Тот ещё Ван Хельсинг

Несмотря на сильную усталость, я долго не мог уснуть. Мне постелили на печке. Там было тепло и уютно, но только телу, а на душе, словно когтями скребли. На шее болтались две серебристые палочки, которые мне дал этот старик в поезде. Я так Ивану и не рассказал про них, а сейчас слушаю, как он храпит в унисон с Дракулой на одном диване, и думаю: а стоит ли это делать. В голове крутились события всего каких-то двух дней, слова Яги… а ещё я оставил Леонарда. Сможет ли он найти меня, в такой метели. А хочу ли я что бы он меня нашёл? Я громко выдохнул и закрыл глаза… *** Юноша с белыми волосами сидел возле камина, смотря на огонь. Оранжевые языки пламени находили отражение в его светлых волосах и на коже. Книга, которая помогала ему коротать время, давно надоела, и теперь мирно покоилась в закрытом состоянии, свисая над полом в руке, которая держала её за корешок. Юноша ждал. Несмотря на свою усталость, он пытался бороться со сном, но пребывал в состоянии полудрёма. Даже проворонил, как дверь позади тихо скрипнула и в неё тяжелой походкой проскользнула фигура мужчины. Хромая он подошёл к задремавшему юноше и легонько поцеловал его в макушку. — Леон, — тихо пробормотал молодой человек, открывая глаза. — Леон! Китель был небрежно расстегнут, а на рубашке красовалась пара капель крови, просочившейся после перевязки. — Битва была замечательная, даже офицерский состав задела, — вымучено улыбаясь, проговорил немец. — Ты же знаешь, Алекс, что завтра от них не останется ни следа. — Знаю, но волноваться не могу, — ответил Алекс, подходя к мужчине, который присел в кресло напротив. — Тебе же всё равно больно. Пусть эти раны тебя не убьют, но всё же… Он провёл рукой по рубашке, там, где проступили следы крови. Леон тут же перехватил его ладонь, слегка пожимая её в своей руке. А после приподнял к лицу и слегка поцеловал пальцы. — Боялся, что я не вернусь? И чтобы ты сделал, если бы так случилось? Умер с горя? Молодой человек с усмешкой оплёл руками шею Леона, прижимаясь к нему, настолько, насколько позволяло положение тел: — Ушёл бы к другому мужчине, — прошептал Алекс. Тут же сильные руки резким движением сковали его талию стальным кольцом, заставляя опрокинуться на их хозяина: — И к какому же мужчине? — пытаясь замаскировать ревность интересом, спросил Леон. Алекс поудобнее оседлал колени мужчины и, усмехнувшись, ответил: — К Богу. — Я не могу это допустить, после того, как с таким трудом выкрал тебя у него, — ответил с усмешкой мужчина, целуя своего любовника в подбородок, ведь «наглец» гордо вскинул голову, не позволяя дотронуться до губ. — Леон, скажи мне, когда закончится война? — Ангел мой, а чем она должна закончиться? Нашей победой или их? — увиливал от ответа мужчина. Ему было всё равно на всё, что происходило вокруг них в эту минуту. Ему было плевать на войну, не его войну, в которую он влез ради него. — Миром, — не колеблясь ответил Алекс. — Если победят они — война никогда не кончиться для моего народа, а если мы — война никогда не кончится для всего мира. Я хочу мира, Леон. Мужчина долго смотрел в его глаза, в уголках которых отражалось пламя камина. Смотрел на его волосы, спадающие крупными прядями на лицо. Смотрел на ключицы, видневшиеся из-за ворота незастёгнутой белой рубашки. — Поцелуй меня, — выдохнул Леон. Юношу пробила мелкая дрожь. Нет, не от страха… Он робко приблизился к лицу Леона и припал к его губам. Мужчина в ответ не стал принимать ответных действий, подавляя тем самым шаги Алекса. Леон терпеливо ждал, чуть приоткрыв рот и уступив инициативу любовнику. Не подавляя, а следуя за его робкими попытками. Алекс приник сначала в поверхностном поцелуе, задействовав только губы, не осмеливаясь углубить его. Но он почувствовал, как Леон приоткрыл рот, тем самым направляя дальнейшие действия и подталкивая его углубить поцелуй. Молодой человек пытался вспомнить прошлые умелые поцелуи Леона, но осознав, что он плохой