Девять месяцев из жизни Панси Паркинсон

Я уже давно заметила за собой одну особенность: чем меньше я сплю, тем в большей эйфории я пребываю весь следующий день. Собственно, времени на горькие раздумья о дальнейшей своей судьбе у меня совсем не было: два пациента, поступившие ночью были на грани, за ними приходилось непрерывно наблюдать, чтобы они ненароком не отправились на Авалон раньше положенного. Оба молодые мальчишки, видно только в этом году сдавшие ТРИТОНы, не на шутку повздорили, но перед этим, как водится, напились. Сразу видно, что не наши. Все слизеринцы с детства знают, если пьешь, не колдуй. К вечеру их состояние стабилизировалось, а вот дальше нужна была работа специалиста по трансфигурации: у одного паренька вместо руки была ветка ели, рот другого же просто отсутствовал. Наш штатный еще на прошлой неделе ушел в отпуск, оставив вместо себя стажера, которого я до этого ни разу не видела. Когда я его отыскала, то была сильно удивлена. Я как то уже привыкла думать, что у себя в отделении я единственная студентка Слизерина. В целители в основном идут хаффлпафцы — вечно переживать за других это по их части. Правда, в условиях интенсивной терапии важно умение быстро принимать решения и не впадать в панику, и, скорее наоборот, уметь отгородиться от эмоций пациента, делать то, что сам считаешь правильным. Может, поэтому тут работали в основном бывшие студенты Ровенкло. Я с ними сошлась достаточно легко и быстро. Они не требовали эмоциональной близости в отличие от тех же грифферов или хаффлпафцев, а ценили в человеке знания, а уж этого барахла особенно на всякие отвлеченные тему у меня было предостаточно: родители считали, что благородная леди должна разбираться в искусстве, литературе, архитектуре, истории и тому подобных вещах. Так что я слыла интересным собеседником, и как следствие проблем с коллегами у меня никогда не было. К тому же в большинстве своем им было с астрономической башни плевать на мое прошлое, и, отрицать не буду, мне это тоже было очень приятно. В общем, увидеть Мот Рейнальдс, слизеринку, окончившую Хогвартс на три года позже меня, было несколько удивительно и, не скрою, весьма неприятно. Естественно мы с ней расцеловались как лучшие подруги. После блестяще выполненной работы, Мот вопреки моим ожиданиям не ушла, а осталась поболтать со мной. Доболтались мы до уговора вместе поужинать в буфете при Мунго. Слава Мерлину, сегодня у меня не было дежурства. В столовую я просто приползла: мне безумно хотелось спать. И побиться головой о стену. Состояние мальчишек стабилизировалось, так что я решила до конца смены заполнить все документы. Вот, пожалуй, единственная грань моей профессии, совершенно меня не устраивающая — сплошная писанина, нужно не только записать каждое использованное заклинание и зелье, но и причину его применения. За 5 лет я навострилась справляться с этим пренеприятнейшим занятием практически не думая. И вот это умение меня и подвело: мозг тут же начал строить различные варианты будущего от пышной свадьбы с Золотым мальчиком до жизни подзаборной пьяницы. И низзлу понятно, вчерашнее приключение в принципе не может иметь никаких последствий, ну, по крайней мере, значимых для меня. Шантажировать Поттера этими воспоминаниями я точно не стану, какой бы степени черноты день не наступил в моем доме. Во-первых, это опасно просто потому, что Гарри — сильный маг, да и работает он не в Ведьмополитене. Во-вторых, я бы не стала этого делать, если бы не было никаких во-первых. Вот просто не стала бы и все. Ни за что. Собственно именно из-за последнего открытия я и собиралась побиться головой об твердую вертикальную поверхность. Но надо было срочно собраться: перед своими ни за что нельзя терять лицо, иначе... в общем лучше не знать, что будет иначе. В школе мне это удавалось достаточно просто. Там вообще все было как то проще и понятнее: были друзья, враги, честь, правила, в конце концов. Разговор с Рейнальдс прошел неплохо, на мой взгляд: приятного конечно мало, потому что нас обеих так и тянуло вспомнить школьные годы, а делать это было ни в коем случае нельзя, иначе не избежать разговора об однокурсниках, которым повезло меньше, чем мне. Зато мы перемыли косточки всем целителям нашего отделения. Только когда разговор закончился, я поняла, как мне не хватало таких бесед, наполненных ядом, изящно-саркастичных, но притягательно-язвительных. Главное, Мот пригласила меня на вечеринку, которую устраивает ее бойфренд, тоже, кстати, стажер Мунго, только из другого отделения, просто в честь наступающих выходных и хорошей летней погоды. Она