Изгнание длиною в вечность

Тауриэль не любила Ривенделл. Во владениях лорда Элронда всегда было тихо и спокойно, как бывает только в давно позабытых могильниках. Каждую осень стоячие воды местных озер покрывались опавшими листьями и сухими веточками, в конце лета они цвели, а зимой подмерзали, подергиваясь тонкой корочкой льда — и все вокруг тоже застывало в безмолвии, а может, было таким всегда, Тауриэль не знала. В этих местах она провела уже три года с тех пор, как была изгнана из Лихолесья, но так и не полюбила ни застывшую навеки красоту белых башен и башенок со скругленными крышами, ни тень вековых деревьев, ни еле слышное журчание фонтанов, вода в которых была мутной и пахла болотом. Даже вино Ривенделла Тауриэль полюбить не сумела: оно, как и все вокруг, не имело ни вкуса, ни запаха; оно не пьянило, и Тауриэль отчаянно скучала по кислому виноградному вину Лихолесья, по пиву с терпкими пряностями, по кукурузному элю, что привозили в королевство Трандуила из далекого Харада, располагавшегося на юге. Тауриэль скучала и по самому Лихолесью: ей не хватало непролазных чащоб и буреломов, в которых вполне могло схорониться логово какого-нибудь отвратительного животного; не хватало стычек с орками и бега наперегонки с гигантскими пауками, где главный приз — твоя жизнь. Все в Лихолесье было диким и необузданным, все пропиталось вольным духом свободы и извечным ощущением опасности на каждом шагу, Ривенделл же… Ривенделл навевал одну лишь тоску. * * * По белокаменным ступеням замка Химринг сбежала некрасивая эльфийская женщина, чьи черные волосы давно собрались в колтун и потеряли былую привлекательность. Женщина была недовольна тем, что пропустила крупную битву с войсками Моргота, оставшись командовать караулом Химринга, но ничего не могла с этим поделать: ослушаться прямого приказа Маэдроса не решался никто, даже она. Меларис с нетерпением дожидалась брата и его армию; наконец острому взору показались трепещущие знамена Первого дома нолдор, и сотни воинов, израненных и изможденных, и их рыжеволосый предводитель на своей пятнистой кобыле. — Финди! — Маэдрос похлопал кобылу по боку, принуждая остановиться, и ловко спрыгнул на землю. Доспехи его звякнули, меч в ножнах, пристегнутых к поясу, качнулся у правой ноги. Пока лорд Первого дома отдавал приказы, Меларис заметила меж всадников и Маглора, который повел свой отряд прямиком к замку. — Мы потеряли Маглоровы Врата, — произнес Маэдрос, заметив вопросительный взгляд сестры. — Что?! — она не удержалась от громкого восклицания. — Вы отдали эту землю кучке ничтожных орков?! — Моргот послал с ними балрогов — целых двух, хотя мне, надо сказать, хватило бы и одного, — заметил Маэдрос; голос его стал прохладным. — Ладно, — раздраженно бросила Меларис. — Пусть так. Я хочу видеть своего брата. Эльфийка заметила промелькнувшие в глазах лорда Химринга замешательство и волнение, и это сразу насторожило ее. — Где он? — Меларис, — Маэдрос старался говорить мягко, но едва ли у него это получилось, — мне очень жаль, но Рендейла с нами уже больше нет. — Что произошло? — она услышала свой голос словно со стороны; он казался непривычно чужим. — Он схватился с одним из балрогов, а потом… Меларис махнула рукой, обрывая его. Она и сама знала, что может произойти при встрече с валараукар, и все же весть повергла Меларис в глубокий шок: Рендейл был рядом с тех самых пор, как они вместе появились на свет, — кровь от ее крови, плод от семени Феанора и леди Алаис из телери, которая умерла, едва близнецы вылезли из ее чрева. Обычно эльфы Валинора не оставляли бастардов, но Феанор сумел отличиться и здесь, породив не одного, а целых двух за один раз. Нерданель ушла от него, едва узнала об этом позоре; Меларис и Рендейл воспитывались при дворе Феанора. Теперь и отец, и брат были мертвы. * * * На стол легли три толстых запыленных тома, в каждом из которых помещалось сказание о былых временах и давно ушедших героях. — Спасибо, Линтон, — Тауриэль едва на него взглянула. — Линдир, госпожа, — кротко поправил ее помощник лорда Элронда. Рассеянно кивнув, Тауриэль поднялась со своего кресла и, приблизившись к кривоногому дубовому столику, провела рукой по шершавым корешкам книг. Нижний том вмещал в себя песнь об Эарендиле-мореходе, тот, что посередине, — балладу о трех Сильмариллах, а в самом верхнем речь шла о Берене и Лютиэн. — Да, это именно то, что я просила, — Тауриэль чуть улыбнулась худому темноволосому эльфу. — Больше вам ничего не нужно из книг? — осведомился он с должной учтивостью. — Нет, Линдар, благодарю тебя. — Линдир, госпожа, — в голосе помощника Элронда проскользнула обида. — Разумеется, я так и сказала, — заверила его Тауриэль. Поклонившись, эльф ушел, а она принялась рассматривать книги. Тауриэль умела читать, но никогда не думала, что будет делать это достаточно часто; впрочем, что еще в Ривенделле-то оставалось? Тауриэль неоднократно слыхала, что под главной башней, в которой обитал сам лорд Элронд с детьми, располагалась подземная библиотека, и ряды книжных стеллажей в ней уходили в глубокую бесконечность. Тауриэль, никогда не питавшей к чтению пылкой страсти, даже захотелось взглянуть на нее, однако лорд Элронд молвил непреклонно: — Любой, кто не знает секретов моей библиотеки, может в ней заблудиться и никогда уже не выбраться