ученик, поддался интуиции. Скользнув языком между приоткрытых губ глубже, он встретился с языком возлюбленного, который тут же закружился с ним в танце. Леону трудно было сдерживать себя в такой момент, он, было, подался вперёд, прижимая к себе Алекса, но тут же остановил себя, ослабляя хватку и возвращая назад всю инициативу, ограничив себя лишь лёгким поглаживанием спины любимого. С каждой секундой всё труднее было сдерживаться, но он хотел дать свободу на поле действий Алексу настолько, насколько это возможно. У молодого человека уже пошла кругом голова от удовольствия, хоть Леон и принимал лишь пассивные действия, но этого хватило, чтобы глаза заволокла дымка желания. Бывший священник застонал прямо в губы мужчине, разрывая поцелуй и перемещая губы на шею, в область выше кадыка. Леона пробрала дрожь: — Заметил всё же... Очень хорошо, — усмехнулся мужчина, в ответ на воздействие любимого на его эрогенную зону. — Но, ты хоть понимаешь, что меня теперь даже рана не сдержит… Вместо ответа, Алекс слегка прикусил кожу шеи. Леон сорвался с места, заваливая любовника вместе с собой на пушистый ковёр. — Ну, проси пощады, — возбуждённым голосом прохрипел в ухо возлюбленному мужчина, плотнее прижимаясь к нему явным бугром в штанах. — С языка снял мою фразу, — ответил юноша, собственноручно медленно расстёгивая пуговицы на рубашке мужчины и обнажая перебинтованную грудь. — Она точно завтра затянется? — Тебя сейчас только это волнует? — усмехнулся Леон, не церемонясь с рубашкой Алекса, просто разрывая её. Пуговицы оказались пришиты крепко, так что лопнула сама ткань, разлетаясь лоскутками. — Леон! — с долей гнева вскрикнул юноша. Он явно не любил, когда одежда подвергалась подобному уничтожению. И оба застыли, как каменные изваяния. Леон выжидающе смотрел на возлюбленного, тот в свою очередь, раскинув руки на полу, смотрел на него. Но вскоре Алекс сдался и, подняв руки, обвил ими шею мужчины, приподнимаясь к нему для объятий. Мужчина приобнял его в ответ, целуя в висок, и тут же медленно опуская обратно на ковёр и покрывая поцелуями грудь. — Леон…ах…штаны..., — простонал Алекс, но видя лукавый взгляд мужчины, тут же добавочно вскрикнул. — Я сниму их сам! — Как хочешь, — ответил любовник, отстранившись от желанного тела и сложив руки на груди, наблюдая за тем, как юноша, смущаясь и пыхтя, пытается расстегнуть пуговицы на штанах. Но, или руки тряслись от смущения, или пуговицы кто-то клеем намазал, только вот получалось плохо, а жаркий взгляд Леона на всё это зрелище отнюдь не помогал, а смущал ещё больше. Не выдержав, Алекс стыдливо закрыл лицо руками, заявляя: — Снимай, как хочешь. Под эту фразу и штаны разлетелись в клочья. Алекс остался в одном легком нижнем белье, которое не пострадало каким-то чудом. Юноша даже успел на мгновение удивиться этому, прежде чем до него долетела фраза Леона: — Ну, а это, надеюсь, в состоянии снять сам? Алекс встрепенулся, открывая глаза и устремляя их на Леона. В состоянии, ещё как в состоянии. Он без труда распускает узелок и опускает нижнее бельё ниже, чуть подтягивает и прижимает к себе ноги, чтобы стянуть его окончательно, оставаясь полностью обнажённым. Юноша всё это время не терял контакта с взглядом любимого, распаляя его ещё больше, если такое вообще возможно. Но чуть разведённые ноги Алекса, поставили окончательную точку в терпении мужчины. Леону показалось, что где-то что-то с треском осыпалось, но именно с таким звуком обычно рушится самообладание. С шумом втянув через нос воздух и чуть прикрыв глаза, он прикоснулся к торсу любимого пальцами, провел ими по груди до подбородка и, обхватив его пальцами, несдержанно поцеловал губы Алекса. Тот в свою очередь обхватил его ногами, прижимая к себе. — Войди в меня, — произнёс сквозь тяжёлое дыхание и стоны Алекс. Перед глазами всё вокруг плыло от возбуждения, и поначалу, данные слова показались Леону своим собственным бредом, но мальчишка сам не осознавая, что