Тот ещё Ван Хельсинг

Нет более грустного и одновременно комического места, чем вокзал. Ну, где ещё, в каком месте на этой земле можно увидеть такое количество начатых историй, да и законченных тоже. Уже битый час наблюдаю за парочкой, вон там, в самом дальнем углу. Парень уходит в армию, а девчонка явно решила его сожрать, и спасти от данной участи. Уже минут двадцать никак рассосаться не могут, но на выручку пацану пришёл ротный, и со звуком открепляющегося вантуза, парочка всё-таки разошлась. Но тут девчонка приняла другую тактику, и решила оглушить ротного, да и весь перрон вместе с ним: заверещав во всю мощь, что будет ждать его. От такого ора подпрыгнул парень, весь поезд и само здание вокзала, а ротный, окинув девушку оценивающим взглядом, подумал, не взять ли её вместо этого задохлика в берцах, как оружие массовой дезориентации вражеского войска. Но как только поездной состав тронулся, концерт закончился. К девушке тут же подошёл парень, вида "шкаф двухдверный с антресолью", и они счастливо взявшись за ручку, удалились с места только что отыгранной трагикомедии. Вот тебе и любовь! Я усмехнулся, но тут же выпустил это из головы, когда нашёл свою электричку. Впрочем, в ней и сижу уже пятый час. Давно стемнело. Из пролетающего за окном пейзажа, видно было только белое снежное покрывало, которое контрастом выделялось на фоне чёрной стены леса. Я даже толком не помнил, куда идёт этот дизель. Людей с каждой остановкой становилось всё меньше и меньше, в конечном итоге я остался один. В голове вспомнился момент покупки билетов… Оказывается, чтобы вывести кассира железнодорожного вокзала, нужно лишь сказать: “ Мне билет без разницы на какой поезд, но лишь бы там был 31 вагон”. Кстати говоря, такого длинного состава нет, поэтому я сидел в электричке, которая ехала в какую-то Круглопоповку, в самом последнем вагоне. На меня тихо начала наваливаться дремота. Прикоснувшись лбом к оконной раме, я снова рассматривал летящий снег. Мой взгляд сфокусировался на отражающейся в окне лампе вагона. Лениво проведя глазами по цепочке отражающихся в стекле ламп, уперся взглядом в стену над выходом, на которой в зеркальном перевёрнутом отражении гордо блистало число 31. Я хмыкнул, но не воспринял это всерьёз, пока не увидел в отражении, как дверца раскрылась, и в вагон вошёл мужчина в коричневом шерстяном пальто и серой шляпе. Он немного прихрамывал на левую ногу, но уверенно прошёлся по вагону и сел напротив меня. Ещё один попутчик в забытое всеми направление. Я решил украдкой взглянуть на новоприбывшего напрямую, а не через оконное зеркало, и тут меня посетило удивление с лёгкой примесью испуга. Напротив меня не было НИКОГО. Я снова взглянул на отражение мужчины в окне… И да, он всё ещё был там. Его покрытое морщинами лицо с интересом рассматривало меня. - Тебя прислал Константин? Сухой голос раздался где-то возле самого уха. Я удивлённо смотрел на зазеркального собеседника и медленно пережёвывал вопрос, когда до меня наконец-то дошёл его смысл, медленно кивнул. Мужчина тяжело вздохнул: - Значит, Костя мёртв, - голос его стал тяжелее свинца. Он медленно опустил голову, уходя в свои раздумья. В это же время, подстёгиваемый любопытством, я прикоснулся кончиками пальцев к стеклу и даже почти невесомо постучал по нему, проверяя его на прочность. Но стекло было самым настоящим. Немного насупившись и подбирая в голове свои объяснения происходящему, слегка отвлёкся и чуть не заорал, когда отражение мужчины, каким-то неведомым образом схватило меня за конечность и дёрнуло к себе с такой силой, что оторвало меня с места, затягивая в оконную раму. Ощущение было такое, как будто тебя протягивают через желе: не больно, но противно. Я покатился по полу вагона. Подтянув к себе все конечности, встряхнул головой и устремил взгляд на дверь, над которой было уже число 31. - Костя был хорошим человеком, - раздался хриплый голос сбоку. Я схватился за пистолет под пальто, но, не заметив никаких ответных действий от мужчины, сидящего на