на поверхность. Мой помощник Линдир принесет любую книгу, которую ты попросишь, Тауриэль, дочь Маэдроса, — почти бескровные тонкие губы тронула едва заметная улыбка. Свои же губы Тауриэль поджала — она не любила, когда кто-то напоминал ей об отце. * * * —… и посему следует заключить союз с гномами Красных гор, дабы они оказали нам помощь в… — Милорд. — … оказали нам помощь в борьбе с Морготом и его приспешниками, — говорил Маэдрос, расхаживая по малой трапезной взад-вперед перед своими советниками. За столом сидели и потягивали из высоких кружек ячменное пиво трое приближенных лорда Химринга, а также брат его Маглор и сестра их Меларис, которую упорно игнорировал глава Первого дома. — Милорд, — повторила она с нескрываемым раздражением. — Я уже отправил в Красные горы посольство, — чуть громче, чем прежде, произнес Маэдрос. Со стороны Меларис донесся звук гулкого кашля и приземлившегося на пол плевка, и все, кто находился в малой трапезной комнате, обернулись к ней в изумлении. — Простите, господа, — утерев рот, невозмутимо сказала Меларис. — Я уже и не знаю, как привлечь к себе ваше внимание. — Чего ты хочешь? — отрывисто бросил Маэдрос. — Тебе это ведомо, — холодно ответила Меларис. — Просвети нас всех, будь добра, — взгляд лорда Химринга был еще более ледяным и колючим, чем все льды Хэлкараксэ. — Брат мой Рендейл командовал авангардом лорда Маэдроса, — проговорила Меларис и, поднявшись на ноги, поглядела поочередно на троих советников и на Маглора, который в беседу встревать спешил меньше всех. — Теперь, когда Рендейл убит, я желаю возглавить авангард вместо него. — Не думаю, что ты годишься для этого дела, — отрезал Маэдрос, намереваясь вновь вернуться к беседе о союзе с гномами. Но Меларис не отступила и, уж конечно, не опустилась обратно на покрытую жестким паласом скамью. — Как ты смеешь говорить со мною в таком пренебрежительном тоне?! Я — Мелариссэ Феанариэн, от семени общего нашего отца, от крови нашего деда, и я… — Всего лишь бастард, — с презрительной насмешкой ввернул Маэдрос. — У тебя нет права голоса на этом совете, пусть я, к величайшему сожалению, и позволил тебе здесь присутствовать. — Но у меня есть право принять командование авангардом вместо брата, которого ты послал на верную смерть, — она с ненавистью глянула в прищуренные глаза лорда Химринга. Почуяв, что запахло жареным, Маглор все-таки поднялся на ноги. — Прошу вас, — сказал он, примирительным, но уверенным жестом вскинув в воздух ладонь. — Не стоит затевать ссоры во время совета. Меларис молча сплюнула себе под ноги. Маэдрос возвратился в свои покои глубоко за полночь, когда на Химринг опустилась непроглядная тьма и эльфы давно разбрелись по постелям — все, кроме караульных, которые негромко переругивались у ворот. День выдался тяжелым. Посольство с Красных гор до сих пор не вернулось — Маэдрос подозревал, что по пути его посланники повстречали орков и свою миссию исполнить уже не сумеют. Устало сдавив виски, Маэдрос несколько мгновений раскачивался с пятки на носок, после чего, обкатив голову из таза для умывания, разделся и улегся в свою прохладную постель. Едва он закрыл глаза, скрипнула дверь, и в покоях появился одинокий огонек свечи, озарявший бледное лицо с сильно заостренными на концах ушами и уродливым шрамом над верхней губой. — Меларис, — нет, только ее сейчас не хватало. — Что ты здесь позабыла? Вместо ответа сестра принялась избавляться от одежды — упали на пол широкие домотканые штаны, рубаха из грубой кожи, нижние лоскутные панталоны. Свеча погасла, но Маэдрос почувствовал, как Меларис скользнула к нему под одеяло и, не говоря ни слова, сжала член у самого основания. — Нет. Уходи. Ты безумна, — Маэдрос попытался оттолкнуть ее. Меларис легонько шлепнула его по единственной руке и, избавив своего лорда-брата от простых серых панталон, принялась терзать мужской признак сжатой правой ладонью, покрытой мозолями и затвердевшими волдырями. — Да чтоб тебя Моргот отымел! — отчаянно выругался Маэдрос, потому что собственное тело предало его. Меларис ухмыльнулась; во рту ее не хватало нескольких зубов, но глава Первого дома даже не поглядел на жуткий оскал, ибо, когда сестра вскарабкалась на него, Маэдрос волей-неволей стал подаваться навстречу, и глаза его закатывались от удовольствия, — надо отдать ей должное, трахалась Меларис отменно: должно быть, часто практиковалась с Рендейлом в благословенные валинорские дни, когда времени на это у них было предостаточно; к ремеслу Феанор бастардов не допускал, так что им еще оставалось делать? Подстраиваясь под движения жилистого худощавого тела сестры, Маэдрос поймал себя на том, что мысль об этом ему совсем не противна, — и сдавался, сдавался окончательно под ее напором. — Что ты хочешь, зачем терзаешь меня? — бессильно вопрошал он, пока Меларис стирала следы семени с бедер его панталонами. Сестра бросила предмет гардероба на пол и вновь нырнула под колючее одеяло. — Я буду приходить сюда каждую ночь и иметь тебя до полного изнеможения, а ты передашь мне командование своим авангардом. Но если откажешь, — Меларис нахмурилась, — я отрежу твой мужской признак, пока ты спишь, и скормлю волколакам — они, знаешь ли, не побрезгуют. Маэдрос, страдальчески закатив глаза, откинулся на подушки, а Меларис в задумчивости добавила: — И я тоже.