Море в твоих глазах

             Этой ночью Рэй спал очень тревожно, и все никак не получалось заснуть нормально — он то просыпался, то снова забывался дремой.       Проснулся он задолго до рассвета и от нечего делать решил посмотреть телевизор. Но ему не смотрелось. На широком плоском экране мелькали какие-то картинки, а он смотрел перед собой невидящим взглядом и вертел в руках телефон. Открыв список контактов, дроу стал пролистывать его, пока взгляд не зацепился за имя Дэни.       Ирония, но Дэни давно уже был подписан у него просто и коротко, но вместе с тем так многозначительно — дали.       Родной, любимый. Смысл жизни.       Он переименовал его еще в прошлом году, где-то зимой, когда Азрая выслала его на задание в Канаду к тамошним оборотням. С оборотнем пришлось повозиться, и Рэй, по правде говоря, думал, что в этот раз может проиграть, поскольку с оборотнями шутки плохи, особенно если они еще и древние.       В общем, он уже заранее приготовился к летальному исходу и даже установил на телефоне смс для Дэни, которое отправилось бы через сутки, если бы он не вернулся с задания… Но все обошлось.       И все же это смс Рэй не стал стирать. Оно все еще хранилось в памяти телефона, и он все еще не менял его содержания. Перечитывая его сейчас, Рэй откинулся назад и прикрыл глаза.       Он никогда не звонил Дэни, когда был на задании. Терпеть не мог прощаться. И уходил всегда так, словно вышел в магазин за продуктами — то есть на пару минут отлучился. Только предупреждал коротко — ухожу, не знаю, когда буду. И Дэни все понимал.       Он решительно нажал на кнопку вызова. Через пару секунд пошли томительные, отрывистые гудки. Один…       Второй…       Третий… Четвертый…       Пятый…       Шестой…       Десятый…       «Абонент не доступен или находится вне зоны действия сети», — говорит сухой, безликий голос оператора.       Сокол роняет телефон на подушку и вздыхает. Ну да, наверное, Дэни сейчас спит. Интересно, о чем Лао с ним разговаривает? Взял ли он его с собой в море? Показал ли подводный мир? А вдруг Дэни не захочет возвращаться к нему на сушу, что тогда? Что он будет с этим делать?       Больше не в силах оставаться в номере, Рэй собрал свои вещи и вышел, вернув ключи администратору.       Он взял такси и направился в аэропорт, хотя до вылета самолета оставалось еще три часа минимум. Но он просто не мог сидеть без дела в четырех стенах, неведение убивало, и сейчас, как никогда раньше, ему хотелось увидеть свою русалочку.

*  *  *

      Самолет приземлился в аэропорту Токио ровно в семь тридцать вечера. Стояла влажная духота. Рэй недовольно поморщился, на нем была черная футболка, поверх которой он накинул клетчатую фланелевую рубашку, но все равно не стал ее снимать, даже несмотря на жару.       Когда он снова включил телефон, на дисплее высвечивалось семь пропущенных звонков.       И когда он собрался положить телефон в карман, тот снова завибрировал.       — Сокол слушает, — бросил он в трубку безучастно.       — Где. Ты. Шляешься?! — раздался раздраженный голос Сиэна. — Немедленно тащи свою задницу в центральный дом! Совет в самом разгаре, ты должен тут быть!       — Я только что приземлился в Токио, я еду домой, Сиэн, — отрезал Рэй. — У меня есть дела.       — Я знаю, что ты только что приземлился, и я тебя вижу, черт возьми! — послышалось из трубки, а затем показался и сам Ястреб, который дернул его за плечо, уже убирая телефон в карман своей кожаной куртки. — Пошли!       — Сиэн…       — Знаешь, за несколько часов ничего не случится, к тому же это недолго, черт возьми, — процедил высокий черноволосый и бледный дроу.       