скамейке возле самого окна, опустил руку. Поднявшись с пола, присел напротив. Старик оглядел меня с ног до головы, усмехнулся: - И как же тебя угораздило, малыш, втянуться в эту историю. Тебе хоть восемнадцать есть? Я отрицательно покачал головой, отмечая себе, что мужчина был или может просто выглядел старше, чем Константин, и потому его замечание о моём возрасте я уважительно простил. - Ты немой? - Нет, - ответил я. - Но я не доверяю тем, кто появляется как двумерное изображение. Где мы сейчас? - В вагоне, только в моей параллельной реальности, - усмехнулся старик, закидывая ногу за ногу. - И что вы здесь делаете? - Прячусь, - серьёзно ответил собеседник. - Скажи, скольких охотников Ордена на пенсии ты встречал? - Кроме отца Константина, ни одного, - правдиво ответил я. - Ты никогда не задумывался, почему это так? - У нас достаточно опасная профессия, - пожав плечами, заявил я. - Многих убивают. Монстры… - Верно, убивают… Только вот не на заданиях. Орден высоко ценит свои секреты, а мёртвые как нельзя лучше их хранят. Такая правда немного оглушила меня, и если бы не последние события, я бы, наверное, закричал, что это ложь, но теперь, лишь тяжело вздохнул. Мужчина тем временем продолжил: - Такие как Константин, это те, кто доказали свою верность высшей жертвой, и их очень мало. Ты хоть знал, что у него был сын, которого он принёс в своеобразную “жертву” Ордену? - Заткнитесь! - этого я уже стерпеть не смог. - Он был добрейшей души человек! Он вырастил меня! Взял меня сироту себе в ученики, заботился как о родном сыне… - Как когда-то и я поступил с ним, - перебил мой священный гнев мужчина. - Меня зовут Егор Дмитриевич, я был учителем Кости, служил в Ордене ещё со Второй Мировой войны, ныне скрываюсь от него же, но всячески влезаю в его дела. С годами это стало делать всё труднее, время страшная вещь, но мне в этом помогал Костя. Так что же случилось, нашу с ним связь раскрыли и убрали? В горле образовался металлический комок, который было очень трудно проглотить, поэтому из-за рта вылетел тишь хрип, которому едва удалось придать созвучие слов: - Из-за меня… Он защищал меня и погиб. Егор Дмитриевич посмотрел на меня выцветшими серыми глазами и грузно положил ладонь на мой торчащий светлый ежик, потеребил макушку: - Не кори себя. Костя треть своей жизни губил себя за смерть сына, за то, что не смог его спасти, а ты заменил ему его, Саша… Когда ты появился в его жизни, я услышал от него фразу: “Судьба даёт мне второй шанс, и теперь я всё сделаю правильно!”. Я думаю, он ушёл со спокойным сердцем. Опустив руку с моей головы, он сказал более серьёзным тоном: - А теперь к делу… Мы занимались с Костей опасными вещами. Я сомневаюсь, что он бы захотел, чтобы ты продолжил данное дело. Ведь если он отправил тебя ко мне, значит хотел, чтобы я спрятал тебя, дал новые документы и в тайне поспособствовал вывозу тебя из страны. Но если Константин воспитал тебя, как я когда-то его… - Я хочу помочь! - Я так и думал, - ответил мне Егор Дмитриевич. - Нашей целью было и осталось на данный момент закрыть разрывы в ткани мироздания, иначе может произойти катастрофа, на фоне которой Орден будет такой же мелочью, как протекающий кран. Я молчал, слушал и не перебивал. Егор Дмитриевич рассказал обо всех тонкостях процесса, начиная с того, как можно разорвать ткани, заканчивая сведениями о последствиях. Под конец он протянул мне некий предмет, отдалённо напоминающий серебряную подвеску с двумя палочками в замысловатых узорах. - Это то, что должно помочь закрыть главный разрыв, все остальные, сродни мелким царапинам затянуться сами. Как это действует, я и команда моих людей, не знаем, на нашем веку ещё не было столь мощного повреждения… Ты ведь знаешь о… жертве? - Да. Она нужна, чтобы разорвать ткани, и чтобы их восстановить тоже, - ответил я. Старик запрокинул голову, тяжело выпуская струю воздуха из-за рта: - Костя собственноручно спихнёт меня в ад у небесных чертогов за этот поступок. Я убиваю того, кого он спас. Миг небольшой