творит, скользнул по его торсу рукой, опуская её всё ниже, и добравшись до члена, легонько сжал его рукой. Мужчина подхватил юношу за бёдра, подтягивая к себе и чуть выше, устраиваясь поудобнее между разведёнными ножками. Леон хотел подготовить юношу, но тот перехватил его руки: — Не надо. — Не глупи, мы занимались любовью больше недели назад, может быть неприятно. У меня ничего нет под рукой, чтобы смягчить проникновение… От таких разговоров, юноша из простой краски ушёл в полное бордо от смущения, отпуская руку Леона, который в свою очередь усмехнулся и принялся разрабатывать смоченными в слюне пальцами упругое колечко мышц. Члену Алекса не пришлось уделять отдельное внимание, он был в полной боевой готовности ещё задолго до того, как Леон приступил к кардинальным действиям. — Прошу, не сжимайся, — сиплым от возбуждения голосом попросил Леон, направляя головку своего члена внутрь. Плотное колечко мышц, рефлекторно сжимаясь, туго обхватило половой орган мужчины, не позволяя углубиться дальше головки. Алекс чуть слышно всхлипнул и закусил губу. — Алекс, мой хороший, — тихо прошептал Леон, стирая проступившие на глазах юноши слезы, своими губами. Алекс сам подался навстречу Леону, расслабляясь насколько это возможно, постанывая и сбивчиво дыша. Юноша слегка перевёл дух, как резкий толчок Леона выбил из него громкий крик, переходящий в стон. Алекс обхватил шею Леона руками, заставляя прижаться к себе всем телом. Он пытался целовать его в шею, но резкие толчки выбивали всё новые и новые стоны. В желании доставить ещё больше удовольствия, Леон обхватил член юноши, слегка сжимая и надрачивая его в такт своим толчкам. — Леон! Ах… если ты так продолжишь, меня на всю ночь не хватит! — простонал бывший священник, в ощущении скорой разрядки. — Меня хватит, — простонал в ответ Леон, чувствуя, как судорожно сжимаются мышцы на его члене. — Ещё немного… Ответом был уже громкий стон наслаждения, с которым Алекс забрызгал себя собственным семенем. — Вот же, нетерпеливый, — простонал Леон, подвергая любовника новым более замысловатым ласкам. — Продолжим. *** Я подорвался с печки, да так живо, что чуть не скатился кубарем на пол. Дыша, как загнанная лошадь, скосил взгляд вниз и простонал. Ну конечно, я был почти в «полном боевом»! Попытался отрегулировать дыхание и подумать о чём-нибудь менее приятном, но стоило только закрыть глаза, как вредное подсознание тут же возвращало картинку сна. Так, надо на улицу! Слез с печки… Нет, сильно громко сказано. Свалился как мешок, больше подходит. Но, ни спящего на лавке Дракулу, ни храпящую пуще него Ягу за занавеской в небольшой комнатушке, умудрился каким-то образом не потревожить. Натянув сапоги, я выпорхнул на улицу, притом в прямом смысле… Дверь закрылась быстрее, чем я успел целиком в прыжке перескочить порог, и вследствие чего край пальто был безбожно прищемлен. В итоге законы физики, в отличие от моей головы, сработали как надо, и меня по инерции дёрнуло назад. Приземлившись, я больно ударился пятой точкой о подмерзшее крыльцо. Более того, меня тут же накрыло снегом с небольшого козырька. — С добрым утром! — сквозь зубы процедил я, осознав, что всё моё возбуждение уже сошло на нет. С «утра» была только небольшая полоска зари над верхушками соснового леса, но даже при таком скудном освещении, я опознал гордый силуэт небольшой постройки поодаль дома. Сразу подляцки потянуло в туалет, и меня не смутили даже сугробы на пути к нему. До деревянного клозета было всего метров сорок, но после того, как я уверенно минут пять пробирался по сугробам по пояс и дошёл только до половины пути, мой мозг «обречённо вздохнул» и выдал идею: «Мог, дурак, и с крыльца территорию пометить! А то пока дойдёшь, будешь полчаса свою сосульку в ладошках теребить, чтобы она потекла!» Сам подумал — сам посмеялся. Но уверенно пополз дальше… Как-то было перед Ягой неудобно. Она нас в дом пустила, а я тут буду ей углы метить?! Как ни