Пленительное Безумие (рабочее)

На утро было невозможно стыдно: то ли за сам поступок, то ли за ощущение использования человека. Как с вещью - посмотрела, вроде симпатичная кукла, купила, несколько дней поиграла, ну и хватит, нужно новую. Да уж, сейчас Белль чувствовала себя главным злодеем этого романа, почти что Мориарти в жизни Тома. Первые несколько дней Хиддлстона не было на площадке, он и несколько человек уехали снимать сцены «в полях», и писательница спокойно работала, точнее просто находилась в павильоне. Первая их встреча после этого дурацкого случая была ничем иным, как обменом любезностями. — Доброе утро. — Привет. И разошлись. Сначала казалось, можно выдохнуть, но оказалось, что рано: регулярные настороженные взгляды в сторону Марлоу, в которых читалось одно — «что ещё она может выкинуть?». Так и хотелось крикнуть в ответ: «Черт возьми, мы — взрослые люди, просто забудь!». Естественно, девушка этого не делала. Оставалось только надоедливое ощущение, будто привязана к бочке полной тратила, а рядом кто-то чиркает зажигалкой наугад. Рванет, не рванет? — То есть, вы всё же переспали, и ты теперь мучаешься угрызениями совести? — Камбербэтч почти смеялся, развалившись на диване её трейлера. — Кто ты, и куда делась Марлоу? Ты её сожрала? Ну ка, открой рот, я посмотрю. — Проблема в том, что… проблемы нет. Кроме той, что он меня раздражает своими косыми взглядами, — она сделала глоток из термокружки, а Бен почувствовал запах алкоголя. — Умно, — мужчина усмехнулся. — А что ещё делать одинокому писателю, когда все бесят? Только напиваться, — она пожала плечами. — Ты это делаешь всегда. — Когда меня не бесят, я ищу вдохновение. Я писатель, у меня работа — напиваться, — она снова сделала внушительный глоток. В дверь кто-то тихо постучал. — Да? — ответила хозяйка и направилась к двери. Послышалось шуршание, а за ним на пороге появился Томас. — Я хотел поговорить, — открытая дверь вагончика мешала актеру увидеть, что Белль не одна. — О чём же? — она честно пыталась скрыть иронию в голосе. Не получилось. Бен прикрыл рот ладонью, чтобы не засмеяться. — Я могу пройти? — Нет, — спокойно ответила она. — Ещё не хватало, чтобы ты мою творческую атмосферу своим занудством испортил, — девушка оперлась о дверь, показывая, что действительно не собирается его пускать. — Как скажешь, — рассмеялся актёр. Прошла лишь секунда, и выражения его лица сменилось на прямо противоположное. Серьезное, немного хмурое, Мирабелль даже готова была поклясться, что цвет его глаз стал серым. Почему-то она считала, что сейчас начнётся долгая и скучная речь о том, что так нельзя, нужно быть серьезнее, любовь, чувства и что-то в этом духе, поэтому мысленно начинала перебирать возможные варианты «отступления». — Прости меня, я не хотел тебя обидеть… — начал он. — Не знаю, что на меня нашло, я долгое время думал, просто… Томас замолчал на несколько секунд, пытаясь подобрать правильные слова. — Думаю, эта ситуация должна остаться между нами. Ты же взрослая девочка, — на этом слове Марлоу чуть не подавилась своим напитком, — должна понимать. Актёр улыбнулся. Бенедикт чуть не упал с дивана. — Фух, а я уж думала, ты в любви признаваться пришёл. Ну, пока тогда, — девушка в ещё немного шокированом состоянии буквально выгнала неожиданного гостя. Как только дверь за актером закрылась, на весь трейлер послышался громкий мужской смех. Хиддлстон услышал лишь отголоски, но понял, почему Марлоу так категорично его не пускала. Он испытывал довольно противоречивые эмоции, эдакую смесь облегчения и разочарования. Да, на душе стало гораздо легче, что Мирабелль довольно легко восприняла его слова… Не давал покоя лишь мужской смех, к сожалению, с причиной он не разобрался. — Вот это поворот, — растягивая слова произнесла писательница. — Надо выпить. — Нужно было видеть твоё лицо, — Камбербэтч всё ещё смеялся. — Придурок, — по-доброму огрызнулась Белль. — Но я в полном шоке… Я готовилась к тому, что сейчас начнутся оды про любовь, а он… Бен уже заикался от смеха. — Нет, ну каков наглец! — теперь смеялась и девушка. — А если бы я была тонкой, ранимой натурой и повесилась бы к утру от стыда?! Да-а… Все мои книги стали бы бестселлерами, а фильм лидером проката… Может повеситься, а Бен? — Прекрати, пожалуйста, я больше не могу, — мужчина почти плакал. — Нет, вот ты представь: заходит за мной с