слабости тут же погиб, и военная натура старого солдата тут же взяла своё, он суровым командным голосом прохрипел: - Тебе пора, сейчас будет остановка, тебя там встретят… Просто встань и идти к двери, там сможешь выйти в реальность. - Прощайте, - сказал я. Поднялся на ноги и пошёл к двери. До неё оставался шаг с половиной, когда меня окликнул Егор Дмитриевич. Он, вывернувшись на сидении, смотрел на меня с некой виной в своих серых глазах: - Поверь мне, мальчик, будь я хотя бы на двадцать лет моложе, я бы стряхнул пыль со своей кобуры и собственноручно вытряс всё дерьмо из этого мира, но мой удел это пить таблетки по расписанию и молиться на то, чтобы коленный сустав не выскочил, когда я просто поднимаюсь по ступенькам. Я выслушал оправдания старика и, повернувшись, уже схватился за ручку и открыл дверь, как меня снова настигли слова старика: - Не думай, малыш, что я пытаюсь оправдаться, нет. Я просто хочу сказать, что рано или поздно нас всё равно найдёт смерть. Умрёшь ли ты на задании, от глупого случая или от старости, всё это не важно, человеческая натура не вечна… Но если благодаря тебе на следующее утро взойдёт солнце, люди проснуться и мир выживет, значит, ты не зря топтал эту землю в отличие от меня и многих подобных мне. Дослушав это до конца, усмехнулся. Какие помпезные речи. Но если человек хочет жить, а это желание, независимо от того эгоист он или миротворец, сильнее любого общечеловеческого блага, он никогда на такое не пойдёт. Но им просто повезло… Жить, я не хотел. Немного застопорился на месте, понимая, как только я шагну за порог двери вагона в тамбур, начнётся моя миссия. Но физика решила всё за меня, а точнее быстрее меня, поезд затормозил и в тамбур я выкатился. - Твою маковку. Гадость, - поморщился я от гадких ощущений перехода. Спустившись из вагона на платформу и проводив глазами уходящую электричку, до меня дошло, что нужно было хоть немного осмотреться, мало ли меня тут поджидали люди Ордена. Но врагов видно не было, и не только врагов… ТУТ ВООБЩЕ, НИ ФИГА ВИДНО НЕ БЫЛО. Единственное освещение давал фонарь в гордом одиночестве стоящий на поселковой дороге в метрах ста от платформы. - Так, и где делегация встречающих? - высказал я мысли вслух, вспоминая слова Егора Дмитриевича. Но вокруг не было ни души, и я решил пойти на свет. По прямой. Такой глупости я ещё никогда не делал, потому что обход по более или менее вытоптанной местными тропинке составил бы от силы минут десять, а пробираться сто метров в снегу по пояс - вырвало около тридцати минут моего времени! Вывалился я прямо на дорогу под фонарём. Конечности от такого напряжения едва слушались меня, я весь взмок и ругал себя трёхслойными матами. Отдалённо послышался звук мотора, но через вакуум усталости, я подумал, что хрен с ним, пускай переезжает, с места я не сдвинусь! Тарахтелка окатила меня светом фар и затормозила прямо передо мной. После послышался хруст снега под сапогами и донёсся знакомый ехидный баритон: - Ну, правильно, мы его тут ищем по местным сугробам, а он загорает! Я попытался открыть глаза, но тут же парочка подтаявших снежинок свалилась прямо внутрь, сделав мир вокруг меня одной плывущей точкой. Когда я проморгался, то хотел просто прыгнуть и расцеловать стоящего передо мной Ивана. - Хельсинг! - вскрикнул я. - Как же ты здесь… - Да получил сигнал от некого неизвестного, что ты будешь здесь валяться, - отмахнулся мужчина, медленно ковыляя к машине. - Вот, у местного населения агрегат одолжил. Трактор!!! Там стоял самый настоящий "Беларус", который и в огне не горит и в воде не тонет по известным всем пикантным причинам... - А из замка ты, каким чудом вылез? - поинтересовался я, взбираясь на ступеньки в кабину. - Ага, чудом… - хохотнул Хельсинг, - В перьях. Вон сидит. - Приветик, сладкий! - раздался весёлый голос с наигранным французским акцентом. В кабине сидел граф Дракула, притом реально в перьях ярко зелёного цвета. Я поморщился и передумал влезать, но под крик Ивана всё-таки залез внутрь, едва закрывая