Несвятая троица

Несчастная тахта скрипела и шаталась, Ракша держалась за ее спинку рукой, чтобы не биться о голое дерево лбом. Нап прихватывал ей волосы, покусывал и целовал за ушами, но чаще просто дышал, рвано и хрипловато. Девушка дышала открытым ртом, Наполеон подтягивал ее вверх, чтобы не ускользала, чтобы входить в горячее тело быстрее и глубже. За стенкой спорили отец и мать парня. Ракша старалась быть тихой. Ей казалось, что у нее прекрасно получается, но парень все равно иногда выдыхал ей на ухо: «Тише!» и игриво клал ладонь на влажные губы. Она извивалась, как змея, Наполеон ловил ее, пригвождал собой к дивану, с трудом фокусируя взгляд на ее темном, растрепанном затылке. Покрывало путалось в ногах, тахта стучала о письменный стол. Родители за стенкой выясняли, сколько килограмм лытки покупать к Новому году. - Я сейчас кончу… Чтобы сказать это, ему потребовалось собрать воедино два рваных вдоха и все свое самообладание. Нап приподнялся, отстраняясь, но Ракша извернулась и схватила его за бедро, не позволяя выскальзывать. - Не надо, Ракш, я реально сейчас… - Все нормально, - простонала девушка, прогибая спину, - давай же… И так ахнула, что Наполеон почти болезненно застонал в ответ. Он обнял ее левой рукой, сжал в ладони грудь, зарычал, упиваясь ее мягкостью. Ракша была ахрененна. Вся целиком, и внутри, и снаружи, и занималась любовью она так, будто продала за это душу. - Ракша, я не могу больше… Она сжималась, подначивая парня, все сильнее и сильнее стискивала пальцы на его бедре. Нап не думал, что продержится столько без презерватива. Ракша была ненасытна, и он очень старался не разочаровать партнершу. Чтобы выстоять еще несколько драгоценных секунд, Наполеон резко разогнулся, спрятал лицо в ладони и несколько раз с усилием ударил в стену внешней стороной кулака, а потом двинул бедрами так сильно, что Ракша глухо застонала и свела лопатки. И пока Нап кончал, закрыв глаза, прижав ее прекрасную попку к своему паху, девушка с шумом переводила дыхание. Он провел дрожащей рукой по ее боку, ощущая, как ходят под кожей ребра. - Сумасшедшая… - Я рада… - она вздохнула и расслабилась окончательно, - что у тебя есть силы… разговаривать… Наполеон бесшумно засмеялся, упершись лбом ей в плечо. Они оба дышали, как после забега и мокрые были, словно мыши. - Я до ванны, - наконец, прошептал Нап, быстро поцеловал засыпающую девушку в висок и поднялся. Пошатнулся. Ноги дрожали и были словно ватные. Улыбаясь, как дурак, Наполеон принялся искать футболку, при этом, во время изысканий он дважды прошел мимо нее. И тут в дверь позвонили. Нап с легкостью проигнорировал бы это происшествие, если бы мать, громко и внятно не прокричала: - Сына, это к тебе! У Наполеона во рту мигом пересохло. Округлив глаза, он бросился искать домашние шорты, из которых выпрыгнул двадцать минут назад. - Сын! – не унималась мама, - ты оглох? Чего закрылся? Нап, наконец, увидел искомое, постарался залезть ногами в штанины, потерял равновесие, упал в кресло, принялся натягивать шорты, чертыхаясь сквозь зубы. В дверь стучали, мама недоумевала, чем занят ее ребенок. Ракша сонно улыбалась и не делала ни малейших попыток привести себя в порядок. Лежала, абсолютно нагая, томно поглядывая из-под черных ресниц. И выглядела она так соблазнительно, что Нап почувствовал новую волну вдохновения. - Сын!!! Очень не вовремя почувствовал, очень! Наконец, ноги просунулись куда надо, даже не задом наперед. Парень дернул свободную шнуровку и в последний момент, услышав, как благостно вздохнула Ракша, засунул под резинку руку, пряча вставший член за бутафорской ширинкой вверх и в сторону, в направлении кармана. - ЧТО МАМА!? Дверь распахнулась. Мать подозрительно уставилась на взъерошенного сынулю восемнадцати лет отроду, полуголого, потного, с ненормально расширенными зрачками. Одной рукой Наполеон как будто ненавязчиво облокачивался о косяк, другую держал в кармане. Не вынимая. - Есенин пришел, - за тоном матери Нап не смог понять, поняла она что-то или нет, - и принеси мне банки с балкона. С яблочным компотом. - Сколько? – с трудом удерживая нить разговора, нетерпеливо спросил Нап. Мать помолчала. - Семь! Проветришь заодно, пока доставать будешь. И развернувшись, ушла обратно на кухню. Нап хотел было закрыть дверь, но тут на пороге нарисовался Есенин. - Привет! – он радостно шагнул из каридора вперед, но Нап так и не сдвинулся с места. - Эй, ну че такое? Почему пробка? – за спиной Еся, в темноте прихожей, застрекотала молния, и еще один гость повесил куртку на крючок, - Говорил же, нахрен не надо было к нему переться… - Да перестань, Нап рад нам. Правда, же, Нап? – хитро прищурился Есь. - Жуууков?.. – недоверчиво протянул Политик, - а с каких это… - Мне нужна Ракша, - мрачно уточнил подошедший