утра Джилл, а я такая лежу на диване, вены вскрыты, вонища, мухи кругом и записка кровью на стене: «Любовь зла, полюбишь Хиддлстона, а он тебя обесчестит и бросит». — Звучит как сцена из фильма ужасов. — А ты посмотри на мою жизнь — сплошной ужас. Пью, курю, нецензурно выражаюсь, мужиков использую, а они меня ещё и бросают! Похлеще книг Кинга будет! — Собирайся, я тебя отвезу, мисс Кинг, — мужчина наконец-то отсмеялся и смог более или менее нормально говорить. Молодые люди собрались и направились в сторону выхода. — Куда? В канализацию? — О господи… — А всё почему? Потому что я в своей жизни Клоун. — Иногда, у тебя полностью отсутствует чувство юмора… — Да брось, я смешная! — Даже твой кот так не считает… *** Второй день подряд Мирабелль не отвечала на звонки и не звонила сама, и Том начал немного переживать, что отреагировала она совсем не так спокойно, как позволила себе показать. Насколько он уже успел узнать эту взбалмошную натуру, она почти не показывала, когда больно, неприятно, обидно. Только близким. Своего рода защитный механизм. Сегодня было назначено несколько важных и тяжелых сцен, поэтому времени на переживания не оставалось. Скорее всего, она в своём тайном домике. Он практически на сто процентов был уверен в этом, Бен рассказывал, что она запирается там, когда особенно тяжело на душе, и растворяется в творчестве. Он не видел её и в третий день. Скорее всего, она приехала гораздо позже, чем он и Эмилия уехали за город. Томас прекрасно знал, как сильно Белль любит спать, как тяжело просыпается с утра и кошмарно долго собирается. Бен в гневе был слишком болтлив. И слишком заботился о ней всё остальное время. А на следующий день оказалось, что писательницы снова не было. Какое-то чувство внутри Хиддлстона мешало спокойно относиться к этой проблеме. Да и не проблема это вовсе, вот только он был слишком ответственным, чтобы просто плюнуть и продолжить заниматься своими делами. Марлоу не появлялась на площадке уже пятый день, и почему-то мужчину это сильно волновало. Он буквально не находил себе места, пытаясь найти или придумать причину, по которой она просто пропала, и почему никто не может ей дозвониться. Внутри начинала образовываться червоточина. Она мешала сосредоточиться на мыслях о сюжете, диалогах и поведении. Том почти корил себя за такое небрежное отношение к другому человеку. По началу это казалось правильным и быстрым способом отделаться от ситуации, а сейчас в голове мужчины зародилась мысль, что всё-таки нужно было более корректно объясниться с девушкой. Она не была похожа на человека, которого легко обидеть… И всё больше он приходил к выводу, что это маска. Все эти мысли, самокопание, довольно быстро проходило, но становилось непонятным наваждением. Может быть что-то случилось? — А кто-нибудь вообще в курсе, куда делась Мирабелль? — решил поинтересоваться актёр по окончанию седьмого съемочного дня без писательницы. На город давно опустились сумерки и чувствовался зимний промозглый ветер. — Работай спокойно, пока не приехала, — ответил ему кто-то из команды. — Хоть под руку не бубнит. Я б её убил давно. Может это ты её и убил? Послышался дружный хохот. — Я слышала, что она решила отдохнуть, — вклинилась в разговор Эмилия, — но это не точно. Трубку она не берёт, на сообщения не отвечает. Только в твиттер пишет. — О чём пишет? — снова спросил Том. — Понятия не имею. Какие-то бредни, — актриса достала телефон и показала последние публикации. Последняя вменяемая запись была от 20 января, дня когда они разговаривали: «Добро пожаловать на Шоу Уродов, где я ваш милый Пеннивайз», а дальше какая-то цифро-буквенная ерунда. — Даже не спрашивай, я не знаю, о чём это, — подвела итог Кларк и удалилась за кофе. «Мирабелль, как твои дела? Всё хорошо?» Его сообщение так и осталось без ответа. Ситуация начинала раздражать: взрослый человек, а устраивает какой-то детский сад, не отвечает, общается на шифрах. Как можно так безответственно относиться к своей жизни, окружающим людям? Пропадало волнение, появлялся гнев. Том не мог разобрать, что его душу гложет сильнее — она или же он сам. Он крайне редко позволял себе эту маленькую слабость, эту вредную привычку, от которой избавился давным давно. Только вот сейчас мужчина злился настолько, что иного пути немного расслабиться не придумал. На такие случаи в куртке всегда была пачка