***
-Ada! Он вздрогнул, но головы не поднял. Так, с опущенными к земле глазами и непривычно ссутулившись, он шел довольно долго: пожалуй, с тех самых пор, как его немногочисленная армия – то, что осталось от его народа после битвы – повернула назад, к дому. Страх никуда не подевался, лишь окреп в его душе, в висках ломило от боли. Но Трандуил молчал – его никогда еще не постигало такое горе, и он не знал, что нужно делать и говорить в такие моменты. Лес встретил их сгустившейся над деревьями тьмой: он знал, чувствовал утрату. Не пели птицы, не слышно было стрекота насекомых, но лес шумел. Листья перешептывались между собой, и Трандуилу казалось, будто это не шелест, а скорбный плач Зеленого Леса. Высокая молодая трава склонялась к земле порывами холодного ветра, а перед глазами его стояли всполохи горящего вереска. Он вновь почувствовал запах смерти и остановился, не в силах дальше бороться с охватившим его ужасом. Лед, однажды сковавший его сердце, не хотел таять. Так он стоял, обдуваемый северным ветром, и все эльфы молча обходили его и шли, шли… никто из них не мог ему помочь. И тут его пальцев коснулась теплая детская ладошка. На Трандуила смотрели широко распахнутые от испуга и непонимания голубые глаза. -Ada… я так долго ждал тебя… я сильно-сильно по тебе соскучился… ты ведь не забыл меня, ada? – в голосе Леголаса было так много страха, что Трандуил стал сомневаться в том, стоит ли говорить сыну всю правду. -Я не забыл тебя, мой Листик… - прошептал он едва слышно и обессиленно опустился на траву. – Нет такой силы ни на том, ни на этом свете, что заставит меня позабыть тебя, мой маленький солнечный лучик… Но я принес вместе с собой недобрые вести. На моих плечах лежит горе. Леголас молчал, разглядывая измученное, бледное отцовское лицо, все в свежих ссадинах и кровоподтеках. -Я могу разделить с тобой горе, ada, я ведь совсем-совсем большой. Дедушка говорил, что десять лет – это уже много… он подарит мне лук и научит стрелять. Он пообещал… Трандуил посмотрел на сына, на застрявшие в светлых мягких волосах листочки, заглянул в лазуриты его глаз… Еще совсем ребенок, а уже готов принять на себя скорбь и печаль… и уже рвется в бой. Нет, подумал Трандуил, никогда, никогда он не отпустит своего сына на войну! Он же такой нежный, такой ласковый и домашний… Он не рожден для сражений. -А где же дедушка, ada? Где наш король? – оглядевшись по сторонам, вдруг спросил Леголас. – Он сказал, что будет носить меня на руках, как только вернется. Но я не вижу его среди эльфов… Где он, ada? «Как я скажу ему? Осмелюсь ли разрушить его детское счастье? Я могу солгать, но он узнает правду. Простит ли он тогда мне мою неуклюжую и никому не нужную ложь?» И он сказал, стараясь не зарыдать до того, как закончится необходимость говорить: -Его больше нет с нами, малыш. Я… я теперь король. Сказав эти слова, Трандуил тут же закрыл глаза. Крепко-крепко, чтобы не видеть, как наворачиваются слезы на таких чистых, светлых глазах его сына… чтобы не заплакать самому. Ему снова стало холодно, совсем как в тот миг, когда он узнал о смерти Орофера. И он уже хотел сорваться с места и убежать вглубь леса, чтобы выплакать свое горе в одиночестве, как вдруг Листик немного неуклюже обхватил его руками и поспешно уткнулся лицом в его шею. И страх, порожденный битвой и потерей, растаял в объятиях ребенка. Маленькое сердечко билось рядом с его сердцем и говорило ему, что надежда еще жива, пока живы те, кого он любит. -Ada… И зашумел, зашептал Зеленый лес, омывая листья спасительным дождем.***
Он стоял, запрокинув голову, и в глазах его отражался свет звезд. Трандуилу с детства были знакомы все созвездия, что дарили холодные лучи Зеленому лесу, но одна-единственная звезда появилась только после окончания битвы против Мордора. Он заметил ее, потому что она была самой яркой из всех, и ему отчего-то казалось, что именно эта звезда посылает не холодный, а теплый свет. Свет памяти, который предназначен только ему. Трандуил знал, отчего на небосводе появляются новые звезды. -Ada… Я до сих пор по тебе скучаю. Эльф дождался, пока звезда мигнет ему, и, вздохнув, продолжил: -Мне всегда было и будет одиноко без тебя, а теперь я и вовсе сломлен тоской. Я был непослушным сыном, не очень мудрым отцом, да и король из меня вышел не такой справедливый, как бы тебе, наверное, хотелось. Я знаю, ты слышишь меня там, куда обычно не доносятся наши слова. Но ты ведь любил меня, ada… и после смерти ты остался в моем сердце. Звезда печально мигнула в ответ. -Когда-то давным-давно ты сочинил для меня эту песню. Я засыпал под нее, затем ею убаюкивала моя Ри-эль маленького Листика, твоего единственного внука. И я знаю, это была твоя любимая песня. Прости, что я не спел ее тогда, когда прощался с тобой. И Трандуил стал тихо напевать одному ему теперь знакомый мотив. Постепенно голос его креп, и красивая песня разлилась по лесу. Эльфы, услышавшие ее, замирали на местах: никто не знал ни слов ее, ни того, откуда она взялась и для кого предназначалась. И все же в душе каждый из них подпевал своему королю, не решаясь делать этого вслух. Но Трандуил забыл обо всем, кроме яркой звезды и той тихой мелодии, что навсегда останется в его памяти. Он пел, и с неба на него смотрела одинокая, тепло мерцающая звезда.