парень и положил руку на плечо Есенина, - а тебя я в гробу видал, понятно? Есь широко улыбнулся, излучая дружелюбие. Несколько секунд они стояли в коридоре, молча глядя друг на друга. - Так где Ракша? – начал терять терпение Жук, - мы так и будем тут стоять или как? Наполеон вдруг довольно усмехнулся и, не поворачивая головы, спросил: - Ракш, можно их впустить? И, дождавшись короткого утвердительного ответа, отнял руку от косяка и посторонился. - Ну, валяйте, коль пришли… Есенин вошел первым и первым увидел то, что ему видеть, судя по всему, не следовало. Он тихо ойкнул, запнулся на месте и прижал руки ко рту, стремительно краснея. Жуков немного опоздал. Он разматывал промороженный насквозь шарф, отбрасывал с лица волосы, поэтому не сразу поднял взгляд на диван, с которого как раз, поднималась его сестра. Но, когда поднял, застыл с таким выражением, что Нап громко, не сдерживаясь, засмеялся. - Это… Это блять какого черта… РАКША! Оденься!! Жуков, полный праведного гнева, стараясь не смотреть на голые прелести сестрицы, рванул с пола первую попавшуюся ветошь и рванул прикрывать ее от пошлых взглядов. Ракша послушно завернулась в простынку, но все же кое-что не укрылось от внимания Маршала. - Откуда на тебе кровь? – Есь никогда не слышал, чтобы у его парня когда-нибудь так резко садился голос, - Ракша, он тебе что, сделал больно?! Что этот уродец сделал с тобой?! Наполеон, успевший плотно прикрыть за внезапными гостями дверь, только поморщился. И вовсе не от криков Жукова – к ним он успел уже кое-как привыкнуть за последние полгода – просто все естественные выделения на его члене начинали стремительно подсыхать и зудели, неприятно стягивая нежную кожу. - Нет, вы как хотите, но мне нужно в ванну… Отодвинься, Еся, - Наполеон пододвинул стоящего столбом бывшего парня и принялся рыться в шкафу с чистым бельем. Так, эти пойдут. И полотенце… где полотенце?.. На глаза несчастного Жукова опустилась красная пелена. Наполеон, стягивая шорты, обнажал хозяйство, измазанное в крови. И светлые паховые волосы, слипшиеся от смазки, и даже живот над блядской дорожкой… в крови. - Ой, а тебе вообще не стыдно, да? – как-то не слишком скромничая, спросил Есенин, наблюдая за ним сквозь щели между своими пальцами. - ТЫ УРОД! – зарычал Жуков, отбрасывая Напа спиной на дверь, -ТЫ!!.. - Жук уймись!! – командным тоном рявкнула Ракша, - он ничего плохого – она подчеркнула это слово – мне не сделал. Как раз наоборот. - Но как же… - У меня месячные, братец, - Ракша встала перед ним, уперев руки в бока и парень был вынужден спешно отвести взгляд, только чтобы не видеть подробностей ее… телосложения. - Ну не хмурься, - Нап издевательски похлопал Маршала по спине, - раньше меня такие вещи тоже не беспокоили. А теперь вот ты отдохнешь, Есенин-то точно таких фокусов не проделает. - Я не вижу резины, - вдруг подал голос Есь. - Вы не предохранялись?.. – Жуков издал горлом нечто похожее на рык раненого кабана, - вы что, ОХУЕЛИ ВКОНЕЦ?!! - Ой все! – Нап закончил обматывать вокруг бедер полотенце, послал Ракше воздушный поцелуй и выскользнул за дверь. - Ракша, ты совсем ебанулась?! Ты родить хочешь?! ВОТ ОТ ЭТОГО??? - Ну тише ты уже, а то его мать нас вместе с компотом с балкона скинет, - озабоченно проворчала девушка, натягивая последние элементы своей одежды, - все хорошо будет, Жук, безопасные дни, все дела. Зато никаких презервативов. Знаешь, как приятно, когда любовник в тебя кончает? Жуков стоял весь зеленый. Ракша поглядывала на него и думала, куда он побежит быстрее – бить Напа или блевать. - Да, а еще он над ухом так дышит в этот момент… И лицо у него такое беззащитное во время оргазма. Брат с сестрой медленно развернулись к Есенину. - Ну хоть кто-то меня понимает, - усмехнулась Ракша. - Ты же понимаешь, что «безопасные дни» вовсе не стопроцентный способ защиты? – хмуро поинтересовался Есь, когда ему и Напу удалось остаться наедине в кухне. Брат с сестрой все еще выясняли отношения в комнате. Родители Наполеона делали вид, что их нет. - Ракша сказала – все нормально будет. У меня нет оснований ей не доверять. - Странно это… Ракша не глупая девушка, чтобы так рисковать. - Забей, солнце, - Нап потянулся, хрустнул позвонками, - а кстати, зачем пришли-то? Что твоему чудовищу нужно от Ракши? Есенин, как всегда, легко сменил тему и пожал плечами: - Не знаю. Он по дороге не говорил, а как все это увидел – забыл начисто. Может, потом вспомнит. Политик покосился на бывшего любовника с иронией: - И что… часто так? - Что часто? Забывает от злости? Часто, - Есь задумчиво покарябал ложкой кусочек торта перед собой, - зато потом всегда вспоминает даже больше, чем нужно бы. Это весело! - Хех… Ну… - Нап сделал паузу, прислушиваясь к крикам в соседней комнате, - главное, чтобы тебе нравилось…