странно, вокруг кабинки снег был расчищен. Передо мной замаячила деревянная дверца с окошком в виде сердечка. Дверца, кстати, была будто бы просто вырезана в деревянной стенке, и каким-то чудом держалась на месте, хотя петли мною замечены не были. Только я собрался выйти на свободный от сугробов участок, как нога предательски зацепилась одна за другую, и я просто всей своей массой рухнул вперёд, рефлекторно выставив две руки перед собой. В итоге руки со всего разгона столкнулись с хлопком в стенку по обе стороны от двери, и вся конструкция с ехидным скрипом ушла назад, оставив стоять дверцу в гордом одиночестве. — Твою мать… — тихо протянул я, обречённо рассматривая дверцу, пока та не начала стремительно падать в мою сторону. Едва успел отскочить. Проводив глазами дверцу, я поднял глаза… и застыл на месте с взглядом зверски убитой селёдки. Посреди снежного «поля», на деревянной коробке, которая несла вахту унитаза, гордо, как горный орёл, восседал Хельсинг. Со спущенными штанами, с журналом «Огонёк» в руках и в дурацкой шляпе с широкими полями. Терпеть её не могу, где он только её достал, вчера вроде не видел! Мужчина оторвал взгляд от «любопытного чтива», выполняющего в прежней постройке две функции, и перевел его на меня. Мне стало не по себе. — Ой, а что Вы здесь делаете? — я подумал, что в сложившейся ситуации лучше на «Вы» и шёпотом. — Догадайся! — сквозь зубы процедил Иван. Резвый ветер мигом поднял охапку снежинок с шапок сугробов, окатив меня и Ивана волной из снега. — Примёрз? — тут же, не подумав, ответил я. — Ага, отогревать по периметру сидения будешь?! Озадаченно посмотрев на учителя, я всё же решил промолчать, дабы не усугублять свою и без того, плачевную ситуацию. — Дверь приподними, — грозно гаркнул учитель. Мигом выполнив приказ, и утоптав злосчастную деревяшку в снег, я деликатно отвернулся, покуда Хельсинг, шурша, матюгался в мою сторону. Приняв решения не ждать его, а точнее заслуженных люлей, я уверенно пошёл обратно через сугробы в сторону избы. Когда Хельсинг лёгким шагом поравнялся со мной, находясь при этом на расстоянии метров трёх, я заподозрил неладное. Оказывается, что чуть в стороне находилось дорожка, идеально вытоптанная к заветному месту, которую я благополучно не заметил. Хельсинг же не спешил указывать на «ошибки новичка», а лишь скептически хмыкнул, уходя далеко вперёд. Я рыкнул и, вывалившись на дорожку, спокойно дошёл до избы, из которой в этот момент, вышла страшная тётка, в которой я с трудом опознал Дракулу. Вампир не разлепив глаза, медленно плыл в ту сторону, куда звал зов природы. Я, было, хотел окликнуть, предупредив о масштабе происшествия, но меня одёрнул Иван. Решив задержаться на крыльце, я с любопытством уставился в сторону мирно плывущего Дракулы, который уже достиг двери… Не, ну ничего мужика не смущает?! Дракула зевнул, и потянул дверь на себя, едва успевая отскочить в сторону, когда та решила накрыть его целиком. Лицо вампира в тот момент надо было видеть: нервная улыбка сменилась благоговейным ужасом, полностью смывающим остатки сна, а когда он перевёл взгляд на «унитаз», то в глазах мелькнула явная паника… На этом моменте, тихо похихикивая, я зашёл в дом. Яга уже была на ногах, как и вся утварь в доме. Скатерть сама накрылась на стол, печь зажглась, тарелки кружили под самым потолком, опускаясь на указанное место, метёлка украдкой прыгала по полу, больше поднимая пыль, чем подметая… Всё в доме жило. Резвая бабулька при этом самолично намотала не один круг между печкой и погребом. Что ни говори, а было забавно наблюдать, как за нею гуськом из черного квадрата в полу плывут, то грибочки сушёные, то закаточка. Я присел на край скамейки, любуясь процессом. Иван, тем временем, выудил из куртки пачку сигарет и, недолго думая, прикурил одну. «Пожарная сигнализация» сработала мгновенно, и на мужчину вылилась целая кадушка воды, прилетевшая по воздуху: — В доме не курить, касатик, постройка