как рослый Агюст встает из-за своего места и отправляется к выходу. Молниеносная реакция и Сюра перегородила ему дорогу, давая понять, что он не выйдет за пределы этой комнаты, пока не договорит с ней. Она тоже не какая-то мелкая сошка в этом споре и уж чего точно не сможет сделать, хотя бы из-за принципов, так это уступить в споре этому человеку с наращенными волосами. - А ты чего молчишь, а, Мефисто? – Киригакуре подняла взгляд на Анхеля и не спускала с него глаз, а тот стоял, показывая, что каждая секунда – еще одна капля в не бездонную чашу терпения. Мефисто пожимал плечами и молчал. Его эта маленькая борьба двух выдающихся экзорцистов не волновала. - Это ваши разборки. – С долей усмешки ответил тихо Мефисто Фель. – У меня нет никаких интересов в том, чтобы Окумура Юкио оставался в живых. - Тс… - Злости Сюры не было предела. – Предатель. - Как знаешь, молодая леди. – Засмеялся Мефисто, заламывая ноги на стол и покачиваясь на стуле. - Ты в меньшинстве. Окумура Юкио будет казнен к вечеру. Орден не захотел медлить. - Ну, конечно, так я и дала тебе выйти. – Рукой она пригородила ему дорогу, опуская голову. Челка упала на ее лицо, и теперь были видны лишь пухлые губы в недовольной гримасе. Она сейчас делает непростительную для себя ошибку, но вопрос в том, нужно ли ей это прощение? Сюра все прекрасно понимает, что ей не выиграть битву за жизнь Юкио и даже не оттянуть для него время. Отлично. Теперь она подставляется ради этого очкарика, а он даже ей потом спасибо не скажет. Фудзимото явно перевернулся в гробу. - Я могу расценить это как предательство с твоей стороны… - Да-да, можешь, потешь свое самолюбие… - Она сглотнула комок в горле. Юкио будет должен ей всю жизнь, а она свое обязательно спросит однажды. И рука Киригакуре медленно опустилась. Что она может сейчас сделать? Драться с ним бесполезно. - Вот так. И не стой у ордена на пути, иначе однажды и твоя голова на виселице будет. – Он грубо раскрыл дверь и грациозно направился прочь. Сюра закусила губу. Что ей теперь делать? Она, определенно знала, к кому ей нужно пойти. Если так, если все против, то она будет действовать как никогда. На кону жизнь человека, а не только принципы. Ее взгляд упал на Мефисто, который, кажется, был весь в себе и заигрывал с какой-то наколдованной вишенкой. Он явно показывал всем свое безразличие, а значит, он не стоит на пути, как и не хочет помогать ей. - Ты бы подумала о Рине… - Ну, что, очкастый. Тебе подписали приговор. – В ее голосе звонко звучало разочарование и какая-то необъяснимая, несвойственная этой девушке, грусть. До конца Юкио считал, что Сюре наплевать и всегда так будет продолжаться, однако сейчас он отмечал в ней что-то новое для себя. Сюра не такая эгоистка, какой могла бы показаться на первый взгляд. - Значит, я его приму. – Ответил тучно Окумура. А внутри у него была масса эмоций, которые он едва сдерживал. Все время, которое он провел в своем тесном заточении, он думал только о том, что может случиться с Рином, если его не станет. Кто позаботится и о брате, да и он обещал, что будет жить и выкарабкается и что же теперь? Он никогда не обещал серьезно, все его обещание – игра словами, чтобы выбраться из ситуации и в тот момент, когда он говорил ему, что все будет в порядке, мысленно Юкио уже представлял себе эту картину. Все ожило в один прекрасный момент, и мир его сузился до небольшой клетки, за прутьями которой уже не было привычной жизни и существования вовсе. - Ты серьезно говоришь? – Она встала рядом с клеткой, с опущенной головой. Ее волосы были непривычно прибраны, расчесаны, как-то по-особенному. Все это дополнялось необычным выражением ее лица, где читалось явное сожаление и переживание. - А у меня есть право на выбор? – Усмехнулся Юкио, стараясь в ее сторону не смотреть. Он сидел, согнувшись в три погибели на подгнившей лавочке, едва выдерживающей его не детский вес. Видимо, в этой камере давно не было посетителей, все здесь навевало мысли об одиночестве, пожизненном заключении. Да, лучше умереть, чем всю оставшуюся жизнь прожить в подобном месте. Только мысли о Рине останавливали его перед моральным смирением со своей участью. - Слушай, мы так давно общаемся… я знаю тебя, как собственные пять пальцев и я знаю, что ты не хочешь