за собой дверцу, ибо данный тип “спортивных машин” был одноместным. - В тесноте да не в обиде! - хохотнул Хельсинг, фыркая от перьев костюма Дракулы. Я думал, что хуже быть не может, но оказывается, могло. В этом я убедился, стоило только этой тарахтелке двинуться с места. У меня чуть позвоночник в трусы не ссыпался от такой тряски. Посмотрев в окно, за которым почти ничего не было видно, мои мысли невольно вывели меня обратно к Леонарду. Я так упорно гнал все мысли о нём, но спустя какой-то промежуток времени они снова возвращались вновь и вновь. По телу прошла приятная дрожь вместе с теплом. - Ну и какие планы по спасению мира? - причмокнул губами Дракула, прямо над самым ухом. Это подействовало как кадушка холодной воды на голову. Встрепенувшись, я озадаченно посмотрел в сторону графа. Открыв рот, хотел было рассказать о подвеске, встрече со стариком, но понимал, что нужно сначала сказать причину... - Константин мёртв… Сказал я это шёпотом, но этого хватило, чтобы Иван услышал. Его глаза широко распахнулись, а трактор резко затормозил. Распахнув дверь, он выпрыгнул из кабины. Дракула лишь тяжело вздохнул, посмотрев на меня серьёзным взглядом: - Подожди немного и иди за ним, мальчик. Этот мужлан только на первый взгляд оторва непробиваемая… Я кивнул и, отсчитав про себя до пяти, толкнул дверцу и слез на землю. Снег под ногами скрипнул. Проделав дорожку осторожных шагов, я остановился возле Хельсинга. Мужчина стоял вытянувшись по струнке, с заледеневшим выражением лица. Сигарета в его зубах время от времени подергивалась от того, что Иван слегка покусывал её конец. Он вдыхал и выпускал пар уголком рта, не вынимая сигареты. Слова были не нужны, и я просто застыл рядом с ним, наблюдая за снежной равниной и за тем, как в свете фар падает снег. Хельсинг выплюнул короткий бычок. - Его, скорее всего, похоронят на тайном кладбище Ордена, - отстранённым голосом сказал Иван. Я вздрогнул и, опустив голову, сознался: -У него не будет могилы, Леонард зажёг из его тела звезду. - Слишком благородный поступок для демона, - сощурил на миг глаза мужчина, но тут же расслабился. - Оно и к лучшему… жаль только Катю, ей даже вряд ли скажут, что случилось с отцом. Хельсинг резко развернулся на пятках в сторону трактора и проорал: - Эй, голубичка, ты там силы накопил, я, конечно, верю в возможности этого раритета, но мы так до города только к концу зимы приедем!? В ответ раздался жалобный голос Дракулы: - Я не от розетки работаю, и так в резерв ушёл, чтоб твою крупную попку перетащить сквозь миры. Где уважение к передовикам?! Работаю не покладая рук, даже ноготь сломал! Я из-за вас двоих свой клуб закинул! Вдруг с ним что-нибудь жуткое сделают… - Например, сделают его традиционным! - хохотнул Хельсинг, и мы оба прыснули смехом. - Да ну вас, противные! Дракула надулся на нас как мышь на крупу и спрятался в кабине. Хельсинг потопал обратно к трактору, а я за ним хвостиком. Забравшись в машину, Иван громко объявил с усталым вздохом вместо начала: - На этой тарахтелке далеко не уедем. Вон там огоньки какой-то деревушки, сомневаюсь, что там есть гостиница, но мало ли кто за денЮжку пустит переночевать. Кое-как трактор осилил ещё километр и приказал долго жить. Пришлось вылезать из кабины, но Дракула наотрез отказался это делать, ссылаясь на то, что его казачки на двадцатисантиметровой шпильке не предназначены для ходьбы по сугробам. Сдвинулся он с места только тогда, когда мы ему популярно объяснили, что сейчас, без работы движка, всё тепло из кабины быстро улетучиться. Скрепя зубами древний вампир подобрал полы шубки и вылез на свет божий, демонстрируя пресловутую священную обувь, которую нельзя мочить. Я заценил размер каблучка. Как же он, блин, в них наверх-то забрался? До ближайшего деревенского двора оставалось немного, и мы быстро завалились на порог избы. - А чё мы хозяевам то скажем? - как-то поздновато опомнился я, уже успев постучаться. - То, что мы электромонтёры. Ремонтировали провода, которые снегом обвалило, не успели добраться до метели, - пожал плечами Иван. - Ну, мы-то ладно, ты со своей недельной щетиной и я с помятой рожей под работников скосим, но Дракула то, выглядит как победитель конкурса “Мисс Таиланд”. - Скажем, что это путана, которая примёрзла к обочине. Мы её обобрали, подогрели...