Гамбит

Я варил суп. Честно говоря, этот процесс был для меня сродни алхимическому искусству, то есть загадочным и таинственным, но я решил, что пора бы научиться готовить. А то уже не смешно: сидим на одних пельменях целый месяц… Хотя плоды моих сегодняшних кулинарных опытов могли оказаться несъедобными или даже ядовитыми – потому что рецепты мне писал Стас. Вы когда-нибудь видели почерк пьяного слепого врача? Вот и я не видел. Но думаю, расшифровать его все же легче Стасовых каракулей. В итоге у меня получилось подозрительное варево, по виду напоминающее суп, и я решил, что не буду пробовать его первым. Дождусь Антона. Ему-то ничего не будет, а я от такого и помереть могу! Кстати, об Антоне. За окном уже наметилась гроза, гремел гром и сверкали молнии, а его все не было. И где его носит, хотел бы я знать? А впрочем, догадаться было несложно. Сергей Дмитрич сказал, что у Антона «внеплановый отпуск», то есть этот идиот опять затеял партию с кем-то по уровню выше себя и теперь с ним играет. А с кем именно, где и надолго ли вообще эта эпопея – меня не касается. У нас с Антоном что-то типа договоренности: не вмешиваться в Игры друг друга. Мы – это мы, а Игра – это Игра. Мухи отдельно, котлеты отдельно. Вот только Антон мне обещал, что вернется не позже семи. А теперь уже начало восьмого. Да и погода не радует, того и гляди дождь пойдет, а он без зонтика. Мало того, что сам вымокнет, еще и коммуникатор замочит, а потом будет сидеть и ныть: «Сашка, дай мне свой, все равно ты им почти не пользуешься…» Я представил себе эту картину и ядовито усмехнулся. Вот уж нет! Подарки не отдают подарившему, угробит свою технику – пусть сам себе новую и покупает. А это мое. Заработанное, можно сказать, в поте лица. И не надо тут всяких пошлых фантазий, все совсем не так. Просто я однажды прикрыл Антона, взял на себя его долг – и меня поставили «часовым» у подъезда. Зимой. В итоге я слег с воспалением легких, и пришлось дарить мне коммуникатор, чтобы мог играть, пока лежу в больнице. Хорошо хоть, продул всего один раз. И тот – Антону… Когда ливень уже барабанил в стекла, а по дорогам текли мутные ручьи, в замке, наконец, провернулся ключ. Тихо скрипнула входная дверь, и я не смог сдержать улыбки. Вернулся-таки! Лучше поздно, чем никогда… Встречать Антона я не пошел. В последнее время у него появилась забавная привычка: подкрадываться незаметно, как тот песец, и наблюдать, чем это я занимаюсь в его отсутствие. Иногда я угадывал его приближение и подыгрывал, иногда – нет. Но сегодня просто нельзя было удержаться! Я ведь первый раз готовил ему суп. Воинственно подхватив поварешку, я склонился над кастрюлей в позе «горбатый колдун помешивает зелье», подождал, пока Антон заглянет в кухню, и, не оборачиваясь, прочитал нараспев: – «…Пса язык бросайте вы, Кровь ехидн, крыло совы, Ящериц, нетопыря, Чтоб котел кипел, варя! Пусть растет заклятье чар И клокочет адский взвар!» Антон за моей спиной как-то напрягся. Я кинул в суп щепотку соли – для антуража. Гаденько захихикал, подражая манере мультяшных злодеев, и продолжил: – «Кольчатый дракона труп, Пасть акулы, волчий зуб, Желчь козлиную сюда, Печень грешного жида, Турка нос, татарский рот И любви запретной плод, Тот, что матерью убит И во рву тайком зарыт. Гуще взвар! Котел кипит…» – Тьфу ты блин, Сашка!.. – выдохнул он наконец. – Я уж думал, ты тут демонов вызываешь! Я невинно повернулся к нему и захлопал глазами: – О, привет! Я тебя и не заметил… – Да ладно, не прикидывайся, – он сделал строгое лицо, но в уголках губ уже появилась тень улыбки. – Шекспира даже я читал! Из-за тебя, между прочим – так и знал, что пригодится… – И как, хорошая из меня ведьма? – капитулировал я. – Бывает и похуже. Чего варишь-то? Я гордо выпятил грудь: – Приворотное зелье, со слабительным эффектом! Чтоб уж наверняка проняло – так или иначе… Антон рассмеялся и пошел в ванную, за полотенцем. Одежда на нем была мокрой насквозь. Я проводил его взглядом и нахмурился. Что-то было не так. То ли глаза темнее обычного, то ли идет как-то странно… Спина прямая, будто лом проглотил, а ноги еле волочит. Да и бледный аж до синевы. Замерз, что ли?.. Хотя, какое замерз, на дворе лето! – Антон? – я заглянул в ванную. – М-мм?.. – У тебя все нормально? Он кивнул и отложил полотенце. Мокрые волосы топорщились в разные стороны, на рубашке расплывалось темное влажное пятно – от воротника вниз. – Ага. Только устал как собака и жрать хочу. Накормишь бедного игромана своим зельем? – Ну, пошли, – кивнул я. – Хотя не гарантирую, что это съедобно. Ты не мог бы сначала записку написать: «иду на эксперимент добровольно, прошу в моей смерти никого не винить» и так далее? Ну, на всякий случай? Антон фыркнул и пошел на кухню. …А ведь действительно, глаза темные. Зрачки – чуть не на всю радужку. И губы дрожат. Нижняя, судя по всему, еще и прокушена... Да что с ним случилось?! – Ты хоть переоденься, мокрый же весь, – я как бы невзначай тронул его за локоть. Антон шарахнулся от меня, едва не налетев на дверной косяк. Оскалил зубы, резким движением скинул мою руку – и замер, испугавшись собственной реакции. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Он тяжело дышал, а я просто хлопал глазами и боялся пошевелиться. Потом он опустил голову: – Извини. – Да ладно, – чуть удивленно сказал я, – бывает. Хочешь – могу уйти? Все равно собирался на работу съездить, а ты пока очухаешься… Он досадливо мотнул головой: – Нет. Не надо. И ушел в комнату, по пути стягивая мокрую рубашку. Один философ, не помню, как его зовут, говорил, что люди впадают в крайности только от одиночества. А те, у кого «с личным все отлично», знают меру – не лезут в неприятности и приключений на свою… кхм… голову тоже не ищут. Им и без того хватает эмоций. Но этот философ явно не был знаком с Антоном. Потому что Антон – наглядное опровержение этой теории. Ему больше подходит фраза «сколько волка ни корми, все в лес смотрит». Хотя, справедливости ради, надо отметить, что Антон действительно играл меньше обычного. Только меньше – не значит легче. В итоге он доигрался до того, что один Мастер стал вызывать его на партии. Причем с завидной регулярностью. Не знаю, может, хотел поставить его на место или, наоборот, подтянуть до своего уровня… но, как бы там ни было, о победе речи не шло. Отказаться Антон не мог. По правилам Игры, либо ты принимаешь вызовы всех желающих, либо уходишь из Гильдии. Но против Мастера у него не было ни единого шанса. Куда ему, с его десятым уровнем, тягаться с мэтром вне категорий? Это как выпустить на ринг дистрофика и бойца спецназа. Угадайте, кто кого побьет… В общем, он играл, проигрывал – и отдавал потом часы жизни, в качестве расплаты. Уже целый месяц. Уверенности в себе это ему, понятно, не добавляло, и он ходил злой как черт, время от времени срывая эту злобу на мне. Он никогда не рассказывал, что с ним делает победитель. А я не спрашивал. Попытался как-то спросить, но в ответ услышал только сдавленное ворчание на тему «я в твои дела не лезу, вот и ты в мои не лезь». Такой ответ меня, конечно, не устроил, и я позвонил знакомому Мастеру. Но и тот ничего говорить не стал. «Если хочешь знать, Саша Ковалев, – заявил он в своей манере, – спроси у того, кто вправе разглашать подобную информацию». «Это у кого же?» «Как у кого? У Антона! Или у его противника» На этом разговор был окончен, и я искренне пожалел, что не умею читать мысли. Вот бы пригодилось это умение! Особенно теперь. Уже ночью, когда мы лежали на диване и бездумно смотрели рекламу по телевизору, Антон вдруг потянулся – и взял меня за руку. Пальцы у него были холодные как лед. – Знаешь, – тихо сказал он, – сегодня я опять продул. – Мастеру? – понял я. – Да. Три часа жизни. Немного, но все-таки. – И как время провел? – я постарался, чтобы в голосе не было слышно паники. Антон помолчал. Потом выпустил мою ладонь и отвернулся: – Плохо, – прошептал он. – Мы с ним… Короче, переспали. Я замер, глядя на экран телевизора. Там скакал игрушечный розовый зайчик, а вокруг него пританцовывали другие игрушки, не менее психоделичные. – Сань… Ты ведь понимаешь, я не могу уйти из Игры. У меня крыша поедет от скуки. Я медленно выдохнул. Потянулся за сигаретами. Долго крутил колесико зажигалки, не чувствуя пальцев, потом, наконец, жадно закурил и опять уставился в телевизор. Розовый зайчик кувыркался через голову, пока другие беспомощно валились на пол. Батарейка «Энерджайзер» – работает, работает и работает. Несмотря ни на что. – Он и дальше будет меня вызывать. Он сам сказал. Зайчик весело застучал в медные тарелки. Я выпустил дым в потолок. – Если ты решишь уйти… Блин, да я вообще не знаю, почему ты до сих пор здесь! Ты ведь все понял! Сразу же, как только меня увидел! Я кивнул. Конечно, чего тут непонятного? Ставка в нашей Игре – не деньги и не фишки. Ставка в нашей Игре – часы жизни. А победитель имеет право на ВСЕ. Было бы наивно думать, что никто никогда этим правом не воспользуется. Уж мне ли не знать, как это бывает: сильный противник, захватывающая битва интеллектов, и в итоге – близость, которой не найти в реальной жизни. Я бы назвал это родством душ, но боюсь, это прозвучит слишком пафосно. Господи, как же долго скачет этот ебаный розовый зайчик… – Сань? Ты чего молчишь? Я затушил сигарету. Выключил телевизор – и потянулся за своей одеждой.