бороться. Только, представь, что вместо меня здесь стоит Рин… Когда он услышал это имя, сердце больно екнуло. Только не надо заводить о нем шарманку? - Ты бы принял его помощь? Это важно… - Не впутывай его. – Он сильно сжал кулак, понимая, что вот-вот уступит вырывающимся эмоциям внутри. Там, в душе, все умирало очень медленно и мучительно, причиняя как можно больше страданий, делая как можно больнее. И он уже не чувствовал ничего кроме разочарования в себе. Кто виноват в том, что так получилось? Только он и за свои промашки, поступки однажды придется заплатить сполна. Он, наверное, поступил неправильно, вот так привязав к себе Рина, у которого должна быть нормальная жизнь. - Он сюда прийти не должен. Не впутывай его. Ближе Рина у меня никого нет. Думаешь, сдохнув я покой обрету, зная, что из-за меня пострадал мой единственный родственник. Какой я после этого брат, если не смогу его защитить от подобной участи? - Ты геройствуешь, тупая твоя голова, и красиво говоришь. Больше ничего за тобой не стоит. Нет ни силы духа, ни способности решать за самого себя. - Я ВСЕ РЕШИЛ, СЮРА. – Он в один момент просто сорвался, перейдя на кромкий крик. Когда люди кричат – их лица искажаются, становятся уродливыми, но на лице Юкио Сюра в тот момент не заметила ничего уродливого. Его лицо исказилось скорее в боли, чем в злости. Она не слышала то, что он хотел донести ей? Нет, она прекрасно его понимала, просто не давала ему смириться. Если он сейчас опустит руки, все ее усилия будут бесполезны. - Я не приведу сюда Рина, Юкио. – Она как-то робко протянула руку в карман и извлекла оттуда небольшой ржавый ключ, демонстрируя это парню. – Ты сам пойдешь к нему. Все эмоции, что он только что переживал, испарились куда-то, их смыло водой шока. Как так? Почему у нее в руках ключ от его камеры и, главное, как она его достала? Выпустив его отсюда, она навлечет беду на себя, но только в такие моменты познается человеческая дружба. - Иди. – Она отперла скрипучую дверь, отходя на пару шагов. На лице у нее не было никаких эмоций. Сюра все это делала по собственной воле, она сама выбрала данное решение и от этого ей тоже скверно. Почему-то привязанность к этому никчемному мальчишке оказалась сильнее разума. Почему она разбивается в лепешку и идет против себя, против ордена, против своих товарищей, предает их ради этих отпрысков Фудзимото. Широ, наверняка, сейчас улыбнулся на небесах. - И так, чтоб не заметили. Уважай мой труд, я этот ключик не «пришла и взяла». Окумура все-таки медленно, нерешительно, но вышел из клетки, зачарованно смотря на Киригакуре. И ему хотелось от души поблагодарить ее. Внутри Сюры всегда жил хороший человек, пусть она и убивала его развратом, топила в алкоголе, вела себя неприлично. Все это маска и ей легко жить с ней. - Спасибо. – В тот же миг Юкио все-таки пересилил себя и крепко стиснул Сюру в объятиях. Нет, он, правда, жутко благодарен. Он думал остаться на месте и не принять никаких ее «подарков», плюнуть в лицо, отказаться от помощи, но теперь не то положение, чтобы сверкать гордостью. Нужно было что-то делать, иначе он окажется в могиле, иначе Рин потеряет брата. - Я свяжусь с тобой по возможности. Скажу, что сбежал, когда я пришла тебя покормить, ты уже смылся. Найдешь Рина и уходи куда подальше. - А ты? – Он мимолетно взглянул в фиалковые глаза. - Переживу. – Выкинула она с каким-то презрением и ухмылкой. – Гони, а. Видеть тебя не хочу далматинец. И да, Юкио. Он остановился прямо у лестницы, слушая, что хочет сказать Сюра и почему-то улыбался. - Ты мне нравился одно время. Из тебя вырос бы хороший мужлан, принимай ты всегда так быстро правильные решения, но я не узнала тебя, когда ты сидел в клетке и ныл. Утрешь сопли – приходи, сделаю из тебя мужчину. - Знаешь, не нуждаюсь. – Со смехом кивнул Юкио, стараясь спрятать улыбку, но Сюра лишь в ответ громко засмеялась. - Ржи тише, услышат же! – Донеслось откуда-то с лестницы. И Сюра снова помрачнела. - Долбанная малявка. – И не смотря на мрачность, что коснулась ее бледноватого лица, улыбка так и не исчезла с пухлых губ. Фик возобновлен, спасибо всем, кто остался со мной .3 надеюсь закончить его в здравии .3 и скоро вы получите новую порцию забавных историй и юмора, как только я закончу основную канитель в сюжете))