- сзади послышался вопль Дракулы, - ну, то есть подобрали, обогрели. Дверь резко открылась… На несчастье Ивана, открывалась она наружу и его задела первым. На пороге материализовалась бабулька невеликого роста и в шестерной шали. На защиту пенсионерской души была выставлена прямо нам в носы метла. Грозным оружием она не являлась, но по хребту ей отхватить никак не хотелось. - Чё надобно, морды бандитские? ПШли прЭч, отсель! - гаркнул этот божий одуванчик, размахивая “оружием”. - Бабушка, пусти обогреться, - протянул лилейным голоском Иван, и первый же отхватил метлой по макушке. Дракула на удивление оставался спокойным, только вот с каждой минутой улыбался всё шире и шире. Нервничает что ли? - Пупсики, тут не так надо… Тут надо: ”Напои, накорми, а потом уж и спрашивай!” - громко произнёс Дракула, обращая на себя внимание всех трёх пар глаз. - Здравствуй, Ягиня Никитична, не думал я, что когда-либо ещё свидимся. - Владюшечка, солнце моё, - тут же смягчилась старушка, убирая метлу. - Ой, батюшки! Да, что ж вы на холоде-то стоите, заходите. Тут уж мы с Хельсингом рты раскрыли, но спросить ничего не успели, нас тут же быстренько втолкнули в избу. Обстановка внутри полностью совпадала с представлением русский традиционный дом: печь, стол, накрытый белой скатертью с узорчиком, полки с глиняной посудой, веники всевозможной травы над печкой и т.д. Из "новья" только диван, и то относительно преклонного возраста, кресло-качалка и… ТОСТЕР, который вообще никак не клеился с общей обстановкой, да и ни одной розетки в доме я так глазами и не нашёл. - Присаживайтесь за стол, накормлю, касатики, - проскрипела бабушка. Мы с Иваном, осматриваясь по сторонам, неловко присели на лавку за столом. Дракула, в отличие от нас, чувствовал себя более свободно. Он скинул шубку и стащил с себя казачки, пристраивая их возле печки. Опомнившись, и мы сняли куртки. - Обувь тоже снимай, касатик, - усмехнулась мне Яга. Но не успел я наклониться, чтобы дёрнуть за шнурки, как мои ботинки, развязав шнурки сами, резко соскочили с моих ног и деловой походкой САМИ направились к печке. Я удивлённо посмотрел на старушку, а она лишь подмигнула в ответ. - Я свою сам сниму, - тут же торопливо заявил Иван, под тихий смех старушки. На столе, таким же не менее чудным образом оказалась вареная картошка в чугунке, аппетитно посыпанная зеленью и, стоящие в небольших мисках, маринованные грибочки, солёные огурчики, варёные яйца и домашние колбаски. Во главе стола лег на расшитый рушник каравай хлеба. - НалетайтИ, касатики. Трём голодным мужикам второй команды и не надо было. Накинулись так, что бедный дубовый стол скрипнул. Бабушка с неким своим пожилым умилением любовалась данной картиной. Когда первая волна голода была зверски забита едой, настало время для разговоров: - Так вы та знаменитая Баба Яга? - ненавязчиво задал я, очень навязчивый в моей голове вопрос. - Ну, уж такая и знаменитая, - отмахнулась старушка. - Было дело по молодости народ пугала, что в лесу шастал, по большей части разбойников, да и слишком настырных богатырей в колбаски перекручивала… Иван, который в этот момент жевал с завидным аппетитом уже третью по счёту колбаску, поперхнулся и подозрительно уставился на продукт, не найдя торчащей из неё кольчуги, снова вцепился в неё зубами. - А с Владиком я давно знакома, - ответила бабушка, опережая мой вопрос. - Как-то оказался он в наших краях давным-давно. Проездом. Да много девок попортил сей заморский гость… - Девок? - хохотнул Иван, жуя картошку. - Скорее молодцев! - Эй! - возмутился Дракула, гневно хлопая нарощенными ресницами. - Девок, милок. Это он сейчас как чудо-юдо выглядит, а тогда... в кольчуге, при усах, с мечом - как есть красный