обещала, что там тоже будут наши, хотя ее бойфренд и заканчивал Хаффлпаф. Эта вечерника была хороша уже тем, что заставила меня отвлечься от мыслей о прошлой ночи. Вернее не так, и благодаря ей мои мысли приняли совсем другой ход: раз уж я смогла соблазнить Поттера не прикладывая никаких усилий, то уж вполне смогу найти себе какого-нибудь тихого ровенкловца.. Я же тоже человек и устала от отношений на одну ночь, бесконечных мучений и терзания на утро. Хочу, что бы меня кто-нибудь боготворил, носил на руках и говорил, какая я замечательная. И будет у меня все как у людей: первые два месяца никакого секса, только духовная близость, потом... а о том, что будет дальше я пока думать не хочу. Собиралась я долго: раз десять успела сменить наряд, два раза пришлось перекрашиваться. Я уже привыкла не особо заботиться о своей внешности, так что много времени ушло на восстановление утерянных навыков. Итог меня все равно не устроил, но я решила, что раз пьяный Поттер запал на меня без макияжа, то уж пьяный ровенкловец точно поведется. На вечернику я пришла слишком рано. Это была моя первая, но далеко не единственная оплошность за вечер. Да, давно я не оказывалась в приличном обществе. И это была моя оплошность номер два и, по совместительству, самая катастрофичная: я серьезно надеялась найти тут приличное общество. Надо отдать должное моему упорству — потеряла я всякую надежду лишь по прошествии трех часов. Подавляющее большинство собравшихся были работниками Мунго, и разговоры все время велись на около медицинскую тему. Ну скажите, какие нормальные люди будут обсуждать преимущества в лечении аллергии зелья, блокирующего гистаминовые рецепторы перед зельем, препятствующим дегрануляции тучных клеток. Нет, я конечно согласна, что делиться знаниями необходимо, но не во время же вечеринки! Я пришла сюда расслабиться, а не поучиться. Вообще, у меня ощущение, что последние пять лет я только и делаю, что учусь. Да, жизнь моя — унылое гавно. Так думала я ближе к полуночи, стоя одна на балконе, прямо как в голливудском романтичном фильме. Частично эти мысли были, безусловно, навеяны алкоголем, но по большей части думается мне, это все же было мое собственное детище. Правда зрелище ночного Лондона примирило меня с действительностью: огни большого города после захода солнца вселяют уверенность в то, что все будет хорошо. Неожиданно я почувствовала чье-то присутствие. Поначалу я не хотела оборачиваться и смотреть, кто же это был: может тогда незваный гость сам бы ушел. Однако он отличался настойчивостью. Прошло минут пять. Затем он сказал: «А напиваться в одиночку особенно на чужой вечеринке не хорошо, милашка Пи!» От неожиданности я выронила бокал, который упал на асфальт под домом и разбился. Вот уж кого я не ожидала тут встретить. Флинт. Бывший капитан слизеринской сборной по квиддичу. Вопреки расхожему мнению, мы никогда не встречались в ставке Лорда, не принимали участия в совместных заданиях, не обучались вместе боевым искусствам. Да я там вообще была всего один раз, на Рождество. Капитана я последний раз видела в коридоре Аврората: меня конвоировали с допроса, а он шел мне навстречу. До этого я мельком видела его в тот злополучный Йоль. В школе мы часто общались. Нет, не потому что я была малфоевской невестой (для меня до сих пор остается загадкой, как все, даже многие слизеринцы, поверили в этот бред: мы никогда не были обручены). Мы с Драко дружили за долго до поступления, это правда, и, да, именно он в первый раз притащил меня на стадион, но к дальнейшим событиям он не имеет никакого отношения. Нет, меня не прошиб холодный пот при виде нашего капитана, а бабочки не устраивали шаманских плясок у меня в животе, мне было всего одиннадцать. Возможно, в квиддиче меня привлекала возможность совершать магию без палочки: полет на высокой скорости с переворотом — это ли не магия. Будучи юной аристократкой, я даже не помышляла о том, чтобы летать самой, собственно именно по это причине я и не видела игр до поступления, но вот наблюдать за другими мне никто не мог запретить. В первый раз команда приняла меня за шпиона с другого факультета, но потом разобралась что к чему. Так я стала частым гостем на тренировках. Я поддерживала родной факультет, сочиняя всевозможные речевки и кричалки. Мало кто знает, что песня «Рональд Уизли — наш король» плод и моего творчества тоже. Поскольку я много времени проводила с командой, еще той, с Монтегю, Уоррингтоном, Флинтом, то они дали мне прозвище (у каждого игрока было свое) милашка Пи. - Кто сказал тебе, что я напиваюсь. Не будь столь легковерен в следующий раз, мой капитан, - улыбнувшись, после небольшой паузы ответила я.