Детство

Из дорого обставленной гостиной доносятся крики. На пол летит стул с узорчатой обивкой, а в следующий момент о стену звонко разбивается антикварная статуэтка вакханки. Мама любила её. Мальчик в соседней комнате вздрагивает и сильнее вжимается в угол комнаты, отгородившись от всего мира мягкими игрушками и любимым радиоуправляемым джипом. Но это не помогает. Осколки оседают на лакированный паркет, заглушаемые криками, и ребенок прижимает ладошки к ушам. Еще немного. Еще совсем не немного, и это закончится. Сквозь гипсокартонную стену слышатся мат, претензии и угрозы, а в следующий момент - звонкая пощечина, звук борьбы, и дальше... тишина. Тишина давит сильнее всего. Спустя несколько мучительных секунд тяжелая неритмичная поступь удаляется из гостиной, дверь грохает об косяк с такой силой, что кажется, сейчас слетит с петель. В этот момент Хантер отчетливо представляет, как мать прижимает ушибленную руку к груди и закусывает нижнюю губу до кровоподтеков. Он не боится, он ждет. Ждет, что его собственная дверь отлетит к стене, оставив в ней отпечаток, а на пороге появится мужчина, чей взгляд способен выжечь тебе сердце. Не ребенку, конечно. Кларингтон любит сына больше всех на свете и старается не спугнуть его. Он открывает дверь на удивление спокойно, даже мягко. Тихо заходит в комнату, в глазах не читается ни злости, ни ярости. Он подсаживается к сыну и треплет своей большой грубой ладонью волосы. "Мы еще увидимся, парень. Папа вернется". И Хантер верит. Хантер ждет. Хантер любит папу, несмотря на то, что папа редко появляется и часто злится. Но он никогда не бил его, в отличие от матери. Он оставляет на руках ребенка новую коллекционную машинку и медленно поднимается, держась рукой за бок. Мужчина уходит, немного прихрамывая на левую ногу, оставляя Хантера одного в мире своих страхов и паники. Тепло руки постепенно растворяется, оставляя после себя опустошение и ком в горле. Мать придет чуть позже, когда скроет синяки тональным кремом, уберет осколки вакханки, приготовит ужин. Она постучится тихо, осторожно. Позовет ужинать и будет весь вечер натянуто улыбаться и расспрашивать, как у мальчика прошел день. Но это все будет позже. Сейчас Хантер жмется в холодную стену, жмется в темноту, где его никто не достанет. В тишину, где никто не кричит. Он мечтает в такие моменты, чтобы его к себе забрали другие родители. Те, которые устраивают пикники в парке по воскресениям, ходят вместе в аквапарк и собираются на День благодарения у праздничного стола большой компанией. Но также он знает, что это все - чужая сказка. У соседского Томми может быть такая, но точно не у него. Не у его деспотичной истерички-матери, которая постоянно доводит мужа до нервных срывов, и не у его отца, который оказался слишком слаб, чтобы поставить жену на место. У них такого никогда не будет. У них - вечно фальшивые улыбки, принужденный смех и сухие похвалы. У них всегда остывший ужин и холодные отношения. В их будущем — развод и свидания с ребенком по вторникам и четвергам. И Хантер знает это, чувствует, хотя ему всего семь лет. Он стоически вытирает незаметно набежавшие слезы, берет джип и начинает его пристально изучать. Мелкие детальки расплываются перед глазами, рассыпаются бессмысленными обрывками в сознании вперемешку с тревогой и одиночеством, но это хоть немного помогает отвлечься. Он ведь будущий мужчина. Он не имеет права показывать свою слабость и боль. Ни родителям, ни миру. Никому. Они останутся с ним в этом темном тихом уголке детской комнаты, чтобы навсегда стать его слабым местом, его ахиллесовой пятой. Спустя пару часов мать все же зовет его, и к тому времени щеки Хантера совсем сухие, а глаза исполнены той жесткой стали и решимости, которая присуща скорее сорокалетнему морпеху, чем семилетнему ребенку. Он спокоен и учтив, как и подобает настоящему мужчине, ест молча, убирает посуду, благодарит за ужин и идет делать уроки. Мать лишь удивленно вскидывает бровь, не понимая, откуда все это - холод и тишина в сердце ее маленького сына. Отец возвращается через несколько дней, как и обещал. Он разводится с матерью и разделяет опеку над Хантером. И забирая по выходным в кино или на гонки, он понимает лучше всех, что его мальчик — уже вовсе не ребенок. Хантер больше не прячется, не вжимается в стены и не боится темноты. Он больше не плачет и не цепляется за мамино платье. Он больше не полагается ни на кого в этом мире, кроме себя самого. Даже на самых близких. Детство кончилось, так и не успев заиграть яркими красками, оставляя в сердце только рваные шрамы и жестокую реальность. Но вместе с тем - силу, решительность и непоколебимую стойкость духа. Жаль только, что за всем этим все еще скрывается раненный, испуганный ребенок, забившийся в темный угол.