молодец. - Скорее голубой, - опять не удержался и съязвил учитель. - Так вот... Собрались тогда мужики и хотели ему эти усы оторвать за девиц-то, так я ему схорониться и помогла, - продолжила Яга. - Сарафан новенький дала, сапожки сафьяновые, да морок на усы навела. Так и убег он в свою Румынию. Ой, наверное, после этого-то случая у него наклонности такие и объявились… - Ягиня Никитична, и вы туда же! - обиженно заскулил Владислав. Мы тихо засмеялись. - Ну что, молодь, по чарке? После этих слов, крышка погреба резко распахнулась и оттуда вынырнула бутыль с розоватой жидкостью. За ней гуськом, как утятки, следом плыли четыре высоких чарки. Ещё в воздухе пробка с глухим звуком отделилась от горлышка, и бутыль, опрокинувшись над каждой чаркой, щедро плеснула в них жидкости. - Моя настойка хорошая, по личному секретному рецепту… А ну, стой! Тебе, пожалуй, рановато… После этих слов, моя чарка выскочила у меня из рук и убежала куда-то за печь. Я обидчиво надул губы, а когда вместо чарки обратно вернулся стакан с тёплым молоком, так вообще чуть не психанул. - Не обижайся на бабушку, но детей спаивать не собираюсь! - А то, что в старые времена ты детей ела, это ничего, в порядке вещей? - лукаво пролепетал Дракула. - Враки, - немедленно сказала старушка, чокаясь об его чарку. Между первой и второй, промежуток небольшой… Я оглянуться не успел, как глаза что у Ивана, что у Дракулы засоловьились. Да и у Бабы Яги щёки порозовели, а глаза блеском наполнились. - Эх, хорошо. Мне бы сейчас гитарку, - мечтательно жмурясь, выдохнул Иван. - Не пугай меня, - искренне удивился я, обнаруживая новую способность самого безалаберного человека. - Сейчас-сейчас, - проскрипела бабушка, хлопая в ладоши. Откуда-то взялась гитара, плывущая вдоль стены. Но видя, как уже нетвёрдым от настойки движением руки её манит к себе хозяйка, полетела к ней. - На, касатик, только что-нибудь задушевное сыграй, чтоб за душу взяло, а потом отпустило. Я в этот момент в тихую поменял свой стакан молока на чарку Ивана с настойкой, не боясь, что меня, от таких вкусовых изысканий (молока с брагой) “возьмёт и отпустит”, но только я поднёс к себе чарку и отпил, как снова почувствовал вкус молока. Недовольно глянул на Бабу Ягу, которая укоризненно качала мне пальцем. Иван любовно обнял деку, незатейливо пробежался по струнам и, немного подкрутив колки, зажал аккорд: - Отчего так в России березы шумят, Отчего белоствольные все понимают? У дорог, прислонившись по ветру, стоят, И листву так печально кидают… У нас с Дракулой рты пооткрывались от приятного слегка хрипловатого голоса Ивана. Походу то, что он умеет играть - не знал только я, а вот то, что он ещё и поёт - не знал никто из присутствующих. Второй куплет вместе с Иваном уже затянул и Дракула. - Извините нас, за то, что так вломились к вам, - тихо, чтобы не помешать пению, сказал я Яге. - Да мне только в радость, касатик. Грустно мне тут одной, внучатые племянники совсем позабыли. Летом ещё в гости приезжают, но вот зимой, все по квартиркам маленьким своим сидят и носа на улицу не суют, - печально ответила немного окосевшая старушка, лениво перемешивая наливку в чарке. - У вас племянники есть? - удивился я. - А по-твоему, касатик, раз я славянская ведьма, то у меня и родни не будет? - усмехнулась по-доброму старушка. - Есть-есть, только все мы, старые одинокие женщины, дичать начинаем, когда нас молодь забывает. Что простая бабушка, что сама Баба Яга… Пойду перинку перетрушу, чтоб мягче спалось. Эх, хорошо поют. - А на сердце опять горячо, горячо, И опять, и опять без ответа. А листочек с березки упал, на плечо, Он как я оторвался от веток. Я задумчиво уставился на молоко в своём стакане. От печки отдавало жаром, от которого на сытый желудок жутко тянуло в сон. Иван закончил песню и, взявшись за чарку, вновь заботливо наполненную до краёв зачарованной бутылью, выдохнул: - Это меня Константин научил играть… Не чокаясь. Осушив чарку залпом и стукнув ею о стол, Иван поднялся и поковылял к застеленному дивану.