- А ты сильно изменился со школы. - Ага, и вместо горного тролля стал похож на равнинного, а вот ты действительно стала Красоткой - улыбнулся мой собеседник. В первый раз Троллем его обозвал кто-то из грифферов, еще курсе на первом. Поначалу он обижался, а потом, когда понял, что прозвище прилипло навеки, стал сам подшучивать в таком тоне. А вот на Красотку я обиделась: так в ставке называли мадам Лестранж. Видимо тема внешности все еще была неприятна капитану. Поскольку у меня самой была куча детских комплексов по этому поводу, я решила, что будет благоразумнее сменить тему разговора. - Все шутишь, а я, между прочим, серьезно. Хотя лучше расскажи, чем занимаешься. Судя по виду, не на острове отдыхал все это время. - До острова так и не доехал, хотя думал лет пять санаторно-курортного лечения дементоротерапией мне обеспечены. А занимаюсь тем, чем умею — играю. Вот перехожу из Ос в Стрелы. - Которые в этом году чуть не взяли кубок? - Стрелы — одна из самых сильных команд в сезоне. - Ну, да, - смутившись, ответил Флинт. - Впрочем, в этом нет ничего удивительного, ты отлично летаешь, - нехитрым комплиментом я попыталась сгладить свою же неуклюжесть. - А я вот пошла в колдомедицину. - Тогда я могу гордиться собой. Я ж твой первый пациент. Вот станешь нереально знаменитой, и я продам свои воспоминания о том, как ты мне синяк сводила, за большие бабки Я покраснела. Было это на моем, кажется, втором курсе. Капитан сильно свалился с метлы, тормознуть не успел, не лицо, а сплошной кровоподтек. А палочка только у меня была, команда свои обычно в раздевалке оставляла. Вот и пришлось мне Маркуса в порядок приводить. И вообще, я маленькая была и неопытная, и не специально удалила все поверхностные капилляры, так, что лицо стало белее бумаги. Хорошо, я справилась с собственной паникой и быстро вернула их на место. - Да ладно, это ты еще не видела, как Хиггз меня лечил, - капитан рассмеялся и продолжил, - Я слышал, ты Поттера латаешь. - Бывает иногда. Живучий он. И везучий. А впрочем, давай не будем говорить о работе хотя бы сегодня. Я вот развеяться пришла, а тут разговоры только на тему целительства... - Ага, и не пьет никто толком, - подмигнув мне, Флинт продолжил. - Сваливаем? Я улыбнулась и кивнула. Давно мне уже не было так легко и беззаботно. Впервые за пять лет вернулось детское чувство защищенности и вседозволенности. Даже не так, вернулось чувство, что я все могу. Вот вообще все. Все, что захочу. Попрощавшись с гостеприимной хозяйкой, усердно подмигивавшей нам на прощанье, мы направились в ближайшее открытое кафе. И мне было все равно, какие слухи поползут на следующий день по госпиталю, ведь у меня все прекрасно. Мы проболтали целую ночь, обсуждая все подряд от модных тенденций, в которых надо сказать оба ни кната не смыслили, до своих. Я поняла, чего мне так не хватало эти пять лет — возможности поговорить о тех, кому не так повезло. Оказывается, Флинт навещал Пьюси в Азкабане. Я же рассказала о Нотте, чье имущество конфисковали, правда, он неплохо устроился в итоге: сейчас работает в частной охранной фирме вместе с Грегом; рассказала о Милли, отцу которой дали пожизненное, вышедшей замуж за немца и навещавшей нас лишь изредка. О том, как мы собираемся на могиле Винса раз в год. Мы называли себя группой лузеров: на могилу приходили только те, кто не сумел отвертеться и, так или иначе, оказался на краю. Знаю, я сама выбрала этот путь, но все равно иногда становилось тошно от осознания, что я могла бы встречать рождество дома, в замке, а не с магглами в ближайшем баре, что я могла бы принимать участие в великосветских тусовках, а не на скучнейшей вечеринке в окружении своих коллег. Капитан понимал меня как никто — сам жил так же. Опомнились мы только, когда на улице рассвело. «Представляешь, я не сплю уже вторые сутки, а мне хорошо», - последнюю фразу я уже прокричала, как только мы вышли на улицу. «И знаешь, что это значит, - видимо, поспать мне все-таки было нужно, потому как дальше я проорала во все горло, - Я МОЛОДАЯ!» Флинт посмотрел на меня как на дуру последнюю и поцеловал... в лоб и обнял, прошептав куда то в волосы что-то неразборчивое, вроде конечно, дурочка. И в этот момент я была готова признаться ему в любви вечной и до гроба. А капитан повел себя еще более благородно — поймал мне такси до дома и оплатил его (в моем состоянии явно не стоило аппарировать). Пока я ехала домой, в голове был полнейший туман и, как только я увидела кровать, то свалилась на нее без чувств.