Его кожа имела слегка синеватый оттенок, как у остывшей золы, но ему это шло. У него были тонкие черты лица и золотисто-карие хищные глаза. Совсем как у ястреба.       Черная кожанка — и как только он не зажарился в ней такую-то погоду? — и джинсы, все, что было на нем. Под кожанкой Ястреб обычно ничего не носил, кроме золотой цепочки-медальона, в котором, как знал Рэй, хранилась чья-то фотография.       Схватив его за рукав клетчатой рубашки, Сиэн потащил Сокола к выходу из зала ожидания.       Рэй неохотно поплелся за ним.       — Ну и что я там забыл, Сиэн? — устало спросил он. — Совет уже в самом разгаре, ты же сам сказал, какого черта я там буду делать?       — Слушать, — усмехнулся Ястреб.       На парковке их ждала пепельная Порше Каррера, низкая обтекаемая спортивная тачка, ярко выделявшаяся среди других машин.       Ястреб бесцеремонно забрал у Рэя его сумку и закинул на заднее сиденье своей машины, а сам запрыгнул на место водителя, даже не потрудившись открыть дверь.       Буркнув что-то раздраженно, Рэй сел рядом с ним на переднее пассажирское сиденье. Сиэн обожал скорость, что в воздухе, что на земле. И он обычно гнал так, что даже видеокамеры не успевали засечь его тачку — только размытую тень. Ну, при условии, конечно, что не было пробок. Однако в таких случаях Сиэн объезжал центральные магистрали узкими улочками, ухитряясь проехать там, где и старушка с тележкой не пройдет.       Через двадцать минут с таким-то водителем оба дроу уже были на месте. На набережной дул ветер, так что Рэй вздохнул с облегчением — хоть солнце и пекло, но было уже не так жарко.       Желая только одного, чтобы собрание закончилось как можно быстрее, он вышел из машины, направляясь вслед за Ястребом к крыльцу.       Центральный Дом, номинально именующийся Наэдари, — именем клана, — вмещал в себя более сотни комнат. Это если не считать огромной подземной лаборатории, бункера и здоровенного сектора, где изготовлялось новое оружие и различные яды. Днем и ночью здесь работало множество дроу. В центральном доме жили в основном только сотрудники лаборатории, женщины и работники, а вот все убийцы, ищейки и охотники предпочитали жить отдельно, рассыпавшись по Японии и связываясь с Главой Дома через посредника.       Особняк окружал довольно внушительный парк, где дроу проводили свои тренировки, упражнялись и воспитывали птенцов. В доме была установлена последняя новейшая сигнализация, по периметру расставлены охранники — в общем, все как полагается, Азрая не любила неожиданных сюрпризов, хотя дроу и нечего было опасаться. Никто не посмел бы напасть на них в их собственном доме.       Зал Совета находился на четвертом этаже и больше напоминал огромный конференц-зал. Его охраняли две самые настоящие фурии — темные эльфийки, одетые в сплошную черную кожу: одна в расклешенные штаны и узкий короткий топ с огромным вырезом, открывавшим почти полностью ее грудь, и на таких же высоченных шпильках; вторая — в топе поскромнее, но зато в безумно короткой юбке и кедах. У первой на бедрах висел широкий пояс с пришитыми к нему ножнами, в которых покоились парные черные кинжалы, а у второй они были скрещены сзади на спине наподобие самурайских клинков. Обе девушки, со свойственной дроу экстравагантностью, также прибавили к своему эксцентричному наряду аксессуары. У той, что была в мини-юбке, на руке красовалась целая куча разноцветных фенечек, которые украшали и ее лодыжки, а по правому бедру вилась татуировка дракона; правую же половину лица закрывала татуировка в виде бабочки, сложившей крылья. Та, что была в штанах, могла похвастаться прической в виде дредов и египетским ожерельем в форме золотых дисков, которые хоть как-то прикрывали ее пышные груди в огромном вырезе кожаного топа.       — Привет, девочки, — произнес Ястреб с ухмылкой.       — Лиэн, Каннэ, — кивнул им Сокол, когда та, что была повыше и в штанах, смерила его бесстрастным взглядом и скучающе надула жвачный шарик, который тут же и лопнула, облизывая губы.       Неохотно опустив руки, скрещенные на груди, она потянулась к огромным высоким дверям со своей стороны, в то время как Лиэн взялась за ручку с другой, и обе дроу открыли их для пришедших.       — Ашхар ждет, — мелодичным голосом произнесла Лиэн.       Стены Зала Совета были обшиты светлыми панелями цвета молочной вафли, большие французские окна выводили на открытую летнюю галерею, что тянулась по периметру всего дома на всех этажах, кроме первого. По углам были расставлены кадки с декоративными пальмами, а прямо посреди комнаты стоял огромный круглый стол из черного дерева с обрамлением из черных кожаных кресел. Сдержанная, умеренная, дорогая роскошь — это было фетишем Азраи. В отличие от Каэлина, она терпеть не могла кричащего богатства.       Вокруг стола было двенадцать кресел, все они оказались заняты. Рэй остановился на пороге вместе с Ястребом — он обычно присутствовал на совете только в крайне редких случаях. Но ему кресла не полагалось — вообще сказать, рукам, глазам и ушам клана — как Азрая называла своих сыщиков, убийц и охотников — не нужно было присутствовать на Совете, но они имели право голоса.       Семь кресел были заняты девушками дроу, каждая из которых не уступала в откровенности и вульгарности своего наряда стражницам Зала. Тем не менее ни один человек не смог бы оспорить тот факт, что женщинам-дроу эта вульгарность необыкновенно шла к лицу. Все они выглядели настоящими смертоносными, опасными хищницами. Сама ашхар сегодня была облачена в дорогой приталенный брючный костюм от Франческо Ковалли. Он сидел на ней великолепно, подчеркивая ее пышные формы. Ашхар выглядела в нем строгой и недоступной, если бы не одно но… под пиджачком не было ничего, и можно было наблюдать в треугольном вырезе соблазнительную ложбинку между грудями. На этой самой ложбинке была вытатуирована змея, обвившаяся вокруг чаши с ядом. Разумеется, Азрая надела шпильки. На ней также был широкий кожаный пояс, который совершенно не сочетался с костюмом, но вместе с тем изумительно подходил к нему. Пояс с ножнами, в которых находились ее собственные парные кинжалы.       Остальные пять кресел были заняты мужчинами-дроу, которые также отличались в выборе одежды, впрочем, дроу есть дроу.       — Надо же, кто соизволил явиться, — с холодной насмешкой в голосе уронила Азрая, когда Сокол и Ястреб застыли у дверей. Она ленивым жестом велела им приблизиться.       Оба дроу подошли к столу и склонили головы в знак уважения, после чего выжидающе уставились на нее.       — У нас идет голосование, и кое-кто, похоже, выигрывает, — процедила Азрая не без раздражения.       Фераэль и Ариадна сидели по обе стороны от ее кресла. Сама ашхар предпочла с удобством устроиться на подлокотнике, а не на сиденье.       — У нас есть несколько кандидатов на роль следующего ашхара, — сказала Азрая, поднимаясь с подлокотника и начиная неторопливо огибать стол. — Все вы прекрасно знаете тысячелетнюю политику нашего клана. У нас есть специалисты по ядам, которые работают внутри клана, а есть те, кто работает на клан, днем и ночью трудясь на его благо вне его пределов.       Все взоры упали на Ястреба и Сокола, ведь Сиэн, как и Рэй, являлся ночным охотником. Он ухмыльнулся, лицо же Рэя оставалось безучастным. Все это он много раз слышал в различных вариациях.       — И за все это время ни разу не было так, чтобы ашхаром клана стали последние, — припечатала Азрая.       — Разумеется, нет, май дайнэ, мы лишь расходный материал, роботы, которые в любой момент могут быть заменены другими, — пробормотал Рэй, не удержавшись.       И все же его все прекрасно услышали.       Азрая остро глянула на него и поджала чувственные губы.       — Ты не можешь держать язык за зубами, мужчина, — произнесла она раздраженно.       Сокол ответил ей прямым взглядом и пожал плечами.       Азрая хотела было сказать что-то еще, но тут слово взяла другая женщина-дроу, похожая на гибкую и опасную кошку, например пантеру. Действительно, плавные и грациозные линии ее смуглого, словно бы загоревшего до шоколадного оттенка тела завораживали и притягивали взгляд, тем более что она практически и не пыталась его скрыть. На дроу было только темное леопардовое платье без лямок, облегавшее ее, как вторая кожа. В ушах висели огромные золотые кольца. Волосы собраны в высокий конский хвост на макушке. Глаза густо подведены синей подводкой.       Она лениво подняла руку, словно призывая к вниманию, и продолжила:       — Конечно, сейчас, в век людей, матриархат как никогда царит среди нас, но я не вижу, чтобы это приносило особые результаты. Дроу все равно притесняют на большой политической арене. Нам нужен не гибкий женский ум, а холодный и бесстрастный мужской. Иначе говоря, нам нужен сильный политический лидер. И не только политический — сильный во всех отношениях.       — Минаэ, к чему вы клоните? — непочтительно перебил ее Сокол, которому не терпелось поскорее увидеть Дэни.       Минаэ была очень уважаемой в клане Древнейшей, к которой прислушивалась даже Азрая, и вызывать ее гнев было весьма рискованно. Но на сей раз она лишь улыбнулась и покачала головой, от этого серьги-кольца в ее ушах слегка колыхнулись.       — Какой ты нетерпеливый, мой мальчик, — произнесла она неожиданно ласково. — Впрочем, как и обычно. Сокол, как ты знаешь, решения, касающиеся клана в целом, принимает окончательно не ашхар, они должны быть утверждены нашим советом. Этим наша клановая и расовая политика отличается от методов других балансиров. Ты ведь помнишь времена Большого Совета?       — Дражайшая Минаэ, при всем моем уважении, вы тянете кота за хвост, — вздохнул Рэй. — Что вы хотите сказать?       — Я хочу сказать, дорогой мой, — сладко пропела Минаэ в тон ему, и у Сокола тревожно заныло под ложечкой, — что весь Совет сегодня единогласно принял и утвердил твою кандидатуру на роль ашхара. И в ближайший срок ты должен приступить к своим обязанностям.       — Хочешь, я что-нибудь приготовлю нам перекусить? — предложил Блэйз, выходя из душа. Эльдэйн стоял в его большой светлой кухне в одной простыне, повязанной вокруг бедер на манер древнегреческого бога, и переливал гранатовый сок из только что распечатанной упаковки в большой графин.       — Ты не умеешь готовить, — усмехнулся фэйри уголком губ.       Блэйз улыбнулся, прислонившись к двери плечом и скрестив руки на обнаженной, бронзовой от загара груди.       Было так приятно видеть вот такого Эли в своей кухне — теплого, родного, любимого и… почти обнаженного. Главное, он ощущал, что между ними исчезла эта ледяная стена, которую Первозданный так давно воздвиг, не подпуская к себе демоненка. И сколько бы Бальтазар ни бился, преодолеть идеальную монолитную преграду не мог. Что же произошло в этот раз?       — Я бы… постарался для тебя, — чуть смущенно произнес он, запуская пальцы в свои волосы.       — Несомненно. Да так, что я бы отравился на ближайшую недельку, — иронично ответил Эльдэйн, заглядывая в холодильник и доставая продукты.       — Глупости, ты не можешь отравиться.       — Это людская метафора, Огонек.       — Ты никогда не умел их правильно употреблять. Ты же даже не можешь перечислить в правильном порядке, не коверкая, названия всех двенадцати месяцев! — звонко засмеялся Блэйз, подходя к нему сзади и обнимая за талию.       Эльдэйн ощутимо вздрогнул, напрягшись было, но почти сразу же расслабился и, повернув голову, мягко улыбнулся.       — Я слишком много времени провожу вдали от человеческого мира, чтобы знать все его тонкости.       — Знаю. Но здесь так классно, между прочим. И если бы ты был со мной… — осторожно произнес Блэйз.       — Ты же знаешь, что я не могу долго быть в этом мире. Он слишком опасен для фэйри, — покачал головой Эльдэйн.       Блэйз с сожалением кивнул и перевел тему, наблюдая за тем, как Эли быстро и ловко нарезает мясо тонкими ломтиками, словно всю жизнь только и делал, что готовил у плиты кулинарные шедевры. Ему понадобился лук, лежавший в сетке, в шкафчике, но поскольку передвигаться по кухне, когда сзади тебя так крепко обнимают, не представлялось возможным, то Эльдэйн, не глядя, просто вытянул руку. Дверца кухонного шкафчика раскрылась, и пара луковиц сама прилетела к нему в ладонь.       — Почему раньше ты не подпускал меня к себе? — спросил Блэйз почти шепотом. — Почему… мне понадобилось воспользоваться Артефактом Второго Порядка, чтобы узнать твои чувства? — В голосе демона отчетливо слышались обидчивые нотки.       Фэйри приподнял бровь, покосившись на него, и быстро нашинковал уже очищенный лук. И только спустя минуту ответил, пожав плечами:       — Почему ты уверен, что артефакт подействовал на меня?       Несколько минут Блэйз молчал, переваривая так небрежно брошенный ему многозначительный вопрос. А потом, уткнувшись носом ему между лопаток, сдавленно застонал.       — Я идиот…       — Даже не спорю, — хмыкнул фэйри.       — Между прочим, это было нечестно! Я-то думал, что ты… без этого артефакта никогда бы не признался мне!       — Я тебе ни в чем не признавался, — отрезал Эльдэйн, кидая тонкие колечки лука в шипящее масло на сковородке.       — Но ты назвал меня своим дали! — Огонек отстранился от него, чтобы иметь возможность наблюдать за занятым готовкой фэйри, и уселся на край обеденного стола. — А я помню! На дроуском это будет «любимый». Ты сам мне рассказывал еще тогда, когда я был совсем маленький.       — Тебе послышалось, — лаконично ответил Эльдэйн.       Огонек тяжело вздохнул, понимая, что ничего больше от своего обожаемого Ледяного Принца не добьется, и снова перевел тему, решив довольствоваться тем, что у него уже есть.       — А покажи крылья?       — Что? — Эли, аккуратно и педантично раскладывавший тонкие ломтики мяса по площади сковородки и даже не морщившийся от обжигающих брызг масла, обернулся к нему.       — Крылья. Я помню, когда мне было десять, ты брал меня с собой в небо, ну, там, в том измерении. В Неблагом Дворе.       — Огонек, ты слишком много болтаешь, — вздохнул Эльдэйн, подходя к нему и раздвигая его бедра.       Блэйз задохнулся от неожиданности, тут же мелко задрожав. Стоило Эли прикоснуться к нему, как все в нем тут же натягивалось, как струна, и сладко ухало вниз, скапливаясь внизу живота предвкушающей, томительной истомой.       Тонкие длинные и чуткие пальцы мужчины скользнули под край полотенца, которым Блэйз обернул свои бедра, поглаживая чувствительную кожу, и он затаил дыхание, ощущая почти невесомое прикосновение губ своего любовника. Губы Эльдэйна находились всего в нескольких миллиметрах от его губ, и Огонек, прикрыв глаза, приготовился к очередному головокружительному поцелую.       Вместо этого в рот ему неожиданно ткнулось несколько соломок морковки, которую Эльдэйн успел порезать несколькими минутами ранее.       — Ешь! — засмеявшись, велел фэйри и пошел переворачивать мясо.