Скорбящий Мудрец

      Он не знал, сколько времени пробыл в этой ватной пустоте. Драконий рёв, на краткий миг прорвавшийся в его сознание, моментально пробудил Оромиса, заставив сердце биться быстрее. Эльф вспомнил, как ощущал себя сидящим на Глаэдре, как мстительный противник напал на них – а дальше… Дальше палитра красок смешалась, расплылась и исчезла. Усилием воли он заставил себя открыть глаза. Крохотная надежда на то, что он слышал сейчас голос Глаэдра, незаметно придавала храбрости. К сожалению, ничего, что он так ожидал увидеть, не сбылось.       Место, в котором он сейчас находился, было незнакомым и представляло собой самый обычный дом внутри дерева, коих в Эллесмере полно. Над ним склонилось два детских личика. Оромис невольно вздрогнул.       - Кто вы такие? И где мой Глаэдр? Почему я не чувствую его мысленного присутствия?       Страх нарастал в Оромисе подобно снежному кому. Дети, представившись, стали рассказывать ему о совершенно невероятных вещах, которые с трудом укладывались в голове. Слушая их, эльф не знал, чему верить, а чему нет, и полагал, что всё это происки Проклятых. Его лишили сознания и перетащили сюда, дабы заморочить голову всяким бредом, но в то, что тут оказались замешаны дети, Оромис просто не в силах был поверить. Смиренно выслушав детей, Тогира Иконока встал и подошёл к окну. И вдруг увидел молодую дракониху с чешуёй цвета сапфира. Вероятно, её рёв он и услышал.       Рядом с драконихой был и ещё кто-то. В сторону дома спешно направлялся человек – мальчишка-подросток. Оромис отпрянул от окна и с тревогой воззрился на Аланну и Дусана. У него по-прежнему не было слов, чтобы выразить своё отношение к происходящему. Казалось, только что он бился с Киалдари и Форморой на своём Глаэдре, и вдруг оказался тут, а дети эльфов пересказывают ему его же будущее, которое якобы уже минуло. Гальбаторикс на троне, истребление всех Всадников, кроме Золотого, последствие пыток в виде неизлечимого недуга, мешающего использовать сильную магию, бегство в Эллесмеру, десятилетия ожидания и надежды, новый Всадник, нашедший украденного у короля драконье яйцо, уроки у Брома, его смерть, знакомство с Эрагоном и его обучение на Утёсах Тельнаира, битва Эрагона на Пылающих Равнинах с сыном Морзана Муртагом, и многое, многое другое – вплоть до той поры, когда он, Оромис, пал в бою с тем же Муртагом под Гиллидом и вернулся в прошлое, в мир до Алагейзии, где его спас Морзан, а Аланна и Дусан вернули обратно и исцелили. Нет, даже он, повидавший многое на своём веку, не верил в то, что у него была такая судьба. Записка, что дал ему Дусан, была исписана его, Оромиса, почерком, и когда эльф прочёл её, поверить пришлось.       - Я по-прежнему не знаю, что вам сказать, - вымолвил эльф. – Чувствую, что должен сделать что-то для вас в благодарность, но не могу собраться с мыслями.       - Ничего, - улыбнулась Аланна. – Мы понимаем. Нам ничего не нужно. Это было бы неправильно, если бы вы были у нас в долгу.       Дусан взглянул куда-то за спину Оромиса и добавил:       - Пожалуй, мы оставим вас с Эрагоном наедине.       В этот момент к ним в комнату поднялся Всадник и, увидев, что Оромис выглядит гораздо лучше, чем когда-либо, безо всякого стеснения бросился к нему, обнял и заплакал от радости.       - Ты жив и здоров, Учитель!       Оромис вздрогнул и попытался отстраниться.       - «Учитель»? Ах да… Может, расскажешь мне, чему я учил тебя, Эрагон?       Оромису предстояло заново познать Эрагона и Сапфиру как учеников, узнать, что они уже умеют, а что ещё нет. Он мог бы возрадоваться своему исцелению, но гибель Глаэдра перечёркивала всю радость. Эрагон показал эльфу элдунари золотого дракона, в котором отныне покоилась его сущность. С трепетом взирая на величайшую драгоценность на свете, эльф принял продолговатую сферу из рук ученика. Сквозь золотистые прожилки глубоко внутри светился слабый огонёк. Оромис ощутил, как сознание Глаэдра соприкоснулось с его. Вся сущность золотого дракона мгновенно встрепенулась, возликовав от присутствия рядом самого дорогого существа из прежней, телесной жизни, и элдунари засиял подобно самоцвету. Оромис не мог скрыть счастливой улыбки. Едва сумев успокоить Глаэдра, неутомимо заполнявшего его сознание потоком радостных чувств, он поговорил с драконом, объяснил, что с ним случилось, но не смог наряду с радостью скрыть и огорчения. Больше они никогда не воспарят в небо, никогда не почувствуют себя единым целым, никогда не напьются свободы под облаками. И лишь Индлварн, союз Всадника и элдунари, поможет умерить эту печаль.       Насладившись общением с Глаэдром, Оромис спросил Эрагона, откуда тот прилетел. Услышав о битве при Фейнстере и то, как Арье удалось убить шейда, эльф убедился, что при таких храбрых воинах свергнуть власть Гальбаторикса им, несомненно, удастся.       Ничто отныне не мешало Оромису пользоваться магией и учить Эрагона сложным заклинаниям. Пробыв у Аланны и Дусана ещё день, Оромис и Эрагон вернулись на Утёсы Тельнаира, где эльф не без любопытства стал осматривать жилище, которое из-за стёртой памяти видел впервые. Сапфирой же он не мог налюбоваться. Дракониха с присущей ей терпеливостью выслушивала комплименты эльфа, считая их преувеличенными, и каждый раз жаловалась Эрагону. Но Всаднику было не до жалоб: когда очередной шаг на пути к победе сделан и выиграна ещё одна битва, можно было перевести дух и продолжить обучение того, кто вернулся фактически с того света, да ещё и узнал некоторые скрытые возможности собственного народа и страны. Изучить их было бы интересно, если бы в Алагейзии был мир и покой, но не сейчас, когда война ещё не окончена.       Оромису отныне ничто не угрожало, если, конечно, он снова не соберётся на войну, но Эрагон был уверен, что теперь Учитель мог потягаться в магическом искусстве с Гальбаториксом на равных, и особо за эльфа не беспокоился. Главное – он жив и совершенно здоров. Что же до того мира, который застрявший там Морзан окрестил «миром до Алагейзии»… Наверное, этот Проклятый так и не найдёт способа вернуться обратно. Несмотря на то, что Морзан помог Оромису, количество того зла, которое он причинил другим, было слишком велико, чтобы оправдать его. Однако сам этот мир Эрагон был бы не прочь посетить, если б существовала такая возможность. Если это именно то место, которое он отыщет, покинув Алагейзию, как было сказано в пророчестве Анжелы, он будет только рад.       Способности Аланны и Дусана обладали ещё большей атмосферой таинственности, и применять их на практике против врага было рановато, ведь даже сами дети пока не до конца понимают, как ими управлять и для чего лучше всего использовать. Скорее всего, для битв они непригодны, если исходить из объяснений самих детей.

У любой доброй сказки счастливый конец, И у нашей, конечно же, тоже. Пав в бою, возродился Скорбящий Мудрец. Став душою и телом моложе.