старая деревянная. Сгорим к лешему! — даже не поворачиваясь, прокомментировала Яга. — Вот и умылся, — фыркнул Иван, вызывая у меня искренний смешок своим обиженным видом. Не, бабуля мировая. Мне бы такую, я бы горя не знал. — Сашенька, тебе блинчики со сметанкой, вареньицем или мяско завернуть? — тепло проворковала старушка. — Мяско от прошлых гостей осталось? — решил съязвить мокрый Иван. — Я бы с твоим именем, Ванюша, со мной на эту тему вообще не шутила, — приветливо улыбнулась Яга, но дрожь пробрала и меня и Хельсинга. — Твои тезки, конечно умишком не блистали, но в борщ хорошо шли… — Со сметаной, — поспешно выпалил я, имея в виду блины. — И со сметаной, и с хреном… — продолжила о чём-то своём бабулька, а Хельсинг тем временем заныкивал пачку сигарет в самый дальний карман. Дверь избы открылась, и на пороге появился озадаченный Дракула… вместе с дверью от туалета. — Яга…ну…эт... я… чё…ну… ВОТ! — Он что, по-румынски балбочет? — спросила сама у себя бабулька. — Да бог с ним, приставь с обратной стороны, мне леший ещё один «свадебный подарок» выстругает. Вот она, высшая форма любви… А не ваши цветочки и телефоны. Вот вам кто-нибудь настолько нужную вещь в хозяйстве когда-нибудь дарил? Яге вообще можно было позавидовать. Я лениво запихивал в себя уже седьмой блин, красивенький и румяный, хотя понимал, что жадность фраера сгубила, а я рискую из-за стола выкатиться. Но когда на стол приземлились сырники… Я плакал, но ел! Когда места не осталось даже за щеками, вывалился из-за стола и пополз к двери. — Пойду, подышу свежим воздухом! — заявил я, понимая, что нужно немножко пройтись перед тем, как допекутся ватрушки, которые я жуть как хотел попробовать. Выйдя, на крыльцо, хотел было потянуться, но набитое под завязку пузо, позволило только поднять руки до середины груди и уронить их обратно. Хорошо… Всё в снежке. Сегодня Новый год! Но за всеми этими событиями праздник уже не праздник, но тут, под треск печки, так хорошо, что душа начинает вновь отогреваться. Во дворе уже вовсю работала метёлка, почти расчистив весь путь до калитки. Я уверенно протопал к ней, не решаясь выходить, так как запах свежей выпечки манил меня обратно… Развернувшись в сторону дома, собрался идти обратно, но резкая боль в груди согнула меня пополам. Прижав руку к сердцу, я почувствовал, как позабытая печать жжёт адским пламенем. — Больно… — прошептал я, падая на колени. Снег вокруг меня забился в диком вихре. В его шуршании, я расслышал лишь змеиный шёпот: — Нашёл. Собрав все силы вместе с воздухом в лёгкие, я крикнул что есть мочи: — Иван! Вихрь становился сильнее, но даже за белой пеленой я рассмотрел, как резко распахнулась дверь избы. С пистолетом наперевес, как чёрт из табакерки, выскочил мой учитель, с суровым взглядом, устремлённым в мою сторону. Я поймал его взгляд, но цепкие пальцы с острыми ногтями вцепились в мой подбородок, заставив до боли опрокинуть голову и посмотреть вверх. Передо мной стоял Вильям и победно улыбался, сверкая холодным цветом жёлтых глаз. — Ты пойдёшь со мной, — усмехнулся демон. Раздались выстрелы. Иван не остался стоять на месте и отчаянно пытался пробраться через снежную завесу, но Вильям лишь небрежно отмахнулся рукой куда-то в сторону, и Ивана тут же откинуло волной, с силой припечатывая к избе. Появившийся на пороге Дракула, живо ринулся к нему, помогая подняться. Я попытался встать, но печать тут же обожгла дикой болью всю грудь, заставляя снова позорно свалиться на колени и заорать от боли. Последнее, что я смог уловить, как храбро выскочившая Яга, атаковала врага всем имеющимся сервизом, который по команде вылетел из хаты в его сторону. Одна тарелка всё-таки достигла цели, разбиваясь вдребезги о голову демона. — Пора заканчивать этот цирк, — озлобленно фыркнул Вильям, взмахивая длинными рукавами мантии так, что поток воздуха устремился вверх. Меня, не церемонясь, схватили за грудки и потянули к небу… но я уже был без сознания.