сигарет, которая покупалась раз в пол года-год и большую часть времени просто лежала. Хиддлстон отошел как можно дальше от площадки, в сторону, где стоял трейлер Мирабелль, один из самых крайних. К тому же рядом с её жилищем была пара удобных скамеек. Да, в сигаретном смоге нет ничего завораживающего или таинственного, просто пагубная привычка, просто людям проще убедить себя, что это успокоение. Помимо того, что Том просто не любил безответственность, он всё же переживал за писательницу. Не мог объяснить себе, почему в голову приходят в основном плохие мысли, почему в принципе он за неё переживает. Теперь стало понятно, почему Марлоу любит уходить к себе на перерыв, тут гораздо спокойнее, и можно остаться практически наедине со своими мыслями. Он решил снова попробовать связаться с Белль. Абонент не отвечает. Ещё раз. Ещё. Раз на седьмой он услышал, как в её трейлере что-то с грохотом упало на пол. Дверь в вагончик оказалась открыта. Всё это начинало пугать ещё больше. На спине появлялся пот, руки становились липкими, в голове — миллион несвязных мыслей о самом худшем. На полу рядом с комодом лежал телефон. Том позвонил ещё раз. На экране высветилось «Зануда». Хотя это было и неважно. Количество пропущенных вызовов перевалило за тысячу, а смс-сообщений за две. Казалось, что всё брошено так, как было: на столе ноутбук, телефон на комоде на зарядке, чай в кружке рядом с ноутбуком, покрывшийся отвратной слизью… Да, он бы смог убедить себя в том, что она была здесь вчера. Если бы был на одну ступень эволюции ниже. Мужчина вышел на улицу, пытаясь сообразить, что сделать сначала: позвонить в полицию, попробовать узнать что-то у знакомых или же сразу приятелю в Хоум-офис (мин.мвд Британии). Для начала успокоиться. С ней должно быть всё хорошо, иначе Бен давно поднял бы тревогу. — Бен, привет, а ты не знаешь случайно где Мирабелль? — И тебе добрый вечер, Том. Если не отвечает на звонки, то скорее всего в Камбрии. Я не могу точно сказать, я сейчас слишком занят своей свадьбой, чтобы следить за Белль, — как будто на автомате ответил Бен. — Я понял. Спокойствие. Ещё одна сигарета. Актёр нервно крутит телефон между пальцев. Даже если он хоть на немного прав в своих страшных опасениях, точно не время паниковать. Все эмоции, чувства и ощущения слились воедино, запутались в огромный клубок, да так, что Томас перестал понимать, что происходит. Он злился на её вопиющую безответственность и наивное, детское, ощущение безнаказанности, боялся за девушку, сомневался, что правильно поступил тогда. Неизвестность убивала, бесила, угнетала. Секунды казались годами. Где-то за соседним трейлером послвшался шум. Хиддлстон поднялся на ноги, подошел ближе. — Приве-е-етики, — пьяным голосом протягивает девушка и оглядывается по сторонам, как будто что-то потеряла. — Что это? — Томас приблизился и пристально посмотрел на верхнюю скулу девушки, где явно вырисовывалась багрово-фиолетовая ссадина. Всё не так плохо, как он успел нафантазировать — она здесь, перед ним. Пьяна, в помятой рубашке, смеётся… Почти как всегда. Но этот синяк. Ещё один звук шагов. Перед Томасом появляется мужчина с растрепанными волосами. — Шампанское неудачно открыла, — и Белль приложила почти пустую бутылку коньяка к ушибу. — Знакомься, это Гаспар Ульель. — Не похоже, — актёр одарил её кавалера злым взглядом. Гаспар поцеловал Марлоу в щеку и обнял за плечи. — Могу показать, Гас, дай телефон, — девушка начала что-то искать в смартфоне Ульеля. — Ему удалось заснять этот позор… — Очень приятно, — сквозь зубы ответил Том. — До встречи на площадке. Мужчина резко развернулся и ушёл. В чем он там сомневался? За кого переживал… *** 20 января. Марлоу позвонила другу ещё ночью и сообщила, что придумала желание. Бенедикт отмахнулся простой фразой, что занят и перезвонит позже. — Итак, — интригующе начала писательница, когда друг наконец-то перезвонил, — моё желание. — Слушаю. — На этот раз ничего такого. Хочу неделю тишины, спокойствия. Чтобы меня вообще никто не трогал. — Я подумаю. — Заедешь вечером? Хочу поговорить. Камбербэтч ответил короткое «да» и повесил трубку. — Собирайся, я отвезу тебя. — Куда? — Домой. Через пять часов ты улетаешь в Шампань. Бери только самое нужное. — Хорошо, — и девушка выбежала из трейлера, захватив лишь рюкзак. Ноутбук, телефон, книги — всё осталось лежать на своих местах.